Автор сказка о медведихе: Александр Пушкин — Сказка о медведихе: читать стих, текст стихотворения полностью

Сказка о Медведихе — Пушкин А. С. Слушать онлайн или читать

Как весенней теплою порою
Из-под утренней белой зорюшки,
Что из лесу, из лесу из дремучего
Выходила медведиха
Со милыми детушками медвежатами
Погулять, посмотреть, себя показать.
Села медведиха под белой березою;
Стали медвежата промеж собой играть,
По муравушке валятися,
Боротися, кувыркатися.
Отколь ни возьмись мужик идет,
Он во руках несет рогатину,
А нож-то у него за поясом,
А мешок-то у него за плечьми.
Как завидела медведиха
Мужика со рогатиной,
Заревела медведиха,
Стала кликать малых детушек,
Своих глупых медвежатушек.
Ах вы детушки, медвежатушки,
Перестаньте играть, валятися,
Боротися, кувыркатися.
Уж как знать на нас мужик идет.
Становитесь, хоронитесь за меня.
Уж как я вас мужику не выдам
И сама мужику …. выем.

Медвежатушки испугалися,
За медведиху бросалися,
А медведиха осержалася,
На дыбы подымалася.
А мужик-от он догадлив был,
Он пускался на медведиху,
Он сажал в нее рогатину
Что повыше пупа, пониже печени.
Грянулась медведиха о сыру землю,
А мужик-то ей брюхо порол,
Брюхо порол да шкуру сымал,
Малых медвежатушек в мешок поклал,
А поклавши-то домой пошел.

«Вот тебе, жена, подарочек,
Что медвежия шуба в пятьдесят рублев,
А что вот тебе другой подарочек,
Трои медвежата по пять рублев».

Не звоны пошли по городу,
Пошли вести по всему по лесу,
Дошли вести до медведя чернобурого,
Что убил мужик его медведиху,
Распорол ей брюхо белое,
Брюхо распорол да шкуру сымал,
Медвежатушек в мешок поклал.
В ту пору медведь запечалился,
Голову повесил, голосом завыл
Про свою ли сударушку,
Чернобурую медведиху.
— Ах ты свет моя медведиха,
На кого меня покинула,
Вдовца печального,
Вдовца горемычного?
Уж как мне с тобой, моей боярыней,
Веселой игры не игрывати,
Милых детушек не родити,
Медвежатушек не качати,
Не качати, не баюкати. —
В ту пору звери собиралися
Ко тому ли медведю, к боярину.
Приходили звери большие,
Прибегали тут зверишки меньшие.
Прибегал туто волк дворянин,
У него-то зубы закусливые,
У него-то глаза завистливые.
Приходил тут бобр, богатый гость,
У него-то бобра жирный хвост.
Приходила ласточка дворяночка,
Приходила белочка княгинечка,
Приходила лисица подьячиха,
Подьячиха, казначеиха,
Приходил скоморох горностаюшка,
Приходил байбак тут игумен,
Живет он байбак позадь гумен.
Прибегал тут зайка-смерд,
Зайка бедненькой, зайка серенькой.
Приходил целовальник еж,
Всё-то еж он ежится,
Всё-то он щетинится.

Сказка О медведихе Пушкина А. С. текст с картинками

Александр Сергеевич Пушкин

Сказка О медведихе краткое содержание:

Медведица пошла гулять с медвежатами. Мужик с рогатиной убил медведицу и подарил жене её шкуру и трёх медвежат. Медведь узнаёт о случившемся и плачет, сокрушаясь о своей медведице. К медведю-боярину приходят звери: волк-дворянин, бобр-торговый гость, ласточка-дворяночка, белочка-княгинечка, лисица-подъячиха и казначеиха, скоморох горностаюшка, байбак-игумен, зайка-смерд, целовальник-ёж. На этом сказка обрывается.

Сказка О медведихе читать:

Как весенней теплою порою

Из-под утренней белой зорюшки,

Что из лесу, из лесу из дремучего

Выходила медведиха

Со милыми детушками медвежатами

Погулять, посмотреть, себя показать.

Села медведиха под белой березою;

Стали медвежата промеж собой играть,

По муравушке валятися,

Боротися, кувыркатися.

Отколь ни возьмись мужик идет,

Он во руках несет рогатину,

А нож-то у него за поясом.

А мешок-то у него за плечьми.

Как завидела медведиха

Мужика со рогатиной,

Заревела медведиха,

Стала кликать малых детушек,

Своих глупых медвежатушек.

— Ах вы детушки, медвежатушки,

Перестаньте играть, валятися,

Боротися, кувыркатися.

Уж как знать на нас мужик идет.

Становитесь, хоронитесь за меня.

Уж как я вас мужику не выдам

И сама мужику …. выем.

Медвежатушки испугалися,

За медведиху бросалися,

А медведиха осержалася,

На дыбы подымалася.

А мужик-то он догадлив был,

Он пускался на медведиху,

Он сажал в нее рогатину,

Что повыше пупа, пониже печени.

Грянулась медведиха о сыру землю,

А мужик-то ей брюхо порол,

Брюхо порол, да шкуру сымал,

Малых медвежатушек в мешок поклал,

А поклавши-то домой пошел.

«Вот тебе, жена, подарочек,

Что медвежия шуба в пятьдесят рублев,

А что вот тебе другой подарочек,

Трои медвежата по пять рублев».

Не звоны пошли по городу,

Пошли вести по всему по лесу,

Дошли вести до медведя черно-бурого,

Что убил мужик его медведиху,

Распорол ей брюхо белое,

Брюхо распорол да шкуру сымал,

Медвежатушек в мешок поклал.

В ту пору медведь запечалился,

Голову повесил, голосом завыл

Про свою ли сударушку,

Черно-бурую медведиху.

— Ах ты свет моя медведиха,

На кого меня покинула,

Вдовца печального,

Вдовца горемычного?

Уж как мне с тобой, моей боярыней,

Веселой игры не игрывати,

Милых детушек не родити,

Медвежатушек не качати,

Не качати, не баюкати. —

В ту пору звери собиралися

Ко тому ли медведю, к боярину.

Приходили звери большие,

Прибегали тут зверишки меньшие.

Прибегал туто волк дворянин,

У него-то зубы закусливые,

У него-то глаза завистливые.

Приходил тут бобр, торговый гость,

У него-то бобра жирный хвост.

Приходила ласточка дворяночка,

Приходила белочка княгинечка,

Приходила лисица подьячиха,

Подьячиха, казначеиха,

Приходил скоморох горностаюшка,

Приходил байбак тут игумен,

Живет он байбак позадь гумен.

Прибегал тут зайка-смерд,

Зайка беленький, зайка серенький.

Приходил целовальник еж,

Всё-то еж он ежится,

Всё-то он щетинится

Сказка о медведихе — Русские сказки — Пушкин Александр Сергеевич

Медвежатушки испугалися,
За медведиху бросалися,
А медведиха осержалася,
На дыбы подымалася.
А мужик-то он догадлив был,
Он пускался на медведиху,
Он сажал в нее рогатину,
Что повыше пупа, пониже печени.
Грянулась медведиха о сыру землю,
А мужик-то ей брюхо порол,
Брюхо порол, да шкуру сымал,
Малых медвежатушек в мешок поклал,
А поклавши-то домой пошел.

«Вот тебе, жена, подарочек,
Что медвежия шуба в пятьдесят рублев,
А что вот тебе другой подарочек,
Трои медвежата по пять рублев».

Не звоны пошли по городу,
Пошли вести по всему по лесу,
Дошли вести до медведя черно-бурого,
Что убил мужик его медведиху,
Распорол ей брюхо белое,
Брюхо распорол да шкуру сымал,
Медвежатушек в мешок поклал.
В ту пору медведь запечалился,
Голову повесил, голосом завыл
Про свою ли сударушку,
Черно-бурую медведиху.
— Ах ты свет моя медведиха,
На кого меня покинула,
Вдовца печального,
Вдовца горемычного?
Уж как мне с тобой, моей боярыней,
Веселой игры не игрывати,
Милых детушек не родити,
Медвежатушек не качати,
Не качати, не баюкати. —
В ту пору звери собиралися
Ко тому ли медведю, к боярину.
Приходили звери большие,
Прибегали тут зверишки меньшие.
Прибегал туто волк дворянин,
У него-то зубы закусливые,
У него-то глаза завистливые.
Приходил тут бобр, торговый гость,
У него-то бобра жирный хвост.
Приходила ласточка дворяночка,
Приходила белочка княгинечка,
Приходила лисица подьячиха,
Подьячиха, казначеиха,
Приходил скоморох горностаюшка,
Приходил байбак тут игумен,
Живет он байбак позадь гумен.
Прибегал тут зайка-смерд,
Зайка беленький, зайка серенький.
Приходил целовальник еж,
Всё-то еж он ежится,
Всё-то он щетинится.

Эдгар Аллан По | Биография и факты

Life

По был сыном актрисы английского происхождения Элизабет Арнольд По и Дэвида По-младшего, актера из Балтимора. После того, как его мать умерла в Ричмонде, штат Вирджиния, в 1811 году, он был доставлен в дом Ричмондского торговца Джона Аллана (предположительно его крестного отца) и его бездетной жены. Позже он был доставлен в Шотландию и Англию (1815–1820 гг.), Где получил классическое образование, которое было продолжено в Ричмонде. В течение 11 месяцев в 1826 году он учился в Университете Вирджинии, но его проигрыши в азартных играх в университете настолько рассердили его опекуна, что он отказался позволить ему продолжать, и По вернулся в Ричмонд, чтобы найти свою возлюбленную (Сару) Эльмиру Ройстер.Он отправился в Бостон, где в 1827 году опубликовал брошюру с юношескими байроническими стихами «Тамерлан » и «Другие стихи ». Бедность вынудила его пойти в армию под именем Эдгар А. Перри, но после смерти приемной матери По Джон Аллан выкупил свое освобождение от армии и помог ему устроиться в Военную академию США в Вест-Пойнте. Перед отъездом По опубликовал в Балтиморе новый том «Аль-Аараф, Тамерлан» и «Малые стихотворения » (1829). Он успешно добился исключения из академии, где отсутствовал на всех тренировках и занятиях в течение недели.Он отправился в Нью-Йорк и выпустил том из стихов , содержащий несколько шедевров, некоторые из которых демонстрируют влияние Джона Китса, Перси Биши Шелли и Сэмюэля Тейлора Кольриджа. Затем он вернулся в Балтимор, где начал писать рассказы. В 1833 г. его «MS. Найденный в бутылке »выиграл 50 долларов в балтиморском еженедельнике, и к 1835 году он был в Ричмонде в качестве редактора« Southern Literary Messenger ». Там он прославился как критический рецензент и женился на своей молодой кузине Вирджинии Клемм, которой было всего 13 лет.По, кажется, был любящим мужем и зятем.

Писатель-фантаст Рэй Брэдбери обсуждает «Падение дома Ашеров» Эдгара Аллана По в фильме образовательной корпорации Encyclopdia Britannica , 1975. Брэдбери сравнивает сценарий с письменным произведением и обсуждает как готические традиции, так и влияние По на современную научную фантастику.

По был уволен с работы в Ричмонде, по всей видимости, за выпивку, и уехал в Нью-Йорк. На самом деле выпивка была отравой в его жизни. Чтобы хорошо поговорить в большой компании, ему нужно было немного возбудить, но стакан хереса мог привести его в восторг; и, хотя он редко поддавался интоксикации, его часто видели на публике, когда он это делал. Это привело к предположению, что По был наркоманом, но, согласно медицинским показаниям, у него было поражение мозга.Находясь в Нью-Йорке в 1838 году, он опубликовал длинное прозаическое повествование « Рассказ Артура Гордона Пима », соединив (как это часто бывает в его рассказах) много фактического материала с самыми безумными фантазиями. Он считается одним из вдохновителей модели Moby Dick Германа Мелвилла. В 1839 году он стал соредактором Burton’s Gentleman’s Magazine в Филадельфии. Там контракт на ежемесячный репортаж побудил его написать «Уильям Уилсон» и «Падение дома Ашеров», рассказы о сверхъестественном ужасе.Последний содержит исследование невротика, который, как теперь известно, был знаком с По, а не с самим По.

Позже, в 1839 году, появилась книга По «Гротескные и арабские сказки » (датированная 1840 годом). Он ушел из Burton’s примерно в июне 1840 года, но вернулся в 1841 году, чтобы отредактировать его преемник, Graham’s Lady and Gentleman’s Magazine , в котором он напечатал «Убийства на улице Морг» — первый детектив. В 1843 году его «Золотой жук» получил приз в 100 долларов от газеты Philadelphia Dollar Newspaper , что принесло ему большую известность.В 1844 году он вернулся в Нью-Йорк, написал «Обман с воздушным шаром» для Sun и стал редактором New York Mirror под управлением Н.П. Уиллис, впоследствии друг на всю жизнь. В New York Mirror от 29 января 1845 года, из авансовых листов American Review , появилось его самое известное стихотворение «Ворон», сразу принесшее ему национальную известность. Затем По стал редактором Broadway Journal , недолговечного еженедельника, в котором он переиздал большинство своих рассказов в 1845 году.В течение этого прошлого года ныне забытая поэтесса Фрэнсис Сарджент Лок Осгуд преследовала По. Вирджиния не возражала, но нескромные писания «Фанни» о ее литературной любви вызвали большой скандал. Его Ворон и другие стихотворения и подборка его Рассказов вышли в 1845 году, а в 1846 году По переехал в коттедж в Фордхэме (ныне часть Нью-Йорка), где он написал для Godey’s Lady’s Book ( Май – октябрь 1846 г.) «Литераторы Нью-Йорка» — сплетни о личностях того времени, которые привели к иску о клевете.

Жена По, Вирджиния, умерла в январе 1847 года. В следующем году он отправился в Провиденс, штат Род-Айленд, чтобы добиться расположения поэтессы Сары Хелен Уитман. Была короткая помолвка. По имел тесные, но платонические связи с Энни Ричмонд и Сарой Анной Льюис, которая помогала ему финансово. Всем им он сочинил поэтические дани. В 1848 году он также опубликовал лекцию «Эврика», трансцендентное «объяснение» вселенной, которое некоторые критики назвали шедевром, а другие — бессмыслицей.В 1849 году он уехал на юг, разгуливал в Филадельфии, но благополучно добрался до Ричмонда, где наконец обручился с Эльмирой Ройстер, к тому времени овдовевшей миссис Шелтон, и провел счастливое лето с одним или двумя рецидивами. Ему нравилось общение с друзьями детства и неромантическая дружба с молодой поэтессой Сьюзен Арчер Тэлли.

По уехал из Ричмонда в Балтимор в конце сентября, и его предчувствовали предчувствия смерти. Там он умер, хотя в 21 веке все еще оставалось неясным, от пьянства, сердечной недостаточности или по другим причинам.Он был похоронен на пресвитерианском кладбище Вестминстера в Балтиморе.

Джеймс Фенимор Купер | Американский автор

Джеймс Фенимор Купер , (родился 15 сентября 1789 года, Берлингтон, Нью-Джерси, США — умер 14 сентября 1851 года, Куперстаун, Нью-Йорк), первый крупный американский романист, автор романов о пограничных приключениях, известных как «Истории Кожаного чулок» , с участием разведчика дикой природы по имени Натти Бампо, или Соколиный глаз. Среди них The Pioneers (1823), The Last of the Mohicans (1826), The Prairie (1827), The Pathfinder (1840) и The Deerslayer (1841).

Британская викторина

Викторина по классической литературе

Кто написал Молл Фландерс? Кто главный герой в «Преступлении и наказании»? Возьмите свою классику со своих книжных полок, чтобы выиграть эту викторину.

Ранние годы

Мать Купера, Элизабет Фенимор, была членом респектабельной семьи квакеров из Нью-Джерси, а его отец Уильям основал приграничное поселение у истока реки Саскуэханна (ныне Куперстаун, Нью-Йорк) и был конгрессменом-федералистом во время администрации Джорджа Вашингтона и Джона Адамса.Это было наиболее подходящее семейное происхождение для писателя, который к моменту его смерти в целом считался американским «национальным романистом».

Джеймсу было всего год, когда Уильям Купер перевез свою семью в примитивное поселение в северной части штата Нью-Йорк. Ему, несомненно, повезло быть 11-м из 12 детей, поскольку он был избавлен от худших трудностей приграничной жизни, в то время как он смог получить образовательную пользу как от богатых устных традиций своей семьи, так и от материального благополучия, которое дало ему образование джентльмена.После обучения в частной школе в Олбани, Купер учился в Йельском университете с 1803 по 1805 год. О его карьере в колледже мало что известно, кроме того, что он был лучшим латынским ученым в своем классе и был исключен из школы за шутку. Поскольку хорошее настроение казалось ему подходящим для активной жизни, семья разрешила ему поступить на флот в качестве гардемарина. Но длительная береговая служба на нескольких станциях в Нью-Йорке просто заменила военно-морскую дисциплину. Смерть отца в 1809 году оставила его финансовую независимость, а в 1811 году он женился на Сьюзан Де Ланси и ушел из военно-морского флота.

В течение 10 лет после женитьбы Купер вел активную, но непродуктивную жизнь дилетанта, занимаясь сельским хозяйством, политикой, Американским библейским обществом и ополчением Вестчестера. Именно в этом любительском духе он написал и опубликовал свою первую художественную литературу, по общему мнению, по вызову жены. Предосторожность (1820) была усердной имитацией романов Джейн Остин о манерах английского дворянства. Сегодня это в основном интересно как документ в истории американского культурного колониализма и как пример неуклюжей попытки подражать исследованию Джейн Остин иронического несоответствия между иллюзией и реальностью.Его второй роман, The Spy (1821), был основан на другой британской модели — романах сэра Вальтера Скотта «Уэверли», приключенческих и романтических историях о Шотландии 17 и 18 веков. Но в The Spy Купер открыл новые горизонты, использовав сеттинг американской войны за независимость (частично основанный на опыте британской семьи его жены) и представив несколько ярко выраженных американских типов персонажей. Как и романы Скотта о Шотландии, «Шпион » — это драма конфликта лояльности и интересов, в которой действие отражает и выражает более тонкие внутренние психологические противоречия. Шпион вскоре принес ему международную известность и определенное богатство. Последнее было очень желанным и действительно необходимым, поскольку состояние его отца оказалось менее обширным, чем предполагалось, и со смертью его старших братьев он оказался ответственным за долги и вдовы всей семьи Куперов.

Романы

Первая из знаменитых сказок в кожаном чулке, The Pioneers (1823), следовала и придерживалась успешной формулы The Spy , воспроизводя ее основные тематические конфликты и снова используя семейные традиции.Однако в The Pioneers традиции были традициями Уильяма Купера из Куперстауна, который появляется как судья Темпл из Темплтона, вместе со многими другими слегка замаскированными жителями деревни детства Джеймса. Однако не существует известного прототипа главного героя романа — бывшего разведчика дикой природы Натти Бампо по прозвищу Кожаный чулок. The Leatherstocking The Pioneers — пожилой мужчина с грубым, но безупречным характером, который безрезультатно противостоит «маршу прогресса», а именно сельскохозяйственной границе и ее главному представителю, судье Темплу.По сути, конфликт возникает между конкурирующими версиями американского Эдема: «Божьей пустыней» Кожаного Чулка и возделываемым садом Джадж Темпл. Поскольку самого Купера глубоко привлекали оба идеала, он смог создать мощную и трогательную историю пограничной жизни. Действительно, The Pioneers — это и первый, и лучший подробный портрет пограничной жизни в американской литературе; это также первый по-настоящему оригинальный американский роман.

И Купер, и его публика были очарованы персонажем Кожаного Чулка.Ему было предложено написать серию сиквелов, в которых постепенно разворачивается вся жизнь пограничного разведчика. «Последний из могикан» (1826) возвращает читателя к французским и индийским войнам среднего возраста Натти, когда он находился на пике своих возможностей. На смену этой работе пришла книга The Prairie (1827), в которой, теперь уже очень старый и философский, Кожаный Чулок умирает, столкнувшись лицом к лицу с заходящим солнцем, за которым он так долго следил. (Пять романов серии были написаны не в порядке повествования.С самого начала отождествляемый с исчезающей дикой природой и ее аборигенами, Кожаный Чулок был неизменно элегической фигурой, бездетной и бездетной, неизменно преданной проигранному делу. Эта концепция персонажа не была полностью реализована в The Pioneers , однако, потому что основная забота Купера об изображении пограничной жизни привела его к тому, что он наделил Кожаный чулок некоторыми комическими чертами и сделал свои жалобы временами не более чем нытьем или ворчанием. Но в этих сиквелах Купер стилистически отступил от реалистичного изображения границы, чтобы изобразить более идиллическую и романтическую глушь; Поступая так, он мог использовать параллели между американскими индейцами и покинутыми кельтскими героями псевдоэпического фильма Джеймса Макферсона Ossian , оставляя Кожаный чулок нетронутым, но слегка идеализированным и широко используя образы и риторику Макферсона.

Купер намеревался похоронить Кожаный чулок в Прерия , но много лет спустя он воскресил персонажа и изобразил его раннюю зрелость в Следопыт (1840) и его юность в The Deerslayer (1841). Эти романы, в которых Натти впервые становится центром романтического интереса, развивают процесс идеализации. В The Pathfinder он явно описан как американский Адам, а в The Deerslayer он демонстрирует свою пригодность как воин-святой, пройдя серию моральных испытаний и обнаружив острую, хотя и неопытную, эстетическую чувствительность.

Рассказы «Кожаный чулок» — величайший несовершенный шедевр Купера, но он продолжал писать много других томов художественной и документальной литературы. Его четвертый роман, The Pilot (1823), положил начало серии морских романов, которые были одновременно популярны и влиятельны, как сказки «Кожаный чулок». И они были более аутентичными: такие жители Запада, как генерал Льюис Касс, губернатор территории Мичиган, и Марк Твен могли высмеивать деревянные изделия Купера, но старые соли, такие как Герман Мелвилл и Джозеф Конрад, справедливо восхищались его морскими историями, в частности Красный вездеход (1827) и Морские львы (1849).Никогда прежде в прозе море не становилось не просто театром, но и главным действующим лицом в моральной драме, которая прославляла отвагу и умение человека и в то же время показывала, что он смирен перед силами природы Бога. Разработанный Купером, а затем Мелвиллом, морской роман стал мощным средством духовных и нравственных исследований. Не довольствуясь простым вымышленным описанием жизни на море, Купер также написал тщательно исследованную, хорошо читаемую книгу «История военно-морского флота Соединенных Штатов Америки » (1839 г.).

Медвежья охота

Льва Толстого

[Приключение, о котором здесь рассказывается, произошло с самим Толстым в 1858 году. Более двадцати лет спустя он отказался от охоты на гуманитарные основания.]

Мы были на охоте на медведя. Мой товарищ выстрелил в медведя, но только ранил его. На снегу были следы крови, но медведь ускользнул.

Мы все собрались группой в лесу, чтобы решить, идти ли нам сразу за медведем или подождать два или три дня, пока он снова не успокоится.Мы спросили крестьян-погонщиков медведей, можно ли в этот день обойти медведя.

‘No. Это невозможно, — сказал старый погонщик медведей. «Вы должны дать медведю успокоиться. Через пять дней его можно будет окружить; но если вы последуете за ним сейчас, вы только его отпугнете, и он не успокоится ».

Но молодой погонщик медведей стал спорить со стариком, говоря, что медведя теперь вполне можно обойти.

«На таком снегу, как этот, — сказал он, — он далеко не уйдет, потому что он толстый медведь.Он успокоится до вечера; а если нет, то могу догнать его на снегоступах ».

Товарищ, с которым я был, был против преследования медведя и посоветовал подождать. Но я сказал:

«Нам не нужно спорить. Ты делаешь что хочешь, но я продолжу трек с Дамианом. Если мы обойдем медведя, хорошо. Если нет, мы ничего не теряем. Еще рано, и сегодня нам больше нечего делать ».

Так устроилось.

Остальные вернулись к саням и вернулись в деревню.Мы с Дамианом взяли хлеба и остались в лесу.

Когда они все покинули нас, мы с Дамианом осмотрели наши ружья и, заправив юбки теплых курток за пояса, двинулись в путь по следам медведя.

Погода стояла прекрасная, морозная, безветренная; но это была тяжелая работа на снегоступах. Снег был глубоким и мягким: в лесу он совсем не слежался, а накануне выпал свежий снег, так что наши снегоступы тонули в снегу на шесть дюймов, а иногда и больше.

Следы медведя были видны издалека, и мы могли видеть, как он шел; иногда проваливаясь по живот и вспахивая снег на ходу. Сначала, находясь под большими деревьями, мы не спускали глаз с его следа; но когда она превратилась в заросли елей, Дамиан остановился.

«Мы должны оставить след сейчас же», — сказал он. «Наверное, он где-то поселился. По снегу видно, что он сидел на корточках. Сойдем с трассы и поедем; но мы должны идти тихо.Не кричи и не кашляй, а то мы его отпугнем ».

Съездив с трассы, мы свернули налево. Но когда мы прошли около пятисот ярдов, прямо перед нами снова были следы медведя. Мы последовали за ними, и они вывели нас на дорогу. Там мы остановились, осматривая дорогу, чтобы посмотреть, куда ушел медведь. Кое-где на снегу были следы медвежьей лапы, когтей и прочего, а кое-где следы крестьянских ботинок из коры. Медведь явно пошел в сторону села.

Когда мы шли по дороге, Дамиан сказал:

«Теперь бесполезно смотреть на дорогу. Мы увидим, куда он свернул, направо или налево, по отметинам на мягком снегу сбоку. Он, должно быть, где-то отключился; потому что он не пошел бы в деревню ».

Мы прошли по дороге почти милю, а потом увидели впереди медвежий след, сворачивающий с дороги. Мы его изучили. Как странно! Это был достаточно медвежий след, только не с дороги в лес, а из леса на дорогу! Пальцы ног указывали на дорогу.

«Это, должно быть, еще один медведь», — сказал я.

Дамиан посмотрел на нее и немного подумал.

«Нет, — сказал он. «Это то же самое. Он обманул и пошел задом наперед, когда сошел с дороги ».

Мы пошли по трассе и обнаружили, что это действительно так! Медведь отступил шагов на десять, а затем, за елью, развернулся и пошел прямо вперед. Дамиан остановился и сказал:

«Теперь мы обязательно его обойдем. Впереди болото, и он, должно быть, поселился там.Давайте обойдем его ».

Мы начали обходить еловую чащу. К этому времени я был утомлен, и жить дальше стало еще труднее. То я скользил по кустам можжевельника и зацеплялся за них своими снегоступами, то между моими ногами показалась крошечная ель или, от недостатка практики, мои снегоступы соскользнули; И вот я наткнулся на пень или бревно, скрытые снегом. Я очень устал и весь в поту; и я снял меховой плащ. А Дамиан все это время плыл, словно в лодке, его снегоступы двигались как будто сами по себе, никогда ни за что не цепляясь и не соскальзывая.Он даже взял мою меху и перекинул через плечо, продолжая подбивать меня.

Мы прошли еще две мили и вышли на другую сторону болота. Я отставал. Снегоступы соскальзывали, ноги спотыкались. Внезапно Дамиан, который был впереди меня, остановился и махнул рукой. Когда я подошел к нему, он наклонился, показал рукой и прошептал:

«Вы видите, как сорока болтает над этим подлеском? Издалека нюхает медведя. Вот где он должен быть.

Мы свернули и проехали еще полмили, и вскоре мы снова вышли на старую трассу. Таким образом, мы были прямо возле медведя, который теперь шел по оставленному нами следу. Мы остановились, я снял кепку и расстегнул всю одежду. Мне было жарко, как в паровой бане, и мокро, как утонувшей крысе. Дамиан тоже покраснел и вытер лицо рукавом.

«Что ж, сэр, — сказал он, — мы сделали свое дело, и теперь нам нужно отдохнуть».

Вечернее сияние уже показалось красным сквозь лес.Мы сняли снегоступы, сели на них и достали из сумок хлеба-соли. Сначала я съела немного снега, а потом немного хлеба; и хлеб был таким вкусным, что я подумал, что никогда в моей жизни не имел ничего подобного. Мы сидели и отдыхали, пока не начало смеркаться, а затем я спросил Дамиана, далеко ли это до деревни.

«Да, — сказал он. «Это должно быть около восьми миль. Мы пойдем туда сегодня вечером, но теперь нам нужно отдохнуть. Наденьте шубу, сэр, а то простудитесь.’

Дамиан разровнял снег, и обломки еловых веток сделали из них постель. Ложимся бок о бок, положив голову на руки. Не помню, как заснул. Через два часа я проснулся и услышал треск.

Я так крепко спал, что не знал, где нахожусь. Я огляделся. Как чудесно! Я находился в каком-то зале, весь сверкающий и белый, со сверкающими колоннами, и когда я взглянул вверх, то увидел сквозь тонкий белый узор свод, черный как воронья, усыпанный разноцветными огнями.Внимательно осмотревшись, я вспомнил, что мы в лесу и что то, что я принял за холл и столбы, — это деревья, покрытые снегом и инеем, а цветные огни — звезды, мерцающие между ветвями.

Ночью опустился иней; все ветки были толстыми, Дамиан был им покрыт, он был на моей шубе, и он падал с деревьев. Я разбудил Дамиана, мы надели снегоступы и двинулись в путь. В лесу было очень тихо. Не было слышно ни звука, кроме звука наших снегоступов, скользящих по мягкому снегу; кроме тех случаев, когда дерево, потрескавшееся от мороза, заставляло лес гудеть.Только однажды мы услышали звук живого существа. Что-то зашуршало рядом с нами и умчалось прочь. Я был уверен, что это медведь, но когда мы подошли к тому месту, откуда раздался звук, мы обнаружили следы зайцев и увидели несколько молодых осин с обглоданной корой. Мы напугали зайцев, пока они кормились.

Мы вышли на дорогу и пошли по ней, волоча за собой снегоступы. Теперь идти было легко. Наши снегоступы стучали, скользя за нами из стороны в сторону по проторенной дороге.Снег скрипел под нашими сапогами, и холодный иней ложился нам на лица пухом. Если смотреть сквозь ветви, звезды, казалось, бежали нам навстречу, то мерцали, то исчезали, как будто все небо двигалось.

Я нашел товарища спящим, но разбудил его и рассказал, как мы обошли медведя. Сказав хозяину-крестьянину собирать на утро загоны, мы поужинали и легли спать.

Я так устал, что мог бы проспать до полудня, если бы мой товарищ не разбудил меня.Я вскочил и увидел, что он уже одет и что-то делает со своим ружьем.

‘Где Дамиан?’ сказал I.

«В лесу, давным-давно. Он уже прошел по следам, которые вы проложили, и вернулся сюда, а теперь ушел присматривать за загонщиками.

Я умылся, оделся и зарядил ружья; а потом мы сели в сани и поехали.

Еще продолжались резкие морозы. Было тихо, и солнца не было видно. Над нами был густой туман, и все еще покрыл иней.

Проехав около двух миль по дороге, когда мы подошли к лесу, мы увидели облако дыма, поднимающееся из лощины, и вскоре добрались до группы крестьян, мужчин и женщин, вооруженных дубинками.

Мы вышли и подошли к ним. Мужчины жарили картошку, смеялись и разговаривали с женщинами.

Дамиан тоже был там; Когда мы прибыли, люди встали, и Дамиан повел их, чтобы поместить в круг, который мы образовали накануне. Они пошли гуськом, мужчины и женщины, всего тридцать человек.Снег был таким глубоким, что мы могли видеть их только по пояс и выше. Они свернули в лес, и мы с другом пошли по их следу.

Хоть они и ступили по тропинке, идти было трудно, но, с другой стороны, невозможно было упасть: это было похоже на прогулку между двумя снежными стенами.

Мы шли по этому пути почти полмили, когда внезапно увидели, что Дамиан идет с другого направления — бежит к нам на своих снегоступах и манит нас присоединиться к нему.Мы подошли к нему, и он показал нам, где стоять. Я занял свое место и огляделся.

Слева от меня были высокие ели, между стволами которых я хорошо видел дорогу, и, как черное пятно, только что виднелось за деревьями, я видел колотушку. Передо мной заросли молодые ели, высотой с человека, их ветви утяжелялись и склеивались снегом. Через эту рощу пролегала дорога, густо засыпанная снегом, и вела прямо туда, где я стоял. Чаща простиралась справа от меня и заканчивалась небольшой поляной, где я мог видеть, как Дамиан разместил моего товарища.

Я осмотрел оба своих ружья и подумал, где мне лучше стоять. В трех шагах позади меня была высокая ель.

«Вот где я встану, — подумал я, — а потом я могу прислонить второй пистолет к дереву»; и я двинулся к дереву, на каждом шагу проваливаясь по колено в снег. Я наступил на снег и расчистил около ярда, чтобы стоять. Один пистолет я держал в руке; другой, уже взведенный, я поставил, прислонившись к дереву. Затем я вынул из ножен и заменил кинжал, чтобы убедиться, что в случае необходимости я смогу легко его вытащить.

Как только я закончил эти приготовления, я услышал в лесу крик Дамиана:

«Он встал! Он встал!

И как только Дамиан закричал, крестьяне вокруг круга все ответили разными голосами.

‘Вверх, вверх, вверх! ОУ! ОУ! ОУ!’ кричали мужчины.

‘Да! Ай! Ау! закричали женщины высоко. тональные тона.

Медведь был внутри круга, и когда Дамиан гнал его, люди все вокруг кричали. Только мы с другом стояли молча и неподвижно, ожидая, когда медведь подойдет к нам.Когда я стоял, глядя и прислушиваясь, мое сердце сильно билось. Я дрожал, крепко держа пистолет.

«Ну вот, — подумал я. «Он придет внезапно. Я прицелюсь, выстрелю, и он упадет… »

Вдруг слева, но издалека я услышал, как что-то упало на снег. Я заглянул между высокими елями и в пятидесяти шагах за стволами увидел что-то большое и черное. Я прицелился и стал ждать, думая:

«Он не подойдет ближе?»

Пока я ждал, я видел, как он пошевелил ушами, повернулся и пошел назад; а затем я мельком увидел его в профиль.Он был огромным зверем. В возбуждении я выстрелил и услышал, как моя пуля ударилась о дерево. Вглядываясь в дым, я увидел, как мой медведь выскакивает обратно в круг и исчезает среди деревьев.

«Хорошо, — подумал я. — Мой шанс упущен. Он не вернется ко мне. Либо мой товарищ застрелит его, либо он убежит через шеренгу загонщиков. В любом случае он не даст мне другого шанса ».

Однако я перезарядил ружье и снова стал прислушиваться. Крестьяне вокруг кричали, но справа, недалеко от того места, где стоял мой товарищ, я услышал бешеный крик женщины:

«Вот он! А вот и он! Иди сюда, иди сюда! Ой! Ой! Ай! Ау!

Очевидно, она видела медведя.Я перестал его ждать и смотрел направо на своего товарища. Вдруг я увидел Дамиана с палкой в ​​руке и без снегоступов, бегущим по тропинке к моему другу. Он присел рядом с ним, указывая своей палкой, как будто целился во что-то, а затем я увидел, как мой друг поднял пистолет и прицелился в том же направлении. Трещина! Он выстрелил.

«Вот, — подумал я. — Он убил его».

Но я увидел, что товарищ не побежал навстречу медведю. Очевидно, он его промахнулся или выстрел не произвел полного эффекта.

«Медведь убежит», — подумал я. «Он пойдет назад, но второй раз ко мне не пойдет. — Но что это?»

Что-то приближалось ко мне, как вихрь, фыркая; и я увидел, как снег взлетает совсем рядом со мной. Я глянул прямо перед собой и увидел медведя, который несся по тропинке через чащу прямо на меня, видимо, вне себя от страха. Он был всего в полдюжине шагов, и я могла видеть его целиком — его черную грудь и огромную голову с красноватым пятном.Вот он, промахнулся прямо на меня и разбрасывал снег, когда кончил. Я видел по его глазам, что он меня не видит, а, обезумев от страха, слепо мчится вперед; и его путь привел его прямо к дереву, под которым я стоял. Я поднял пистолет и выстрелил. Он был почти на мне, и я увидел, что промахнулся. Моя пуля прошла мимо него, и он даже не услышал, как я стреляю, но все равно летел прямо ко мне. Я опустил пистолет и выстрелил снова, почти коснувшись его головы. Трещина! Я ударил, но не убил его!

Он поднял голову и, закрыв уши, подошел ко мне, оскалив зубы.

Я схватился за второй пистолет, но не успел коснуться его, как он навалился на меня и, сбив меня с ног, пролетел надо мной.

«Слава богу, он оставил меня», — подумал я.

Я попытался встать, но что-то давило на меня и мешало подняться. Порыв медведя пронес его мимо меня, но он повернулся назад и навалился на меня всем весом своего тела. Я почувствовал, как что-то тяжелое прижимает меня к земле, и что-то теплое над моим лицом, и я понял, что он затягивает все мое лицо своим ртом.Мой нос уже был в нем, я чувствовал его жар и запах его крови. Он прижимал мои плечи лапами, так что я не мог двигаться: все, что я мог делать, это тянуть голову вниз к груди от его рта, пытаясь освободить нос и глаза, в то время как он пытался вонзить зубы их. Затем я почувствовал, что он ухватился за мой лоб прямо под волосами зубами своей нижней челюсти и плоть под моими глазами своей верхней челюстью и стиснул зубы. Это было так, как если бы мое лицо резали ножами.Я изо всех сил пытался уйти, а он поспешил сомкнуть челюсти, как грызущая собака. Мне удалось отвернуть лицо, но он снова начал втягивать его в рот.

«Теперь, — подумал я, — мой конец пришел!»

Потом я почувствовал, как груз поднялся, и, взглянув вверх, увидел, что его больше нет. Он спрыгнул с меня и убежал.

Когда мой товарищ и Дамиан увидели, как медведь сбил меня с ног и начал беспокоить меня, они бросились на помощь. Мой товарищ в спешке ошибся и вместо того, чтобы идти по проторенной тропе, врезался в глубокий снег и упал.Пока он выкарабкался из снега, медведь грыз меня. Но Дамиан в том же виде, в каком он был, без ружья и с одной лишь палкой в ​​руке, бросился по тропинке с криком:

«Он ест хозяина! Он ест хозяина!

И на бегу окликнул медведя:

«Ах ты идиот! Что делаешь? Уходи! Уходи! ‘

Медведь послушался его и, оставив меня, убежал. Когда я встал, на снегу было столько крови, как если бы забили овцу, а плоть тряпками висела над моими глазами, хотя в волнении я не чувствовал боли.

Мой товарищ к этому времени подошел, и другие собрались вокруг: они посмотрели на мою рану и положили на нее снег. Но я, забыв о своих ранах, только спросил:

«Где медведь? Куда он пошел?

Вдруг услышал:

«Вот он! А вот и он!’

И мы снова увидели, как на нас бежит медведь. Мы схватили наши ружья, но, прежде чем кто-то успел выстрелить, он пробежал мимо. Он стал свирепым и хотел снова меня прогрызть, но, увидев столько людей, испугался.По его следу мы видели, что его голова кровоточит, и хотели последовать за ним; но, поскольку мои раны стали очень болезненными, вместо этого мы поехали в город искать врача.

Доктор зашил мои раны шелком, и вскоре они начали заживать.

Через месяц мы снова пошли охотиться на этого медведя, но мне не удалось его прикончить. Он не выходил из круга, а ходил по кругу, рыча ужасным голосом.

Дамиан убил его. У медведя была сломана нижняя челюсть, а один из его зубов выбит моей пулей.

Это было огромное создание с великолепной черной шерстью.

Я набил ему чучело, и теперь он лежит в моей комнате. Раны на моем лбу зажили, так что шрамы почти не просматривались.

Создайте библиотеку и добавьте свои любимые истории. Начните, нажав кнопку «Добавить».