Сказка про чудо юдо как называется: Чудо-юдо — Википедия – Сказка Иван — крестьянский сын и Чудо-Юдо
Чудо-юдо — Википедия
Чудо-юдо — персонаж русских народных былин и сказок, славянского героического эпоса и, возможно, праславянской мифологии (согласно ряду авторов является своего рода кочующим сюжетом из более ранних, дославянских верований). Изначально не имело явно выраженной отрицательной роли в повествованиях. Пол персонажа также менялся по прошествии времени: от женского к мужскому, и к среднему роду, соответственно[1]. Единого мнения о происхождении персонажа в работах этнографов и культурологов на сегодняшний день не сложилось. Природа персонажа в дошедших до нашего времени повествованиях зачастую напоминает морские чудища античной мифологии.
Этимология и версии о происхождении персонажа[править | править код]
В литературе XIX века был предложен ряд маловероятных этимологий. Так, Полный церковно-славянский словарь под общей редакцией Г. М. Дьяченко сопоставляет Юдо с санскритским jадас, что означает морское животное вообще, в особенности «баснословное». Также чудо-юдо употребляется в значении «диво морское»
Историк и публицист, доктор исторических наук Ю. Н. Афанасьев, отмечает что в одном варианте народной сказки о Морском Царе и его вещей дочери Морской Царь прямо назван Окиан-море; в других же списках роль его передается змею, чёрту и беззаконному Чуду-Юду. Этот славянский Нептун упоминается и в других сказках. Как приноситель темных туч, которые помрачают собою небесный свет и нередко вредят созревающим жатвам, издревле соединял в своем характере, вместе с благотворными свойствами, и черты существа демонического; тот же двойственный характер был усвоен и Морскому Царю. Оттого так обыкновенна в народных сказках замена Морского Царя — чёртом. В качестве примера Афанасьев приводит немецкую сказку, напечатанную в сборнике Гальтриха, в которой пекельный князь, тождественный с нашим Морским Царем, сохраняет все атрибуты древнейшего божества гроз: он обладает чудесным бичом (= молнией), удары которого заставляют потрясаться все царство и вызывают несчётное воинство; он бросается к молочному пруду и, опившись кипучего молока (= дождя), лопается с ужасным треском и гибнет — подобно тому как пропадает разбитая громом и пролившаяся дождем туча. Название Чудо-Юдо, согласно Афанасьеву, подтверждает ту же мысль: оно большею частью придается мифическому змею (дракону-туче)[5]
Демонолог Л. Н. Виноградова на основе изучения славянских песен приходит к выводу, что чудо-юдо являет собой некий неявно обрисованный мифологический персонаж, или же результат смешения с русалкой[нет в источнике] (или с более обобщённым образом вредоносной силы), — так или иначе песенные характеристики позволяют отметить черты «потусторонности», опасности персонажа и мотивы его изгнания[6].
Согласно И. Захаренко, в русских народных былинах и сказаниях, чудо-юдо восходит к Идолищу Поганому, с которым сражаются русские богатыри[7].
М. Фасмер считает наиболее вероятным, что юдо — «всего лишь рифмованное образование по образцу слова чудо», и вряд ли связано с болгарским юда[8]. При этом болгарское слово юда (злое мифическое женское существо, живёт в горах, у озёр, вихрем летает по воздуху)[9] и украинское юда (род злого духа) признаются, по О. Н. Трубачёву, связанными (праславянская форма * juda) с санскритским yodhá и восходящими к праиндоевропейскому *ịoudh-[10].
Академик Б. А. Рыбаков отмечает, что чудо-юдо — это самый глубокий архаизм древнеславянской мифологии[11].
Согласно Б. А. Рыбакову, в славянских сказаниях чудище всегда многоглаво. Нередко сказка упоминает хоботы, а самого Змея называет «хоботистым». «Змий о двенадцати головах и двенадцати хоботах; ногами топат… зубами скрехчет». Чудо-Юдо своих противников не кусает, не когтит, а «вбивает в землю» или бьет хоботом («жогнул своим хоботом»). Тут надо понимать, что слово «хобот» раньше обозначало не мясистое продолжение носа и верхней губы, как у слона, — так назывался хвост ящерицы или змеи[12][13]. Самого его убивают (помимо стандартного сказочного меча) стрелами, копьями и раскаленными камнями, которые помощники героя бросают ему в пасть; часто герой распарывает брюхо чудищу. После победы над Змеем его тушу сжигают на костре
В русской народной сказке «Иван — крестьянский сын и Чудо-юдо», Чудо-юдо — это группа многоголовых (6-ти, 9-ти, 12-ти) драконов, отрицательных персонажей. Живут они за рекой Смородиной, через которую перебираются по Калинову мосту. В сказке Чудо-юдо изображается верхом на коне. Вред от него заключается в том, что оно сжигает города-сёла огнём. 12-головое Чудо-юдо обладает огненным пальцем, который позволяет регенерировать срубленные головы. Живёт чудо-юдо в каменных палатах, где у чуда-юда есть жёны-колдуньи и мать-змеиха. Главный противник чуда-юда, как и следует из названия сказки, — Иван — крестьянский сын.
В сказке Петра Павловича Ершова «Конёк-горбунок» 1834 года как самостоятельный персонаж присутствует Чудо-юдо Рыба-кит. Собственно, это рыба-остров, которая лежит «поперёк моря».
В фильме «Варвара-краса, длинная коса», поставленном по мотивам сказки Василия Андреевича Жуковского «Сказка о царе Берендее, о добром царе Еремее и злом Чуде-юде, о любви Варвары-красы к рыбацкому сыну Андрею», Чудо-юдо — царь подводного мира, который похитил царя земного — Еремея. Выручает царя Еремея, на мотив сказки народной, Андрей — рыбацкий сын.
Согласно Толковому словарю русского языка Ушакова, в современном русском языке, чудо-юдо употребляется в значении сказочного чудовища, а также в значении чуда, как чего-то поразительного, необъяснимого, удивляющего своей необычайностью (в ироничной форме)[14].
Согласно лингвокультурологическому словарю Ирины Захаренко и Ирины Брилёвой, русские могут вспоминать чудо-юдо и использовать это выражение, когда говорят о ком-либо или о чём-либо необычном, странном, о каком-то чуде или о необыкновенно огромной рыбе[7].
Согласно псевдонаучной теории В. Н. Дёмина, чудо-юдо — это русифицированный образ древнегреческой Медузы Горгоны. Ничего рыбьего в самом образе русской Медузы практически нет — рыбы её просто окружают, свидетельствуя о морской среде. Эта версия происхождения видится Дёмину гораздо ближе к тому исходному доэллинскому архетипу прекрасной Морской царевны, которая в процессе, называемом Дёминым «Олимпийским религиозным переворотом», была превращена в чудо-юдо. Память о древней эллинско-славянской Медузе сохранилась и в средневековых легендах о Деве Горгонии. Согласно славянским преданиям, она знала язык всех животных. В дальнейшем в апокрифических рукописях женский образ Горгоны превратился в «зверя Горгония»; его функции во многом остались прежними: он охраняет вход в рай (то есть, другими словами, является стражем прохода к Островам Блаженных)
- ↑ Рѣдько А. Нечистая сила въ судьбахъ женщины-матери // Этнографическое обозрѣніе. — Санктпетербургъ: Изд. Этнографическаго отдѣла Императорскаго общество любителей естествознанія, антропологіи и этнографіи, 1899. — Вып. 40—43. — С. 54—132.
- ↑ Полный церковно-славянскій словарь: со внесеніемъ въ него важнѣйшихъ древне-русскихъ словъ и выраженій / Подъ ред. Г. М. Дьяченко. — М.: Тип. Вильде, 1899. — Т. II. — С. 827, 843.
- ↑ Словарь церковно-славянскаго языка / Подъ ред. А. Х. Востокова. — С.–Петербургъ: Второе отдѣление Императорской Академіи Наукъ, 1861. — Т. II. — С. 570.
- ↑ Материалы для сравнит. словъ / Подъ ред. А. С. Хомякова. — С.–Петербургъ: Изд. Академіи наукъ. — Т. II.
- ↑ Афанасьев Ю. Н. XV. Огонь // Поэтические воззрения славян на природу: опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. — М.: Современный писатель, 1995. — Т. 2. — С. 112. — 399 с. — (Славянский мир). — 10 тыс, экз. — ISBN 978-5-265-03305-5.
- ↑ Виноградова Л. Н. Фольклор как источник для реконструкции древней славянской духовной культуры // Славянский и балканский фольклор: реконструкция древней славянской духовной культуры: источники и методы / Институт славяноведения и балканистики АН СССР. —
- ↑ 1 2 Захаренко И. В., Брилёва И. С. Зооморфные образы // Русское культурное пространство: лингвокультурологический словарь. — М.: Гнозис, 2004. — С. 46, 48. — 315 с. — ISBN 5-9424-4003-4.
- ↑ Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. Т. 4. М.: Астрель-АСТ, 2004. С. 528
- ↑ Однако, напротив, в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона указывается, что «юда самовила — в болгарской народной поэзии так называются водяные вилы, соответствующие нашим русалкам». См. Юда // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Этимологический словарь славянских языков: Праславянский лексический фонд. Вып. 8. М.: Наука, 1981. С. 191.
- ↑ 1 2 Рыбаков Б. А. Глава третья: Каменный Век. Отголоски охотничьих верований // Язычество древних славян. — Издание 2-е. — М.: «Наука», 1994. — С. 132. — 606 с. — 15 тыс, экз. — ISBN 5-0200-9585-0.
- ↑ Хобот // Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. / авт.-сост. В. И. Даль. — 2-е изд. — СПб. : Типография М. О. Вольфа, 1880—1882.)
- ↑ хобот // Этимологический словарь русского языка = Russisches etymologisches Wörterbuch : в 4 т. / авт.-сост. М. Фасмер ; пер. с нем. и доп. чл.‑кор. АН СССР О. Н. Трубачёва, под ред. и с предисл. проф. Б. А. Ларина [т. I]. — Изд. 2-е, стер. — М. : Прогресс, 1986—1987.
- ↑ Толковый словарь русского языка / Под. ред. профессора Д. Н. Ушакова. — М.: Вече, 2003. — Т. III (Р-Я). — С. 604. — 672 с. — ISBN 5-7838-0889-Х.
- Чудо-Юдо рыба-кит // Сказочная энциклопедия / Составитель Наталия Будур. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. — С. 560. — 608 с. — 5 000 экз. — ISBN 5-224-04818-4.
Сказка Иван — крестьянский сын и Чудо-Юдо
Время чтения: 18 мин.
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик и старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушка. Жили они — не ленились, целый день трудились, пашню пахали да хлеб засевали.
Разнеслась вдруг в том царстве-государстве весть: собирается чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, города-села огнем спалить. Затужили старик со старухой, загоревали. А сыновья утешают их:
— Не горюйте, батюшка и матушка, пойдем мы на чудо-юдо, будем с ним биться насмерть. А чтобы вам одним не тосковать, пусть с вами Иванушка остается: он еще очень молод, чтоб на бой идти.
— Нет, — говорит Иван, — не к лицу мне дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом-юдом биться!
Не стали старик со старухой Иванушку удерживать да отговаривать, и снарядили они всех троих сыновей в путь-дорогу. Взяли братья мечи булатные, взяли котомки с хлебом-солью, сели на добрых коней и поехали.
Ехали они, ехали и приехали в какую-то деревню. Смотрят — кругом ни одной живой души нет, все повыжжено, поломано, стоит одна маленькая избушка, еле держится. Вошли братья в избушку. Лежит на печке старуха да охает.
— Здравствуй, бабушка, — говорят братья.
— Здравствуйте, добрые молодцы! Куда путь держите?
— Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калинов мост. Хотим с чудом-юдом сразиться, на свою землю не допустить.
— Ох, молодцы, за дело взялись! Ведь он, злодей, всех разорил, разграбил, лютой смерти предал. Ближние царства — хоть шаром покати. И сюда заезжать стал. В этой стороне только я одна и осталась: видно, я чуду-юду и на еду не гожусь.
Переночевали братья у старухи, поутру рано встали и отправились снова в путь-дорогу.
Подъезжают к самой реке Смородине, к калинову мосту. По всему берегу лежат кости человеческие.
Нашли братья пустую избушку и решили остановиться в ней.
— Ну, братцы, — говорит Иван, — заехали мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте по очереди на дозор ходить, чтоб чудо-юдо через калинов мост не пропустить.
В первую ночь отправился на дозор старший брат. Прошел он по берегу, посмотрел на реку Смородину — все тихо, никого не видать, ничего не слыхать. Он лег под ракитов куст и заснул крепко, захрапел громко.
А Иван лежит в избушке, никак заснуть не может. Не спится ему, не дремлется. Как пошло время за полночь, взял он свой меч булатный и отправился к реке Смородине. Смотрит — под кустом старший брат спит, во всю мочь храпит. Не стал Иван его будить, спрятался под калинов мост, стоит, переезд сторожит.
Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы закричали — выезжает чудо-юдо о шести головах. Выехал он на середину калинова моста — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился.
Говорит чудо-юдо шестиголовое:
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился — так на бой не сгодился. Я его на одну руку посажу, другой прихлопну — только мокренько будет!
Вышел тут Иван — крестьянский сын, из-под моста и говорит:
— Не хвались, чудо-юдо поганое! Не подстрелив ясного сокола, рано перья щипать. Не узнав доброго молодца, нечего хулить его. Давай-ка лучше силы пробовать; кто одолеет, тот и похвалится.
Вот сошлись они, поравнялись да так жестоко ударились, что кругом земля простонала.
Чуду-юду не посчастливилось: Иван — крестьянский сын, с одного размаху сшиб ему три головы.
— Стой, Иван — крестьянский сын! — кричит чудо-юдо. — Дай мне роздыху!
— Что за роздых! У тебя, чудо-юдо, три головы, а у меня одна! Вот как будет у тебя одна голова, тогда и отдыхать станем.
Снова они сошлись, снова ударились.
Иван — крестьянский сын отрубил чуду-юду и последние три головы. После того рассек туловище на мелкие части и побросал в реку Смородину, а шесть голов под калинов мост сложил. Сам в избушку вернулся.
Поутру приходит старший брат. Спрашивает его Иван:
— Ну, что, не видел ли чего?
— Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетала.
Иван ему ни словечка на это не сказал.
На другую ночь отправился в дозор средний брат. Походил он, походил, посмотрел по сторонам и успокоился. Забрался в кусты и заснул.
Иван и на него не понадеялся. Как пошло время за полночь, он тотчас снарядился, взял свой острый меч и пошел к реке Смородине. Спрятался под калинов мост и стал караулить.
Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались — выезжает чудо-юдо девятиголовое. Только на калинов мост въехал — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился… Чудо-юдо коня — по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился — так на бой не сгодился: я его одним пальцем убью!
Выскочил Иван — крестьянский сын из-под калинова моста:
— Погоди, чудо-юдо, не хвались, прежде за дело примись! Еще неведомо, чья возьмет.
Как махнет Иван своим булатным мечом раз, два, так и снес у чуда-юда шесть голов. А чудо-юдо ударил-по колена Ивана в сыру землю вогнал. Иван — крестьянский сын захватил горсть земли и бросил своему супротивнику прямо в глазищи. Пока чудо-юдо глазищи протирал да прочищал, Иван срубил ему и остальные головы. Потом взял туловище, рассек на мелкие части и побросал в реку Смородину, а девять голов под калинов мост сложил. Сам в избушку вернулся, лег и заснул.
Утром приходит средний брат.
— Ну, что, — спрашивает Иван, — не видал ли ты за ночь чего?
— Нет, возле меня ни одна муха не пролетала, ни один комар рядом не пищал.
— Ну, коли так, пойдемте со мной, братцы дорогие, я вам и комара и муху покажу!
Привел Иван братьев под калинов мост, показал им чудо-юдовы головы.
— Вот, — говорит, — какие здесь по ночам мухи да комары летают! Вам не воевать, а дома на печке лежать.
Застыдились братья.
— Сон, — говорят, — повалил…
На третью ночь собрался идти в дозор сам Иван.
— Я, — говорит, — на страшный бой иду, а вы, братцы, всю ночь не спите, прислушивайтесь: как услышите мой посвист — выпустите моего коня и сами ко мне на помощь спешите.
Пришел Иван — крестьянский сын к реке Смородине, стоит под калиновым мостом, дожидается.
Только пошло время за полночь, сыра земля закачалась, воды в реке взволновались, буйные ветры завыли, на дубах орлы закричали… Выезжает чудо-юдо двенадцатиголовое. Все двенадцать голов свистят, все двенадцать огнем-пламенем пышут. Конь чуда-юда о двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железные. Только въехал чудо-юдо на калинов мост — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, черный пес позади ощетинился. Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился — так на бой не сгодился: я только дуну — его и праху не останется!
Вышел тут из-под калинова моста Иван — крестьянский сын:
— Погоди хвалиться: как бы не осрамиться!
— Это ты, Иван — крестьянский сын! Зачем пришел?
— На тебя, вражья сила, посмотреть, твоей крепости испробовать.
— Куда тебе мою крепость пробовать! Ты муха передо мной.
Отвечает Иван — крестьянский сын чуду-юду:
— Я пришел ни тебе сказки рассказывать, ни твои слушать. Пришел я насмерть воевать, от тебя, проклятого, добрых людей избавить!
Размахнулся Иван своим острым мечом и срубил чуду-юду три головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, черкнул по ним своим огненным пальцем — и тотчас все головы приросли, будто и с плеч не падали.
Плохо пришлось Ивану — крестьянскому сыну: чудо-юдо свистом его оглушает, огнем жжет-палит, искрами осыпает, по колено в сыру землю вгоняет. А сам посмеивается:
— Не хочешь ли отдохнуть, поправиться, Иван — крестьянский сын?
— Что за отдых! По-нашему — бей, руби, себя не береги! — говорит Иван.
Свистнул он, гаркнул, бросил свою правую рукавицу в избушку, где братья остались. Рукавица все стекла в окнах повыбила, а братья спят, ничего не слышат.
Собрался Иван с силами, размахнулся еще раз, сильнее прежнего, и срубил чуду-юду шесть голов.
Чудо-юдо подхватил свои головы, черкнул огненным пальцем — и опять все головы на местах. Кинулся он тут на Ивана, забил его по пояс в сыру землю.
Видит Иван — дело плохо. Снял левую рукавицу, запустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а братья все спят, ничего не слышат.
В третий раз размахнулся Иван — крестьянский сын еще сильнее и срубил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, черкнул огненным пальцем — головы опять приросли. Бросился он тут на Ивана и вогнал его в землю по самые плечи.
Снял Иван свою шапку и бросил в избушку. От того удара избушка зашаталась, чуть по бревнам не раскатилась.
Тут только братья проснулись, слышат — Иванов конь громко ржет да с цепей рвется.
Бросились они на конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами Ивану на помощь побежали.
Иванов конь прибежал, начал бить чудо-юдо копытами. Засвистел чудо-юдо, зашипел, стал искрами коня осыпать… А Иван — крестьянский сын тем временем вылез из земли, приловчился и отсек чуду-юду огненный палец. После того давай рубить ему головы, сшиб все до единой, туловище на мелкие части рассек и побросал все в реку Смородину.
Прибегают тут братья.
— Эх вы, сони! — говорит Иван. — Из-за вашего сна я чуть-чуть головой не поплатился.
Привели его братья к избушке, умыли, накормили, напоили и спать уложили.
Поутру ранёшенько Иван встал, начал одеваться-обуваться.
— Куда это ты в такую рань поднялся? — говорят братья. — Отдохнул бы после такого побоища.
— Нет, — отвечает Иван, — не до отдыха мне: пойду к реке Смородине свой платок искать — обронил таки.
— Охота тебе! — говорят братья. — Заедем в город — новый купишь.
— Нет, мне тот нужен!
Отправился Иван к реке Смородине, перешел на тот берег через калинов мост и прокрался к чудо-юдовым каменным палатам. Подошел к открытому окошку и стал слушать, не замышляют ли здесь еще чего. Смотрит — сидят в палатах три чудо-юдовы жены да мать, старая змеиха. Сидят они да сами сговариваются.
Старшая говорит:
— Отомщу я Ивану — крестьянскому сыну за моего мужа! Забегу вперед, когда он с братьями домой возвращаться будет, напущу жары, а сама оборочусь колодцем. Захотят они воды испить и с первого же глотка лопнут!
— Это ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.
Вторая сказала:
— А я забегу вперед и оборочусь яблоней. Захотят они по яблочку съесть — тут их и разорвет на мелкие частички!
— И ты хорошо вздумала! — говорит старая змеиха.
— А я, — говорит третья, — напущу на них сон да дрему, а сама забегу вперед и оборочусь мягким ковром с шелковыми подушками. Захотят братья полежать, отдохнуть — тут-то их и спалит огнем!
Отвечает ей змеиха:
— И ты хорошо придумала! Ну, невестки мои любезные, если вы их не сгубите, то завтра я сама догоню их и всех троих проглочу.
Выслушал Иван — крестьянский сын все это и вернулся к братьям.
— Ну что, нашел ты свой платочек? — спрашивают братья.
— Нашел.
— И стоило время на это тратить!
— Стоило, братцы!
После того собрались братья и поехали домой.
Едут они степями, едут лугами. А день такой жаркий, что терпенья нет, жажда измучила. Смотрят братья — стоит колодец, в колодце серебряный ковшик плавает. Говорят они Ивану:
— Давай, братец, остановимся, холодной водицы попьем и коней напоим.
— Неизвестно, какая в том колодце вода, — отвечает Иван. — Может, гнилая да грязная.
Соскочил он со своего коня доброго, начал этот колодец мечом сечь да рубить. Завыл колодец, заревел дурным голосом. Вдруг спустился туман, жара спала, и пить не хочется.
— Вот видите, братцы, какая вода в колодце была! — говорит Иван.
Поехали они дальше.
Долго ли, коротко ли — увидели яблоньку. Висят на ней яблоки спелые да румяные.
Соскочили братья с коней, хотели было яблочки рвать, а Иван — крестьянский сын забежал вперед и давай яблоню мечом сечь да рубить. Завыла яблоня, закричала…
— Видите, братцы, какая это яблоня? Невкусные на ней яблоки!
Сели братья на коней и поехали дальше.
Ехали они, ехали и сильно утомились. Смотрят — лежит на поле ковер мягкий, и на нем подушки пуховые.
— Полежим на этом ковре, отдохнем немного! — говорят братья.
— Нет, братцы, не мягко будет на этом ковре лежать! — отвечает Иван.
Рассердились на него братья:
— Что ты за указчик нам: того нельзя, другого нельзя!
Иван в ответ ни словечка не сказал, снял свой кушак и на ковер бросил. Вспыхнул кушак пламенем — ничего не осталось на месте.
— Вот и с вами то же было бы! — говорит Иван братьям.
Подошел он к ковру и давай мечом ковер да подушки на мелкие лоскутки рубить. Изрубил, разбросал в стороны и говорит:
— Напрасно вы, братцы, ворчали на меня! Ведь и колодец, и яблонька, и ковер этот — все чудо-юдовы жены были. Хотели они нас погубить, да не удалось им это: сами все погибли!
Поехали братья дальше.
Много ли, мало ли проехали — вдруг небо потемнело, ветер завыл, загудел: летит за ними сама старая змеиха. Разинула пасть от неба до земли — хочет Ивана с братьями проглотить. Тут молодцы, не будь дурны, вытащили из своих котомок дорожных по пуду соли и бросили змеихе в пасть.
Обрадовалась змеиха — думала, что Ивана — крестьянского сына с братьями захватила. Остановилась и стала жевать соль. А как распробовала да поняла, что это не добрые молодцы, снова помчалась в погоню.
Видит Иван, что беда неминучая, — припустил коня во всю прыть, а братья за ним. Скакали-скакали, скакали-скакали…
Смотрят — стоит кузница, а в той кузнице двенадцать кузнецов работают.
— Кузнецы, кузнецы, — говорит Иван, — пустите нас в свою кузницу!
Пустили кузнецы братьев, сами за ними кузницу на двенадцать железных дверей закрыли, на двенадцать кованых замков.
Подлетела змеиха к кузнице и кричит:
— Кузнецы, кузнецы, отдайте мне Ивана — крестьянского сына с братьями! А кузнецы ей в ответ:
— Пролижи языком двенадцать железных дверей, тогда и возьмешь!
Принялась змеиха лизать железные двери. Лизала-лизала, лизала-лизала — одиннадцать дверей пролизала. Осталась всего одна дверь…
Устала змеиха, села отдохнуть.
Тут Иван — крестьянский сын выскочил из кузницы, поднял змеиху да со всего размаху ударил ее о сыру землю. Рассыпалась она мелким прахом, а ветер тот прах во все стороны развеял. С тех пор все чуда-юда да змеи в том краю повывелись, без страха люди жить стали.
А Иван — крестьянский сын с братьями вернулся домой, к отцу, к матери, и стали они жить да поживать, поле пахать да хлеб собирать.
И сейчас живут.
Чудо-Юдо — Норма — это упорядоченное безумие. — LiveJournal
Чудо-Юдо трёхголовое — Триглав.
Русские сказки, как источник этногенетических преданий, содержат массу интересного, ещё не востребованного наукой материала.
Рассмотрим очень распространённую у восточных славян сказку про бой на Калиновом мосту. Во всех вариантах сказки противником Чуда-Юда является один и тот же персонаж, хотя называется он почти всегда по-разному: Иван-царевич, Иван-крестьянский сын, Иван Быкович, Иван Медвежье ушко, Сучье рожденье, Запечный Искр. Однако нет сомнения, что этот герой – противник Чудо-Юды – играл очень важную роль в мифах славян. Многообразие вариантов этой сказки только подтверждает, что сюжет – один из древнейших. Как правило, именно древние мифы имеют множество вариантов, а поздние мало, или вообще сохраняются, не варьируясь. Устойчивость и высокая степень распространённости сюжета о бое на Калиновом мосту даёт нам повод видеть в нём один из ключевых сюжетов славянской мифологии, соответственно, и персонажи этой сказки были некогда весьма значимыми для славян. Что же за существа скрываются за диковинными личинами сказочных персонажей?
Начнём рассматривать сюжет сказки с образа Чудо-Юды, сына бабы Яги. Во многих сказках его именуют Чудо-Юдо Морское. Он либо выходит из воды, либо приезжает на коне по мосту. Мир, в котором стоят палаты Чудо-Юды, отделён от мира, в котором живёт Иван-царевич (для удобства ограничимся употреблением одного имени этого персонажа) водной преградой и соединён мостом. Эпитет Чудо Морское, связывает Чудо-Юду с морем. В некоторых сказках Чудо-Юду называют «Царь морской». Однозначно, что это один и тот же персонаж, называемый по-разному. Если его связь с морем и водой мы установили, то давайте теперь уточним, как он выглядит и какие атрибуты имеет.
У Чудо-Юды три головы, но две руки и две ноги. Он ездит на чёрном коне. Рядом с ним бежит чёрный пёс, на плече сидит чёрный ворон. Выезжает на Калинов мост он только ночью. Это его время. Не он ли тот неназванный всадник из сказки про Василису, что приезжал к бабе Яге в избушку, когда в сумерках к ней подошла Василиса?
«Вдруг едет опять всадник: сам черный, одет во всем черном и на черном коне; подскакал к воротам бабы-яги и исчез, как сквозь землю провалился, – настала ночь».
А вот как о нём рассказывается в сказке про бой на Калиновом мосту:
«Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы закричали – выезжает чудо-юдо о трёх головах. Выехал он на середину Калинова моста – конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился. Говорит чудо-юдо трёхголовое:
– Что ты, мой конь, споткнулся? (выделено здесь и далее, мной. Б. Г.) Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван-крестьянский сын здесь?»
Интересно, что Иван называет своего противника «поганым», – так в средние века на Руси называли язычников. Лингвисты предполагают, что это производное слово от латинского paganus, что значит «невежда», «деревенщина».
«Вышел тут Иван-крестьянский сын из-под моста и говорит:
— Не хвались, чудо-юдо поганое! Не подстрелив ясного сокола, рано перья щипать».
В другой русской сказке с аналогичным сюжетом – «Запечный Искр», – главный герой называет Чудо-Юду «идолище»:
« Нет, проклятый идолище, ты делай – у тебя больше голов».
Исходя из этих обстоятельств, мы можем предположить, что сказочный Чудо-Юдо был некогда славянским языческим богом, раз уж его называют идолом, к тому же трёхглавым, у которого был чёрный конь. Юдами в фольклоре южных славян называли разнообразных чудесных существ, связанных с водной стихией. Мы знаем, что у балтийских поморов некогда существовал бог Триглав. Иностранцы иногда его напрямую отождествляли с Нептуном.
Его трёхголовый идол был уничтожен Оттоном, епископом Бамбергским, (1060—1139). Описание идола есть во всех житиях Оттона. Они были составлены в ХII веке Гербордом, Эббоном и монахом Прифлингенским. В житии, написанном Гербордом в 1124, году мы читаем:
«Были в городе Щецине (поморский город Г.Б.) четыре контины (храма), но одна из них, главная, была сооружена с удивительным старанием и мастерством. Внутри и снаружи она имела скульптуры, выступавшие из стен изображения людей, птиц и зверей, столь соответственно своему виду переданные, что казались дышащими и живущими… Было также здесь трехголовое изваяние, имевшее на одном теле три головы, именовавшееся Триглав; завладев им, [Оттон] одни лишь соединенные головы, уничтожив тело, забрал с собой в качестве трофея и позже отправил в Рим как доказательство их обращения…» .1
Эбон так описывает идола:
«1126 г. Щецин… заключает в себе три горы, из которых средняя и самая высокая посвящена верховному богу язычников Триглаву; на ней есть трёхглавое изваяние, у которого глаза и уста закрыты золотой повязкой. Как объясняют жрецы идолов, главный бог имеет три головы, потому что надзирает за тремя царствами, то есть небом, землёй и преисподней, а лицо закрывает повязкой, поскольку грехи людей скрывает, словно не видя и не говоря о них».2
Фигурка бога Триглава из храма в Ретре (Прильвицкие идолы нем. Prillwitzer Idole)
Герборд пишет далее:
« Имели также коня удивительной величины, тучного, вороной масти и весьма горячего. Он весь год отдыхал и был столь священен, что никто не смел на него сесть; имел также старательнейшего хранителя в лице одного из четырех жрецов храмов. Когда же они собирались в сухопутный поход, на врагов или ради добычи, то имели обыкновение исход дела предсказывать через него таким способом. 9 копий размещали на земле, в одном локте друг от друга. Оседлав и взнуздав коня, жрец, которому надлежало заботиться о нем, трижды проводил его через лежащие копья туда и назад. Если конь проходил, не споткнувшись и не задев копий, это считали знаком удачи и спокойно выступали; если же наоборот, оставались».
Почитался Триглав и в Волине.
«Там (в Волыне) можно видеть Нептуна (Триглава. Б. Г.) тройственной природы: ибо тремя морями омывается этот остров».3
Из этих сообщений мы узнаём, что у бога поморян – Триглава в храме был чёрный конь, такой же, как у Чудо-Юды Морского. Мало того, – поморяне гадают чёрным конём Триглава. Если конь спотыкается, то предстоящая битва признаётся неудачной. Вспомним, что и конь Чудо-Юды спотыкается перед боем с Иваном-царевичем, а хозяин коня ругает, говоря, что его победитель ещё не родился… Предсказание сказочного коня, однако, оказалось верным…
Поздние польские источники сообщают, что Триглав боялся света и появлялся с наступлением темноты. Даже храм его стоял на высоких столбах, обтянутых чёрным сукном. Чудо-Юдо тоже выезжает на Калинов мост только с наступлением ночи.
На территории бывшего славянского Поморья, современный Гросс Раден, округ Шверин, Германия, археологами были найдены остатки деревянного славянского храма IX – X веков.
Храм расположен за пределами поселения в городище, на острове среди озера. Круглая площадка городища имела 25 метров, вдоль её края у вала располагались деревянные дома. На остров к храму вел деревянный мостик. Очевидно, что храм моделирует описанный в сказке мифический ландшафт. И это обычная схема для храмов балтийских славян.
Иллюстрация к сказке Иван крестьянский сын и Чудо Юдо.
Обратите внимание на сходство. Храм Триглава – это палаты Чудо-Юды. Мостик на остров – Калинов мост. Вода – река Смородина. Избушка на берегу, в которой ночуют братья перед битвой – домик для паломников. Ещё одна любопытная черта – берега сказочной речки Смородины усыпаны костями человеческими. Название же реки «Смородина» содержит корень «мор». По нашему мнению, это неслучайно. Очень похоже, что это либо следы погребального обряда, проводившегося на берегу у храма, подобно индуистскому, либо остатки жертвоприношений.
Реконструкция храма в Волине.
В городе Волин также поклонялись Триглаву. В центре Волина, на самом высоком месте города, археологами был найден языческий храм. Существовал он как бы в две фазы. Первый храм датируют второй половиной 9 века. Его размеры – 4×5 м. В здании была внутренняя перегородка, разделявшая пространство на 2 комнаты. Археологи предполагают, что в большой комнате могли проводиться собрания. В центре же маленькой комнаты, подобной алтарю, обнаружена каменная кладка фундамента, на котором, скорее всего, стоял идол, возможно, что и Триглава. В углу этой комнаты был обнаружен очаг. Археологи предполагают, что там жрецы поддерживали священный огонь. Приблизительно в 965-966 гг. храм был перестроен, помещение стало 5×5 метров. Храм огородили забором, рядом была поставлена конюшня, где, вероятно, содержался священный конь. Храм просуществовал до конца 11 века.
В духовном стихе о Голубинной книге рассказывается о том, как два человека, ведающих тайны Голубиной книги, разговаривают около неё в присутствии множества собравшегося народа. Один – премудрый царь Волотоман Волотоманович – задаёт вопросы премудрому царю Давиду Евсеевичу. Очевидно, что текст стиха о Голубинной книге, складывающийся длительное время в среде балтийских славян, повествует о каком-то обряде, регулярно проводимом сообща различными племенами. Оба ведущих персонажа названы в стихе царями, хотя более они напоминают жрецов, хранящих священные знания об устройстве мира. И это опять отсылает нас к индийским параллелям, к брахмодьям.4
Если исходить из того, что события, описанные в стихе, обряд вопрошания и получения ответов, – некогда регулярно происходили в среде балтийских славян, — то можно сделать вывод, что случалось это, несомненно, в языческом религиозном центре городе Арконе, на острове Руяне, в храме верховного славянского бога Святовита. Хорошо известно, что в этот храм все славянские племена приносили ежегодное пожертвование и отправляли туда жрецов для вопрошания Святовита о том, как поступить в той или иной сложной ситуации. В среде балтийских славян существовало четыре основных, крупнейших племенных союза. Союз Ободритский, лютичи – волоты, поморы и союз Руянский. Именно на территории Руян и находился храм почитаемого всеми славянами бога Святовита.
Имя царя Волотомана Волотомановича недвусмысленно сообщает нам о том, что этот вопрошающий царь принадлежит земле велетской. Его имя, вероятнее всего – имя племенного первопредка велетов. Он и по имени Волот и по отчеству Волотоманович. То есть, коренной волот-лютич.
Его собеседник, отвечающий на вопросы, по всей видимости – жрец храма Святовита, дающий ответы на вопросы от имени почитаемого бога. Неслучайно эпитетом Святовита был «Самый убедительный в ответах». В стихе о Голубинной книге, есть персонаж называемый «Белый царь», который над всеми царями царь. Позже, в христианские времена, сказители понимают под «Белым царём» Христа Спасителя. Очень похоже, что под этим эпитетом во времена дохристианские, певцы подразумевали Свентовита, главного бога над всеми славянскими богами. Известно, как проходили эти обряды вопрошания Святовита и получения ответов посредством гадания, которое проводили жрецы храма.
«В Щетине, как и в Арконе, всякий раз, когда думали идти на войну или пусти
крестьянский сын и Чудо-Юдо: читать сказку для детей, текст онлайн на РуСтих
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик и старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушка. Жили они — не ленились, с утра до ночи трудились: пашню пахали да хлеб засевали.
Разнеслась вдруг в том царстве-государстве дурная весть: собирается чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, все города-села огнем спалить. Затужили старик со старухой, загоревали. А старшие сыновья утешают их:
— Не горюйте, батюшка и матушка! Пойдем мы на чудо-юдо, будем с ним биться насмерть! А чтобы вам одним не тосковать, пусть с вами Иванушка останется: он еще очень молод, чтоб на бой идти.
— Нет, — говорит Иванушка, — не хочу я дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом-юдом биться!
Не стали старик со старухой его удерживать да отговаривать. снарядили они всех троих сыновей в путь-дорогу. Взяли братья дубины тяжелые, взяли котомки с хлебом-солью, сели на добрых коней и поехали. Долго ли, коротко ли ехали — встречается им старый человек.
— Здорово, добрые молодцы!
— Здравствуй, дедушка!
— Куда это вы путь держите?
— Едем мы с поганым чудом-юдом биться, сражаться, родную землю защищать!
— Доброе это дело! Только для битвы вам нужны не дубинки, а мечи булатные.
— А где же их достать, дедушка?
— А я вас научу. Поезжайте-ка вы, добрые молоцы, все прямо. Доедете вы до высокой горы. А в той горе — пещера глубокая. Вход в нее большим камнем завален. Отвалите камень, войдите в пещеру и найдете там мечи булатные.
Поблагодарили братья прохожего и поехали прямо, как он учил. Видят — стоит гора высокая, с одной стороны большой серый камень привален. Отвалили братья камень и вошли в пещеру. А там оружия всякого — и не сочтешь! Выбрали они себе по мечу и noехали дальше.
— Спасибо, — говорят, — прохожему человеку. С мечами-то нам куда сподручнее биться будет!
Ехали они, ехали и приехали в какую-то деревню. Смотрят — кругом ни одной живой души нет. Все повыжжено, поломано. Стоит одна маленькая избушка. Вошли братья в избушку. Лежит на печке старуха да охает.
— Здравствуй, бабушка! — говорят братья.
— Здравствуйте, молодцы! Куда путь держите?
— Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калиновый мост, хотим с чудом-юдом сразиться, на свою землю не допустить.
— Ох, молодцы, за доброе дело взялись! Ведь он, злодей, всех разорил, разграбил! И до нас добрался. Только я одна здесь уцелела…
Переночевали братья у старухи, поутру рано встали и отправились снова в путь-дорогу.
Подъезжают к самой реке Смородине, к калиновому мосту. По всему берегу лежат мечи да луки поломанные, лежат кости человеческие.
Нашли братья пустую избушку и решили остановиться в ней.
— Ну, братцы, — говорит Иван, — заехали мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте по очереди в дозор ходить, чтоб чудо-юдо через калиновый мост не пропустить.
В первую ночь отправился в дозор старший брат. Прошел он по берегу, посмотрел за реку Смородину — все тихо, никого не видать, ничего не слыхать. Лег старший брат под ракитов куст и заснул крепко, захрапел громко.
А Иван лежит в избушке — не спится ему, не дремлется. Как пошло время за полночь, взял он свой меч булатный и отправился к реке Смородине.
Смотрит — под кустом старший брат спит, во всю мочь храпит. Не стал Иван его будить. Спрятался под калинов мост, стоит, переезд сторожит.
Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы закричали — подъезжает чудо-юдо о шести головах. Выехал он на середину калинового моста — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился.
Говорит чудо-юдо шестиголовое:
— Что ты, мой конь, споткнулся? От чего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или вы чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился! Я его на одну руку посажу, другой прихлопну!
Вышел тут Иван — крестьянский сын из-под моста и говорит:
— Не хвались, чудо-юдо поганое! Не подстрелил ясного сокола — рано перья щипать! Не узнал доброго молодца — нечего срамить его! Давай-ка лучше силы пробовать: кто одолеет, тот и похвалится.
Вот сошлись они, поравнялись да так ударились, что кругом земля загудела.
Чуду-юду не посчастливилось: Иван — крестьянский сын с одного взмаха сшиб ему три головы.
— Стой, Иван — крестьянский сын! — кричит чудо-юдо. — Дай мне передохнуть!
— Что за отдых! У тебя, чудо-юдо, три головы, а у меня одна. Вот как будет у тебя одна голова, тогда и отдыхать станем.
Снова они сошлись, снова ударились.
Иван — крестьянский сын отрубил чуду-юду и последние три головы. После того рассек туловище на мелкие части и побросал в реку Смородину, а шесть голов под калинов мост сложил. Сам в избушку вернулся и спать улегся.
Поутру приходит старший брат. Спрашивает его Иван:
— Ну что, не видал ли чего?
— Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетала!
Иван ему ни словечка на это ни сказал.
На другую ночь отправился в дозор средний брат. Походил он, походил, посмотрел по сторонам и успокоился. Забрался в кусты и заснул.
Иван и на него не понадеялся. Как пошло время за полночь, он тотчас снарядился, взял свой острый меч и пошел к реке Смородине. Спрятался под калиновый мост и стал караулить.
Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались — подъезжает чудо-юдо девятиголовое, Только на калиновый мост въехал — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился… Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или чуете вы, что Иван — крестьянский, сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: я его одним пальцем убью!
Выскочил Иван — крестьянский сын из-под калинового моста:
— Погоди, чудо-юдо, не хвались, прежде за дело примись! Еще посмотрим, чья возьмет!
Как взмахнул Иван своим булатным мечом раз-другой, так и снес с чуда-юда шесть голов. А чудо-юдо ударил — по колени Ивана в сырую землю вогнал. Иван — крестьянский сын захватил горсть песку и бросил своему врагу прямо в глазищи. Пока чудо-юдо глазищи протирал да прочищал, Иван срубил ему и остальные головы. Потом рассек туловище на мелкие части, побросал в реку Смородину, а девять голов под калиновый мост сложил. Сам в избушку вернулся. Лег и заснул, будто ничего не случилось.
Утром приходит средний брат.
— Ну что, — спрашивает Иван, — не видел ли ты за ночь чего?
— Нет, возле меня ни одна муха не пролетала, ни один комар не пищал.
— Ну, коли так, пойдемте со мной, братцы дорогие, я вам комара и муху покажу.
Привел Иван братьев под калиновый мост, показал им чудо-юдовы головы.
— Вот, — говорит, — какие здесь по ночам мухи да комары летают. А вам, братцы, не воевать, а дома на печке лежать!
Застыдились братья.
— Сон, — говорят, — повалил…
На третью ночь собрался идти в дозор сам Иван.
— Я, — говорит, — на страшный бой иду! А вы, братцы, всю ночь не спите, прислушивайтесь: как услышите мой посвист — выпустите моего коня и сами ко мне на помощь спешите.
Пришел Иван — крестьянский сын к реке Смородине, стоит под калиновым мостом, дожидается.
Только пошло время за полночь, сырая земля заколебалась, воды в реке взволновались, буйные ветры завыли, на дубах орлы закричали. Выезжает чудо-юдо двенадцатиголовое. Все двенадцать голов свистят, все двенадцать огнем-пламенем пышут. Конь у чуда-юда о двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железные.
Только въехал чудо-юдо на калиновый мост — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, черный пес позади ощетинился. Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: только дуну — и праху его не останется! Вышел тут из-под калинового моста Иван — крестьянский сын:
— Погоди, чудо-юдо, хвалиться: как бы тебе не осрамиться!
— А, так это ты, Иван — крестьянский сын? Зачем пришел сюда?
— На тебя, вражья сила, посмотреть, твоей храбрости испробовать!
— Куда тебе мою храбрость пробовать! Ты муха передо мной.
Отвечает Иван — крестьянский сын чуду-юду:
— Пришел я не сказки тебе рассказывать и не твои слушать. Пришел я насмерть биться, от тебя, проклятого, добрых людей избавить!
Размахнулся тут Иван своим острым мечом и срубил чуду-юду три головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, чиркнул по ним своим огненным пальцем, к шеям приложил, и тотчас же все головы приросли, будто с плеч не падали.
Плохо пришлось Ивану: чудо-юдо свистом его оглушает, огнем его жжет-палит, искрами его осыпает, по колени в сырую землю его вгоняет… А сам посмеиватся:
— Не хочешь ли ты отдохнуть, Иван — крестьянский сын?
— Что за отдых? По-нашему — бей, руби, себя не береги! — говорит Иван.
Свистнул он, бросил свою правую рукавицу в избушку, где братья его дожидались. Рукавица все стеклa в окнах повыбила, а братья спят, ничего не слышат. Собрался Иван с силами, размахнулся еще раз, сильнee прежнего, и срубил чуду-юду шесть голов. Чудо-юдо подхватил свои головы, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — и опять все головы на местах. Кинулся он тут на Ивана, забил его по пояс в сырую землю.
Видит Иван — дело плохо. Снял левую рукавицу, запустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а братья все спят, ничего не слышат.
В третий раз размахнулся Иван — крестьянский сын, срубил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — головы опять приросли. Бросился он тут на Ивана и вогнал его в сырую землю по самые плечи…
Снял Иван свою шапку и бросил в избушку. От того удара избушка зашаталась, чуть по бревнам не раскатилась. Тут только братья проснулись, слышат — Иванов конь громко ржет да с цепей рвется.
Бросились они на конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами побежали.
Иванов конь прискакал, стал бить чудо-юдо копытами. Засвистел чудо-юдо, зашипел, начал коня искрами осыпать.
А Иван — крестьянский сын тем временем вылез из земли, изловчился и отсек чуду-юду огненный палец.
После того давай рубить ему головы. Сшиб все до единой! Туловище на мелкие части рассек и побросал в реку Смородину.
Прибегают тут братья.
— Эх, вы! — говорит Иван. — Из-за сонливости вашей я чуть головой не поплатился!
Привели его братья в избушку, умыли, накормили, напоили и спать уложили.
Поутру рано Иван встал, начал одеваться-обуваться.
— Куда это ты в такую рань поднялся? — говорят братья. — Отдохнул бы после такого побоища!
— Нет, — отвечает Иван, — не до отдыха мне: пойду к реке Смородине свой кушак искать — обронил там.
— Охота тебе! — говорят братья. — Заедем в город — новый купишь.
— Нет, мне мой нужен!
Отправился Иван к реке Смородине, да не кушак стал искать, а перешел на тот берег через калиновый мост и прокрался незаметно к чудо-юдовым каменным палатам. Подошел к открытому окошку и стал слушать — не замышляют ли здесь еще чего?
Смотрит — сидят в палатах три чудо-юдовы жены да мать, старая змеиха. Сидят они да сговариваются.
Первая говорит:
— Отомщу я Ивану — крестьянскому сыну за моего мужа! Забегу вперед, когда он с братьями домой возвращаться будет, напущу жары, а сама обернусь колодцем. Захотят они воды выпить — и с первого же глотка мертвыми свалятся!
— Это ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.
Вторая говорит:
— А я забегу вперед и обернусь яблоней. Захотят они по яблочку съесть — тут их и разорвет на мелкие кусочки!
— И ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.
— А я, — говорит третья, — напущу на них сон да дрему, а сама забегу вперед и обернусь мягким ковром с шелковыми подушками. Захотят братья полежать-отдохнуть — тут-то их и спалит огнем!
— И ты хорошо придумала! — молвила змеиха. — Ну а если вы их не сгубите, я сама обернусь огромной свиньей, догоню их и всех троих проглочу.
Послушал Иван — крестьянский сын эти речи и вернулся к братьям.
— Ну что, нашел ты свой кушак? — спрашивают братья.
— Нашел.
— И стоило время на это тратить!
— Стоило, братцы!
После того собрались братья и поехали домой,
Едут они степями, едут лугами. А день такой жаркий, такой знойный. Пить хочется — терпенья нет! Смотрят братья — стоит колодец, в колодце серебряный ковшик плавает. Говорят они Ивану:
— Давай, братец, остановимся, холодной водицы попьем и коней напоим!
— Неизвестно, какая в том колодце вода, — отвечает Иван. — Может, гнилая да грязная.
Соскочил он с коня и принялся мечом сечь да рубить этот колодец. Завыл колодец, заревел дурным голосом. Тут спустился туман, жара спала — пить не хочется.
— Вот видите, братцы, какая вода в колодце была, — говорит Иван.
Поехали они дальше.
Долго ли, коротко ли ехали — увидели яблоньку. Висят на ней яблоки, крупные да румяные.
Соскочили братья с коней, хотели было яблочки рвать.
А Иван забежал вперед и давай яблоню мечом под самый корень рубить. Завыла яблоня, закричала…
— Видите, братцы, какая это яблоня? Невкусные на ней яблочки!
Сели братья на коней и поехали дальше.
Ехали они, ехали и сильно утомились. Смотрят — разостлан на поле ковер узорчатый, мягкий, а на нем подушки пуховые.
— Полежим на этом ковре, отдохнем, подремлем часок! — говорят братья.
— Нет, братцы, не мягко будет на этом ковре лежать! — отвечает им Иван.
Рассердились на него братья:
— Что ты за указчик нам: того нельзя, другого нельзя!
Иван в ответ ни словечка не сказал. Снял он свой кушак, на ковер бросил. Вспыхнул кушак пламенем и сгорел.
— Вот с вами то же было бы! — говорит Иван братьям.
Подошел он к ковру и давай мечом ковер да подушки на мелкие лоскутья рубить. Изрубил, разбросал в стороны и говорит:
— Напрасно вы, братцы, ворчали на меня! Ведь и колодец, и яблоня, и ковер — все это чудо-юдовы жены были. Хотели они нас погубить, да не удалось им это: сами все погибли!
Поехали братья дальше.
Много ли, мало ли проехали — вдруг небо потемнело, ветер завыл, земля загудела: бежит за ними большущая свинья. Разинула пасть до ушей — хочет Ивана с братьями проглотить. Тут молодцы, не будь дурны, вытащили из своих котомок дорожных по пуду соли и бросили свинье в пасть.
Обрадовалась свинья — думала, что Ивана — кpестьянского сына с братьями схватила. Остановилась и стала жевать соль. А как распробовала — снова помчалась в погоню.
Бежит, щетину подняла, зубищами щелкает. Вот-вот нагонит…
Тут Иван приказал братьям в разные стороны скакать: один направо поскакал, другой — налево, а сам Иван — вперед.
Подбежала свинья, остановилась — не знает, кого прежде догонять.
Пока она раздумывала да в разные стороны мордой вертела, Иван подскочил к ней, поднял ее да со всего размаха о землю ударил. Рассыпалась свинья прахом, а ветер тот прах во все стороны развеял.
С тех пор все чуда-юда да змеи в том краю повывелись — без страха люди жить стали. А Иван — крестьянский сын с братьями вернулся домой, к отцу, к матери. И стали они жить да поживать, поле пахать да пшеницу сеять.
Анализ сказки «Иван крестьянский сын и Чудо-юдо»
| Художник Митя Рыжиков |
Вспомним главных героев сказки «Иван крестьянский сын и Чудо-юдо»: Иван, братья, Чудо-юдо.
Как думаете почему, если братьев трое, в названии упомянут только один, только у него есть имя?
Лишь один из братьев сражался с Чудом-юдом, поэтому он и назван в заглавии.
И имя есть у него одного не случайно. В далёкие времена имя нужно было заслужить каким-то поступком, и дети до определённого времени имён не имели, только по достижении возраста 11-12 лет для них устраивались испытания, в которых каждый мог проявить себя. Вот тогда они и получали имена. В сказке мы, вероятно, находим отражение этого древнего обычая. Старшие братья ничем особенным себя не проявили, поэтому и остаются безымянными…
Герой сказки помимо имени имеет ещё и прозвание — крестьянский сын. И прозвание это звучит почти как отчество. Ведь раньше так и представлялись: Иван, Петров сын, или Андрей, Сергеев сын и т.д. Отсюда, кстати, и появились потом фамилии. Иван назван крестьянским сыном — значит, важно, что он из крестьян. Что собой представляла семья Ивана? Чем занимались родители и дети?Это обычная крестьянская семья, трудолюбивая и дружная: «Жили они — не ленились, с утра до ночи трудились: пашню пахали да хлеб засевали».
Что нарушило этот мирный труд?
«Разнеслась вдруг в том царстве-государстве дурная весть: собирается Чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, все города-сёла огнём спалить».
Почему дети решили идти на борьбу с Чудом-юдом?
Они не могут видеть горя родителей, смириться с бедой на родной земле.
Батюшка с матушкой не стали удерживать детей. Родители понимают, что родную землю надо спасать, а кому и спасать, как не молодым?
И старик, и старуха, встреченные братьями в пути, называют их «добрыми молодцами», а поход — «добрым делом». А разве можно иначе назвать тех, кто идёт на защиту родной земли, готов свою жизнь отдать ради счастья других?!
И вот братья у Калинова моста, на реке Смородине. Эти мост и река — своеобразная граница между родиной братьев и царством Чуда-юда.Иван предлагает братьям «в дозор ходить». «Ну, братцы, — говорит Иван, — заехали мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте по очереди в дозор ходить, чтоб Чудо- юдо через Калиновый мост не пропустить». На границе очень важна бдительность, потому что в любую минуту её может пересечь враг; и если прозеваешь этот момент, можно и родной земли лишиться…
Как проявили себя братья в дозорной службе? Позволительно ли воинам так себя вести?
Братья оказались легкомысленными и безответственными: обойдя кругом моста и ничего не заметив, они преспокойно улеглись спать, не думая о том, что Чудо-юдо может появиться в любую минуту. Воины не должны так себя вести, потому что они рискуют не только собой, но и всей родной землёй.
А почему Иван не спит, даже когда не его очередь ходить дозором?
Не спиться Ивану в «чужедальной стороне», потому что он переживает за судьбу своей родины и думает, как бы не проворонить врага.
Почему он не будит братьев, а сам берётся за дело?
Дело не в том, что он не надеется на них, а в том, что он — младший и, следовательно, уважителен к старшим: если он сам может справиться, зачем нарушать их сон?
| Чудо-юдо. Художник Митя Рыжиков |
Чудо — юдо — это получеловек-полузмей, покрытый чешуёй, крылатый, огнедышащий. Он сидит на чёрном коне, закованном в броню, на плече его чёрный ворон, а впереди бежит большой чёрный пёс.
Случайны ли спутники Чуда-юда?
Нет: ворон — вестник смерти, над полем битвы всегда кружится вороньё. А чёрный пёс, как разведчик, готов в любую минуту кинуться на добычу. Чёрный цвет этих спутников предвещает беду и смерть…
Как реагирует природа на появление Чуда-юда?
Она приходит в беспокойство, будто предупреждает об опасности: «…на реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались». А при появлении самого страшного Чуда-юда «сыра земля заколебалась, воды в реке взволновались, буйны ветры завыли, на дубах орлы закричали».
Перечитаем описания трёх боёв Ивана с Чудом-юдом. Как в сказке показано, что каждый новый бой становится всё тяжелее?
Каждый Чудо-юдо сильнее предыдущего: у него больше голов и, соответственно, сил. Первый не мог вогнать соперника в землю, второй вогнал Ивана по колени, третий может вбить в землю по плечи. «Плохо пришлось Ивану: Чудо-юдо свистом его оглушает, огнём его жжёт-палит, искрами его осыпает, по колени в сырую землю его вгоняет…» Он ещё обладает чудодейственным огненным пальцем, восстанавливающим отрубленные головы.
Как ведёт себя Чудо-юдо в бою?
Чудо-юдо самоуверен и хвастлив: «Что ты, мой конь, спотыкаешься? Отчего ты, чёрный ворон, встрепенулся? Почему ты, чёрный пёс, ощетинился? Или вы чуете, что Иван крестьянский сын здесь? Так он ещё не родился, а если и родился, так на бой не сгодился! Я его на одну руку посажу, другой прихлопну!» Его самоуверенность передаёт пословица: «он ещё не родился, а если и родился, так на бой не сгодился».
А каким предстаёт в этих боях Иван? Что говорят о нём пословицы, которые он употребляет?
Иван смел, мужественен, полон собственного достоинства. Это помогают понять пословицы, звучащие в его речи: «Не подстрелил ясного сокола — рано перья щипать! Не узнал доброго молодца — нечего срамить его!», «Не хвались, прежде за дело примись», «Погоди… хвалиться: как бы… не осрамиться!». Иван находчив: во время боя со вторым Чудом-юдом он бросил в глаза противнику горсть песку, и «пока Чудо-юдо глазищи протирал, Иван срубил ему и остальные головы». В третьем бою он сообразил, что главная сила врага в огненном пальце, и исхитрился отсечь его.
А что ещё помогло Ивану одержать победу?
Желание освободить родную землю от напасти. «Пришёл я насмерть биться, от тебя, проклятого, добрых людей избавить!» — говорит Иван Чуду-юду. Верно, помнил он русскую пословицу: «С родной земли — умри, не сходи!»
Как вы думаете, зачем сказитель трижды описывает бой? Почему нельзя было ограничиться описанием самого тяжкого боя?
Троекратное описание боя, каждый раз всё более тяжёлого, усиливает значимость победы: нелегко она далась, но сражался Иван крестьянский сын за освобождение родной земли, и это придавало ему силы…
В описаниях используются повторы.
Каждое появление Чуда-юда сопровождается описанием растревоженной природы, повтором слов, рассказом о реакции чёрного ворона и пса на присутствие Ивана крестьянского сына.
В описании последнего боя мы находим и преувеличения (гиперболы). Для чего они используются? Гиперболы показывают богатырскую силу Ивана: брошенная им рукавица пробила крышу избушки, в которой спали братья, а от удара его шапки она чуть по брёвнышкам не раскатилась.
В двух боях Иван обошёлся без помощи братьев, а в третьем ему помощь понадобилась. Он почувствовал это и, уходя, предупредил братьев: «Я, — говорит, — на страшный бой иду! А вы, братцы, всю ночь не спите, прислушивайтесь: как услышите мой посвист — выпустите моего коня и сами ко мне на помощь спешите». Но, несмотря на просьбу Ивана, братья снова заснули непробудным сном. Как можно теперь расценить этот сон?
Это не просто безответственность — это предательство, потому что не только младший брат, но и вся родная земля могли за него поплатиться.
Как воспринял это Иван? Озлобился, рассердился? Как это его характеризует?
Не озлобился младший брат, только попенял старшим: «Эх вы! Из-за сонливости вашей я чуть головой не поплатился!» Простил он их: старшие всё-таки, братцы… Значит, он незлобивый, добрый и умеет прощать.
Почему Иван не успокоился, победив Чудо-юдо? Какие качества он проявил при этом?
Иван предполагал, что со стороны Чудо-юдова царства могут быть ещё какие-то каверзы: ведь убил он только главных воинов, а царство-то осталось… А герою нужна была полная победа. Вот почему он отправился «за Калиновый мост и прокрался незаметно к Чудо-юдовым каменным палатам. Подошёл к открытому окошку и стал слушать — не замышляют ли здесь ещё чего? И оказалось, что не напрасны были его опасения: Чудо-юдовы жёны и мать замыслили погубить братьев. Опять Иван оказался предусмотрительнее и умнее старших братьев и спас их от смерти.
Перечитаем начало и конец сказки. Чем они похожи? О чём это заставляет задуматься?
И в начале, и в конце сказки говорится о земледельческом труде Ивана и его семьи. В начале: «Жили они не ленились, с утра до ночи трудились: пашню пахали да хлеб засевали». В конце: «И стали они жить да поживать, поле пахать да пшеницу сеять». Выходит, что главное в жизни этой семьи — труд.
Вернёмся ещё раз к названию сказки — «Иван крестьянский сын и Чудо-юдо». Получается, что прозвание Ивана крестьянский соответствует смыслу жизни главного героя — труду на родной земле и украшению её.
Но слово крестьянский происходит от слова христианский, а оно, в свою очередь, от слова христианин.
Христианин — тот, кто исповедует веру в Иисуса Христа и живёт по христианским заповедям, то есть человек честный, трудолюбивый, добрый, милосердный, умеющий прощать, любящий свою землю и защищающий её.
Герой русской народной сказки Иван не просто крестьянский сын, но и настоящий христианин. Иван любит родную землю, усердно возделывает и самоотверженно защищает её, почтителен к старшим, незлопамятен, умеет прощать. Его жизнь соответствует христианским представлениям о том, каким должен быть человек. А Иван — крестьянский сын оказался ещё и героем, но очень скромным: вернулся к своему делу, не ждал и не требовал наград…
Автор статьи Соловей Татьяна Григорьевна
В каких сказках присутствует Чудо-Юдо? Vovet.ru
Чудо-юдо — это сказочное чудовище, мифический персонаж, у него нет какого-то определенного образа, во многих сказках и былинах Чудо- юдо изображали по-разному. В былинах Чудо-юдо обычно представало многоголовым змеем или драконом, сразиться с ним под силу было только богатырям.
Начнем со сказки «Иван- крестьянский сын и Чудо-юдо», сказка эта народная, а ее главному герою Ивану пришлось сражаться с чудовищем целых три раза. В первый раз Иван сразился с Чудом-юдом, у которого было шесть голов, во второй раз голов было уже девять, а в последнюю, самую страшную битву, Иван сражался с двенадцатиголовым чудовищем. Кроме голов у Чуда- юда был еще огненный палец, с помощью которого он свои срубленный головы восстанавливал, в общем Ивану пришлось попотеть
.
Победой над многоголовым змеем сказка не кончается, у Чуда-юда оказались еще три жены, которые попортили крови на обратной дороге Ивану с братьями. Эта сказка со счастливым концом, Чудо-юдо сгинуло, а люди стали жить спокойно.
Следующую сказку, где не обошлось без Чуда- юда, написал Петр Павлович Ершов, а называется она «Конек-Горбунок». В этой сказке Чудо-юдо совсем не главный персонаж, это огромная рыба-кит, которая встречается Ивану и его другу Коньку-Горбунку. Огромная рыбина была наказана за то, что смогла проглотить целый флот кораблей, лежала рыба-кит поперек моря, а на ней землю пахали, дома строили, ребятишки играли и деревья росли.
Иван в сказке помогает Чуду-юду избавиться от кары, а тот в свою очередь достает с самого дна перстень Царь-девицы. Я бы не назвала Чудо в этой сказке очень злобным, мне его даже жалко, в конце концов он освободил все проглоченные корабли и даже никто не пострадал.
Третью сказку я не читала, а смотрела замечательный фильм- сказку «Варвара краса-длинная коса», хотя он тоже был снят по мотивам сказки, которую написал Василий Жуковский. В этой сказке Чудо-юдо предстает в образе подводного царя, у него дочь красавица, в которую влюбляется главный герой, рыбацкий сын Андрей. Эту историю быстро не расскажешь, скажу только, что снова все закончилось хорошо и посоветую сказку посмотреть, точно не пожалеете.
- В каких сказках присутствует кикимора?
- В каких сказках главной героиней является Баба яга?
Сказка: «Чудо-юдо» народная читать онлайн бесплатно
В некотором царстве-государстве жили три брата. Младшего Иваном звали.
Узнали братья, что собирается Чудо-Юдо поганое на их царство напасть. Идёт оно через речку Смородину, через Калинов мост.
— Пойдём на Чудо-Юдо! — решили братья. — Не пустим Змея через Калинов мост.
Пришли они к мосту и договорились по очереди караул держать.
Первую ночь пошёл старший брат, да под кустом и заснул.
А Ивану не спится, вышел он к речке. Вдруг закипела вода — выезжает Чудо-Юдо Одноглавый Змей. Иван размахнулся булавой и раз — голову Змею снёс!
А утром старший брат сказал, что, мол, Змея так и не дождался.
На вторую ночь и со средним братом случилось тоже — и он уснул. А Иван на этот раз сразил Трёхглавого Змея.
А утром средний брат сказал, что, к его огорчению, Змей так и не появился.
На третью ночь пришёл черёд Ивана — отправился он мост караулить. Только звёзды зажглись да месяц засиял на небе — идёт Чудо-Юдо Шестиглавый Змей, земля под ним дрожит. Хвостом Змей деревья ломает, из пасти огонь вырывается — всё на пути сжигает. Всю ночь Иван бился-бился со Змеем, насилу к утру одолел чудище поганое!
Затем перешёл на другой берег и прокрался к Чудо-Юдову жилищу.
Смотрит — сидят Чудо-Юдовы жёны и сговариваются, как Ивану отомстить, братьев со свету сжить.
Задумали две жены отравить братьев: одна превратится в колодец, а другая — в яблоню.
— А я сожгу их живьём! — похваляется третья.
На том и порешили.
Вернулся Иван к братьям и сказал, что нет больше Змея. Обрадовались они, домой засобирались. А тут старшего брата жажда одолела, глядь — стоит у дороги колодец.
— Погоди, брат! — говорит Иван, и давай тот колодец булавой молотить.
Завыл колодец, заревел дурным голосом…
Долго ли, коротко ли шли — увидели яблоньку. И такие на ней яблочки румяные да наливные, что не удержался средний брат — протянул руку, чтобы угоститься спелым плодом.
А Иван говорит:
— Не спеши, брат!
И срубил ту яблоню. Завыла, закричала яблоня…
Шли они, шли, утомились. Смотрят — лежит на поле ковёр мягкий. Решили братья отдохнуть — до дому ведь идти ещё далече.
А Иван говорит:
— Нет, братцы, на ковёр не ложитесь!
Тут не стерпели братья, рассердились:
— Что ты за указчик нам: того нельзя, другого нельзя! Напиться хотели — не разрешил, яблочко спелое съесть — не позволил. Не будем тебя больше слушать.
Не стал Иван спорить со старшими братьями. Развязал он свой кушак и на ковёр бросил — вспыхнул тот ярким пламенем.
Рассказал Иван, кем были колодец, яблоня и ковёр. Рассказал и о том, как со Змеями пришлось биться, как одолел он их в трудном бою.
Совестно стало братьям, повинились они. Простил их Иван. А потом все вместе изрубили тот ковёр и пошли домой с песней весёлой.
Leave a Reply