Татарская народная сказка на татарском языке: «Су анасы» әкият (Габдулла Тукай)
«Су анасы» әкият (Габдулла Тукай)
Су анасы/водяная татарская сказка Г.Тукай
(Бер авыл малае авызыннан)
I
Җәй көне: эссе һавада мин суда коенам, йөзәм,
Чәчрәтәм, уйныйм, чумам, башым белән суны сөзәм.
Шул рәвешчә бер сәгать ярым кадәрле уйнагач,
Инде, шаять, бер сәгатьсез тирләмәм дип уйлагач,
Йөгереп чыктым судан, тиз-тиз киендем өс-башым;
Куркам үзем әллә нидән, юк янымда юлдашым.
Бервакыт, китәм дигәндә, төште күзем басмага;
Карасам, бер куркыныч хатын утырган басмада.
Көнгә каршы ялтырый кулындагы алтын тарак;
Шул тарак белән утыра тузгыган сачын тарап.
Тын да алмыйча торам, куркып кына, тешне кысып,
Шунда яр буендагы куе агачларга посып.
Сачларын үргәч тарап, сикерде төште суга ул,
Чумды да китте, тәмам юк булды күздән шунда ул.
Иңде мин әкрен генә килдем дә кердем басмага;
Җен оныткан, ахры, калган тарагы басмада.
Як-ягымда һич кеше дә юклыгын белдем дә мин,
Чаптым авылга таракны тиз генә элдем дә мин.
Күрмимен алны вә артны, и чабам мин. и чабам.
Ашыгам, тирлим, пешәм һәм кып-кызу уттай янам.
Берзаманны әйләнеп баккан идем артка таба.
Аһ. харап эш! — Су анасы да минем арттан чаба.
Кычкырадыр: «Качма! Качма! Тукта! Тукта, и карак!
Ник аласың син аны, ул бит минем алтын тарак!»
Мин качамын — ул куадыр, ул куадыр — мин качам;
Шулкадәрле кыр тыныч, һичбер кеше юк. ичмасам.
Шул рәвешчә чабышып, җиттек авылга бервакыт;
Су анасын куарга күтәрелде барча эт!
«Вау!» да «вау!» да «һау!» да «һау!» — бертуктамый этләр орә;
Су анасы, куркып этләрдән, кирегә йөгерә.
Инде эш җайланды, куркудан тынычландым, дидем,
И явыз карчык! тарагыңнан коры калдың, дидем.
Өйгә кайттым да: «Әни. алтын тарак таптым! — дидем. —
Сусадым, ардым, әни, мин бик озак чаптым», — дидем.
Сөйләгәчтен кыйссаны (хәлне, вакыйганы) , алды тарагымны әни;
Курка үзе алса да, уйлый эченнән әллә ни…
II
Яхшы, хуш.
Батты кояш. Йокларга яттым кич белән;
Өй эче тулган иде кичке һава, хуш ис белән.
Юрган астында йокыга китми ятам мин һаман;
Шык та шык! — кемдер тәрәзәгә чиертә берзаман.
Мин ятам рәхәт кенә, тормыйм да кузгалмыйм әле.
Бу тавышка сискәнеп, торган йокысыннан әни:
— Ни кирәк? Кем бу? Кара тәндә вакытсыз кем йөри?
Нәрсә бар соң төнлә берлән, и пычагым кергери!
— Су анасы мин, китер, кайда минем алтын тарак?
Бир! бая көндез алып качты синең угълың, карак!
Төшкән айның шәүләсе, мин юрган астыннан карыйм;
Калтырыйм, куркам: «Ходай! — дим,— инде мин кайда барыйм?»
һич өзлексез шык та шык! безнең тәрәзәне кага;
Ул коточкыч сачләреннән чишмә төсле су ага.
Әнкәем алтын таракны, тиз генә эзләп табып,
Атты да тышка, тизүк куйды тәрәзәне ябып.
Су анасыннан котылгачтын, тынычлангач, әни
Мин дә шуннан бирле андый эшкә кыймый башладым,
«Йә иясе юк!» — дип, әйберләргә тими башладым.
*
Лето. Жаркая погода. Прыгнешь в речку — благодать!
Любо мне нырять и плавать, воду головой бодать!
Так играю, так ныряю час, а то и полтора.
Ну, теперь я освежился, одеваться мне пора.
Вышел на берег, оделся. Всюду тихо, ни души.
Пробирает страх невольный в этой солнечной глуши.
На мостки, зачем — не знаю, оглянулся я в тоске…
Ведьма, ведьма водяная появилась на доске!
Растрепавшиеся косы чешет ведьма над водой,
И в руке ее сверкает яркий гребень золотой.
Я стою, дрожа от страха, притаившись и ивняке,
И слежу за чудным гребнем, что горит в ее руке,
Водяная расчесала косы влажные свои,
В реку прыгнула, нырнула, скрылась в глубине струи.
Тихо на мостки всхожу я, выйдя из листвы густой.
Что это? Забыла ведьма чудный гребень золотой!
Оглянулся: пусто, глухо на реке, на берегу.
Гребень хвать и прямо к дому опрометью я бегу.
Ну лечу я, ног не чуя, ну и мчусь, как быстрый конь.
Я покрыт холодным потом, я пылаю как огонь.
Посмотрел через плечо я… Аи беда, спасенья нет:
Ведьма, ведьма водяная гонится за мною вслед!
— Не беги! — кричит бесовка.— Погоди, воришка! Стой!
Ты зачем украл мой гребень, чудный гребень золотой?
Я — бегом, а ведьма — следом.
Ведьма — следом,я — бегом.
Человека бы на помощь!.. Тихо, глухо все кругом.
Через ямы, буераки до села мы добрались.
Тут на ведьму все собаки поднялись и залились.
Гав! Гав! Гав! — не уставая, лают псы,щенки визжат,
Испугалась водяная, поскорей бежит назад.
Отдышался я, подумал: «Вот и минула беда!
Водяная ведьма, гребня ты лишилась навсегда!»
В дом вошел я: — Мать, нашел я чудный гребень золотой.
Дай попить, бежал я быстро, торопился я домой.
Золотой волшебный гребень принимает молча мать,
Но сама дрожит, боится, а чего — нельзя понять.
Солнце закатилось. Ладно, спать ложусь я.
И в избу вошел прохладный и сенной вечерний дух.
Я лежу под одеялом, мне приятно, мне тепло.
Стук да стук. Стучится кто-то к нам в оконное стекло.
Лень мне скинуть одеяло, лень добраться до окна.
Мать, услышав, задрожала, пробудилась ото сна.
— Кто стучит в такую темень! Убирайся, проходи!
Что тебе приспело ночью? Пропадом ты пропади!
— Кто я? Ведьма водяная! Где мой гребень золотой?
Давеча стащил мой гребень твой сынок,воришка твой!
Одеяло приоткрыл я. Лунный луч блестит в окне.
Ах, что станется со мною! Ах, куда податься мне!
Стук да стук. Уйди, бесовка, чтобы черт тебя унес!
А вода — я слышу — льется с длинных и седых волос.
Видно, славною добычей мне владеть не суждено:
Мать швырнула гребень ведьме и захлопнула окно.
Мы избавились от ведьмы, а не в силах были спать.
Ох, бранила же, бранила, ох, меня бранила мать!
Вспоминая стук зловещий, я сгораю от стыда.
И чужие трогать вещи перестал я навсегда.
Гульчечек — татарская народная сказка
Главная → Татарская сказка «Гульчечек» стр. 1стр. 1 — 2
В давние-предавние времена жила в тёмном лесу старуха убыр — ведьма. Была она злая -презлая и всю жизнь людей на плохие дела подбивала. А у старухи убыр был сын. Пошёл он раз в деревню и увидел там красивую девушку, по имениОсталась Гульчечек в лесу со злой старухой. Затосковала она и стала просить:
— Пусти меня к моим родным погостить! Соскучилась я здесь…
Не отпустила её убыр.
— Никуда, — говорит, — я тебя не отпущу, живи здесь!
Уйдёт убыр из избы, а сама запрёт Гульчечек на замок.
Только случилось раз, что убыр ушла в лес на всю ночь и забыла запереть дверь
Увидела Гульчечек открытую дверь, обрадовалась. Стала собираться в дорогу. Собирается она, а сама песню поёт:
Стало в лесу светло,
В небе луна взошла.
Выну из печки беляши,
В гости домой пойду!
А убыр вернулась домой, видит — нет Гульчечек и беляшей нет.
Разозлилась убыр. Обернулась серым волком и пустилась за Гульчечек в погоню.
Бежит она, обнюхивает дорогу, высматривает следы, а сама хриплым голосом поёт:
Хвост мой, как сноп ржаной,
Машу я хвостом и рычу:
Беляши мои отдай —
Не то на куски разорву,
Не то на куски разорву!
Оглянулась она по сторонам.
Туда посмотрела, сюда посмотрела — видит, стоит неподалёку старый, дуплистый вяз, ветки во всё стороны широко раскинул. Подбежала к нему
Гульчечек, запела: Развесистый вяз,
Тенистый вяз!
Злая убыр меня догоняет.
Спрячь поскорей меня, вяз!
Укрой поскорей меня, вяз!
Выбралась Гульчечек из дупла, поблагодарила вяз за приют и побежала дальше.
А убыр дождалась вечера, снова обернулась волком и опять пустилась в погоню за Гульчечек. Напала на её след и запела:
Хвост мой, как сноп ржаной,
Машу я хвостом и рычу:
Беляши мои отдай —
Не то на куски разорву,
Не то на куски разорву!
Озеро серебряное, полноводное!
Догоняет меня старуха убыр.
Спрячь поскорей меня, озеро!
Укрой поскорей меня, озеро!
Всю ночь выла старуха убыр, всю ночь царапала когтями камни на берегу озера, а добраться до Гульчечек так и не могла.
дальше>>
стр. 1 — 2
Нравиться сайт? Пожалуйста, поделитесь страничкой в соцсетях или пожертвуйте небольшую сумму: Спасибо!Татарские народные сказки на русском языке — Библиотека для детей
Татарские народные сказки на русском языке.
Сказки народов Татарстана.Полный список татарских сказок.
Алпамша и смелая Сандугач
Башмаки
Бедняк и два бая
Водяная
Волшебное кольцо
Волк и портной
Гульназек
Глухой, слепой и безногий
Гульчечек
Долотонос
Зилян
Знание всего дороже
Завещание
Золотое перо
Зухра — Йолдыз
Как бедняк гуся делил
Как дурак разум искал
Как Таз рассказывал Падишаху небылицы
Камыр-батыр
Когда кукушка закукует
Мудрый старик
Находчивый джигит
Находчивый дюрмян
О кривой берёзе
Одиннадцатый сын ахмет
Падчерица
Портной, медведь и бесёнок
Работник хритон
Cказка о шайтане и его дочери
Сайфулмулюк
Саран и юмарт
Сказка о Бекире Мустафе
Сказка о блудливом кадии
Сказка о воре Амете и карманщике Мемете
Сказка о грозном хане и Лухман-Хекиме
Сказка о жене падишаха и Алтынчеч
Сказка о кичкенэ
Сказка о лисе и Беш-Салкым-Бее
Сказка о мудром ишаке
Сказка о сироте и злом хане
Сказка о сорока плешивых и одном косом
Сказка о том как братья огонь добывали
Сказка о трех благочестивцах
Сказка о Хаджи Тильки и правоверных пилигримах
Сказка о щедром хане и Мустафе Муждабе
Соловей
Соломторхан
Три сестры
Три совета отца
Умная девушка
Умная жена
Шах-петух
Шурале
Перейти в раздел «Народные сказки»
Сказка это что-то волшебное и доброе, непременно со счастливым концом, это само детство, вернувшееся из прошлого в настоящее. Все люди на земле их любят, они делают нас добрей и лучше. В сказках наши мечты, наши грезы, наши пожелания детям.
Никто не знает, когда возникла первая сказка на земле, но большинство сходится во мнении, что их прародителями были древние мифы, утратившие свое культовое значение. Все народы, живущие на земле имеют свою историю и свои мифы и все народы, большие мастера сочинять. Может быть, поэтому этот жанр народного творчества столь богат и разнообразен и так широко распространён на планете.
Татары не являются исключением из этого правила и их фольклор не менее богат на сказки, чем у других народов. Татарские народные сказки имеют очень древние корни, которые тесно переплелись с творчеством соседних народов. Герои и сюжеты татарских сказок зачастую очень тесно связаны и чем-то даже напоминают героев русских, башкирских, мордовских, чувашских сказок. В национальных сказках живет душа народа, его история, его верования, среда обитания и не удивительно, что соседи оказывают друг на друга такое большое влияние. Ни для кого не секрет, что с помощью сказок мы с детства впитываем дух национального самосознания. Наш язык формируется на основе народных выдумок и жив благодаря им.
Как и фольклор других народов, татарские народные сказки имеют свою классификацию и своих сказочных народных героев. Каждый татарин с детства знаком с лесным духом Шурале, злой волшебницей рек и болот Су Анасы, прекрасной Гульчечек и мужественным Тан Батыром. Условно татарские сказки можно разделить на три основные категории:
Сказки о природе и ее обитателях, где главные герои жители леса и степей. Лиса, Волк, Медведь, Заяц непременные сказочные персонажи этого типа татарских народных сказок.
Сказки мифического и религиозного происхождения. Главные герои этих повествований Дивы, Духи, Богатыри и принцессы.
И наконец сказки, придуманные конкретными татарскими писателями. Такие татарские сказки очень связаны с нашей настоящей жизнью, в них все переплелось и мифология, и культура и обычный быт народа.
Можно много говорить о татарских сказках, но лучше один раз прочитать и почувствовать дух татарского народа, вернутся в мир детства, где добро всегда и непременно побеждает зло.
———————————————
Татарские народные сказки.
Читаем бесплатно онлайн.
Читать все татарские сказки.Содержание
Перейти в раздел «Народные сказки»
Татарские народные сказки (сборник)
О татарских сказках
Автор: Ленар Замалетдинов
статья
стр.
5-14
Сказки о животных
Зухра Перевод: Р. Ахунов
стр. 71-74
Бытовые сказки
Байдек Перевод: А. Бадюгина
стр. 300-302
Шомбай Перевод: Р.
Шагеева
стр. 372-373
Шутник Перевод: А. Бадюгина
стр. 438
Словарь непереведённых слов
стр. 460
Татарские народные сказки
Татарские сказки | Татарча әкиятләр
Татарские народные сказки с видео,фото удивительный сказочный мир для детей и их родителей читать, смотреть онлайн.
Татарские сказки,детские рассказы сказки Татарстана читать для самых маленьких как правило всегда со счастливым и неожиданным завершением.
Татарская сказка учит детей, что добро всегда возвращается к тому, кто помогает другим, и добро всегда побеждает зло.
Татарская народная сказка учит детей: мир делится на хороших и плохих людей, зверей и прочих существ.
Но добрых всегда больше, и их любит удача. А злые плохо заканчивают свою биографию.
Формирует образ Положительного Героя: доброго, умного, сильного, верного своему слову.
Татар халык әкиятләре
Татар әкиятләре,сказка на татарском языке учит не бояться трудностей.
Главный Герой всегда берётся за выполнение любой работы, какой бы невыполнимой она не казалась.
И в том, что он побеждает, немалую роль играют вера в себя, смелость и помощь друзей.
У сказочного Героя всегда много друзей: людей, зверей, птиц, рыб.
Потому что он не отказывает в помощи тем, кого встречает на своём пути, и они, в свою очередь, не бросают нашего Героя в беде.
Так у Героя появляются бесценные Волшебные помощники.не судить о людях по внешнему виду.
Иван-дурак на проверку всегда оказывается Иваном-царевичем, а Царевна-лягушка – Царевной Прекрасной.
Да и страшная Баба-Яга не во всех сказках – отрицательный персонаж.
хорошее дело не с первой попытки получается. Сказочному Герою по три раза приходится идти на Змея Горыныча или на другое чудище, но смелость и упорство обязательно вознаграждаются победой.
Татар халык әкиятләре учит любви к родителям. Герой, выполняющий поручение отца или матери всегда почитаем больше своих нерадивых братьев и сестёр.
И именно он получает в наследство “полцарства в придачу”.
Татарская сказка учит патриотизму. Сказочные герои всегда с готовностью выходят защищать родную землю от чудищ-захватчиков.
Сказки для детей на татарском языке содержат скрытую, ненавязчивую мораль, нравоучение: нельзя обманывать, нельзя быть жадным, нельзя предавать друзей.
Татар халык әкиятләре балаларны яхшылыкка, батырлыкка, кешелекле булырга, зирәклеккә, тапкыр булырга өйрәтәләр.
1 серия2 серия3 серия4 серия5 серия6 серия7 серия8 серия9 серия10 серия11 серия12 серия13серия14 серия15 серия16 серия17 серия18 серия19 серия20 серия21 серия
Татарская народная сказка Шалкан (Репка)
Бабай шалкан утырткан.
Шалкан көн үскән, төн үскән, бик зур булган.
Атналар, айлар үткән, җәй үткән, көз җиткән. Бабай шалканны йолкырга керешкән.
Тартып, тартып караган – шалкан чыкмаган. Бабай шалканны үзе генә тартып чыгара алмагач, ярдәмгә Әбине дә чакырган.
Әби – Бабайга, Бабай шалканга тотынган. Әй тартканнар, әй тартканнар — шалкан һаман чыкмаган. Әби булышырга Кызын чакырган.
Кыз – Әбигә, Әби – Бабайга, Бабай шалканга тотынган. Тартырга керешкәннәр болар. Әй тартканнар, әй тартканнар – шалкан чыкмаган. Әбинең Кызы шалканны тартышырга Акбайны чакырган.
Акбай – Кызга, Кыз – Әбигә, Әби – Бабайга, Бабай шалканга тотынган. Әй тартканнар, әй тартканнар — шалкан һаман чыкмаган, селкенмәгән дә. Акбай ярдәмгә Песине чакырып килгән.
Песи — Акбайга, Акбай – Кызга, Кыз – Әбигә, Әби – Бабайга, Бабай шалканга тотынган. Тартырга керешкәннәр. Әй тартканнар, әй тартканнар – шалкан һаман чыкмый икән. Песи Тычканны чакырып китергән.
Тычкан — Песигә, Песи — Акбайга, Акбай — Кызга, Кыз — Әбигә, Әби — Бабайга, Бабай шалканга ябышкан. Әй тартканнар, әй тартканнар. Җыйнаулашып тарта торгач, шалкан түзмәгән — төбе-тамыры белән каерылып чыккан.
Татарча әкиятләр, рәхәтләнеп карагыз!
Образовательный ресурс «Татарские народные сказки»
Сказка это что-то волшебное и доброе, непременно со счастливым концом, это само детство, вернувшееся из прошлого в настоящее. Все люди на земле их любят, они делают нас добрей и лучше. Татарские народные сказки имеют очень древние корни, которые тесно переплелись с творчеством соседних народов. Герои и сюжеты татарских сказок зачастую очень тесно связаны и чем-то даже напоминают героев русских, башкирских, мордовских, чувашских сказок. В национальных сказках живет душа народа, его история, его верования, среда обитания и не удивительно, что соседи оказывают друг на друга такое большое влияние.
Ни для кого не секрет, что с помощью сказок мы с детства впитываем дух национального самосознания.
Условно татарские сказки можно разделить на три основные категории:
Сказки о природе и ее обитателях, где главные герои жители леса и степей. Лиса, Волк, Медведь, Заяц непременные сказочные персонажи этого типа татарских народных сказок.
Сказки мифического и религиозного происхождения. Главные герои этих повествований Дивы, Духи, Богатыри и принцессы.
И наконец сказки, придуманные конкретными татарскими писателями. Такие татарские сказки очень связаны с нашей настоящей жизнью, в них все переплелось и мифология, и культура и обычный быт народа.
Можно много говорить о татарских сказках, но лучше один раз прочитать и почувствовать дух татарского народа, вернутся в мир детства, где добро всегда и непременно побеждает зло.
Диафильм в режиме презентации познакомит
с татарской народной сказкой «Гюльназек»
Прочитать татарские народные сказки можно по ссылке
Много мультфильмов создано по сюжетам татарских народных сказок
Слушаем татарскую народную сказку
Дом :: ТАТАРСКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА
ТАТАРСКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА — БЕЛЫЙ ВОЛК (аудиокнига CD)
Марджани, 2009
[сказки]
- Текст читает — Сергей Шакуров
- Музыка — Айдар Гайнуллин
- Литературное переложение — Алена Каримова
- Иллюстрации к диску — Азат Миннекаев.
«Знает он семьдесят видов колдовства, в семьдесят разных животных оборачиваться умеет. И юношею может явиться, и стариком. В лесу он хозяин. Попадешь в его владения – вежлив будь, не забудь у него разрешения спросить, чтобы воду пить из чистых ручьев, ягоды да грибы собирать, на дичь охотиться, по траве его нежной ходить…» — такими словами, наверное, в старые времена напутствовал молодого охотника аксакал.
Строг и суров он, но и справедлив. Хорошему человеку – защитник и в благом деле помощник. А плохому лучше с ним не встречаться. Однажды, говорят, спас Белый Волк от гибели целое племя – вывел из лесу, от врагов укрыл.
Был или не был, а до сих пор живет Ак Буре. В памяти родовой живет, в сильных духом людях живет. И в сказках, конечно. Сказки тоже уметь надо рассказывать. Расскажешь плохо или не вовремя речь заведешь – рассердится Ак Буре. Время сказок – вечер да ночь – так говорят дедушки и бабушки. А еще говорят: Кондез экият сойлэгэн кешене ак буре ашар. Что означает: «Если расскажешь сказку при ярком дневном свете, съест тебя белый волк». Почему – поди разберись…
Но вы не рассказывайте, вы читайте и слушайте. Есть такая старинная татарская сказка – так и называется она – «Белый Волк». Долго люди пересказывали ее друг другу – много веков. За это время, наверное, многое забылось, пропало. А что-то и придумали сами рассказчики да пересказчики. Но Белый волк никуда не делся.
Издательский дом Марджани в рамках проекта по изданию сказок народов Евразии для детей выпустил новую аудиокнигу «Белый Волк». Этот диск предваряет выход в свет новой книги «Татарские народные сказки».
вернуться в каталог
Обучение народным традициям по JSTOR
Abstract В последние годы проблемы мировой литературы, детской литературы и фольклора стали считаться одними из важнейших. Это потому, что фольклор духовно воспитывает детей, закладывая основы духовно-нравственного воспитания.
Следовательно, существуют важные вопросы, связанные с образовательной важностью фольклора, которые можно исследовать отдельно, например, важность детского фольклора в образовании.Цель исследования — подчеркнуть роль татарского и английского детского фольклора в образовании.
Western Folklore — это журнал фольклорного общества западных штатов (ранее — Калифорнийского фольклорного общества). Журнал, который начал публиковаться в 1942 году под названием California Folklore Quarterly, посвящен описанию и анализу регионального, национального и международного фольклора и обычаев, а также развитию и критике теории фольклора.Подписчики включают фольклористов, антропологов, социологов, историков, университетские и публичные библиотеки, исторические общества и музеи. Один том издается в год, с четырьмя номерами на том.
Информация об издателеВ рамках совместной программы Фольклорное общество западных штатов и Американское фольклорное общество выпускает старые выпуски западного фольклора по индивидуальной подписке. Для получения дополнительной информации о получении доступа обращайтесь к американскому Фольклорное общество.Фольклорное общество западных штатов (первоначально Калифорнийское фольклорное общество) было основано в 1941 году. Миссия Общества — изучение всех аспектов фольклора, региональные, национальные и международные, а также распространение результатов такого исследования. Общество издает один том западного фольклора в год, с четырьмя числами в томе. Общество также ежегодно проводит конференцию. на западе США.
гарвардских ученых Гейтса, татарины освещают афроамериканские народные сказки — Harvard Gazette
«Аннотированные афроамериканские сказки», совместная работа гарвардских ученых Генри Луи «Скип» Гейтса-младшего.и Мария Татар, освещает и воспевает повествовательный дух, как интимный, так и обширный. Гейтс, профессор Университета Альфонса Флетчера-младшего и директор Центра Хатчинса, руководствовался в проекте отчасти личной историей, в то время как татарин, профессор германских языков и литературы Джона Л.
Леба, а также фольклора и мифологии, опирался на глубокий опыт. изучение традиций повествования.
Книга, опубликованная в ноябре издательством Norton Imprint Liveright, недавно была удостоена награды NAACP Image Award за выдающиеся литературные достижения.
ГАЗЕТА: Расскажите о сотрудничестве. Как это произошло?
ВОРОТА: Мария — королева аннотированных народных сказок по всему миру.
ТАТАР: А Скип — декан афроамериканских исследований. И наш редактор Боб Вейл предложил сотрудничество. И вот мы здесь. Мы оба были удивлены, что этим историям было уделено так мало внимания. Сказки не выдержали никакой критики и все еще существуют, но на самом деле никто не предоставил дорожную карту и не создал архив в том же масштабе.
ГЕЙТС: Без сомнения, наиболее важное изменение в моем интересе к черному фольклору произошло, когда я был еще аспирантом Кембриджа, немного преподавал в Йельском университете и пытался написать свою диссертацию. Именно тогда произошла революция Зоры Нил Херстон. Ее книги вернулись в печать, но та, которая никогда не выходила из печати, была «Мулы и люди», ее потрясающе важная коллекция афроамериканского фольклора. Эта книга сыграла важную роль в моей интерпретации художественной литературы Херстона и в моем более широком понимании основанной на местном языке теории афроамериканских литературных практик.Мне потребовалось время, чтобы понять, что корни моего интереса к черному языку на самом деле могут быть прослежены в моем детстве, и в частности, в моем отце.
Все мое детство копия книги Джоэла Чендлера Харриса «Сказки дяди Ремуса» стояла на полке в нашем маленьком книжном шкафу рядом с «Матушкой гусь». Мой отец любил рассказывать истории дяде Ремусу. Он не читал сказок; он просто знал сказки и рассказывал их по-своему. Br’er Rabbit — всем нравилось, что этот маленький кролик обманывает хитрую лису, которая была сильнее и смертоносна.Каким-то образом Кролик Br’er всегда попадал в неприятности, но всегда сбегал.
Были очевидные причины, по которым черным нравилась эта сюжетная линия, как во времена рабства, так и в 50-е и 60-е годы, когда я рос. Это та же логика притяжения — вы меньшинство, вы порабощены, но благодаря своему остроумию и лукавству вы не только выживаете, но и можете обмануть угнетателя. Это была моя «дискурсивная вселенная», как мы могли бы сказать сегодня. Эти сказки всегда были частью моей жизни.
ТАТАР: Эти истории показывают, насколько мы все связаны.Я помню, как однажды смотрел народные сказки, собранные в XIX веке африканскими миссионерами и антропологами. Внезапно я узнал мотивы и особенности сюжета «Можжевелового дерева», истории, считающейся европейской по своей сути. У Гримм есть версия этой истории на диалекте, и они считали ее типично немецкой сказкой. Но здесь было «Можжевельник» как часть культуры устного рассказывания историй в Африке. То, что мы считаем европейскими историями, в конце концов, не так уж и европейски.
ВОРОТА: Многие чернокожие американцы не были «африканцами» по происхождению.Некоторые были европейцами, некоторые — коренными американцами. В некоторых случаях сложно определить дату или место оригинальности.
ТАТАР: Невозможно. Одна вещь, которую я усвоила как фольклорист: откажитесь от идеи восстановления оригинала. Устные традиции редко документировались. Все, что вы найдете, когда будете искать «оригинал», — это первая записанная версия. Итак, как ни странно, история, подобная «Tar Baby», восходит к Индии только потому, что кто-то там решил раньше, чем кто-либо другой, написать сказку о «липкой ловушке».”
ВОРОТА: устная традиция настолько увлекательна, если вы изучаете черную культуру, потому что порабощенные люди были необразованными, жили в худших условиях, которые только можно себе представить, и тем не менее они заново изобретали истории из европейских и африканских традиций и делали их своими. Аллегория, метафора, аналогия и косвенность — все это было решающим для выживания порабощенных африканцев, живущих в Новом Свете.
Когда развивалась письменная традиция, устная традиция сыграла свою роль в ее формировании.Фактически, письменное было построено на устной основе. Фредерик Дуглас в своем рассказе о рабах, опубликованном в 1845 году, говорил о любопытном способе, которым рабы пели то, что мы теперь называем спиричуэлс, и в процессе «возникшая мысль вышла наружу», если не в словах, то в мелодия. Это прекрасный способ выразить историю творчества чернокожих.
ТАТАР: Эти рассказы являются эфемерным культурным достоянием, частью устной традиции, которая может исчезнуть, если она не будет культивирована рассказчиками и сохранена учеными между обложками книги.Но у фольклора есть странный способ никогда не исчезнуть. Он проникает в новые медиа, находя путь в романы, фильмы, произведения искусства или пьесы, всегда создавая новые, но каким-то образом все те же старые истории. Мне нравится то, что вы говорите о культурной памяти, Скип. С фольклором вы создаете что-то из ничего или, скорее, из ничего материального. Как говорит Тони Моррисон, вы должны прислушиваться к родословной. Каждое поколение добавляет новый слой, делая историю новой, захватывающей, убедительной и культурно актуальной.Я всегда думаю в этом контексте об истории двух связок. Бог кладет на дорогу два узла. Белый человек выбегает и берет маленького, у которого есть письменные принадлежности. Затем черный человек берет большой сверток, и в нем есть инструменты — мотыга и лопата. Какая история, обманчиво простая в своем роде, но говорящая объемно. Это сразу заставляет вас говорить и возвращает вас к социальному контексту этих историй. Как история, подобная истории двух связок, послужила отправной точкой для вопроса о том, как вы разрабатываете стратегию и выживаете, когда лишены инструментов письма?
ГАЗЕТА: Это цель книги — стать невероятной историей для ребенка и помочь ученым в их работе?
ВОРОТА: Да, я бы сказал и то, и другое.То, что мы пытаемся установить для нашего поколения, — это канон, основа для развития и расширения.
Собрано еще миллиард черных народных сказок, но мы выбрали те, которые, по нашему мнению, должны быть канонизированы в антологии Norton. Решения о включении в антологию, даже такую большую, как эта, всегда произвольны, но иногда аргументы в пользу включения чрезвычайно убедительны. Например, давайте рассмотрим оппозицию между интеллектом и ручным трудом, обнаруженную в «Двух связках», о которых только что упомянула Мария.Оказывается, это мотив всей западной культуры, якобы описывающий взаимосвязь между долгой историей грамотности среди белых людей в отличие от того, что ошибочно считалось долгой историей неграмотности среди чернокожих.
Черные люди также рассказывали истории, высмеивающие самих себя. Возьмите историю сотворения. Почему черные люди темнее? Бог дает расам мира выбор различных характеристик. Один человек, ленивый, засыпает на солнышке, в то время как его три или четыре человека-соперника по цвету усердно выполняют задачу, которую Бог возложил на них.Когда он просыпается, он обуглен, и поэтому африканцы черные. То же самое и с большими губами и т. Д. Это история о человеческих качествах, которые белые люди обесценили, история, рассказанная черными людьми за счет черных. Здесь много иронии: черные люди с юмором описывали происхождение так называемых «черных» физических характеристик, которые использовались белыми, чтобы угнетать их, издеваться над ними или стереотипизировать их. Это был способ дать отпор, чтобы не считаться «уродливым» или неполноценным.Можно сказать, это был смелый повествовательный прием, но я полагаю, что принуждать, даже подсознательно, делать это, чтобы оправдать собственную внешность, было утомительно. Много черного юмора играет с отрицательными черными стереотипами, чтобы изменить их.
ТАТАР: Это делают сказки. Они переусердствуют со стереотипами, чтобы разрушить их. Я думаю об африканских сказках о дилеммах, которые настолько сильны, потому что они спрашивают, как можно продолжать думать и разрабатывать стратегию, когда у вас нет ручки и бумаги, когда вы не можете записывать.
Вы рассказываете истории, которые являются глубоко философскими, саморефлексивными, которые заставляют вас думать в коллективной обстановке. Никто не записывает это, но люди начинают говорить об истории и последствиях ее предпосылок.
ВОРОТА: Томас Джефферсон написал книгу под названием «Заметки о штате Вирджиния», а в запросе 14 он говорит, что никогда не встречал чернокожего человека, который мог бы высказать мысль выше уровня, чем простое повествование, имея в виду, что чернокожие люди по своей природе , не могут размышлять о своих действиях или собственном бытии.Это второй порядок размышлений, когда вы можете как бы прокомментировать комментарий. Джефферсон сказал бы, что настоящая черта человека — это отражение второго порядка. И, конечно же, черные люди не могут отражать.
Приведу другой пример. Когда мне было 5 лет, я любил играть в шарики. Мы играли в грязи, рисовали в грязи кружок. Я играл со своими кузенами Грегом Хиллом и Джерри Прайсом. Внезапно я плыл, наблюдая, как мы играем в шарики. Это не было похоже на то, чтобы здесь явился Святой Дух, огонь и сера.Я спросил Грега: «Вам кажется, что вы смотрите, как вы играете в шарики?» и он сказал: «О чем ты говоришь?» Я пошел домой и рассказал маме. И она сказала: «Если это повторится, не говори никому, просто вернись домой и расскажи мне». Но я знал, что это было что-то необычное, по крайней мере, среди друзей, играющих в шарики! Позже я узнал, что великий ученый W.E.B. Дюбуа определил бы двойное сознание как способность делать что-то и наблюдать, как вы делаете то же самое.Какое отношение имеет к нашей антологии? Каждая страница нашей коллекции афроамериканского фольклора показывает, что люди африканского происхождения могут что-то делать и размышлять над тем, что они делают; эти рассказчики постоянно размышляли о своем «бытии в мире».
ТАТАР: Я думаю о «Мулах и людях» Херстон и о великолепии ее работ, потому что она дает вам не только сказки, но и социальный контекст. Одна из замечательных вещей, которые она нам рассказывает, — это рассказывать каждую историю по одной истории.
Рассказ должен дать вам возможность обдумать его условия и поговорить о нем. Вы не должны переходить от одного к другому, вы должны останавливаться и удивляться. В конце концов, чудо — это начало философии. Почему это произошло в рассказе? Почему так вышло? И как это могло быть иначе, и как я могу пересказать эту историю и сделать ее актуальной для следующего поколения?
ВОРОТА: И в чем суть моего существования в этом мире? Каковы мои три очка и 10, как сказано в Библии? Как я могу вписаться — не только как гонка, но и как личность? Еще одна вещь, которую я считаю замечательной в этих сказках, — это отсутствие жалости к себе.Есть очень мало историй, которые мы могли бы назвать «горе мне», потому что белый человек такой злой, и у меня нет надежды освободить себя или свой народ. Есть истории о людях, которые делают неправильный выбор, но не о том, что у вас нет выбора, просто потому, что — или даже если — вы раб. Мне это интересно, потому что я верю в силу выбора определять судьбу, хотя я осознаю чрезвычайно важную роль, которую социальные структуры играют в ограничении выбора. Это суть дебатов между Ральфом Эллисоном, который подчеркивал роль выбора, свободы действий для чернокожих людей, и Ричардом Райтом, который подчеркивал определяющие и пагубные последствия социально-экономической структуры.
ГАЗЕТА: В книге 150 рассказов. Что не вошло в список, а что нужно было включить?
ТАТАР: Уж больно думать обо всем, что упущено. Иногда это было из соображений авторского права. Я бы сказал, что эволюция была на удивление естественной. Вначале мне казалось, что у нас есть гигантский чистый холст. Табличка Скипа не была пустой. Я чувствовал себя так, как будто был моим. Как будто передо мной была гигантская головоломка с миллионами крошечных кусочков, а затем возник вопрос: как построить большую картину? Мы читаем широко, погружаясь в материал — все антологии и все, что есть в журналах, газетах, автобиографических отчетах, художественной литературе и так далее.
ГЕЙТС: У нас был набор текстов, а затем мы нашли еще несколько рассказов в газете Southern Workman, после того как я прочитал работы ученых Дональда Уотерса и Ширли Муди-Тернер. Это было последнее, что мы добавили в наше оглавление. Повсюду разбросаны черные народные сказки. Я мечтаю о том, чтобы мы с Марией создали веб-сайт, который объединил бы все эти народные сказки, как печатные, так и записанные, и служил бы живым указателем и точкой агрегирования, своего рода порталом к черному языку.
Херстон пишет, что когда она пыталась собрать народные сказки, она поехала в Итонвилл, штат Флорида, и сказала: «Расскажи мне несколько сказок». [Указывает на фотографию своего отца на стене в его офисе.] Если бы я попросил отца рассказать Марии историю, он бы сказал: «Я ничего не знаю». Но если бы он был в парикмахерской или смотрел бейсбольный матч со своими приятелями, они бы просто начали рассказывать истории, просто разговаривая. В этих контекстах, ритуальных контекстах как бы нет никого — никакого постороннего — чтобы заставить их стесняться этого.Это было похоже на то, как джазовые музыканты выступают в нерабочее время, импровизируя и рифуя между собой, для себя. Слушать эти истории было одним из величайших удовольствий в моей жизни, но они никогда не рассказывались в контексте «Соберись. Сегодня день рассказывания историй, и мы собираемся рассказать несколько историй ». Они просто рассказывали истории. Это был язык.
Интервью отредактировано для ясности и длины.
Мария Татарская — Большой котел сказок: Почему сказки снова для взрослых | Проект «Бытие»
8 мая 2014 г.
КРИСТА ТИППЕТТ, ВЕДУЩИЙ: В настоящем есть что-то, что находит новую поддержку в старых, старых сюжетных линиях сказок.Давным-давно, например, в моем детстве был пенистый Disney Snow White .
[Аудиоклип из альбома Snow White ]
БЕЛЫЙ СНЕГ (ГОЛОС ЗАКРЫТО АДРИАНА КАЗЕЛОТТИ): Что вы делаете, когда что-то идет не так?
ПТИЦА: [поет]
БЕЛЫЙ СНЕГ: Ой, ты песню поешь!
МС.
СОВЕТ: Но теперь у нас есть более мрачные, взрослые, самореализованные Белоснежка и Охотник .
[Аудиоклип из фильма Белоснежка и охотник ]
БЕЛЫЙ СНЕГ (В ИГРЕ КРИСТЕНА СТЮАРТА): Все эти годы все, что я знал, — это тьма. Но я никогда не видел более яркого света, чем когда мои глаза только открывались. И я знаю, что этот свет горит во всех вас.
МС. TIPPETT: За последние несколько лет мы стали свидетелями множества исполнений «Белоснежки» и «Гензель и Гретель», а также «Холодное сердце», обновленного взгляда Диснея на «Снежную королеву.«В таких хитовых сериалах, как Настоящая кровь , Гримм и Однажды в сказке , есть откровенные сказочные темы. Чтобы узнать, что все это может говорить о нашем времени, обратимся к Марии Татар. Она эксперт по классическим сказкам и легендам, а также по тому, как они помогают нам справляться со страхом и надеждой. По ее словам, эти истории сохранились благодаря адаптации к различным культурам и истории. Они — носители сюжетов, которые мы бесконечно переделываем, вплетая повествования о нашей жизни.
[Музыка: «Пещера» Джорана]
DR. МАРИЯ ТАТАР: Есть великое «когда-то давно», это маркер. Он говорит, что это не здесь и сейчас. Вы можете дать волю своему воображению. Вы можете пойти туда, куда иначе вы бы побоялись. Вы можете говорить то, о чем боитесь говорить. Вы знаете, и просто загадочным образом вы приходите к пониманию или разрешению. Я должен сказать, что это не решение, потому что вы должны постоянно работать над ситуацией.
МС. СОВЕТ: Я Криста Типпетт, а это О Бытии .
Мария Татар — профессор германских языков и литературы в Гарвардском университете, где она также возглавляет программу по фольклору и мифологии. Я брал у нее интервью в 2013 году. Когда она училась в аспирантуре, такие истории не считались достаточно серьезными для научного внимания.
Но она приблизилась к ним, написав докторскую диссертацию о немецком философе XIX века, который исследовал «темную сторону» природы.
Дочь венгерских иммигрантов, бежавших из Центральной Европы эпохи Холокоста, эти темы были для Марии Татар реальностью, а не фантазией.
МС. TIPPETT: Знаете, с кем бы я ни разговаривал, на какую бы тему — я всегда начинаю с вопроса о том, было ли ваше детство религиозным или духовным.
DR. ТАТАР: О, черт возьми, да, я собирался сказать, у меня было светское детство. Но я был в некотором роде вынужден ходить на воскресные службы со своей семьей.И я вспоминаю это как настоящую пытку, сидя на проповеди. И, может быть, это объясняет, почему меня тянули сказки. Из-за волнения и острых ощущений, а они, знаете ли, никогда… они никогда не превратили вас в скучающего ребенка. Но в этом было что-то духовное: мы с сестрой читали истории из книги под названием Die schönsten Kindermärchen der Brüder Grimm , Самые красивые сказки братьев Гримм . Я не знал немецкого. Немецкого она тоже не знала.Но в этой книге были эти великолепные иллюстрации, которые просто вовлекали нас в рассказы. Я просто помню, как смотрел на эти иллюстрации и влюблялся в них. И артист особо не отличился. Не Артур Рэкхем подарил нам эти великолепные корявые деревья, причудливых троллей и прекрасных принцесс. Но, тем не менее, я все еще могу видеть эти образы мысленным взором.
МС. TIPPETT: Мне также кажется, что из твоей фамилии была твоя семья и откуда она пришла, сказки были частью твоего детства.А еще у вас была эта личная связь с драматическим и угрожающим тоном некоторых из этих сказок. Я читал, что вы где-то писали, что Европа была для вас местом, которое означало глубокий ужас. И это смешение оперной красоты — думаю, я использовал эту фразу — и своего рода чудовищный ужас, это сочетание, это сопоставление — такое привлекательное качество этих историй.
DR.
ТАТАР: Это столкновение всегда вызывает прямой внутренний удар. И вы получаете и то, и другое в сюжете, но вместе с тем обещаете, что все будет долго и счастливо.
МС. TIPPETT: Верно.
DR. ТАТАР: То есть, каким бы ужасным ни было это чудовище, как ни страшно, герой выживает. Герой будет сражаться с этим монстром — придумать способ его перехитрить — чтобы спрятаться за ним и столкнуть в духовку, вместо того, чтобы быть съеденным. То, что выход есть, я думаю, это одна из самых сильных сторон этих сказок и причина, по которой мы также можем читать их детям или рассказывать их детям, не беспокоясь о том, как это будет происходить. повредить их тем или иным образом.
МС. TIPPETT: Вы знаете, хотя я чувствую, что вы сыграли очень важную роль в том, чтобы рассказать людям историю братьев Гримм. Я имею в виду вас, вы изначально стали исследователем подобных историй. И они были учеными, знаете ли, и в одной из ваших книг есть анекдот, где вы рассказываете о том, как Уильям Гримм вспоминает своего отца, чей один из братьев говорит, что тишина была настоящим элементом, и описывает этот единственный звук, который он ассоциировал. с ними царапались ручки и кашлял Иаков.Так что расскажите немного о том, что, по их мнению, они делали, и с чем они работали изначально, что немного отличается от того, что дошло до нас.
DR. ТАТАР: О, ну, вы отметили необычный момент, потому что, вы знаете, они растут в тишине, и все же они связаны с устной историей, вы знаете.
МС. TIPPETT: Да, да.
DR. ТАТАР: С этими яркими сценами у камина, где люди, знаете, сплетничают, обмениваются историями.
МС. TIPPETT: Пугать друг друга.
DR. ТАТАР: И друг друга пугают. Нет, нет ни телевидения, ни электронных развлечений. Итак, что вы собираетесь делать, но, знаете ли, создавать истории, которые будут настолько мелодраматичными, насколько это возможно, в которых есть свои взлеты и падения и все, что между ними.
Итак, есть эти братья, и они — в свои 20 лет они решили предпринять этот грандиозный научный проект по сбору фольклора — голос народа, Volkspoesie.Но вы знаете, что сами Гриммы были довольно космополитичными. И я думаю, что они хотели собрать эти истории до того, как они исчезли. Да, это была своего рода попытка консолидировать национальную идентичность и все такое. Но они признали, что эти истории восходят к прошлому. Они были мифическими, могущественными, со временем менялись. И они хотели запечатлеть, как эти истории рассказывались в их собственное время и в их возрасте.
Итак, что они сделали? Они писали другим ученым, писателям, а потом слушали.Они слушали рассказы в своей собственной среде, получали истории, хватали их оттуда, где они их нашли, помещали в этот том и обнаруживали, что на самом деле они продавали копии этой книги. Что родители читали сказки детям.
МС. TIPPETT: И они не обязательно предвидели то, что произошло, не так ли?
DR. ТАТАР: Это не входило в их планы.
МС. TIPPETT: Справа, справа.
DR. ТАТАР: И я думаю, они были в восторге от этого. И они также отвечали, просматривая последовательные выпуски, редактируя сказки, отвечая рецензентам, некоторых из которых беспокоили сексуальные намеки в сказках.
МС. TIPPETT: Верно.
DR. ТАТАР: Это все-таки развлечение для взрослых. И пошлая грубость, и копрологический юмор в сказках. Поэтому они начали редактировать, делая сказки немного более понятными для детей, вынимая историю Ганса Думма, который делает девочек беременными, просто глядя на них.
МС. TIPPETT: Хотя я могу предположить, что многие родители хотели бы рассказать своим подросткам и заставить их поверить в это. Я имею в виду, вы знаете, тот пример, когда в оригинальной «Рапунцель» и многих других этих историях принц каждый день взбирается вверх по волосам, а затем она забеременеет.
Верно. Я имею в виду, что это не совсем то, как это до нас доходит.
DR. ТАТАР: Да, и то, в более поздних версиях, рождение двух детей никогда не связано с князем.Она просто волшебным образом беременна, и да.
МС. TIPPETT: Вы знаете, я знаю, что некоторые люди на протяжении всей истории говорили об этом каноне сказок как о сродни священному культурному достоянию или священному канону. И я чувствую, что вы — для вас есть действительно четкое различие между этими двумя типами канонов, которые занимают важное место в западной культуре.
DR. ТАТАР: О да, меня очень интересует идея взглянуть на эволюцию сказок.Как они мигрировали в другие культуры? Что происходит со сказкой Гримма, когда она оказывается в США или Китае? Как это переосмыслить?
МС. СОВЕТ: Серия NBC Grimm переосмысливает братьев Гримм и их потомков как часть запечатленных ими историй. Поколения семьи Гримм унаследовали способности, когда они достигают совершеннолетия, подчинять сказочных существ, о которых они писали. Оказывается, эти существа на самом деле живут в мире в человеческом обличье.
В этой сцене последний в линии Гриммса — полицейский — только что переходит в его наследство.
[Аудиоклип от Grimm ]
НИК БЕРКХАРДТ (В ИГРЕ ДЭВИДА ГАНТОЛИ): Кто вы?
МОНРО (ИГРАЕТ СИЛАС УЭЙР МИТЧЕЛЛ): Вау, вы новичок в этом. Слушай, я не хочу больше проблем. В ПОРЯДКЕ. Я не такой мерзавец. Я больше не убиваю. Я не годами.
DET. БЕРКХАРДТ: Подожди, а ты кем был?
МОНРО: Блатбад, вульгаризированный вашими предками как Большой Злой Волк.Что, вы только что купили книги сегодня вечером?
DET. БЕРКХАРДТ: Вы знаете о книгах?
МОНРО: Конечно, я знаю о книгах. Все мы знаем о книгах. Вы начали профилировать нас более 200 лет назад.
Но, как видите, я не такой уж и большой, и с плохим покончено.
DET. БЕРКХАРДТ: Ну, как поживаете…
MONROE: Как мне оставаться хорошо? За счет строгого режима диеты, приема лекарств и пилатеса.Я реформированный Блатбад, слабый Блатбад — это совсем другая церковь.
DET. БЕРКХАРДТ: Но вы, ребята, ходите в церковь?
МОНРО: Конечно. Не так ли?
DR. ТАТАР: Знаете, оригинальной «Красной шапочки» нет.
МС. TIPPETT: И в чем разница между священными историями?
DR. ТАТАР: Ну, правильно. Вы знаете, это не мифологические истории.Знаете, я действительно вижу их как часть великого котла истории, в котором есть мифы, легенды и сказки. Так что я думаю, знаете, у нас всегда есть такая тенденция. Иногда я говорю, что в оригинале. Но, конечно, знаете, это просто разные версии. Они вскочили. «Красную шапочку» можно найти в Китае 17 века, есть версия. У девушки нет красной шапочки, но она ведет себя очень похоже на девушку в лесу.
МС. TIPPETT: Верно.
DR. ТАТАР: И поэтому я просто… я глубоко привержен идее создания наших собственных версий этих историй. То есть, если вам неудобно, что Гретель стоит за ведьмой и толкает ее в духовку, расскажите об этом по-другому или переписайте. Или вы знаете, посмотрите на другое культурное произведение, которое разворачивает историю в другом направлении.
МС. TIPPETT: Но вот что меня заинтриговало в этом. В религиозных канонах, например в Библии, нет историй о насилии.Я имею в виду, конечно, есть. Но есть преднамеренность моральных рассуждений и ролевого моделирования, а сказки очень разные. И даже, как вы говорите, знаете, герой — так что здесь очень мало чистой морали. На самом деле жестокости много. И даже когда у хороших парней и хороших девушек счастливый конец, я часто имею в виду ужасные вещи, случившиеся со злодеями.
И я думаю, одна вещь, которая мне любопытна, это то, что вы как бы потратили свою жизнь на это — что вы понимаете, почему мы, люди, нуждаемся в обоих этих историях, чтобы понять самих себя и пройти через них. мир?
DR.ТАТАР: Это отличный вопрос. И позвольте мне начать с насилия в сказках, и вы совершенно правы. Часто это сюрреалистично — это бурлеск — это карнавально. Это не имеет никакого смысла. И я думаю, но это заставляет нас говорить. Это заставляет нас пытаться понять, знаете ли, как нам понять эту историю? Как нам соединить кусочки воедино? И я как бы вспоминаю эти истории, когда люди — к лучшему или к худшему — собирались вместе, сотрудничали и сотрудничали. Мы, как вы знаете, достигли вершины пищевой цепи, потому что смогли обмениваться информацией, передавать мудрые истории о хищниках в лесу и о том, как от них убежать.Итак, в сказке заключена определенная мудрость. Но на протяжении веков, я думаю, мы совершали ошибку, пытаясь закрепить в истории одно послание или мораль.
МС. TIPPETT: Верно. Это упрощает, не так ли?
DR. ТАТАР: Да, Шарль Перро сделал это во Франции. Он заканчивал каждую историю моралью. Уильям Беннетт сделал это в книге « Книга добродетелей» …
.МС. TIPPETT: Верно.
DR.ТАТАР: … опубликовано в… Я думаю, он на самом деле поставил мораль на первое место. И красота этих историй в том, что в них нет ни единого послания, ни морали. И как нам извлечь мудрость из истории? Это дает нам возможность поговорить о страшных вещах. О культурных противоречиях, знаете ли, невинности и соблазнении, чудовищности и сострадании, инаковости — еще один, кто это? Вы знаете, теперь мы укрощаем монстров. Мы подружимся с ними вместо того, чтобы побеждать их, отрубать им головы и тому подобное.
МС. TIPPETT: Верно.
DR. ТАТАР: Итак, эти истории меняются удивительно продуктивным образом.
И они заставляют нас говорить о наших ценностях. Вы знаете, они помогают нам выработать своего рода моральный компас.
[ Музыка: «Вещи меняются в Сторибруке», Марк Ишем ]
МС. СОВЕТ: Я Криста Типпет, а это О Бытии . Сегодня вместе с фольклористом и ученым из братьев Гримм Марией Татар мы исследуем, какие сказки действуют в нас и как мы с ними работаем.
МС. TIPPETT: Одна из интересных вещей — одна из деталей, которые я узнал от вас, — это все перипетии, как вы сказали в разных культурах с историями, которые мы знаем. Так, например, история, которую многие из нас так хорошо знают, будет «Золушка». То, что я помню, когда росла в 60-х, 70-х, был фильм Лесли Энн Уоррен, фильм Золушки, который был просто сладким и легким. А затем перенеситесь в сегодняшний день, посмотрите на кардашьян или преобразования реалити-шоу как на другие способы работы с некоторыми из этих первобытных образов женщин.Это действительно интересно.
DR. ТАТАР: Да, конечно. Да, фильм про макияж или реалити-шоу. Знаете, мы очарованы этим. А есть «Гадкий утенок» Ганса Христиана Андерсена, который…
МС. TIPPETT: Справа, справа.
DR. ТАТАР: … такая чудесная детская история. Потому что, знаете ли, вы можете быть гадким утенком, но однажды превратитесь в лебедя. И это последняя история надежды и искупления, а затем и счастливого будущего.
МС. СОВЕТ: И Кардашьян, как вы отметили, — это напряжение между матерью и дочерьми, это классическая динамика.
DR. ТАТАР: Да, конечно.
МС. СОВЕТ: Это почти как мачеха Золушки, конкурирующая с ней.
DR. ТАТАР: Во-первых, гипер-дисфункциональная семья, а это, знаете ли, каждая сказочная семья такая. Они все…
МС.СОВЕТ: Не мы это изобрели, не так ли?
DR.
ТАТАР: Нет, а потом я смотрю Кардашьян. Я имею ввиду, что признаюсь. Я остановился, но раньше смотрел это на велотренажере. И вот в этот момент Крис видит своих дочерей, я думаю, в бикини. Они на пляже, а у нее, знаете ли, какой-то халат — она полностью прикрыта. А потом показывают изображения. Вы знаете, она думала о ней, когда она была моложе и могла носить бикини.И это, знаете ли, вы чувствуете, что она действительно глубоко обижается на своих дочерей.
МС. СОВЕТ: Зеркало, зеркало на стене, кто прекраснейший из всех.
DR. ТАТАР: А потом вдруг да, вы это видите. Я имею в виду, что эти сказки — часть нашей реальности.
МС. TIPPETT: Вы смотрите, я, это возрождение действительно открытой сказки на телевидении, сейчас на неплохом телевидении, это шоу Once Upon A Time ?
DR.ТАТАР: Да, слежу. Once Upon A Time и Гримм .
МС. СОВЕТ: Да и Гримм .
DR. ТАТАР: Криминальный сериал.
МС. СОВЕТ: Да, и я даже думаю, что Настоящая кровь . Не знаю, смотрели ли вы это.
DR. ТАТАР: Полный сказочных моментов.
МС. TIPPETT: Да, полно этого. И чем дольше он длится, тем больше он затрагивает многие другие темы.Это уже не только о вампирах.
DR. ТАТАР: Правильно. И как только вы начинаете искать — я имею в виду даже, я думаю, что это началось почти с Секс в большом городе , когда у вас было так много, знаете, это было просто завалено сказочными иллюзиями.
МС. TIPPETT: Ну, скажи мне это. Что это за сказка в сериале Секс в большом городе ?
DR. ТАТАР: Эта Кэрри в какой-то момент теряет туфлю. И этого так много…
МС.СОВЕТ: Ее Маноло Бланик.
DR.
ТАТАР: Да, именно так. Обувная тема. И потом они всегда имеют в виду «долго и счастливо», сказки и все такое. Так что я думаю, что эти сказки постоянно перерабатываются явным образом. Но почти каждый вид повествования намекает, или сказка, или мотив сказки вспыхнет перед вами. В этих сказках есть что-то первобытное.
МС. TIPPETT: Но я просто — мне кажется, что телевидение становится новым, действительно надежным и сложным местом, где мы рассказываем истории.
DR. ТАТАР: Точно.
МС. СОВЕТ: Верно? И некоторые из этих шоу, о которых мы упоминали, вы знаете, в некотором смысле они представляют собой обратный ход, сделанный Гриммами. Каким-то образом в 21 веке действительно великие писатели и мыслители находят способы вернуть эти истории, чтобы снова сделать их взрослыми историями. Есть ли у вас представление о том, что может быть в нашей культуре прямо сейчас, что заставляет эти старые мотивы снова казаться более актуальными, более достойными размышлений и игр?
DR.ТАТАР: Ах да, это интересный вопрос. Потому что можно сказать, знаете ли, каждый всегда верит, что он живет в эпоху переходного периода, кризиса и всего такого. Но, вы знаете, я думаю, что мы — есть — я не знаю, можно ли назвать это кризисом, но переломным моментом, который является весьма необычным. Вы знаете, с Интернетом, со всеми проблемами. Большой плюс в том, что, как вы понимаете, предлагает больший доступ, но и обратная сторона, заключающаяся в том, что, знаете ли, никто не знает, как это монетизировать.И вы знаете, все эти издательские отрасли переживают кризис, и музыкальная индустрия, и киноиндустрия.
МС. TIPPETT: Все наши отрасли и наши учреждения выворачиваются наизнанку.
DR. ТАТАР: Именно так. Да, поэтому я думаю, что есть своего рода движение к тому, чтобы, вы знаете, вернуться, чтобы попытаться заново изобрести себя, используя старое в некотором роде.
Но вы знаете, способ более застенчивый, чем обычно. Так что я все еще пытаюсь во всем разобраться. Я думаю, мы все просто осваиваем новую территорию.И есть некое утешение в старом и возвращении к знакомому. По-новому, чтобы быть уверенным, но полагаться на него, чтобы помочь нам ориентироваться в будущем. В конце концов, эти истории использовались, чтобы помочь нам разобраться в мире. И по этой причине, я думаю, они нам нужны как никогда.
МС. TIPPETT: Вот, у вас где-то есть отличное предложение; Вы писали: «Террор обладает преобразующей силой, как недавно научила нас жизнь, и мы рассчитываем на истории, которые не позволят нам забыть об этом.«Мне кажется, что это очень прямо говорит об этих первых годах нашего столетия.
DR. ТАТАР: Да, конечно. И мы должны сразиться с этими демонами и выяснить, кто они, демоны внутри и снаружи. И я думаю, что рассказы предоставляют платформу для этого.
МС. СОВЕТ: В сериале ABC «Однажды в сказке» персонаж Красной Шапочки имеет психологический поворот. Она прекрасная дева, но она также и волк — она обладает потенциалом превращаться в волка внутри себя в полнолуние.
[Аудиоклип: Once Upon A Time ]
РУБИН (ИГРАЕТ МЕГАН ОРИ): Почти готово. Давай закончим убирать скоропортящиеся продукты.
ДЭВИД НОЛАН (В ИГРЕ ДЖОША ДАЛЛАСА): Что это за фигня?
РУБИН: Делаем клетку.
ДЭВИД: Зачем вы строите клетку?
РУБИН: Сегодня первое полнолуние после того, как проклятие было снято. Это первая ночь волков.
ДЭВИД: Я думал, ты давно понял, как управлять волком в себе.
РУБИН: Да, но из-за проклятия мне не исполнилось 28 лет. Я мог бы быть ржавым. Я не могу допустить, чтобы то, что произошло в прошлый раз,
— то, что случилось с Питером, — произошло с кем-либо еще.
ДЭВИД: А как насчет твоего красного капюшона? Это могло удержать вас от поворота.
РУБИН: Если бы было. Я везде искал. Я даже пошел в Gold. Это не в городе.Не думаю, что это случилось с проклятием.
ДЭВИД: Руби, я тебя знаю. Я доверяю тебе. Сноу доверял тебе. Время Вольфа или нет, сегодня ты никому не причинишь вреда.
РУБИН: Может быть. Но я не могу позволить себе рисковать.
[ Музыка: «Вещи меняются в Сторибруке», Марк Ишем ]
МС. TIPPETT: Вы можете снова послушать, загрузить и поделиться этим шоу с Марией Татар на нашем веб-сайте onbeing.org. Далее я расскажу, как жестокие истории на самом деле помогают нам справиться со своими страхами.
Я Криста Типпетт. О Бытии продолжается мгновенно.
[ Музыка: «Однажды в сказке» Марка Ишема ]
МС. СОВЕТ: Я Криста Типпетт, а это О Бытии . Сегодня мы задаемся вопросом, что значит то, что так много современных телешоу и фильмов пересматривают сказки.
Моя гостья, Мария Татар, известная германистка, знаток классической детской литературы и фольклора. Но она понимает сказки не как принадлежащие детству, а как принадлежащие детству нашей культуры.И она прослеживает, как они развиваются во времени и во многих культурах.
[Аудиоклип: Grimm ]
НИК БЕРКХАРДТ (В ИГРЕ ДЭВИДА ГАНТОЛИ): Что мы знаем?
ХЭНК ГРИФФИН (АКТУАЛЬНЫЙ РАССЕЛ ХОРНСБИ): Маленькая девочка по дороге в дом своего деда так и не появилась. Это он, парень с бородой.
DET. БЕРКХАРДТ: Мы знаем, что он чист?
DET. ГРИФФИН: Нет, мы этим занимаемся.
МС. СОВЕТ: Гримм — криминальная драма. И его часто криминальные, мифические персонажи прячутся в безобидных жизнях в окрестностях современного Портленда, штат Орегон.
[Аудиоклип: Grimm ]
DET. БЕРКХАРДТ: Что-нибудь еще?
DET. ГРИФФИН: Нет, спасибо за уделенное время. Мы увидимся.
DET. БЕРКХАРДТ: Хэнк, мне очень жаль. Я действительно подумал на этот раз…
DET.ГРИФФИН: Подожди, пила.
DET. БЕРКХАРДТ: Что видел?
DET. ГРИФФИН: Он обнимал ту же пилу и ту, что на глазном яблоке мертвой девушки.
МС. TIPPETT: Я думаю, что на первый взгляд жестокость, пронизывающая эти истории, может вызывать недоумение. Я считаю, что пара вещей, на которые вы указали, очень полезны. Я имею в виду, что одна из них — это фантазия, удаленная от реальности, в то время как вы сказали, что иногда это бурлеск. Я имею в виду, что это настолько экстремально, что это просто невероятно.Но это создает место для работы над страхом. В каком-то смысле безопасное место для борьбы со страхом. А также, что дети, как и взрослые, действительно знают, что делать с насилием. И не склонен быть ошеломленным насилием в рассказах.
DR. ТАТАР: Правильно. Что ж, есть замечательная фраза «когда-то давным-давно», которая является маркером. Он говорит, что это не здесь и сейчас.
МС. СОВЕТ: Ага. О, интересно.
DR. ТАТАР: Дайте волю своей фантазии.Вы ходите в такие места, куда иначе вы бы побоялись. Вы можете говорить то, о чем боитесь говорить. И еще кое-что, сказочники Майорки начинают свои сказки со слов: «Было и не было». Такая раздельная ссылка.
МС. TIPPETT: Верно.
DR. ТАТАР: То есть это нереально, но в этом есть что-то такое — я всегда думаю о Гарри Поттере в этом контексте. Гарри Поттер и Дамблдор разговаривают. А Дамблдор говорит: «То, что это у вас в голове, не значит, что это ненастоящее.«Итак, есть что-то в том, что вы двигаетесь взад и вперед.
Но это безопасное место. Когда-то давным-давно — безопасное место для всех нас. И особенно для детей, у которых может не быть слов для разговора, абстрактных слов или слов, которые, как вы знаете, передают чувства. Но кто понимает историю и будет втянут в историю. И опять же, как я уже сказал, они нас поймают, я ненавижу звучать как зашитая пластинка, но они заставляют нас говорить о вещах. И, знаете, загадочными способами вы приходите к пониманию или разрешению.Я должен сказать, что это не решение, потому что вы должны постоянно работать над ситуацией.
МС. TIPPETT: Вы можете как бы жить в том, в тех вопросах или в тех, кто боится.
DR. ТАТАР: Именно так.
МС. TIPPETT: И, знаете, мне также интересно, насколько вы видите связь между этой динамикой и другим явлением нашего времени. Может быть, это всегда было правдой, но это просто бешеная популярность тайн убийств и саспенса.И опять же, в наши дни многое из этого пишется очень хорошо. Они действительно гениальные люди. Я в основном читаю британских авторов детективов. И знаете, отчасти это великая литература. Но это о людях, убивающих друг друга и патологических. Я не знаю, какое у вас отношение к тому феномену и этому? И почему патология приковывает к себе внимание и как может быть неплохо для нас потреблять так много этого?
DR. ТАТАР: Я думаю, что это такое — что делает его таким захватывающим, потому что происходит так много загадочных вещей.И это то, чем занимается вся великая литература. Он просто представляет эти головоломки и загадки и что это такое, сами понимаете. Это ставит нас перед вещами, которые, как вы знаете, мы не можем объяснить. Но слова помогут нам во всем разобраться. Поэтому я всегда использую это слово в классе герменевтических головоломок. То есть мы становимся герменевтами, пытаясь разобраться в мире.
МС. СОВЕТ: Переводчики, это то, что вы скажете?
DR.
ТАТАР: Ага, переводчики, ага. И это делает нас мудрее.И поэтому Гарри Поттер так велик. Потому что детям всегда приходится решать головоломки и разгадывать вещи. У вас есть это…
МС. TIPPETT: Верно. В этом есть интеллектуальный вызов.
DR. ТАТАР: Ага. Волан-де-Морта зовут Том Риддл. И знаете, поэтому мы теряемся в книгах и поглощены. А у Тима Винн-Джонса есть замечательная фраза о погружении в чтение, в котором вы находитесь в этом мире. Ты по-другому дышишь, ты вроде как под водой.И вы не только узнаете много нового об этом новом мире, но и узнаете, как работает ваш собственный разум. И так в конечном итоге вы узнаете о себе. Это великий урок антрополога Леви-Стросса: в конечном итоге эти истории помогают нам понять, как устроен наш мозг.
МС. СОВЕТ: Хм, интересно. Это очень интересно. Да, потому что что это за строчка, которую вы сказали, что вы знаете, что это такое, что она вызывает патологию, а насилие вызывает отклик в нашем мозгу. И вы знаете, возможно, вы писали это даже 10 лет назад, до того, как мы узнали сейчас, насколько это абсолютно верно.То, что что-то загорается в нашем мозгу, и что эта привязанность реальна, физиологически реальна.
DR. ТАТАР: Правильно. И здорово, что вы употребляете этот термин, загорается, что-то загорается в нашем мозгу. Потому что, понимаете, я имею в виду просто возвращение к красоте и ужасу, с которых мы начали. Может быть эта тьма и ужас, но в историях всегда есть. Там, знаете, наверное, в Кафке может и не быть. Но вы знаете, есть этот свет и надежда, и эта красота, и искры, и блеск, и ослепление.Надежда на искупление.
МС. TIPPETT: И мне тоже есть что-то немного интересное в том, что нас приковывает вся драма, включая убийство, патологию, тьму. Я замечаю в себе — и я думаю, что это довольно распространенный опыт — что в некотором отдалении от этих историй, и Гарри Поттер является еще одним примером этого и, конечно, этих сказок, — то, что вы помните, я имею в виду, что ваше основное чувство этих историй — это что-то в хорошем смысле прекрасное и волшебное.
Я помню, как водил своих детей смотреть фильмы по «Звездным войнам», когда они были совсем маленькими. И я имею в виду, что войны в названии. Но я не вспомнил.
DR. ТАТАР: Ага, конфликт. да.
МС. Типпет: Я имею в виду, но это невероятно, это война. Я имею в виду, что все начинается со всех этих по-настоящему страшных солдат, и это невероятно грозно и жестоко. И я совершенно забыл об этом. Я запомнил Люка Скайуокера, принцессу Лею и Оби-Ван Кеноби.
DR.ТАТАР: Ага, да, меня так увлекает вопрос, что мы берем из детских историй и привносим во взрослую жизнь? И однажды я спросил многих своих студентов, какие книги из детства они приносили с собой в Гарвард. И почему? И что меня поразило, так это то, что часто ученики мало что помнили об этой истории, но что-то в ней было — какой-то маленький талисман. Какой-то момент, предложение, что-то, что делает персонаж, иногда деталь на картинке, с которой они связаны.Это было почти как маленький сувенир из сказки, который они затем унесли с собой во взрослую жизнь. И вы знаете, когда они подумают об этом — обо всем со светом.
Мы говорили о том, что мозг скользит вверх, что было, и о некоторой глубокой связи с вашим детством. И попытаться понять это всегда было очень интересным занятием. Потому что из этого сувенира неизбежно выросла история. Не обязательно рассказ из детства, это новая сказка — их собственная история. Итак, вы знаете, это снова стало своего рода платформой для выяснения вещей в их собственной жизни — в их собственной повседневной жизни.
[ Музыка: «Общество воздушных змеев» Марка Мазерсбо ]
МС. СОВЕТ: Я Криста Типпетт из О своей жизни . Сегодня с фольклористкой и ученым из братьев Гримм Марией Татар — изучаем, какие сказки действуют в нас и как мы с ними работаем.
[ Музыка: «Общество воздушных змеев» Марка Мазерсбо ]
МС. СОВЕТ: Я просто слежу за некоторыми вещами, о которых мы говорили, в том числе с точки зрения поп-культуры.
Я также думаю, что сейчас я вижу несколько очень жестких способов, характерных для нашего времени. Вы знаете, что такое телевидение, как Ходячие мертвецы или Во все тяжкие или Голодные игры , о которых вы говорили. Есть еще жанр, в котором существует действительно сильный экзистенциальный страх. И одна из тем во многих из них — все, что, по нашему мнению, сделало нас цивилизованными, отнято. Верно. И что мы жестоко обращаемся.
DR. ТАТАР: Верно, верно, да.
МС.TIPPETT: И, но я читал, что вы также обеспокоены тем, что некоторые из них доходят до новых крайностей, которые могут быть не полезны для нас.
DR. ТАТАР: Знаете, это сложно, я не люблю проповедовать. Потому что я рассказал вам о моем детском опыте. Так что я всегда не хочу быть осуждающим. Но я должен признать, что Breaking Bad был моим критическим моментом. То есть, что есть некоторые — я только что помню, — я даже не буду это описывать. Но я подумал: ладно, для меня это уже слишком.
МС. TIPPETT: Да, я тоже так думаю.
DR. ТАТАР: Я должен это выключить, ага. И Голодные игры Я был поражен, потому что для меня идея книги о детях, убивающих детей, доходила до крайности. Это было трудным для меня способом нарушения культурных табу. Но потом я прочитал книгу, посмотрел фильм и подумал, что они были сенсационными и действительно захватывающими. Вы знаете, и я не сделал этого — даже несмотря на то, что это перешло черту, Сюзанна Коллинз каким-то образом, казалось, сделала это таким образом, который имел для меня смысл.Вы знаете, что в этом был реальный смысл. И вы знаете, я не тот, кто хочет получить урок. Но вы знаете, у нас есть новая культура.
МС. TIPPETT: Верно.
DR. ТАТАР: Знаете, где разрешено намного больше. Мы не защищаем наших детей так сильно, как когда-то. И я думаю, знаете, меня беспокоит, что сегодня дети все видят.
МС. СОВЕТ: Да, и они знают, что не защищены.Верно. Это…
DR. ТАТАР: Право, право, право. И…
МС. TIPPETT: Я имею в виду, вот что вы написали: «Эта жестокость, которую мы предлагаем детям сегодня, более беспощадна, чем когда-то. А тени редко изгоняются комическим рельефом. Вместо историй о детях, которым трудно вырасти, у нас есть истории о детях, которым приходится бороться за выживание ». Но я думаю, что это реальность, о которой знают даже дети.
DR. ТАТАР: Это есть.И я должен сказать, что в ту минуту, когда вы переходите в протекционистский режим и говорите, вы знаете, нам нужно провести черту, и ничего не должно произойти, вы просто получите много ответной реакции от людей, которые говорят: « О, вы знаете , вы не уделяете достаточно внимания детям. Они могут ориентироваться в этом. Кроме того, мы живем в жестоком мире, и поэтому дети должны знать это и все такое. Но кое-что из этого — я думаю, мы не очень задумывались над тем, чтобы выяснить, знаете ли, где эта линия? Где мы это рисуем? Какие обязанности у нас, взрослых? Но, как я уже сказал, я всегда чувствую себя некомфортно, и, возможно, поэтому мы не говорим об этом, потому что нам неудобно быть цензорами, редакторами или теми, кто говорит: о нет, о нет, это уже слишком.
МС. СОВЕТ: Знаете, я помню, как моему сыну, которому сейчас 14 лет, я думаю, ему было 12 или 13 лет, когда он читал Голодные игры и действительно просто вдыхал его. И я спросил его, о чем это? Я имею в виду, я слышал, как другие люди рассказывали мне, о чем это было. И первое слово, которое вышло из его уст, было о бедности. Знаешь, это не то слово, которое другие люди — я имею в виду, это не было о детях, которые борются.
DR. ТАТАР: О, это интересно.
МС. TIPPETT: Я имею в виду, что это было о детях, которые борются, но если эта книга заставляет его думать о бедности, хорошо.
DR. ТАТАР: О да, потому что Китнисс — вспомните, когда книга начинается, она кожа да кости.
МС. TIPPETT: Ага.
DR. ТАТАР: А она, знаете, живет в Панеме, стране хлеба, где нет еды. И она, знаете ли, становится этой необычной фигурой обманщика, которому приходится выжить во время голода и проявить смекалку.
МС. TIPPETT: Итак, когда мы как бы приближаемся к завершению — я имею в виду, давайте поговорим о том, знаете, как вы только что упомянули, как бы это выглядело, чтобы стать более преднамеренным, более любопытным в первую очередь? И более целенаправленно о понимании того, как эти вещи формируют нас. И одна вещь, о которой, я думаю, вы написали очень интересно, это то, что вы уже были исследователем этих вещей. А потом у вас появились собственные дети. И вы писали об этом осознании, что «зона контакта, образованная чтением перед сном, была более сложной и неприятной, чем я предполагал.Что это добавило, что это добавило к твоему пониманию всего этого?
DR. ТАТАР: О, ну, я думаю, сначала я был потрясен, когда обнаружил, что эти истории не так уж невинны в культурном отношении. Но затем осознание того, что есть такая прекрасная возможность. Мы только что говорили о наших взрослых обязанностях. Есть такая прекрасная возможность ночью, когда все уляжется, когда уже тихо, рассказать эти истории. И, знаете, в каком-то смысле вернуться в собственное детство.Знаете, я всегда находил себя, просто вспоминая. О, как будто эти, знаете ли, связи устанавливались в моем мозгу. Вспоминая эти истории и то влияние, которое они на меня оказали. Так что в этом есть этот ностальгический элемент, наряду с образовательными и психологическими связями и всем остальным. Но затем дети используют эти истории, чтобы двигаться вперед, чтобы больше узнать о мире, чтобы стать взрослыми. Они получают образование.
Итак, вы знаете, вместе. И имея возможность иногда просто прочитать слова на странице и, знаете, вместе испытать красоту языка.
МС. TIPPETT: Верно.
DR. ТАТАР: Но иногда, знаете, просто чтобы остановиться и что-то объяснить, импровизировать. Это почти как гипертекст, в котором, вы знаете, вы нажимаете на слово, вы щелкаете, и вы двое говорите об этом. Или, как вы знаете, двигаться вместе с этой историей — временами импровизировать и создавать свою собственную историю — смеяться над этим, беспокоиться об этом, утешать. И это просто, знаете ли, я оглядываюсь назад и думаю, что это был, знаете ли, полезный опыт для моих детей.А потом просто, знаете, опьяняющее, но не всегда. Я имею в виду, я признаю, что были времена, когда я хотел одноминутную сказку на ночь.
МС. TIPPETT: Вы знаете, что это такое: «Снова, снова, снова!» «Нет, я устала».
DR. ТАТАР: А потом тот факт, что да, это рассказ перед сном. Это не усыпляет детей. Это часто их будит.
МС. TIPPETT: Верно.
DR. ТАТАР: И у них появляется второе дыхание.Так что, я думаю, это тоже здорово.
[ Музыка: «Hydra — BREAK MUSIC» Майкла Брука ]
МС. TIPPETT: В этот момент своей жизни я думаю о том, что вызывает у меня больше всего подозрений, может быть, и о том, что наиболее утешительно, о том, что будет долго и счастливо. В некотором смысле мне кажется, что это такой странный способ закончить истории, которые часто просто полны того, насколько мрачной, трудной, сложной и причудливой может быть и даже преувеличенной. И это даже не обязательно — может быть, я являюсь частью культуры Голодных игр .И я хочу научить своих детей, что все заканчивается долго и счастливо. И я слишком серьезно отношусь к этому?
DR. ТАТАР: Ну, нет, и К.С.Льюис рассказал нам о том, что это такое, о биении сердца, когда он слышит о счастливых временах. И я полагаю, вы знаете, что не все наши истории должны так заканчиваться. Знаете, там может быть что-то смешанное.
Я думаю, что для самых маленьких это просто отличный способ закончить историю.
МС. TIPPETT: Верно.
DR.ТАТАР: Потому что, знаете, нам как людям просто нужна надежда. Нам нужно знать, да, все может пойти лучше. И я не думаю, вы знаете, этот утопический момент в истории — я не думаю, что это неправильно, потому что в мире так много ужасных вещей. Итак, у вас так много несчастий, чтобы продолжать идти — чтобы бороться, вы должны знать, что они есть, — что все будет хорошо, даже если мы, конечно, знаем, что вы знаете, как Лили Томлин говорит нам, что мы все вместе.И никто из нас живым не выходит.
МС. TIPPETT: Верно.
DR. ТАТАР: Именно поэтому я думаю, что нам нужно знать, да, это стоит того, потому что есть люди, которые придут после вас. Итак, нам нужно знать, что если мы будем смелыми, если мы будем использовать свой ум, если мы будем стараться поступать правильно, все будет хорошо. Даже если это всего лишь краткосрочная перспектива.
МС. TIPPETT: Совершенно верно. Все будет хорошо, а потом все начнется заново.
DR. ТАТАР: А потом опять станет плохо.
МС. TIPPETT: Ага. Я имею в виду то, что вы написали, что полезно для меня в этом контексте: вы также предположили, что, когда мы читаем детям, мы не читаем — у нас может быть опыт разговорного чтения. И мы не должны допустить, чтобы это закончилось долго и счастливо. То, что вы можете в некотором роде размышлять о таком разговоре, есть версия того, что вы снова оказались у костра, где все эти сказки начинались с того, что люди моргали этими историями.
DR. ТАТАР: Ага. К тому же вы никогда не узнаете, чем повернется эта история. Когда у вас были сцены у камина — держу пари, кто-то рассказал историю, а потом был протест. Знаешь, это не должно закончиться.
МС. TIPPETT: Верно.
DR. ТАТАР: Или соглашение, или кто-то сказал, я собираюсь закончить это немного иначе. Итак, вы знаете, мы привносим в эти истории свои чувства. И вот тут-то отличный разговор.Это что-то вроде того, как будто вы собираетесь посмотреть отличный фильм. Вы знаете, что происходит? Вы знаете, фильм заканчивается, свет включается. Перед выходом все молчат несколько минут. И вдруг вы слышите разговоры. Все начинают говорить. И знаете, эту историю нужно переварить.
МС. TIPPETT: И в этих разговорах история продолжает разворачиваться, или она начинает вращаться по миру.
DR. ТАТАР: Держит, ага. Точно.
МС.TIPPETT: Я не проводил связи между рассказыванием историй у огня и Kindle как названием для нашего нового устройства для чтения — одного из наших новых устройств для чтения. Это новый.
DR. ТАТАР: Разве это не чудесно.
МС. СОВЕТ: Ну, я об этом не подумал. Это то, что они имели в виду, назвав его Kindle?
DR. ТАТАР: Думаю, я не знаю, сделали ли они это намеренно или это было просто работой подсознания.Но то, что когда они назвали это Kindle, меня уже удивило, но потом, когда выйдет новая версия Kindle Fire. А мой Kindle пришел в коробке с надписью «Жил-был-давно». Мне сказали, что новых в этой коробке нет. Но была даже волшебная пыль. Конечно, это была картонная коробка, и она не блестела. Но в «Однажды в сказке» были, знаете ли, какие-то маленькие блестящие элементы. Итак, новые медиа всегда утилизируют старые медиа таким увлекательным способом. И я думаю, что это просто свидетельство того факта, что у нас могут быть новые системы доставки, как говорят нам медиа-гуру, но истории все еще существуют.И они никуда не денутся.
Мы можем потерять кодекс. Надеюсь, мы этого никогда не потеряем. Книга — такое замечательное изобретение, что она прекрасна во многих отношениях. Но сказки никуда не денутся.
[Аудиоклип: Игра престолов, ]
OLD NAN (В ИГРЕ МАРГАРЕТ ДЖОН): Не слушайте это. Вороны все лжецы. Я знаю историю о вороне.
БРЭН СТАРК (ИСПОЛНИЛ ИЗААК ХЕМПСТИД-РАЙТ): Ненавижу ваши рассказы.
СТАРЫЙ NAN: Я знаю историю о мальчике, который ненавидел сказки.Я мог бы рассказать вам о сире Дункане Высоком. Они всегда были твоими фаворитами.
BRAN STARK: Это были не мои любимые. Моими фаворитами были самые страшные.
СТАРЫЙ НОМЕР: О, мое милое летнее дитя, что ты знаешь о страхе? Страх перед зимой, когда снег падает на сотню футов глубиной. Страх — это долгая ночь, когда солнце годами прячется, а дети рождаются, живут и умирают во тьме. Это время страха, мой маленький лорд, когда Белые Ходоки шли через лес.Тысячи лет назад наступила ночь, продлившаяся целое поколение. Короли замерзли в своих замках, как пастухи в своих хижинах. И женщины скорее душили своих младенцев, чем видели, как они голодают, и плакали, и чувствовали, как слезы леденят по их щекам. Так тебе нравится такая история?
ТЕОН ГРЕЙДЖОЙ (АЛЬФИ АЛЛЕН): Что вы ему сейчас говорите?
OLD NAN: Только то, что маленький лорд хочет слышать.
[ Музыка: «Основное название» Рамина Джавади ]
МС.СОВЕТ: Это из современной взрослой сказки и сериала HBO «Игра престолов». Мария Татар — профессор германских языков и литературы Джона Л. Леба в Гарвардском университете, где она также возглавляет программу по фольклору и мифологии. Среди ее книг Очарованные охотники: Сила рассказов в детстве и Братья Гримм с комментариями .
[ Музыка: «Основное название» Рамина Джавади ]
МС. TIPPETT: Вы можете послушать еще раз и поделиться этим шоу с Марией Татар на onbeing.орг. Также теперь существует приложение « On Being » — найдите его в магазине iTunes, скачайте бесплатно и получайте еженедельные выпуски сразу после их выхода в эфир.
В следующем году мы собираемся доработать и расширить приложение, и будем рады вашим предложениям. И вы всегда можете следить за всем, что мы делаем, через нашу еженедельную рассылку по электронной почте. Просто щелкните ссылку информационного бюллетеня на любой странице onbeing.org.
[ Музыка: «Треугольники» Риан Шихан ]
О Бытии — это Трент Гиллисс, Крис Хигл, Лили Перси, Мэрайя Хелгесон, Крис Джонс и Джошуа Рэй.
[Объявления]
PAWcast: Мария Татар * 71 на стипендии сказок и фольклора
«У нас есть эта золотая сеть историй, которая рассказывает нам… мы не такие уж и разные»
Больше PAWcast онлайн здесьСлушайте подкасты Apple • Подкасты Google • Spotify • Soundcloud
Мария Татар * 71, профессор-исследователь германских языков и литературы, а также фольклора и мифологии Гарвардского университета им. Джона Л. Леба, недавно опубликовала книгу « Самые справедливые из них: Белоснежка» и «21 сказка о матерях и дочерях» , в которой исследуется творчество Диснея. Белоснежка и весь фольклор в стиле Белоснежки, встречающийся в культурах по всему миру.Татарин сместила акцент в своей науке на фольклор в 1980-х годах и была одним из первых американских ученых, серьезно изучавших сказки и фольклор. Мария обсуждает, почему тема ревности матери и дочери оказалась настолько универсальной, и почему сказки пересказываются по-новому с каждым поколением.
РАСШИФРОВКА
КЭРРИ КОМПТОН: Привет, и добро пожаловать на PAWcast, меня зовут Кэрри Комптон. В этом месяце у нас в гостях Мария Татар, Джон Л.Лёб, профессор-исследователь германских языков и литературы, фольклора и мифологии Гарвардского университета. Мария, получившая степень доктора философии. из Принстона в 1971 году, недавно опубликовал книгу « Самая прекрасная из них всех: Белоснежка и 21 сказка о матерях и дочерях », в которой исследуется «Белоснежка » Диснея и весь фольклор Белоснежки, встречающийся в культурах по глобус.
Татарин сместила акцент в своей науке на фольклор в 1980-х годах и была одним из первых американских ученых, серьезно изучавших сказки и фольклор.Мария обсуждает, почему тема ревности матери и дочери оказалась настолько универсальной, и почему сказки пересказываются по-новому с каждым поколением. Мария, добро пожаловать и спасибо, что присоединились к нам.
МАРИЯ ТАТАРЬ: Спасибо, что пригласили.
CC: Итак, я хотел бы начать с небольшой вашей личной истории. Ваши родители иммигрировали из Венгрии в Иллинойс после Второй мировой войны. Расскажите мне о своем детстве и о том, какие обстоятельства привели их туда.
MT: Ну, я вырос в Хайленд-Парке, штат Иллинойс, и это был город, в который мы прибыли после того, как получили туристическую визу из Соединенных Штатов. Мои родители какое-то время жили в Германии, в послевоенной Германии. Мой отец работал врачом на американской медицинской базе и наконец получил визу в начале 50-х годов. И вот мы были в пригороде Чикаго, в месте, которое было совершенно незнакомым, странным, новым для меня языком, и одна из вещей, которые я обнаружила на чердаке дома, в котором мы жили, была книга Сказки Гримм .
MT: Это был немецкий язык, и это был язык — когда я его нашел — это был язык, который постепенно ускользал от меня по мере того, как я ассимилировался, интегрировался, ходил в детский сад, учил английский, все еще говорил по-венгерски. дома. И вот этот необыкновенный том готической печати. А моя сестра, которая была на два года старше меня, начала читать мне рассказы из этой книги. Однако она читала рассказы на английском и как бы придумывала их на основе иллюстраций.Итак, это была моя первая встреча с Grimms ’Fairy Tales . А потом, знаете, это были 50-е. Мы все росли в тени Холокоста, и книга, которая действительно изменила меня, изменила мою жизнь, — это Дневник девушки , история Анны Франк. И как она стала писательницей и как ее трагическая смерть в концлагере. И в этом есть что-то, что глубоко тронуло меня и все мое поколение. И вопрос, который пришел ко мне позже в старшей школе и в колледже, был: «Как эта страна, в которой, знаете ли, была прекрасная музыка, развивались искусство и литература — на экстраординарном уровне — спустилась в такие глубины безумия и жестокости. ? » Жестокость, думаю, именно это меня поразило в дневнике.Казалось невероятным, что кто-то увезет Анну Франк и ее семью в концлагерь. Так что, я думаю, это действительно направило меня к изучению немецкого языка, который я выучил заново. А также немецкая литература и немецкая культура в целом.
CC: Как вы сказали, вы изучали немецкий язык в колледже Денисон, а затем еще раз в Принстоне, где вы получили степень доктора философии. Итак, вы проработали там несколько лет, прежде чем открыли для себя изучение фольклора.Братья Гримм вроде как вернулись, чтобы отомстить вам. Поговорим о том, что спровоцировало это.
MT: Что ж, это интересно, потому что в аспирантуре мое внимание было обращено на высокую литературу — элитарную культуру — и меня очаровал Кафка, Томас Манн. И Германом Гессе, который был действительно влиятельным человеком в те дни, в частности, в 60-е. И только в 80-х, когда я начал читать сказки своим детям, мой интерес к Гриммам возродился.Потому что аспирантура не особо интересовалась, скажем, диссертацией о братьях Гримм. Казалось, это детская литература, сказки — их отбрасывали как рассказы, на которые действительно не стоит обращать особого внимания. Возрождение моего интереса к сказкам, конечно же, совпало с публикацией необычной книги Бруно Беттельхейма « Использование чар », которая, по сути, отправила родителям сообщение: «Да, эти сказки жестокие, жестокие и страшные». но детям нужны эти сказки, потому что им нужно преодолевать некоторые из своих тревог, страхов, противоречивых эмоций и всего остального.
Итак, это истории, которые можно использовать для обработки всех видов страхов. И у Беттельхейма был этот удивительно оптимистичный взгляд на сказки, и это вы читаете их, вас беспокоят, вы беспокоитесь, и вы выходите на другой конец — и не только фигуры в сказке живут счастливо после , но вы тоже, потому что вы больше не страдаете никакими неврозами. И я думаю, что в наши дни мы рассматриваем истории как более сложные, то есть они являются простым выражением сложной мысли — невероятно сложной мысли.И для меня чудо, волшебство сказки в том, что она заставляет нас говорить. Он затрагивает все эти первичные проблемы, семейные конфликты, худшие виды ядовитых чувств и говорит нам, что они являются частью «когда-то давно». Они преувеличены и увеличены, поэтому вам не нужно бояться читать эти истории, потому что это безопасное место для работы с некоторыми из этих конфликтов и эмоций. И вы не можете выйти из другого конца вещей, чувствуя себя здоровым, обновленным и очищенным от всех этих токсичных эмоций.Но ты сможешь говорить, ты сможешь нарушить тишину. Вы сможете сообщить, что вас беспокоит. И, как мы знаем, это чрезвычайно важное изменение, которое переходит от тишины к способности говорить.
CC: Итак, каким был ваш профессиональный переключатель тогда, когда вы решили начать копать глубже. И как научные круги восприняли этот сдвиг?
MT: Что ж, с моей стороны было какое-то принуждение, чтобы разобраться в этих историях.Это своего рода загадка, окутанная тайной внутри загадки. Они странные. Они запрограммированы на странности. В них есть магия, у них высокие коэффициенты странности. Итак, меня подтолкнули — к счастью, у меня был срок пребывания в должности, поэтому меня не могли уволить, — но для меня это не имело значения, что думают мои коллеги. И я помню, как дал одному коллеге экземпляр The Hard Facts of the Grimms ’Fairy Tales , и они бросили на меня такой вопросительный взгляд, а потом ничего не сказали — вообще ничего не сказали.
И именно в тот момент я понял, знаете ли, вам не нужно одобрение со стороны коллег. Вам просто нужно делать то, что вы считаете правильным, то, что считаете важным. И для меня выходить на улицу и разговаривать с другими людьми об этих историях — снова было — преобразующим, потому что я понял, знаете ли, люди так хотели поговорить о том, как эти истории изменились — возможно, не обязательно изменили их жизнь, но воздействие, мощное воздействие на них. Итак, я был так поражен тем фактом, что люди садились и обращали внимание на эти — снова эти очень простые истории, которые рассматривались как часть детства, которые были отвергнуты как детские чтения, как споры, — и внезапно их стали воспринимать всерьез.
CC: Как дисциплина сохранилась с тех пор до сих пор? Я считаю, что вы сместили фокус в 80-х, верно?
MT: Верно, да. Я считаю, что дисциплины сильно изменились. Когда я учился в аспирантуре, не только было табу на братьев Гримм, но и изучение Холокоста считалось табу.
CC: В самом деле?
MT: Это если только вы — разве это не экстраординарно? Курсов по Холокосту не было, и было ощущение, что нужно сосредоточиться на хорошем, истинном и прекрасном.Высокое искусство. Гюнтер, Шойер, Томас Манн, Кафка — которые тревожили, но все же верны во многих отношениях, и, знаете ли, он как бы вписывался в экзистенциальные кризисы и тому подобное. Итак, произошел сдвиг в сторону — я думаю, что отчасти это было связано с тем фактом, что так много немецких беженцев, прибывших в Соединенные Штаты, стали профессорами в колледжах и не хотели возвращаться к ужасным годам войны и всем остальным. разрушительные вещи, которые произошли в 30-х и 40-х годах. Итак, я был во многом чрезмерно настроен.В течение 70-х, 80-х и 90-х годов многое начало открываться. Изменились не только дисциплины, но и дисциплинарные границы. Конечно, они не растаяли, но определенно стали более текучими. И вдруг появилась возможность заново изобрести себя и перейти, скажем, от германистики к немецкому фольклору.
И новый сдвиг, я думаю, произошел с переходом к глобальному развитию, то есть с возможностью смотреть на фольклор не только в Германии, США или европейских странах, но и думать об историях в более широком контексте.И для фольклора это изменило правила игры, потому что внезапно мы обнаружили, что такие истории, как «Белоснежка», рассказывают не только в Германии, это был не просто фильм, снятый Disney в Соединенных Штатах, но и сказка, которую можно найти повсюду. мир. Конечно, не как Белоснежку, а как красивую девушку. Итак, этот сдвиг в сторону глобального — конечно, здесь тоже есть потери, потому что, когда вы выходите на глобальный уровень, вы отказываетесь от идеи, что вы можете овладеть языком культуры. Как я быстро выяснил за последние 10 лет, языков не так много.Ваша способность изучать новые языки со временем уменьшается, поэтому мои детские амбиции изучать все возможные языки теперь разбиты. Но этот переход к глобальному, я думаю, действительно важен с точки зрения демонстрации того, как все мы связаны. Что есть что-то в нашей основе, что-то фундаментальное, что связывает нас со всеми остальными людьми на планете. И поэтому мне нравится тот факт, что у нас есть эта золотая сеть историй, которая рассказывает нам, вы знаете, мы действительно можем общаться друг с другом, мы можем разговаривать друг с другом.Мы не такие уж разные.
CC: Мм-хм, ага. В вашей книге я подумал, что одна из интересных дискуссий, в которую вы вовлечены, связана с недавним распространением переработанных или перезагруженных сказок, таких как серия ABC Once Upon a Time , или дополнительных фильмов, таких как Maleficent . Как вы думаете, почему существует такая сильная коллективная жажда того, чтобы эти знакомые сказки снова и снова рассказывались и пересказывались.
MT: Мне это интересно, потому что я думаю, что отчасти возобновившийся интерес к сказкам связан с потребностью в комфортном чтении.Необходимость в некотором роде вернуться к основам.
Даже в некоторых случаях вернуться в собственное детство и посмотреть, как мы обрабатываем эти истории. Но я думаю, что это также связано с каким-то кардинальным изменением. Беттельхейм начал это со своей книги The Uses of Enchantment , когда сказал: «К этим историям стоит отнестись серьезно. Они нетривиальные. И вам, как родителям, необходимо их прочитать, подумать об их важности и подумать о том, какое значение они имеют для вас ». Итак, что произошло после Беттельхейма, так это то, что Голливуд сел и обратил внимание.А сказки в кино всегда использовались повторно — то есть однажды я написал книгу о Синей Бороде, и меня поразило, сколько фильмов было снято в 40-50-е годы, в которых рассказывается о Синей Бороде. Муж, серийный убийца, жена, которой угрожают, жена, находящаяся в опасности. У фильма нуар есть все секреты за дверью, Ребекка — все эти фильмы. Хичкоку понравилась тема Синей Бороды, и он использовал ее в Spellbound и Suspicion .
Итак, как я уже сказал, Голливуд начал интересоваться, поскольку всегда вкладывался в эти истории.Но вдруг они называют истории. Она стала Белоснежкой , а не просто «историей в стиле Белоснежки», она стала Золушкой , а не просто превращением из грязи в богатство, подъемом к славе и богатству. Были все эти истории о Золушке, Красотка , Работница , которые дали нам эту траекторию молодой инженю, наивной женщины, которая затем находит своего принца и живет долго и счастливо. Но когда начали появляться такие фильмы, как « Белоснежка» и «Охотник », и, как ни странно, Дисней, который был очень верен сказкам, начал их менять, смешивать и так, история Диснея Рапунцель — это не Рапунцель , а Запутанная история .И немного другой взгляд. Мне нравится тот факт, что Дисней также начал понимать важность выхода на мировой рынок, изучения этих историй и осознания того, что вам не нужно быть верным так называемому оригиналу — оригинала никогда не было, — но Дисней подумал о у Гримм есть оригинал Белоснежки, у Перро есть оригинал Золушки.
И теперь нам не нужно оставаться верными букве истории, мы можем изменить ее, мы можем сделать ее своей собственной. Мы можем изобрести это заново.Итак, представьте себе что-то вроде Frozen . Нет никакого сходства с картиной Андерсена «Снежная королева », она такая другая. Речь идет не о мальчике и девочке и о том, как девочка спасает мальчика, а о двух сестрах и о том, как возобновляется их любовь друг к другу, и о дружбе, это о … Frozen 2 — это обо всех видах экологические проблемы, которые, конечно, для нас актуальны. Итак, теперь Дисней, похоже, является экспертом в реанимации историй, изменяя их.
CC: Ага. Прекрасный переход к следующему вопросу. В книге вы уже давно обсуждали «Белоснежку » Диснея и семь гномов . Поговорите о том, как Дисней слегка и очень многозначительно изменил версию Гриммса в этом конкретном рендере.
MT: Итак, Дисней потратил много лет на проработку истории о Белоснежке. Он натолкнулся на это, и сначала, вы знаете, он думал об этом как о фильме о Злой Ведьме, а не о Белоснежке — так как же он это изменил? Есть ряд тонких изменений, и одно из них заключается в том, что у нас есть Белоснежка, которая не такая «белая, как снег», но с белой, как снег, кожей.Так внезапно он представил этот элемент, который мы, будучи расово чувствительными, рассматриваем как своего рода красный флаг. Знаете, а как насчет этого белого, как снег, — почему с белой кожей связаны справедливость и красота? Итак, я думаю, что сегодня, когда мы смотрим на « Белоснежка и семь гномов» , мы видим его совсем иначе, чем зрители, которые смотрели его в 30-х, 40-х, 50-х годах.
CC: Да, вы даже сказали, что в то время фильм тоже был популярен среди нацистов, что это был своего рода собачий свисток для того, что они также пытались распространить в стране.
MT: Собачий свисток абсолютно правильный. Я имею в виду, представьте, что Геббельс полностью очарован этим фильмом — на самом деле с фигурой арийца, нордической принцессой — женщиной, которая становится нордической принцессой.
Итак, Геббельсу понравился фильм, и он познакомил с ним Гитлера, который также был его большим поклонником. И Геббельс просто хотел, чтобы он мог вдохновить немецких режиссеров на создание таких же мощных, ярких, развлекательных и привлекательных фильмов, как фильмы Диснея.
CC: Знаете ли вы, дошел ли этот анекдот до Уолта Диснея, и если да, то какова была его реакция?
MT: Это интересный вопрос, и он должен был знать об этом.Что касается его реакции, я сомневаюсь, что он был настолько глуп, чтобы напечатать что-нибудь, но да, историкам — историкам архивов — было бы чем заняться.
CC: Да. Итак, главная цель вашей книги — исследовать то, как культуры по всему миру повлияли на историю о «красивой девушке», как вы упомянули. Неконтролируемая ревность матери всегда губит красивую девушку. Итак, поговорим о теме матери и дочери, и почему вы думаете, что эта тема оказалась столь же универсальной, как и раньше.
MT: Одна из причин, по которой сегодня многие люди возражают против сказок, заключается в том, что в них демонизируются женщины, в особенности мачехи. Итак, Белоснежка, есть история. Что в его основе? Ненависть матери к дочери, соперничество с ней, она ее ненавидит, и почему? Потому что она красивая. Итак, такая ядовитая ревность — опять же, как я уже упоминал ранее, вы знаете, эти сказки, сказки только увеличивают, они увеличивают. Они преувеличивают. Итак, хотя во всех семьях может существовать определенное количество соперничества между матерью и дочерью, вы знаете, бессознательно.Знаете, я всегда спрашиваю себя: «Неужели я когда-нибудь завидую своей дочери?» и вы знаете, я говорю себе: «Нет, не я. Я счастлив. Она красива — когда она привлекательна, я в восторге ». Но, вероятно, где-то в глубине души может быть немного беспокойства по поводу старения. Я больше не такая, и теперь ее очередь. И история об обновлении поколений, об изменениях и обо всем этом.
Итак, сказка берет эту ревность, которая может сильно варьироваться в реальной жизни, и делает ее настолько сильной, что она подавляет мачеху, и она полна решимости убрать эту девушку из своей жизни.Итак, история начинается с семейных дел, но на самом деле она важнее, потому что она также о смерти, воскресении и анимации. Не только сезонное обновление поколений, но разве любовь может быть сильнее смерти? А как насчет силы любви? У нас есть сила ненависти, закрепляющая историю с одной стороны, и сила любви — с другой. Достаточно ли сильна любовь, чтобы преодолеть смерть? Наверное, нет, но — я имею в виду, что мы знаем, что это не так, но любовь преображает. И это оживляет.Все мы знаем, когда ты влюбляешься, мир меняется. Он становится ярче, красивее, смелее, и вы думаете по-другому, вы по-другому чувствуете, поэтому я думаю, что история также сильно связана с этим конкретным аффектом.
CC: Мне также показалось действительно любопытным — может быть, наивно, — что красота имела такой стойкий, организующий принцип во всех историях. Я думаю, вы сказали, что одна версия «Белоснежки» на греческом языке была записана примерно в первом веке нашей эры.Это гораздо больше, прежде чем у нас появится стандартное понятие красоты, и все же красота заставляет персонажей действовать всеми этими очень странными способами.
MT: Ну, думаю, именно так. Эта сказочная красота абстрактна. Мы редко получаем описание того, как выглядит красивая девушка. Да, правда, в сказке Гримм есть черный, красный и белый, но это основные цвета сказок. Вы можете найти их во многих разных историях, они перемешаны и перемешаны.А затем, если вы возьмете историю Белоснежки, вы найдете множество культур — цвет кожи не имеет значения, цвет волос не имеет значения, мы просто знаем, что она красивая. И вот что мне нравится в сказках, так это то, что вы должны заполнять детали. Вы создаете, вы создаете красоту. Второй момент связан с тем, что сказки — это все поверхности. Вы никогда не попадете в сознание персонажей. Вы не знаете, о чем они думают. Если они садятся и плачут, вы знаете, что им грустно. Итак, красота — это фетиш, потому что это способ олицетворять добро и добродетель.Итак, когда персонаж красив — это не всегда верно в 100% случаев, но часто верно, что юность, невинность и красота в конечном итоге превращаются в добро, добродетель и торжество. Интересно, что вы упомянули греческую историю о Маруле и — вспомните Яблоко раздора. Именно с этого началась Троянская война — конкурс красоты. Вначале было Яблоко раздора, за которое богини сражаются, и у нас есть суд Парижа. Итак, интересно, как, знаете ли, эта история, которую мы воспринимаем как простую сказку, если мы начнем разбирать ее, если мы начнем ее распаковывать, мы увидим, что то, что она делает, чудесным образом отбирает кусочки у других эпосов, мифов, священных историй, сказок — из котла рассказов — и смешать это с этим отваром, который кипит, который кипел в течение определенного периода времени, а затем создал новую историю.
CC: Итак, в своей книге вы собрали 21 сказку о Белоснежке со всего мира. Мне любопытно, приходили ли вы к каким-либо откровениям, просто сидя и читая их одно за другим.
MT: Ну, я думаю, это чувство изумления, удивления, волнения, радости, потому что я надеялся, что это будет не одна и та же история снова и снова — и на самом деле, вы знаете, существует огромный диапазон, так что что в Швейцарии рассказывают о семи мужчинах, живущих в коттедже.В дверь стучится Белоснежка, ее впускают, дают переночевать, а потом в дверь стучится старуха. Белоснежка отказывается от ее гостеприимства, и женщина тогда идет и нанимает киллера в деревне, я думаю, пару киллеров. Это очень короткий рассказ, поэтому я не думаю, что нужно предупреждать о спойлерах. Они приходят, убивают гномов и хоронят их во дворе, а Белоснежка — кто знает, что с ней случилось, но о ней больше никто не слышал. Итак, вы знаете, внезапно это становится уроком о гостеприимстве, о важности быть добрым к незнакомцам и предлагать им постель на ночь.И меня также удивило количество способов спасения Белоснежки. Иногда из ее тела вырывают кость. Иногда с ног снимают тапочки. Иногда из-под кожи вынимают булавку. Итак, все эти разные способы оживить ее — и вы знаете, это заставило меня задуматься, знаете ли, возможно, дело не только в том, что эта история путешествовала из одной страны в другую, но в том, что есть что-то настолько фундаментальное в соперничестве матери и дочери. В конце концов, это тоже были истории, которые женщины рассказывали другим женщинам — и опять же способ разрешить конфликты, поговорить о вещах, которые вас беспокоят.Так что, возможно, это просто история, не имеющая фиксированного происхождения в том или ином месте, но это просто было то, над чем людям приходилось работать в символической манере. Не в… это случилось, это не сплетня, это не правдивая история, это «когда-то давно», это произошло очень давно. Это не имеет ничего общего с тем, что происходит здесь и сейчас. Итак, мы можем придумывать эти сумасшедшие, сенсационные, ужасные вещи и все же, знаете ли, находить все, что было счастливо.
CC: Думаю, это отличное место, чтобы подвести итоги.Большое спасибо за то, что присоединились ко мне сегодня, Мария.
MT: Спасибо, что пригласили меня, приятно поговорить с вами.
Мотивы исламской культуры в татарских народных сказках
Актуальность темы исследования обусловлена повышенным интересом к исламу в мире и в Российской Федерации. На протяжении тысячелетий религиозные ценности синтезировались с массовой культурой. Татарская традиционная культура и ее литературное наследие не исключение.Отечественное фольклористство под влиянием идеологических догм ХХ века, господствовавших более 70 лет, старалось избегать вопросов взаимовлияния народного искусства и ислама. Самым первым научным исследованием, в котором рассматривалась эта проблема, является докторская диссертация Садековой Айсылу Хусяиновны (Садекова, 2001). Он ориентирован на произведения жанра мунаджат. Этот жанр появился в татарском фольклоре благодаря исламской традиции. Его содержание и функциональные параметры определяются исламской философией.Мунаджаты были запрещены в татарском фольклоре до 21 века. Не изучался и не собирался. Такая судьба постигла жанр притчи (хикаята), также связанный с философией ислама. К концу ХХ — началу ХХI веков появились интересные исследования Исхаковой-Вамбы (1997) и Нигмедзянова (2003), посвященные книжным мелодиям, относящимся к музыкальному фольклору. Сказочные произведения, вошедшие в 13-томный академический сборник татарской устно-поэзии (изданный с 1977 по 1986 год), были очищены от исламской нечистоты.Изменения были внесены в мотивную структуру сказок, часто упускались мотивы исламской культуры и философии. Это можно объяснить объективными причинами, продиктованными господствующей антирелигиозной идеологией правящей коммунистической партии. Поэтому нельзя говорить о существовании каких-либо системных исследований, связанных с изучением исламских традиций в теории татарского сказания. Учитывая вышеизложенное, данное исследование можно охарактеризовать как первый опыт, посвященный выявлению мотивационной структуры татарских сказок, составленных под влиянием исламской традиции.
Ужас и красота
Яркая аномалия вырисовывается из биографических данных Марии Татар, чьи 10 научных книг и множество статей в остальном демонстрируют приятную последовательность. Ее произведения посвящены сказкам и детской литературе: братья Гримм, Синяя Борода, Ганс Христиан Андерсен. Даже ее первая книга 1978 года о месмеризме и литературе носит заколдованное название: Spellbound.
Но в 1995 году татарин, профессор германских языков и литератур Леба, опубликовал дикое исключение из этого правила, раскопавшись в сенсационном материале, который является Adult с большой буквы с большой буквы.«Люстморд: Сексуальное убийство в Веймарской Германии » исследует мстительную изнанку немецкого национального характера 1920-х годов. Этот Zeitgeist проявился как в зловещих преступлениях (таких как убийства-изнасилования, хронология которых не всегда была ясна), так и в мощных, тревожных картинах Джорджа Гроса и Отто Дикса, которые иногда «подписывали» свои работы с кроваво-красный отпечаток руки — а также в фильмах Фрица Ланга, в пьесах и романах Фрэнка Ведекинда, Германа Гессе и Альфреда Дёблина.Десять лет спустя аналогичные первобытные чувства, менее изученные и контролируемые, способствовали разжиганию организованной жестокости нацистов.
Дочь венгерских эмигрантов, Татарка, с детства увлекалась немецкой культурой и Холокостом. «Мои родители приехали из Европы, и Европа была местом, которое означало поистине глубокий ужас», — говорит она. «Я вырос в тени Холокоста. В 1950-е годы появлялось много чего, вроде дневника Анны Франк, и в газетах появлялись сообщения о зверствах нацистов.
Молодой татарин также тяготел к сказкам братьев Гримм — вызывающих приключения, гламур и добродетель, но также кипящих насилием, садизмом, местью и ужасными наказаниями, где тевтонская «темная сторона» символически выражалась. Она хотела понять, как культура, породившая эти соблазнительные истории и восхитительную красоту Бетховена, Вагнера и Гете, могла также вспыхнуть геноцидом.
«Насилие может быть мостом, соединяющим немецкий фольклор и Холокост», — размышляет Татар.«В сказках есть та же жестокость и чудовищность: есть что-то действительно первобытное в том, что происходит в этих историях — и в этих веймарских художниках. Что меня восхищает в веймарских художниках, так это то, что они столкнулись с тем, что находится внутри. Сказки также сталкиваются с фактами жизни: нет ничего священного или табу. Между тем они сияют красотой. Я работаю на удивительно захватывающем перекрестке красоты и ужаса ».
Страсть татарки к братьям Гримм и Анне Франк осталась с ней, но в Принстоне в конце 1960-х она обнаружила, что оба были запрещены на уровне выпускников.«Гримм были запрещены, потому что сказки не считались достойными внимания ученых, — объясняет она, — а изучение Холокоста было табу, потому что это вызывало слишком много опасений по поводу статуса немецкой культуры в академии».
Она переключила свое внимание на немецкую литературу девятнадцатого и двадцатого веков, изучая романтизм и веймарскую культуру. В 1971 году она получила докторскую степень, написав диссертацию о Готтильфе Генрихе фон Шуберте (1780-1860), немецком философе-романтике, который исследовал «темную сторону природы», как объясняет Татар, — такие темы, как животный магнетизм, бессознательное и сны. .«Его можно назвать предшественником Фрейда», — говорит она. «Я не хотел изучать только хорошее, истинное и прекрасное — к чему меня побуждали многие из моих наставников в аспирантуре, — а хотел исследовать человеческие патологии и то, что приводит к таким событиям, как Холокост. ”
Со временем Татарка нашла свое научное призвание: с 1970-х годов она сосредоточилась на сказках. Ее книги включают аннотированные издания того, что она называет «классикой» (в том числе «Красная шапочка», «Красавица и чудовище», «Гензель и Гретель») и сказок, собранных Гриммами, исследованиями Синей Бороды и новое издание рассказов Ганса Христиана Андерсена (только что изданное В.В. Нортон, перевод с датского языка в сотрудничестве с Джули К. Аллен, доктором философии. ’05). «Это поле переместилось с периферии в центр событий», — поясняет Татар. «Подобно женским исследованиям, этническим исследованиям или кинематографическим исследованиям, изучение детства, его литературной и материальной культуры приобрело академическую легитимность».
Татарский начал с архивной работы, которая нашла свое отражение в The Hard Facts of the Grimms ’Fairy Tales (1987) , , где исследуются резкие темы, такие как« убийство, нанесение увечий, каннибализм, детоубийство и инцест.В последнее время она перешла к интерпретационным и эмпирическим исследованиям, которые исследуют эффекты повествований. «Ее междисциплинарность включала психологию и психоанализ наряду с историей и теорией литературы», — говорит Портер, профессор средневековой латыни Ян Циолковски, директор исследовательской библиотеки и коллекции университета Думбартон-Окс, который работал с Татаром в комитете по ученым степеням в области фольклора и мифологии. «Мария оставила все более глубокий след в области сказок, которая лежит на одном из тех слишком редких пересечений между широкой публикой и учеными.Ее элегантно написанные книги соответствуют высочайшим академическим стандартам, оставаясь при этом доступными для исчезающих видов, известных как обычный читатель ».
В прошлом учебном году Татарка была научным сотрудником Рэдклиффского института перспективных исследований, взяв академический отпуск из-за преподавательской деятельности. (Она также работала деканом гуманитарного факультета факультета искусств и наук с 2003 по 2006 год.) В Рэдклиффе она реализовала свой новый книжный проект «Очарованные охотники: трансформирующая сила детского чтения», расширив ее фокус с фольклора на общая тема детских рассказов.
«Очарованные охотники» — фраза Набокова, — поясняет она. «У этого есть преимущество, поскольку на одном уровне это относится к Гумберту Гумберту и его поискам Лолиты. Но он также определяет нас как читателей « Лолиты» — читателей, которые ищут и исследуют, пока мы попадаем под влияние языка Набокова и его переделки «Красавицы и чудовища». Не случайно многие детские книги начинаются со скучающих детей, таких как Алиса на берегу реки читает книгу и кивает. Как перейти от скуки к любопытству — как оживить ребенка? Мой ответ таков: используя шокирующую ценность красоты и ужаса, создавая толчки и мерцания, которые щелкают переключателем в уме.”
Сказки возникли из устной традиции; они передавались из поколения в поколение пересказами задолго до того, как были начерчены на бумаге; Якоб и Вильгельм Гримм были ранними фольклористами. «Сказки никогда не должны считаться священными текстами», — говорит Татарин. «Они существовали в тысячах версий; не было ни одной «красной шапочки».
Взрослые рассказывали эти истории перед аудиторией из разных поколений, и обычно рассказчик раскладывал сказки в ритме работы. «У нас есть рисунки и картины из Франции семнадцатого века, на которых у камина изображены люди, рассказывающие историю, в то время как другие заботятся о детях, ремонтируют инструменты или ремонтируют одежду», — говорит Татар.«У тебя всегда есть этот огонь. Это общественная ситуация, когда люди тоже получают тепло и утешение от рассказов. Огонь напоминает нам о «зажигательной силе» сказок, их способности возбуждать воображение и обеспечивать свет в темноте. И с огнем у вас также есть эти тени, где могут скрываться ужасные вещи. В сказках есть не только этот волшебный, блестящий блеск, но и мрачная, ужасающая сторона, которая воплощает в себе наши самые глубокие тревоги и страхи ».
Сама история, полагает Татар, может быть менее важной, чем обмены, которые она стимулирует.«В рассказе всегда есть прерывания — шипение и свист, аплодисменты и аплодисменты», — говорит она, ссылаясь на отчеты фольклористов. «Сказка« сгущается »аудиторией до тех пор, пока не становится своего рода коллективным продуктом. Когда мы читаем детям, мы должны использовать это творческое измерение и рассказывать историю по мере ее развития. Проведите что-то вроде разговорного чтения и не позволяйте ему заканчиваться словами: «Они жили долго и счастливо». Вы хотите, чтобы история стала чем-то большим, чем талисман или мантра — она должна продолжать менять форму и находить отклик по-новому .
«Подумайте о том, как вы читали в детстве», — продолжает она. «Есть постоянные прозрения. Это интеллектуальный процесс, но он также в некотором роде задействует тело — вы читаете позвоночником, у вас есть соматическая реакция ». Она цитирует Грэма Грина: «Что мы сегодня получаем от чтения, чтобы сравняться с волнением и откровением в те первые четырнадцать лет?» Молодежь жаждет таких открытий. «Они ищут просветления», — заявляет Татар. «Они хотят знать о взрослых вещах.Взрослые тихо говорят об убийствах, насилии и смерти, потому что хотят защитить детей. Но детям дико любопытно, что скрывают от них взрослые. Взрослые читают с критическим, рефлексивным, отстраненным умом — это сложный опыт, — но дети просто погружаются прямо в себя и отождествляют себя с персонажами. Может быть, это то, что вызывает у нас беспокойство по поводу того, что мы им читаем ».
Иллюстрация А.Х. Ватсона к картине Cinderella
Возьмите «Синюю Бороду», сагу о серийном убийце, который убил шестерых жен, прежде чем получил возмездие.История заставляет читателей трепетать за седьмую жену и болеть за нее, чтобы как-то перехитрить злодея. «Синяя Борода» — это брачная сказка, а не сказка для детей », — объясняет Татар. «Хотя, может быть, это поучительная история для молодых женщин, вступающих в брак по договоренности!»
Тем не менее, эта европейская сказка сильно тронула ребенка афроамериканского происхождения, писателя Ричарда Райта, который слышал, как «цветная школьная учительница» по имени Элла читала ему ее. «Я жаждал острого, пугающего, захватывающего дух, почти болезненного возбуждения, которое доставляла мне эта история», — вспоминал Райт в книге « Черный мальчик», «», своей автобиографии «» 1945 года. «Он слышит эту историю, и он преображается», — говорит Татар. «Он хотел прочитать каждый роман, который попадался ему в руки. «Я горел желанием знать значение каждого слова, — сказал он, — потому что это были ворота в запретную и очаровательную страну».
Действительно. Книга Татара «Тайны за дверью: История Синей Бороды и его жен» ( 2004) начинается со слов «Магия случается на пороге запретного». Вспомните, что Синяя Борода дал своей седьмой жене ключи от всех комнат в своем особняке, но запретил ей открывать одну удаленную комнату — что, конечно, она делает, когда его нет, и таким образом обнаруживает трупы своих бывших супругов.Сказки начинались как истории для взрослых, и они касаются именно тех скрытых аспектов взрослой жизни (особенно семейной жизни), которые так интригуют детей, говорит Татар. Сказки стали способом разбить праздник взрослых. Когда рассказы «перекочевали из очага в детскую, они потеряли часть своей похабщины и насилия», считает она, но Гримм больше беспокоила цензура секса, чем насилие, и даже думали, что насилие может напугать детей и заставить их вести себя хорошо. Тем не менее сказки связаны с грубыми, фундаментальными эмоциями: «Они похожи на миниатюрные мифы.
Откройте для себя отголоски древнегреческого дома Атрея в сказке «Можжевельник», записанной Гриммами. «Он наполнен подлыми делами», — говорит Татар. «Мачеха нарезает пасынка и подает его в тушеное мясо его отцу, который объявляет блюдо вкусным. Его сестра трогательно закапывает кости мальчика под можжевельником и поливает дерево слезами. Мальчик перерождается в прекрасную поющую птицу, а затем снова становится мальчиком ».
Мерзость, как мать, расчленяющая ребенка, иногда принимает в сказках сюрреалистическое или почти юмористическое измерение.(В таких историях, как «Золушка», Гриммы заменили злых матерей на step матерей, чтобы защитить образ материнства: «Вы можете увидеть это в рукописях для разных версий сказки», — говорит Татар.) «Вы получаете это абсурдное насилие », — утверждает она. В конце одной истории герой заявляет, что всем головы будут отрублены. (Действительно, одна из татарских книг — «Отрубить им головы!» ) Синяя Борода убивает не одну или две, а шесть жен.В «Белоснежке» мачеха танцует до смерти в раскаленных железных туфлях. Другая мачеха умирает, когда ей на голову падает жернов, а главному герою романа Ганса Христиана Андерсена «Красные башмаки» отрезают ноги. В одной из версий «Золушки» голуби выклевывают глаза злым сводным сестрам.
Эти увечья могут развеять детские страхи. «Дети очень беспокоятся о своей физической целостности, — говорит Татар. «Они беспокоятся о потерях на самых разных уровнях. Психологи правы, подчеркивая терапевтическую ценность сказок и то, как они разыгрывают страхи и преодолевают их в символических терминах.Сказки переходят в сослагательное наклонение: «Давным-давно» означает, что это ненастоящее, и что вы можете посмеяться над этим в лицензированной форме выпуска «.
В детстве Татарка пережила глубокий читательский опыт. Татарка, третья из четырех детей в венгерской семье, приехавшей в Соединенные Штаты в 1952 году (ее отец был офтальмологом, мать — домохозяйкой), выросла в Хайленд-Парке, недалеко от Чикаго, в трехъязычной семье ( ее родители тоже говорили по-немецки). Сама она читает по-латыни и по-датски, помимо немецкого говорит по-французски.
Их дом находился всего в двух кварталах от «необычной библиотеки». Татарин хорошо помнит момент, когда в девять лет «я глубоко вздохнул и переступил порог во взрослую секцию — тогда были строгие границы. Я свернулась калачиком с этой книгой датских сказок — из фольклорного сборника, без иллюстраций. Пришел мой старший брат и сказал, что меня туда не пускают. Больше всего я ценил книгу « Сказки Гриммса», — на немецком языке. Я не могла читать слов, но моя старшая сестра рассказывала мне истории.”
Она изучала немецкий язык в Университете Денисон в Огайо, проводя первый год обучения в Мюнхене; Позже она прожила год в Берлине. Татарка провела всю свою карьеру в Гарварде, поступив на факультет в 1971 году, только что окончив докторскую в Принстоне; она получила должность в 1978 году. (Ее дочь Лорен окончила Гарвард в 2006 году, а ее сын Дэниел — старший в колледже.)
Татарская концепция «силы зажигания» говорит о том, как эти сказки могут пробудить читателя. воображение и, как и в случае с Ричардом Райтом, стимулировать желание ребенка читать.Сама она, выросшая на трех языках, имеет мощный отклик на письменное слово, в котором она находит «монументальную стабильность и захватывающую изменчивость». Она вспоминает «Удар!» в Кот в шляпе — сигнал к маниакальному безумию, «логическому безумию», к которому доктор Сьюз стремился в этой книге. «Слова всегда казались мне [волшебными] палочками, — говорит она, — и они открывают дверь в новые миры, в которых возможно все — говорящие кролики, фантомные будки, ковры-самолеты».Я начал как математик; перспектива бесконечных перестановок и комбинаций всегда опьяняла ».
Она называет чтение в высшей степени творческим занятием: «Слова на странице дают вам инструкции по воображению новых миров, но не с шквалом описательных деталей, а с запасными подсказками, которые даже в своей пленочной и непрочной манере создают законченные образы». Она вспоминает описание Набокова того, как автор строит карточный домик, который в сознании читателя становится замком из стекла и стали, частью прочного и прочного мира.
Исследования татарки начались с обращения к насилию и ужасу, но, по ее словам, «я открыла для себя красоту». Переломный момент наступил во время книжного тура, когда она рассказывала читателям библиотеки о The Hard Facts of the Fairy Tales. «Я хотела поговорить о происхождении историй, их эволюции и их культурном значении», — вспоминает она. «Но люди продолжали возвращаться ко мне с описанием своего очарования историями и того, насколько они прекрасны. Они хотели узнать больше о магии историй, глубокой мелодраме и страсти — они были почти оперены.Это вдохновило меня вернуться к чтению историй на интуитивном уровне — это было почти как воссоединение с детством, как вы читали в детстве ».
Рассмотрим заклинание «Новые одежды императора», в котором Ганс Христиан Андерсен описывает магические одежды императора: «изысканные, как паутина», по рисунку и рисунку. «Волшебная одежда берет верх, — говорит Татар, — хотя ее нельзя увидеть». Сказки остаются на поверхности. «Красота всегда представлена совершенно абстрактно, — говорит Татар.«В описании принцессы все, что вы получаете, — это свет и блеск, ослепление, сияние, золотые платья и серебряные туфли. Вы никогда не получите описания ее лица. Вы должны использовать силу своего воображения ».
Затем идет анимационный фильм Диснея, который раскрывает все детали и передает точное изображение принцессы. Большинство студентов популярных курсов татарского бакалавриата, таких как «Сказки, детская литература и строительство детства», знают эти истории по версиям Диснея, и поэтому с удивлением узнают, например, что в оригинале Андерсена «Русалочка» умирает в конце.Татар объясняет: «Дисней превращает историю Андерсена — в прямом и переносном смысле — в мультяшную версию самого себя».
Тем не менее, диснеевский фильм — это просто еще одна версия, еще один пересказ повествования, которое уже существует в бесчисленных вариациях. И Татар сразу же отмечает, что без Диснея у нас не могло бы быть этих историй. «У фильма есть способ мгновенно увлечь вас», — говорит она. «Есть интенсивность, есть мелодрама, и вы тесно отождествляете себя с персонажами. Голливуд овладел искусством популярной эстетики, убедив нас в значительной степени увлечься экранной фантастикой.Да, есть повод для беспокойства, потому что в кино гораздо легче попасть, чем в книги. Но фильмы Диснея [сохранили] сказки живыми. Наряду с версией Disney будут изданы 15 различных печатных изданий «Красавицы и чудовища» для разных уровней читателей.
«Конкуренция между СМИ — не всегда плохо», — продолжает она, указывая на то, что красивые иллюстрации, которые так часто сопровождали печатные сказки, равносильны «второму тексту». «Я стараюсь не относиться к книге слишком романтично или ностальгически», — говорит она.«СМИ интересным образом подпитывают друг друга; печатное слово, устное повествование, кино и телевидение взаимодействуют друг с другом, встроены друг в друга и вызывают новый интерес как к старым, так и к новым версиям старых историй ».
Иллюстрация Уорика Гобла из фильма Можжевельник
Изменилась и сама аудитория. «Наши представления о детстве резко изменились за последние пару десятилетий», — говорит Татар. Она цитирует работу французского социолога Филиппа Арьеса об «изобретении» детства в шестнадцатом и семнадцатом веках: в прежние времена детей сразу же призывали в рабочую силу, когда они были физически способны работать.В своей книге « Исчезновение детства» 1982 года медиа-аналитик Нил Постман утверждал, что разрыв в грамотности между взрослыми и детьми раньше позволял взрослым контролировать информацию и таким образом создавать двухуровневое общество; когда электронные СМИ лишили взрослых возможности контролировать информацию, взрослый и ребенок сошлись. «Сегодня можно утверждать, что мы возвращаемся к старой модели», — говорит Татар. «Благодаря контактам со средствами массовой информации в раннем возрасте дети имеют доступ к тому, что когда-то было знаниями взрослых — они знают то, чего мы не знали, пока мы не были подростками.Кажется, что дети хорошо разбираются в жизненных фактах. Тем не менее, они все еще инфантильны и зависят от родителей больше, чем когда-либо ».
В «Зачарованных охотниках» — проекте, над которым, по словам Татара, работает уже 10 лет, — она исследует, как дети взаимодействуют с историями, и исследует, что происходит, когда дети мигрируют в миры, созданные с помощью различных средств массовой информации. Некоторые из ее идей родились из более чем 300 интервью с ее учениками о детских воспоминаниях об их опыте чтения — о том, как один ученик использовал фиолетовый мелок (менее удачно, чем Гарольд Крокетта Джонсона) на стене своей спальни, как другой (очень похожий на лебедя, Татарские заметки) сотни раз читал «Гадкого утенка» в подростковом возрасте, как третий отчаянно пытался развить телекинетические способности после прочтения «Матильды » Роальда Даля.Татарин восхищается тем, как студенты подходят к рассказам: студенты, например, «прочитают все романы Гарри Поттера или все Хроники Нарнии за выходные, без особых усилий погружаясь в мир, который они строят из ничего, кроме черных меток. белая страница ».
Семь книг Гарри Поттера , проданных 325 миллионов экземпляров на более чем 60 языках, конечно же, представляют собой мировой мегахит детской литературы за последнее десятилетие.Татарский опирается на свой научный опыт, чтобы объяснить свой огромный успех. Автор J.K. Роулинг «пишет для детей, но никогда не записывает на », — говорит она. «[Роулинг] не уклоняется от великих экзистенциальных загадок: смерти и утраты, жестокости и сострадания, желания и депрессии. Подумайте об этих демонических дементорах, которые умеют лишать вас надежды — что может быть страшнее этого? Кроме того, «Роулинг передает магию в руки детей — они помазанники и назначенные», — говорит Татар.«Но это еще не все: Роулинг заявила, что книги не столько о добре и зле, сколько о власти, и Гарри Поттер получает шанс победить [главного злодея] Волан-де-Морта и захватить власть. Колдовство книг включает в себя нечто большее, чем волшебство и магию, потому что у ребенка есть шанс исправить ошибки ».
Помимо глубоких тем и борьбы за справедливость, «Роулинг опирается на богатые литературные традиции», — объясняет Татар. «Она является мастером бриколажа: перерабатывает истории и объединяет их воедино новыми яркими способами.Роулинг официально объявила, что ее любимым автором является Джейн Остин, но в книгах Гарри Поттер также много Диккенса и Даля, с изрядными дозами сказок и легенд о короле Артуре, книгами для британских школ-интернатов и загадками об убийствах. . У нас есть все архетипические темы и персонажи детской литературы: жалкий сирота, токсичные приемные родители, ложные герои, помощники и жертвователи, подлость и месть ».
Благодаря своей ошеломляющей популярности « Гарри Поттер создал глобальную культурную историю, которую будут разделять несколько поколений грамотных детей и взрослых», — говорит Татар.Действительно, одним из факторов успеха сериала является то, что рассказы нравятся как взрослым, так и более молодым читателям.
Детские книги, конечно же, в основном пишут взрослые, и многие исследования в области детской литературы также отражают взгляды взрослых. Психоаналитик Бруно Беттельхейм входит в число самых известных теоретиков сказок; его книга 1976 года The Uses of Enchantment — классика в этой области. (Беттельхейм назвал попытку Гензеля и Гретель откусить от дома ведьмы «оральной жадностью.Потребовалось много времени, чтобы исчерпать интерпретации рахат-лукума, реального имени, которое К.С.Льюис использовал для вымышленного кондитерского изделия, настолько приятного, что оно полностью порабощает Эдмунда Певенси в «Лев, колдунья и волшебный шкаф».
Но татарский пытается уйти от взрослой точки зрения на детскую литературу. («Психосексуальные чтения стали предсказуемыми», — говорит она.) «Я пытаюсь уловить, что происходит у ребенка , », — объясняет она. Это амбициозная цель, потому что сами дети не особенно разбираются в таких вопросах, а воспоминания взрослых полны искажений и идеализаций.Таким образом, Татарин также обращается непосредственно к литературным текстам, извлекая свои идеи из слов на странице, что, по общему признанию, является спекулятивным занятием.
Такой подход заставил ее задуматься о магическом мышлении и о том, как рассказы учат детей тому, что для того, чтобы что-то делать, не нужны волшебные палочки — просто слова. Так называемая классика является классикой не просто так: у них мощный язык, и они используют не только блеск и сияние, но и готический мрак, чтобы увлечь детей рассказом и чтением. Чудеса, которые стремительно падают в этих повествованиях, заставляют читателей задуматься не только о мире художественной литературы, но и о мире, в котором они живут.
«Радикальная точка зрения состоит в том, что не имеет значения, какой рассказ читает ребенок», — продолжает она. «В некотором смысле детская литература — это криминальное чтиво: она мелодраматична. Джон Апдайк называют сказки «телевизор и порнографию их дня, жизнь осветляющего трэша дописьменных народов. Дети, которые читали побег не только от реальности, но в возможность: они учатся, как ориентироваться в большом мире; они становятся более связанными и любопытными, заряжаются энергией от захватывающих чудес Нарнии, Оз или Неверленда.”
И бороться с более темными аспектами жизни. Влечение татарки к тому, что немцы называют «ночной стороной», восходит к началу ее научной деятельности. Она с некоторой забавой вспоминает, как давала статью о материалах о сексуальных убийствах, которые превратились в Lustmord , и слышала вопрос от немецкого ученого: «Почему всегда патологические?» У нее есть готовый ответ. «Это кажется намного более интересным, чем хорошее, истинное и прекрасное. Пытаться понять, почему что-то идет не так, мне кажется более продуктивным, чем просто сосредоточиться на том, что правильно.Несмотря на это, она не застрахована от прелести рахат-лукума и по-прежнему стремится, как и все мы, дети и взрослые, соблазниться красотой хорошо рассказанной истории.
Крейг А. Ламберт ’69, Ph.D. ’78, заместитель редактора этого журнала.
Сказочные героини тогда и сейчас
Отделение-основатель Гарвардвуда имеет честь приветствовать профессора Гарварда Марию Татар в Лос-Анджелесе для специальной лекции и приема. Профессор Татар, чьи преподавательские и исследовательские интересы включают фольклор и детскую литературу, расскажет о сказках в контексте голливудского повествования.«Профессор Татар» начнёт с «Шахерезады» и перейдет к героиням-обманщикам из сказок из прошлых времен, а также к их современным аналогам. В заключение она поделится некоторыми мыслями о соперничестве матери и дочери в рассказе «Белоснежка», более известном в других культурах как «Красивая девушка».
Нам повезло, что профессор Татар приехала к нам из Кембриджа, и мы приглашаем всех выпускников в столичном районе Большого Лос-Анджелеса присоединиться к нам вечером в понедельник, 30 апреля, чтобы встретиться с ней! Для многих выпускников Гарварда это будет уникальная возможность почувствовать, как будто вы вернулись в Север Холл или Центр Баркера!
- 19:00 Двери открыты для приема гостей
- 19:30 Лекция + вопросы и ответы
- 20:30 Приемная после мероприятия (кассовый бар)
Гарвардский университет Джон Л.Леб Профессор германских языков и литературы, фольклора и мифологии
Старший научный сотрудник Общества стипендиатов
Профессор Мария Татар — профессор Джона Л. Леба германских языков, литературы, фольклора и мифологии в Гарварде. Она является автором многих книг, среди которых Классические сказки, Аннотированные братья Гримм , Тайны за дверью, и Аннотированные афроамериканские сказки. Она часто пишет статьи в NPR, The New York Times, и другие средства массовой информации.В Гарварде она работала деканом по гуманитарным наукам с 2003 по 2006 год, а в настоящее время является старшим научным сотрудником Общества стипендиатов. Она получила премию NAACP Image Award 2018 за свою работу над афроамериканскими сказками и является лауреатом наград от Фонда Гуггенхайма, Национального фонда гуманитарных наук и Института перспективных исследований Рэдклиффа.
Посетите блог профессора Татара, «Ветры из страны чудес» и страницу факультета Гарварда.
***
Гарвардвуд благодарит наших щедрых спонсоров за это специальное мероприятие
Адриан Ашкенази AB ’96 и Пти Эрмитаж
Джо Блахфорд и район Ханна Ан
Пользователи, Зарегистрируйтесь здесь
Купить билеты 5 $.00 Участники и друзья
Если вы не можете получить доступ к кнопке RSVP для платящих взносы членов Harvardwood, убедитесь, что
вы вошли в систему. Если у вас все еще есть проблемы с доступом к странице, ваше членство
истекло, поэтому обновите свои взносы как полноправный член или друг Гарвардвуда.
Petit Ermitage, бутик-отель в Западном Голливуде, предлагает своим гостям уединенное убежище от шумного Лос-Анджелеса.В ресторане The Private Rooftop отеля Petit Ermitage на завтрак, обед и ужин подаются изысканные блюда в мировом стиле. С крыши открывается панорамный вид на Голливудские холмы. Она с гордостью признана Национальной федерацией дикой природы заповедником колибри и бабочек.
Искусно созданный вручную, чтобы перенести гостей в сенсационное прошлое Вьетнама, The District by Hannah An не похож ни на один вьетнамский ресторан в Соединенных Штатах. Новейшее творение Ханны Ан, которое может легко объединиться в музей, дает подлинный вьетнамский опыт.От вековых дверей усадьбы до патинированных зеркал — все детали не были упущены из виду.
Leave a Reply