Сказка о иване крестьянском сыне: Аудио сказка Иван — крестьянский сын и Чудо-Юдо

Сказка об Иване-богатыре, крестьянском сыне

В некоей деревне был крестьянин не весьма богатый, и тот крестьянин жил со своею женою три года, а детища у них не было. На четвертое лето жена его понесла и родила сына, которого назвали Иваном. Когда Ивану минуло пять лет, а ходить он не мог, потому что был сидень, то отец его и мать стали кручиниться и просили бога, чтоб дал сыну их здоровые ноги; однако сколько они ни молилися, а сын их не мог ходить и сидел сиднем тридцать лет и три года.

В некое же время пошел крестьянин со своею женою к обедне, и в то же время подошел под окно их избы нищий и стал у Ивана крестьянского сына просить милостыню. Иван крестьянский сын на то ему сказал:

— Я бы подал милостыню, да встать с места не могу.

Тогда ему нищий молвил:

— Встань и сотвори мне милостыню; ноги твои здоровы и исцелены.

Иван крестьянский сын тотчас встал с места и несказанно обрадовался, что ноги его совсем стали здоровы и невредимы. Он кликнул нищего в избу и накормил. Тогда нищий попросил у него пива напиться, а Иван тотчас пива принес; однако нищий пива не пил, а велел ему всю ендову1 выпить, и он в том не отрекся и выпил. Тогда нищий спросил:

— Что, Иванушка, много ли ты теперь в себе силы чувствуешь?

— Много, — отвечал ему Иван.

— Прости же теперь, — молвил нищий и, проговоря сии слова, стал невидим, а Иван остался в великом удивлении.

Вскоре после того пришел его отец с матерью и, увидя сына своего здрава всем, весьма удивились и стали его спрашивать, как он исцелился от болезни. Тогда Иван пересказал обо всем ясно, и старики подумали, что приходил к нему не нищий, а некий святой человек исцелил его от скорби, и начали пировать. А Иван пошел силу испытывать; вышедши в огород, он взял в руки кол, воткнул посредине огорода и повернул его так сильно, что вся деревня с колом повернулась.

После вошел он в избу и начал с стариками своими прощаться и просить у них благословения. Старики стали плакать горькими слезами и просили его, чтоб он пожил у них хотя малое время: но Иван, несмотря на их слезы, сказал:

— Ежели вы меня не отпустите, то я и так от вас уйду.

Тогда старики его благословили. И стал Иван крестьянский сын молиться, на все четыре стороны кланяется, с отцом и с матерью прощается; и сошел с своего двора, повернул на правую сторону, пошел куда глаза глядят. И шел он ровно десять суток и пришел в некое государство И лишь только что вошел в него, то поднялся вдруг крик и гам великий, от чего царь смутился и вельми бысть ужасен и велел клич кликать: ежели кто уймет тот крик и гам, тому отдаст он дочь свою в супруги и половину своего государства в приданое за нею.

Иванушка, услыша о том кличе, пошел на царский двор и, пришедши туда, велел о себе доложить царю, что он хочет унять тот крик и гам. Привратник, услыша от него те слова, пошел в царю и сказал ему о слышанном. Царь повелел тотчас призвать пред себя Ивана крестьянского сына; и как он к нему пришел, то царь ему говорил:

— Друг мой! Правда ли то, чем ты хвалился привратнику?

— Точно, я тем хвалился, — молвил ему Иван крестьянский сын, — и за то ничего больше от тебя не потребую, только отдай мне этот шум и гам.

Тогда царь сказал ему, рассмеявшись:

— Пожалуй, возьми, когда тебе надобно.

Иван крестьянский сын поклонился царю и пошел от него, пришел к привратнику и потребовал сто человек рабочих людей; привратник дал ему работников.

Тогда Иван крестьянский сын привел их пред царский дом и велел рыть землю. Работники, рывши землю, увидели железную дверь с медным кольцом. И ту дверь Иван крестьянский сын одною рукою отломил и оттуда выбросил и увидел там доброго коня богатырского со всею сбруею и доспехами богатырскими. Конь увидел по себе седока, пал пред ним на колени и промолвил человеческим голосом:

— Ох ты гой еси, добрый молодец, Иван крестьянский сын! Засажен я здесь сильным и храбрым богатырем Лукопером, и сижу здесь леты несметные, и ждал сюда тебя ровно тридцать лет и три года, и насилу дождался. Садись на меня и поезжай куда тебе надобно; я служить тебе буду верой и правдою, как служил Лукоперу — сильному богатырю.

Тогда Иван крестьянский сын седлает того доброго коня, надевает на него уздечку тесмённую, накладывает седелечко черкасское и подтягивает двенадцать подпруг шелку шемаханского; садится на доброго коня и бьет его по крутым бедрам, и тот конь осержается, от земли подымается выше леса стоячего, что пониже облака ходячего, долы и горы между ног пускает, великие реки хвостом устилает, из ушей своих выпускает густой дым, а из ноздрей кидает пламя великое.

И тогда Иван крестьянский сын попал в незнакомую сторонушку, и ехал он ровно тридцать дней и тридцать ночей, и приехал в китайское государство; слез с своего доброго коня и пустил его в чистое поле гулять, а сам пошел в город, купил себе пузырь, и надел на голову, и ходит около царского двора. И спрашивают его, откуда он пришел, и какого рода человек, и чьего отца и матери сын? А Иван крестьянский сын на все их вопросы отвечал только:

— Не знаю.

Тогда все почли его дураком и сказали о нем царю китайскому. И царь велел его к себе привесть и стал его спрашивать: кто он, и откуда пришел, и как его зовут? Однако и царю отвечал:

— Не знаю.

Тогда царь повелел его согнать со двора; но прилучился на ту пору царский садовник и стал просить царя, чтоб того дурака ему отдал для садовой работы, и царь ему в том не отказал. Садовник взял его и повел в царский сад и стал ему приказывать, чтобы он сад чистил, и, отдавши ему такой приказ, ушел от него. Иван крестьянский сын лег под древо и уснул малое время, а после встал ночью, и начал деревья ломать в саду, и переломал все до единого. Поутру пришел в сад садовник, испугался крайне и стал Ивана крестьянского сына бранить, и журить, и спрашивать, кто переломал деревья. А он ему отвечал на то только:

— Не знаю.

Садовник боялся о том царю сказать, дабы тем не прогневать его; однако царская дочь усмотрела то из окна своего и подивилась тому немало, спрашивала садовника, кто переломал в саду деревья. Садовник ей на то отвечал, что Незнайко все дорогие деревья исковеркал; просил царевну, чтоб не сказывала отцу своему, и обещался сад развести лучше прежнего в скором времени. На другую ночь Незнайко не спал нимало, а все носил из колодца воду и поливал те ломаные деревья — и к утру те деревья стали вырастать, и как скоро взошло солнышко, то распустилися они и выросли еще лучше прежнего. Садовник пришел в сад, подивился тому немало и уже не хотел спрашивать Незнайку — затем что от него никогда не мог добиться толку. Царевна же, проснувшись и встав от ложа своего, увидела в окно сад свой в наилучшем против прежнего порядке, почему и велела опять призвать садовника и спрашивала его, каким образом сад исправлен в такое малое время. Садовник ей отвечал, что он совсем о том не знает, отчего так скоро исправлен; почему царевна познала великую мудрость в Незнайке и с тех пор стала его любить паче самой себя и посылала ему ествы всегда с своего стола.

У царя китайского было три дщери, прекрасные собою: большая называлась Дуазою, средняя Сиасою, а меньшая, которая полюбила Ивана крестьянского сына, называлась Лаотою. Царь призвал тогда всех дочерей и говорил им:

— Вселюбезнейшие мои дщери, прекрасные царевны! Уже приспело время вам сочетаться брачным союзом, и для того я вас велел призвать пред себя, дабы о том сказать вам. И вы избирайте себе в женихи царевичей или королевичей, кто вам по мысли.

Две большие выбрали себе по жениху царевичей, а меньшая стала просить своего родителя со слезами, чтобы отдал ее замуж за Незнайку. Царь изумился, услыша о том от своей дочери, и сказал:

— Никак ты, дочь, в уме помешалась, что хочешь выйти за Незнайку-дурака, который и говорить-то не умеет!

— Пусть он дурак, — отвечала она ему, — однако я прошу вас, государя моего родителя, чтобы выдать меня за него.

— Если так хочешь, — сказал ей царь с великим огорчением, — то, пожалуй, ступай за него замуж.

Вскоре повелено было от царя послать к тем царевичам, коих две царевны выбрали себе в женихи, указы, дабы приехали они в Китай для сочетания с его дочерьми браком. Как скоро получили они те указы, тотчас с великою поспешностью прибыли в Китай; а по прибытии туда и сочетались браком с царевнами; также и царевна Лаота с Иваном крестьянским сыном. Большие ее сестры смеялись, что меньшая сестра выбрала себе мужа дурака.

По некоем времени подступила под Китай-град сила великая, и требовал Полкан от царя любезную его дочь, прекрасную Лаоту, себе в замужество с великими угрозами и с наказом: ежели не отдаст дочь свою ему в супруги, то государство его огнем пожжет, а войско мечом посечет, а царя и с царицею засадит в темницу, а дочь их возьмет неволею. Царь, услыша такие угрозы от Полкана-богатыря, весьма испугался и велел собрать все свое войско. И как оное было собрано, то и вышло против Полкана-богатыря под начальством царевичей, и начали два войска сражаться, как две тучи грозные, и Полкан-богатырь побивал войско китайское. В то время пришла царевна к своему мужу Ивану крестьянскому сыну и говорила ему:

— Вселюбезнейший мой друг Незнаюшка! Ведь меня хотят у тебя отнять; подступил под наше государство неверный Полкан-богатырь и уже побивает наше войско грозным мечом своим.

Иван крестьянский сын велел царевне оставить его в покое, а сам выскочил в окно, и пришел в чистое поле, и крикнул своим богатырским голосом:

— Гей ты, сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой.

Конь бежит — земля дрожит, из ушей дым столбом, из ноздрей пламя пышет. Иван крестьянский сын влез в ушко, наелся, напился, нарядился и в другое ушко вылез: стал такой молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать, ни в сказке сказать, и, севши на своего коня, поехал на рать Полкана-богатыря, стал его войско рубить и прогнал его от своего государства. Тогда царь китайский подъехал к Ивану крестьянскому сыну и, не узнав его, стал просить его к себе во дворец. А он ему отвечал:

— Я не твой слуга и не тебе служу! — и, проговоря сии слова, уехал от него и пустил своего коня в чистое поле, а сам пошел к царскому дому, влез в окно и лег спать, надевши на голову пузырь. Царь от той великия радости сотворил пир великий на несколько дней.

Опять подступил под его царство Полкан-богатырь и просил дщерь его себе в супруги с прежнею угрозою. Царь тотчас велел собрать свое войско и послал против Полкана сражаться. И Полкан опять стал побивать китайское войско. В то самое время Лаота опять пришла к крестьянскому сыну и говорила, что Полкан хочет у него отнять ее себе в жены. Тогда Иван крестьянский сын паки выслал ее от себя, а сам выскочил в окно и, пришедши в чистое поле, кликнул своего коня. Сел на коня, поскакал на войско Полканово, и начал его рубить, и вскоре прогнал от своего государства. Царь опять подъехал к Ивану крестьянскому сыну и стал его просить во дворец; однако он не поехал, а поскакал от него прочь, отпустил своего коня и пошел спать. Царь паки стал торжествовать победу свою над Полканом, хотя и не знал, какой был то кавалер, который вступался за его государство и побивал Полканово войско.

По некоем времени подступил Полкан в третий раз под его государство и просил Лаоту-царевну себе в жены с пущими угрозами. Тогда царь велел собрать свое войско и послать против Полкана, и как сразилися обе рати весьма крепко — начал Полкан побивать силу китайскую. В то самое время приходит царевна к своему мужу и со слезами говорит, что Полкан хочет ее у него отнять. Иван крестьянский сын, удалясь с поспешностью, выскочил из окна и прибежал в чистое поле; кликнул своего коня, сел на него и поскакал на рать Полканову. Тогда конь проговорил человечьим голосом:

— Ох ты гой еси, Иван крестьянский сын! Теперь-то пришла и мне и тебе служба великая; обороняйся от Полкана и стой против него крепко, а не то — так ты и все войско китайское погибнет.

Иван крестьянский сын разъяряет своего доброго коня, и въезжает в рать-силу великую Полканову, и начал то войско рубить.

Полкан, увидя, что силы его уже много побито, осержается и нападает на Ивана крестьянского сына, словно лютый лев. И сразилися два сильных богатыря, и все войско им подивилося; они билися долгое время, и ранил Полкан Ивана крестьянского сына в левую руку. Тогда Иван на Полкана осержается и направляет острое копье — прободал ему сердце, а после срубил ему голову и все войско Полканово прогнал от Китая прочь. Тогда подъехал он к царю китайскому, и царь стал ему кланяться до лица земли и просил его к себе во дворец, Лаота-царевна увидела у него кровь на руке, обвязала рану своим платком и начала его просить в царский дом. Однако Иван крестьянский сын не послушался, ускакал от них и отпустил своего доброго коня, а сам пошел — лег спать. Тогда царь повелел великий пир сотворити.

В то самое время царевна пришла к своему мужу по приказу своего отца и стала его будить, однако разбудить не могла; и увидела царевна у него на главе златые власы и подивилась тому; а после увидела свой плат, которым завязала его руку: тогда узнала она, что это он трикраты победил Полкана и напоследок умертвил его. Тотчас побежала к отцу и привела его к своему мужу, сказав:

— Вот, государь батюшка, вы мне говорили, что я вышла за дурака; поглядите пристальнее на него, осмотрите его волоса и ту рану, что получил от Полкана.

Царь узнал тогда, кто защищал его государство от Полкана, и пришел от того в великую радость. Как скоро Иван крестьянский сын проснулся, то царь принял его за белые руки, повел в свои чертоги и благодарил за защиту от Полканова нападения; а как царь уже был в престарелых летах, то и возложил венец свой на главу Ивана крестьянского сына. Иван принял престол, начал управлять Китаем и стал жить со своею супругою весьма любовно и мирно — и скончали век свой благополучно.

Теги: богатыри волшебная про людей

Похожие сказки

Другие сказки автора

Иван — крестьянский сын и Чудо-Юдо — Русские сказки

В некотором царстве, в некотором государстве жили — были старик и старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушка. Жили они — не ленились, с утра до ночи трудились: пашню пахали да хлеб засевали.
Разнеслась вдруг в том царстве — государстве дурная весть: собирается чудо — юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, все города — села огнем спалить. Затужили старик со старухой, загоревали. А старшие сыновья утешают их:
— Не горюйте, батюшка и матушка! Пойдем мы на чудо — юдо, будем с ним биться насмерть! А чтобы вам одним не тосковать, пусть с вами Иванушка останется: он еще очень молод, чтобы на бой идти.
— Нет, — говорит Иванушка, — не хочу я дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом — юдом биться!
Не стали старик со старухой его удерживать да отговаривать. Снарядили они всех троих сыновей в путьдорогу. Взяли братья дубины тяжелые, взяли котомки с хлебом — солью, сели на добрых коней и поехали. Долго ли, коротко ли ехали — встречается им старый человек.

— Здорово, добрые молодцы!
— Здравствуй, дедушка!
— Куда это вы путь держите?
— Едем мы с поганым чудом — юдом биться, сражаться, родную землю защищать!
— Доброе это дело! Только для битвы вам нужны не дубинки, а мечи булатные.
— А где же их достать, дедушка!
— А я вас научу. Поезжайте — ка вы, добрые молодцы, все прямо. Доедете вы до высокой горы. А в той горе — пещера глубокая. Вход в нее большим камнем завален. Отвалите камень, войдите в пещеру и найдете там мечи булатные.
Поблагодарили братья прохожего и поехали прямо, как он учил. Видят — стоит гора высокая, с одной стороны большой серый камень привален. Отвалили братья тот камень и вошли в пещеру. А там оружия всякого — и не сочтешь! Выбрали они себе по мечу и поехали дальше.
— Спасибо, — говорят, — прохожему человеку. С мечами — то нам куда сподручнее биться будет!
Ехали они, ехали и приехали в какую — то деревню. Смотрят — кругом ни одной живой души нет. Все повыжжено, поломано. Стоит одна маленькая избушка. Вошли братья в избушку. Лежит на печке старуха да охает.
— Здравствуй, бабушка! — говорят братья.
— Здравствуйте, молодцы! Куда путь держите?
— Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калиновый мост. Хотим с чудом — юдом сразиться, на свою землю не допустить.
— Ох, молодцы, за доброе дело взялись! Ведь он, злодей, всех разорил, разграбил! И до нас добрался. Только я одна здесь уцелела… Переночевали братья у старухи, поутру рано встали и отправились снова в путь — дорогу.
Подъезжают к самой реке Смородине, к калиновому мосту. По всему берегу лежат мечи да луки поломанные, лежат кости человеческие.
Нашли братья пустую избушку и решили остановиться в ней.
— Ну, братцы, — говорит Иван, — заехали мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте по очереди в дозор ходить, чтоб чудо — юдо через калиновый мост не пропустить.
В первую ночь отправился в дозор старший брат. Прошел он по берегу, посмотрел за реку Смородину — все тихо, никого не видать, ничего не слыхать. Лег старший брат под ракитов куст и заснул крепко, захрапел громко.
А Иван лежит в избушке — не спится ему, не дремлется. Как пошло время за полночь, взял он свой меч булатный и отправился к реке Смородине.
Смотрит — под кустом старший брат спит, во всю мочь храпит. Не стал Иван его будить. Спрятался под калиновый мост, стоит, переезд сторожит. Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы закричали — подъезжает чудо — юдо о шести головах. Выехал он на середину калинового моста — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился.
Говорит чудо — юдо шестиголовое:
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес ощетинился? Или вы чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился! Я его на одну руку посажу, другой прихлопну!
Вышел тут Иван — крестьянский сын из — под моста и говорит:
— Не хвались, чудо — юдо поганое! Не подстрелил ясного сокола — рано перья щипать! Не узнал доброго молодца — нечего срамить его! Давай — ка лучше силы пробовать: кто одолеет, тот и похвалится. Вот сошлись они, поравнялись, да так ударились, что кругом земля загудела.
Чуду — юду не посчастливилось: Иван — крестьянский сын с одного взмаха сшиб ему три головы.
— Стой, Иван — крестьянский сын! — кричит чудоюдо. — Дай мне передохнуть!
— Что за отдых! У тебя, чудо — юдо, три головы, а у меня одна. Вот как будет у тебя одна голова, тогда и отдыхать станем.
Снова они сошлись, снова ударились. Иван — крестьянский сын отрубил чуду — юду и последние три головы. После того рассек туловище на мелкие части и побросал в реку Смородину, а шесть голов под калиновый мост сложил. Сам в избушку вернулся и спать улегся.
Поутру приходит старший брат. Спрашивает его Иван:
— Ну что, не видал ли чего?
— Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетала!
Иван ему ни словечка на это не сказал. На другую ночь отправился в дозор средний брат. Походил он, походил, посмотрел по сторонам и успокоился. Забрался в кусты и заснул.
Иван и на него не понадеялся. Как пошло время за полночь, он тотчас снарядился, взял свой острый меч и пошел к реке Смородине. Спрятался под калиновый мост и стал караулить.
Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались — подъезжает чудо — юдо девятиголовое. Только на калиновый мост въехал — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился… Чудо — юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или чуете вы, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: я его одним пальцем убью!
Выскочил Иван — крестьянский сын из — под калинового моста:
— Погоди, чудо — юдо, не хвались, прежде за дело примись! Еще посмотрим, чья возьмет!

Как взмахнул Иван своим булатным мечом раздругой, так и снес у чуда — юда шесть голов. А чудо — юдо ударил — по колени Ивана в сырую землю вогнал. Иван — крестьянский сын захватил горсть песку и бросил своему врагу прямо в глазищи. Пока чудо — юдо глазищи протирал да прочищал, Иван срубил ему и остальные головы. Потом рассек туловище на мелкие части, побросал в реку Смородину, а девять голов под калиновый мост сложил. Сам в избушку вернулся. Лег и заснул, будто ничего не случилось.
Утром приходит средний брат.
— Ну что, — спрашивает Иван, — не видал ли ты за ночь чего?
— Нет, возле меня ни одна муха не пролетала, ни один комар не пищал.
— Ну, коли так, пойдемте со мной, братцы дорогие, я вам и комара и муху покажу.
Привел Иван братьев под калиновый мост, показал им чудо — юдовы головы.
— Вот, — говорит, — какие здесь по ночам мухи да комары летают. А вам, братцы, не воевать, а дома на печке лежать!
Застыдились братья.
— Сон, — говорят, — повалил…
На третью ночь собрался идти в дозор сам Иван.
— Я, — говорит, — на страшный бой иду! А вы, братцы, всю ночь не спите, прислушивайтесь: как услышите мой посвист — выпустите моего коня и сами ко мне на помощь спешите.
Пришел Иван — крестьянский сын к реке Смородине, стоит под калиновым мостом, дожидается. Только пошло время за полночь, сырая земля заколебалась, воды в реке взволновались, буйные ветры завыли, на дубах орлы закричали. Выезжает чудо — юдо двенадцатиголовое. Все двенадцать голов свистят, все двенадцать огнем — пламенем пышут. Конь у чуда — юда о двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железные. Только въехал чудо — юдо на калиновый мост — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, черный пес позади ощетинился. Чудоюдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: только дуну — и праху его не останется! Вышел тут из — под калинового моста Иван — крестьянский сын:
— Погоди, чудо — юдо, хвалиться, как бы тебе не осрамиться!
— А, так это ты, Иван — крестьянский сын? Зачем пришел сюда?
— На тебя, вражья сила, посмотреть, твоей храбрости испробовать!
— Куда тебе мою храбрость пробовать! Ты муха передо мной!
Отвечает Иван — крестьянский сын чуду — юду:
— Пришел я не сказки тебе рассказывать и не твои слушать. Пришел я насмерть биться, от тебя, проклятого, добрых людей избавить!
Размахнулся тут Иван своим острым мечом и срубил чуду — юду три головы. Чудо — юдо подхватил эти головы, чиркнул по ним своим огненным пальцем, к шеям приложил, и тотчас все головы приросли, будто и с плеч не падали.
Плохо пришлось Ивану: чудо — юдо свистом его оглушает, огнем его жжет — палит, искрами его осыпает, по колени в сырую землю его вгоняет… А сам посмеивается:
— Не хочешь ли ты отдохнуть, Иван — крестьянский сын.
— Что за отдых? По — нашему — бей, руби, себя не береги! — говорит Иван.
Свистнул он, бросил свою правую рукавицу в избушку, где братья его дожидались. Рукавица все стекла в окнах повыбивала, а братья спят, ничего не слышат.
Собрался Иван с силами, размахнулся еще раз, сильнее прежнего, и срубил чуду — юду шесть голов. Чудо — юдо подхватил свои головы, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — и опять все головы на местах. Кинулся он тут на Ивана, забил его по пояс в сырую землю.
Видит Иван — дело плохо. Снял левую рукавицу, запустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а браться все спят, ничего не слышат.
В третий раз размахнулся Иван — крестьянский сын, срубил чуду — юду девять голов. Чудо — юдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — головы опять приросли. Бросился он тут на Ивана и вогнал его в сырую землю по самые плечи… Снял Иван свою шапку и бросил в избушку. От того удара избушка зашаталась, чуть по бревнам не раскатилась. Тут только братья проснулись, слышат Иванов конь громко ржет да с цепей рвется. Бросились они на конюшню, спустили коня, «а следом за ним и сами побежали.
Иванов конь прискакал, стал бить чудо — юдо копытами. Засвистел чудо — юдо, зашипел, начал коня искрами осыпать.
А Иван — крестьянский сын тем временем вылез из земли, изловчился и отсек чуду — юду огненный палец. После того давай рубить ему головы. Сшиб все до единой! Туловище на мелкие части рассек и побросал в реку Смородину.
Прибегают тут братья.
— Эх, вы! — говорит Иван. — Из — за сонливости вашей я чуть головой не поплатился!
Привели его братья к избушке, умыли, накормили, напоили и спать уложили.
Поутру рано Иван встал, начал одеваться — обуваться.
— Куда это ты в такую рань поднялся? — говорят братья. — Отдохнул бы после такого побоища!
— Нет, — отвечает Иван, — не до отдыха мне: пойду к реке Смородине свой кушак искать — обронил там.
— Охота тебе! — говорят братья. — Заедем в город — новый купишь.
— Нет, мне мой нужен!
Отправился Иван к реке Смородине, да не кушак стал искать, а перешел на тот берег через калиновый мост и прокрался незаметно к чудо — юдовым каменным палатам. Подошел к открытому окошку и стал слушать — не замышляют ли здесь еще чего?
Смотрит — сидят в палатах три чудо — юдовых жены, да мать, старая змеиха. Сидят они да сговариваются. Первая говорит:
— Отомщу я Ивану — крестьянскому сыну за моего мужа! Забегу вперед, когда он с братьями домой возвращаться будет, напущу жары, а сама обернусь колодцем. Захотят они воды выпить — и с первого же глотка мертвыми свалятся!
Это ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.
Вторая говорит:
— А я забегу вперед и обернусь яблоней. Захотят они по яблочку съесть — тут их и разорвет на мелкие кусочки!
— И ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.
— А я, — говорит третья, — напущу на них сон да дрему, а сама забегу вперед и обернусь мягким ковром с шелковыми подушками. Захотят братья полежать — отдохнуть — тут — то их и спалит огнем! — И ты хорошо придумала!
— молвила змеиха. — Ну, а если вы их не сгубите, я сама обернусь огромной свиньей, догоню их и всех троих проглочу!
Подслушал Иван — крестьянский сын эти речи и вернулся к братьям.
— Ну что, нашел ты свой кушак? — спрашивают братья.
— Нашел.
— И стоило время на это тратить!
— Стоило, братцы!
После того собрались братья и поехали домой. Едут они степями, едут лугами. А день такой жаркий, такой знойный. Пить хочется — терпенья нет! Смотрят братья — стоит колодец, в колодце серебряный ковшик плавает.
Говорят они Ивану:
— Давай, братец, остановимся, холодной водицы попьем и коней напоим!
— Неизвестно, какая в том колодце вода, — отвечает Иван. — Может, гнилая да грязная.
Соскочил он с коня и принялся мечом сечь да рубить этот колодец. Завыл колодец, заревел дурным голосом. Тут спустился туман, жара спала — пить не хочется.
— Вот видите, братцы, какая вода в колодце была, — говорит Иван. Поехали они дальше. Долго ли, коротко ли ехали — увидели яблоньку.
Висят на ней яблоки, крупные да румяные.
Соскочили братья с коней, хотели было яблочки рвать. А Иван забежал вперед и давай яблоню мечом под самый корень рубить. Завыла яблоня, закричала…
— Видите, братцы, какая это яблоня? Невкусные на ней яблочки!
Сели братья на коней и поехали дальше. Ехали они, ехали и сильно утомились. Смотрят — разостлан на поле ковер узорчатый, мягкий, а на нем подушки пуховые. — Полежим на этом ковре, отдохнем, подремлем часок! — говорят братья.
— Нет, братцы, не мягко будет на этом ковре лежать! — отвечает им Иван.
Рассердились на него братья:
— Что ты за указчик нам: того нельзя, другого нельзя!
Иван в ответ ни словечка не сказал. Снял он свой кушак, на ковер бросил. Вспыхнул кушак пламенем и сгорел.
— Вот с вами то же было бы! — говорит Иван братьям.
Подошел он к ковру и давай мечом ковер да подушки на мелкие лоскутья рубить. Изрубил, разбросал в стороны и говорит:
— Напрасно вы, братцы, ворчали на меня! Ведь и колодец, и яблоня, и ковер — все это чудо — юдовы жены были. Хотели они нас погубить, да не удалось им это: сами все погибли!
Поехали братья дальше.
Много ли, мало ли проехали — вдруг небо потемнело, ветер завыл, земля загудела: бежит за ними большущая свинья. Разинула пасть до ушей — хочет Ивана с братьями проглотить. Тут молодцы, не будь дурны, вытащили из своих котомок дорожных по пуду соли и бросили свинье в пасть. Обрадовалась свинья — думала, что Ивана — крестьянского сына с братьями схватила. Остановилась и стала жевать соль. А как распробовала — снова помчалась в погоню.
Бежит, щетину подняла, зубищами щелкает. Вотвот нагонит…
Подбежала свинья, остановилась — не знает, кого прежде догонять.
Пока она раздумывала да в разные стороны мордой вертела, Иван подскочил к ней, поднял ее да со всего размаха о землю ударил. Рассыпалась свинья прахом, а ветер тот прах во все стороны развеял. С тех пор все чуда — юда да змеи в том краю повывелись — без страха люди жить стали.
А Иван — крестьянский сын с братьями вернулся домой, к отцу, к матери. И стали они жить да поживать, поле пахать да пшеницу сеять.

Крестьянский сын Иван да царь Иван — Русские сказки

Было у старика три сына. Выросли сыновья молодец к молодцу, в руках силы не меряно, волосы кудрявые, на щеках румянец играет. Вот однажды отец и говорит:
— Скоро вас женить пора, тесно всем в старом доме станет. Надо новый дом сработать.
Принялись они за дело. Брёвна таскали — ухали, сруб ставили — песни пели, крышу крыли — перешучивались. Долго ли, коротко ли — сработали дом.
— Ну, сыночки, — сказал старик, — доброе мы жильё изладили. Теперь бы узнать-угадать, каково нам там житься будет.
И послал старшего сына в новом доме ночь переночевать.
Дал ему с собой хлеба, и соли дал, и воды кружку. Велел всё на стол поставить и скатёркой прикрыть, а потом лечь спать да получше сон запомнить. Каков сон увидится, то и сбудется.
Старший сын по сказанному как по писаному всё исполнил.
Ночь переночевал, сон увидел, утром вернулся.
— Видел я, батюшка, — рассказывает, — полный двор поленниц, а в дому в печи огонь горит ясным пламенем.
— Это хороший сон, — отвечает отец. — Тепло жить будем.
На вторую ночь среднего сына посылает.
Тот в новый дом пришёл, хлеб, соль да воду в кружке на стол поставил, скатёркой прикрыл. Потом на лавку улёгся.
Всю ночь проспал до ранней зорьки. Утром вернулся, свой сон рассказывает:
— Снилось мне, что печь натоплена и жар уже в загнёток выгребли. А та лопата, что ты, батюшка, намеднись вытесал, так и скачет сама хлебы в печь сажает, а навстречу ей готовые караваи выпрыгивают. Пышные, румяные.
Отец обрадовался:
— Ну, значит, сытно заживём!
На третью ночь настал черёд младшего сына, Ивана.
Отец и ему хлеб, да соль, да воду в кружке дал.
Отправился Иван в новый дом. Хлеб на стол положил — хлеб на пол скатился. Солонку поставил — соль рассыпал. Из кружки вода расплескалась. Всё неладно!
Лёг он на лавку, шапку под голову сунул. Спит не спит, а сон видит. Не в старом он, не в новом доме — в чужом месте. Лежит по рукам, по ногам связан, шевельнуться не может. Вдруг, откуда ни возьмись, змея к нему ползёт, а с другой стороны лисица подбегает. Змея пасть разинула, зашипела. Силится Иван вскочить, да не может. Тем временем лисица острыми зубами принялась путы перегрызать. Только не успела. Распрямилась змея, что калёна стрела, и откусила Ивану правую ногу по колено. Тут спали сами собой с него путы, встал он на одну ногу, змею ударил. Мигом спала со змеи змеиная кожа, и явилась на свет девица-красавица, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И лисичка девицей обернулась. Такой милой, такой пригожей! Хотел Иван ей слово ласковое промолвить, да проснулся…
Покрутил головой, домой пошёл.
Отец спрашивает:
— Ну, что тебе привиделось?
А Иван отвечает:
— Не скажу, пока сон не сбудется.
Отец его так и этак выспрашивает. Иван отмалчивается. Рассердился отец и закричал:
— Раз так, не жить тебе в новом дому! Уходи от нас!
В сердцах сказал, сам не думал, что сын взаправду уйдёт.
А Иван как услышал это, повернулся и ушёл.
Где ходил-бродил, долго ли, коротко ли странствовал, а остановился в одном городе. Нанялся там к купцу в работники. Что ни велит купец, всё в срок исполняет, ни от какой работы не отказывается. Хозяин новым работником не нахвалится.
Вот однажды купец спрашивает:
— Есть ли у тебя какая родня?
— А как же! — отвечает Иван. — Отец есть и братья. Да отец меня из дому прогнал.
— С чего бы так? — удивился купец. — Ты и работящий, и послушный..
Твоя правда, я отцу ни в чём не перечил. Только один раз не открыл сна, что мне приснился. Отец и разгневался.
— А что же тебе приснилось? — спрашивает купец.
Усмехнулся Иван и говорит:
— Уж если я родному батюшке не сказал, так не тебе меня спрашивать.
Тут и купец рассердился. Стал грозить, выпытывать. Видит Иван — не житьё ему здесь. Взял расчёт и пошёл новую работу искать.
Да не сразу нашёл: где ему хозяева не глянутся, где хозяевам работник не нужен.
И принесли его ноги к царскому дворцу. А как раз в ту пору царь из дворца выезжал на охоту. Никогда Иван в своём крестьянстве таких коней, таких пышных нарядов не видывал! Стоит, дивится. И царь его приметил. Залюбовался его статью, плечами широкими, русыми кудрями. «Аи да молодец добрый!» — подумал. Повернулся в седле, спросил:
— Ты кто таков? Как тебя зовут?
Крестьянский сын. Отродясь Иваном кликали.
— И меня Иваном нарекли. А лет тебе сколько?
— Вроде двадцать.
— И мне двадцать. Вон как всё сходится. Не пойдёшь ли ко мне в слуги? Будешь мне добрым товарищем. А то мне от старого царя, моего батюшки, все слуги-советники с седыми бородами достались.
— Отчего ж не пойти! — отвечает Иван.
Стал Иван — крестьянский сын царю Ивану службу служить. Служит верой и правдой. Что царь ни загадает, Иван наперёд исполняет, любое дело у него спорится.
Как-то разговорился с ним царь, стал расспрашивать. Ну, Иван — крестьянский сын спроста ему всё про себя и обсказал.
Любопытно царю.
— Так какой же ты сон увидел?
— Ох, не спрашивай, всё едино не открою. Отцу не сказал, купцу не сказал и тебе не скажу.
Царь дотоле хорош, доколе ему не перечат. А теперь разгневался, что его с простым мужиком, с хапугой купцом равняют, и велел Ивана в темницу кинуть.
Сидит Иван в темнице. А молодой царь тем временем жениться задумал.
У царя Ивана любимая сестра была, на один год младше, на десять лет мудрее. Вот царь Иван и говорит ей:
— Так и так, Марьюшка, слыхал я, что за морем, на круглом острове девица-красавица Марфа-царевна живёт. Приходили к нам под парусами гости, заморские купцы, красу её расписывали. Поеду её сватать.
— Ох, братец Иванушка, — отвечает сестра. — Дорог журавль в небе, да ведь лучше синица в руки. Не ездил бы ты за море! Мало ли у нас девушек пригожих?!
А он своё:
— Нет, поеду.
Ну, так возьми с собой слугу твоего верного, Ивана — крестьянского сына. Ежели в чужой стороне беда-нужда приключится, он тебе подмогой будет.
— Возьму, коли сон свой откроет. Мне не сказал — может, тебе расскажет.
С чем пошла царская сестра в темницу к Ивану — крестьянскому сыну, с тем и вернулась. Говорит брату:
— Не сказывает, пока его сон не сбудется.
— Ну, так пускай сам на себя пеняет! — отвечает царь. — Я и без него обойдусь.
Собрался в путь-дорогу и пошёл на пристань. Под царским-де присмотром и корабль оснастят получше, и припасу возьмут, сколько надобно.
Проводила его до ворот сестрица Марьюшка и пораздумала: «Ой, лихо! В далёком пути, как на долгом веку, чего не случится. Ум хорошо, а два лучше. Будь что будет, ослушаюсь брата, сделаю по-своему!»
И выпустила узника-потюремщичка Ивана — крестьянского сьна.
— Догоняй тёзку, Иван. В удаче с ним будь и в беде не оставляй. Только смотри, спервоначалу на глаза ему не попадайся. Зол он на тебя.
— Что ж, — отвечает Иван. — Я на него сердца не держу, я ему верно служить обещался. Крестьянское слово — не царское, что сказал, то и выполню.
Пустился Иван к пристани. Да не наезженной дорогой через город, а потаёнными звериными тропами, прямиком через лес. Бежит, поспешает.
Вдруг слышит голоса. Сердитые голоса, громкие, будто кто-то ссорится. Остановился, прислушивается. А рядом на суку ворона сидит и тоже слушает. Он ворону за хвост и под кафтан, чтобы каркнуть не вздумала. Сам тихонько подкрадывается.
Всё ближе, ближе голоса. Видит Иван — на маленькой полянке два мужика так спорят, что уж и до драки дело доходит. А рядом узелок лежит.
Иван их спрашивает:
— Чего, добрые люди, поделить не можете?
— Да вот, — говорят, — достались нам шапка-невидимка, сапоги-скороходы да скатёрка-хлебосолка. И не знаем мы, как три заветные вещи на двоих поделить.
— Так я вас рассужу, — сказал Иван. — Брошу камень, а вы за ним бегите. Кто первый его назад принесёт, тот первый и выберет, что захочет. А уж второй, не обессудь, возьмёт, что останется.
Согласились мужики.
Иван выхватил ворону из-за пазухи и швырнул её подальше в чащу. Полетела ворона, мужики за ней.
Ну, а Иван, не будь дураком, сунул ноги в сапоги-скороходы, шапку-невидимку — на голову, скатёрку-хлебосолку — за пояс, шагнул да семь вёрст разом и отмахал, на пристани очутился.
А царский корабль как раз в ту пору от пристани отчалил. Только теперь Ивану что! Сделал полшага, через семь волн перешагнул, на палубу ступил. Никто его и не увидел.
Корабль плывёт, на волнах качается. День прошёл, ночь пришла, ночь прошла, опять день наступил.
Истомился царь Иван, ходит по палубе, сам с собой разговаривает:
— Эх, кабы меч для богатырских плеч, кабы лук для сильных рук, кабы красна девица, чтобы на ней жениться.
А Иван — крестьянский сын в шапке-невидимке рядом с ним похаживает. Послушал, послушал, не удержался и сказал:
— Ох, смотри, принесут меч, да не хватит плеч, будет лук, да стрелять не с рук, будет и девица, да не просто на ней жениться.
Царь Иван оглянулся — нет никого. Ну, думает, прислышалось.
Проплыли ещё сколько-то времени и к острову причалили.
Только сошли на пристань, Иван — крестьянский сын шапку-невидимку снял, царю Ивану поклон отвесил. Царь Иван обрадовался.
— Вот теперь знаю, чей голос со мной на корабле говорил.
И на радостях забыл спросить, кто его из темницы выпустил, как Иван — крестьянский сын на корабль попал.
Да тут и не до беседы было: видят — идут к ним трос молодцов, кряхтят-сгибаются, втроём еле-еле меч-кладенец несут.
— Вот, — говорят, — Марфа-царевна велела тебе этот меч поднять да над головой покрутить. Коль поднимешь меч, о сватовстве пойдёт речь, не поднимешь меч — голова с плеч.
Оробел царь: где же тот меч поднять, когда трое молодцов еле тащат.
А Иван — крестьянский сын подскочил, выхватил у молодцов меч из рук, покрутил над головой, потом об колено, ровно прутик, надвое переломил и обломки в стороны бросил.
— Эх, это, — говорит, — нашему царю не задача, а забава.
Тут ещё трое подходят. Два молодца богатырский лук тащат, третий стрелу волочит. Остановились перед царём Иваном, с поклоном сказали:
— Марфа-царевна так велела: коли пустишь из лука стрелу, будешь гостем у неё в дому, а коль не сладишь с тетивой, голова с плеч долой.
Царь Иван в лице переменился: где же с этаким луком управиться?!
А Иван — крестьянский сын тряхнул кудрями, ухватился за лук, наложил стрелу и пустил её прямо в небо. Улетела стрела к облакам, а вернулась ли на землю, кто знает!.
— Что это вы нашему царю, — смеётся Иван, — детские игрушки показываете?! Лучше не мешкайте, проводите его с почётом к Марфе-царевне.
Повели царя Ивана к невесте.
Сколько он там был, столько и погостевал, а вернулся на корабль темнее тучи.
Иван — крестьянский сын спрашивает:
— Что невесел, царь? Али не хороша невеста?
— Уж так хороша — глаз не отвести.
— Так за чем же дело стало?
— Да, вишь, — говорит царь Иван, — у неё загадки не кончились. Велела к утру сшить половину свадебного платья, какого—несказывает. А у неё тоже шьётся полплатья. И чтоб сошлись две половинки, как по мерке. Не то свадьбе не бывать.
— Не кручинься, — отвечает ему Иван — крестьянский сын. — Ложись спать. Авось, пока спишь, и загадка разгадается.
Спал не спал царь Иван, а Иван — крестьянский сын дело делал. Надвинул на лоб шапку-невидимку и в город пустился. Всех швей, всех портных обегал и нашёл-таки тех, что полплатья царевне шили. Как раз они свою работу кончали, серебряный позумент на белую парчу подмётывали.
Иван — крестьянский сын на выдумки горазд. Раскинул в уголочке скатёрку-хлебосолку, только развернул, а она всякими кушаньями, соленьями да сластями уставилась. Удивились портные: откуда такое взялось?.. Да не отказываться же от угощенья! Тем временем Иван — крестьянский сын схватил полплатья и за пазуху себе сунул.
Поели, поугощались портные, оглянулись: батюшки-светы!.. Нету царевнина заказа, как сквозь землю провалился. Что делать? Хорошо, что припасу на целое платье заготовлено. Принялись опять шить-кроить.
А Иван скатёрку-хлебосолку свернул да скорей на корабль.
Ну вот, приходит утро. Принесли портные Марфе-царевне полплатья, и царь Иван подаёт ей полплатья. И сошлись обе половинки, как по мерке.
Марфа-царевна соболиные брови нахмурила и говорит:
— Ну что ж, одна загадка позади, вторая впереди. К свадебному платью мне сапожок сафьяновый тачают, золотые узоры, серебряные подборы. А ты мне второй стачай, чтобы пара была.
Вернулся царь Иван на корабль ещё темней с лица, чем раньше. Рассказал своему верному слуге всё как есть. Иван — крестьянский сын говорит:
— Эта беда не беда!
Опять побежал по городу. Всех сапожников обегал и нашёл, где сапожок царевне ладят. Всё, как в прошлую ночь, сделал — раскинул скатёрку-хлебосолку, поманил угощеньем мастеров, а сам сапожок унёс и скатёрку не забыл прихватить.
Еле мастера управились, другой сапожок сшили. Приносят его Марфе-царевне, а уж царь Иван там.
Надели царевне сапожки — оба впору, хоть мерь, хоть не мерь.
Марфа-царевна со зла ножками в новых сапожках затопала и опять задачу задала:
— Велела я отлить золотое узорчатое колечко. И ты такое же к утру сделай. А нет, так и свадьбе не бывать, и головы тебе не сносить.
Как в те две ночи было, так и в третью получилось. Всё Иван — крестьянский сын уладил. К утру у Марфы-царевны кольцо и у Ивана-царя такое в точности.
Тут уж Марфе-царевне деваться некуда. Что жениху ни загадывала — всё исполнено. Согласилась она замуж за него идти, в его царство-государство ехать.
Сели на корабль и пустились в обратный путь.
Иван — крестьянский сын, ясное дело, с ними. Опять под шапкой-невидимкой укрылся. Его не видят, он всех видит.
Правду говорил царь Иван — хороша собой царевна. Да ме приветлива, не добра, не улыбчива. Как ни взглянет на неё Иван крестьянский сын, свой сон вспоминает. «С чего бы это?» — думает. Но не стал гадать: поживётся — увидится.
Как отплыли, так и приплыли — буря их не настигла, морские разбойники не встречались.
Вернулись, все во дворец пошли. А Иван — крестьянский сын прямёхонько в темницу отправился. Сел, сидит. Так думает:
«Царь Иван меня в темницу посадил, да не он выпустил. Я своё дело сделал, теперь подожду царской милости-справедливости. Пускай сам обо мне вспомнит!»
А царь Иван со своей невесты глаз не сводит, всё на свете позабыл, про своего верного слугу и не вспоминает.
Только когда собрались за свадебным пиром, сестра брату сказала:
— Нехорошо, брат, старый обычай нарушаешь. К царской свадьбе все темницы настежь отворяют, виноватым волю дарят, а у тебя узничек-потюремщичек, верный слуга Иван, в темнице томится.
— Ох, ведь и правда! Что же ты его не отомкнула?
— Да не замкнута темница. Я его звала, он не идёт. Говорит: «Кто меня сюда бросил, тот и выпустить должен».
Тогда царь Иван пошёл в темницу, взял Ивана — крестьянского сына за руку и рядом с собой посадил.
Увидела это Марфа-царевна и спрашивает:
— За что узнику такая честь?
Царь Иван отвечает:
— Теперь ты моя жена, не потаю от тебя правды. Кабы не Иван, не бывать бы нашей свадьбе. Это он твои загадки разгадывал.
Разгневалась Марфа-царевна, крикнула:
— Так вот кто меня перехитрил!
Вскочила из-за стола, сорвала со стены остру сабельку. Хотела Ивану — крестьянскому сыну голову снести, но Иван подпрыгнул — и срубила сабелька не победную головушку, а правую ногу по колено.
Тут Иван — крестьянский сын повернулся к царю Ивану и сказал:
— Вот когда мой сон до половины сбылся-оправдался. Не сказывал я ею ни отцу, ни купцу, ни тебе, царю, а теперь скажу. Снилась мне лисичка-сестричка, что путы мне перегрызла, — это Марья-девица, твоя сестрица. Она меня из темницы выпустила. А ещё снилась змея лютая, что ногу мне по колено откусила, а кто она, сам понимай-угадывай. Берегись, как бы и тебе худо не было!
Никто и слова вымолвить не успел. Иван — крестьянский сын подхватил отрубленную ногу и исчез из глаз, ровно его и не бывало. Шапка-невидимка от всех его скрыла, и сапоги-скороходы помогли. Хоть и на одну ногу обул, мигом очутился далеко от дворца в тёмном лесу.
Перед ним избушка на курьих ножках, об одном окошке.
— Эге! — сказал Иван. — Да это бабы-яги жильё… Стань, избушка, к лесу задом, ко мне передом!
Заскребла избушка когтистыми лапами, заскрипела брёвнышками и повернулась. Тут и дверь оказалась.
Вошёл Иван в избушку, а там двое мужиков на лавке сидят, плачут. Иван их сразу признал. Те самые, что из-за шапки-невидимки, скатёрки-хлебосолки и сапог-скороходов спорили. Присмотрелся — у одного ног нет, у другого глаз нет.
— Что ж это с вами? — спрашивает Иван.
Тот, что без ног, отвечает:
— Обман по кругу ходит, беду за собой водит. А всё из-за шапки-невидимки, сапог-скороходов да скатёрки-хлебосолки. Раздобыла их баба-яга неведомо где, может, у самого Кощея Бессмертного, а мы на них позарились. Подстерегли, когда её дома не было, да и унесли. Мы бабу-ягу перехитрили, а ты — нас.
— Простите, братцы! Не из корысти брал, по крайней надобности. Теперь назад принёс.
— Поздно, — второй мужик отзывается. — Поймала нас баба-яга, сюда приволокла, била-колотила, мучила-жучила, у него отняла ноги, у меня глаза вынула. Да, верно, и тебе несладко пришлось, коли сюда на одной ноге прискакал.
— Обо мне речь особо. Я ногу через вещий сон потерял, — отвечает Иван. — Давайте лучше подумаем, как нам бабу-ягу одолеть. Неужто мы втроём с ней не справимся?!
Вдруг застучало-загремело по лесу. Это баба-яга в своей ступе Домой возвращается, помелом след заметает.
Иван — крестьянский сын шапку-невидимку надел, у двери встал. Баба-яга в дом, а он её — за седые космы. Тут и те Двое ему на подмогу… Связали бабу-ягу, в угол на лавку посадили.
— Говори, где мои ноги?! — кричит безногий.
— Говори, куда мои глаза дела?! — кричит слепой.
Видит баба-яга — деваться некуда.
— Ноги в сундуке у печки, глаза в горшочке за печкой, — отвечает.
Посмотрел Иван — не обманула старая.
— Ну, — говорит, — веди-показывай, где у тебя живая вода. А нет, сделаем с тобой, как ты с ними сделала.
— Ваша взяла, по-вашему и будет, — соглашается баба-яга.
Посадил слепой безногого себе на закорки. Иван прихватил три ноги да глаза в горшочке — и отправились все за бабой-ягой. В густом ельничке, в частом березничке, под корнями старого дуба вырыта криница — тёмная водица.
— Вот, — говорит баба-яга, — омойте в живой воде ноги да глаза, сами омойтесь. Всё у вас срастётся без ущерба, без урона. А меня отпустите с миром.
Обрадовался слепой, хотел опустить глаза в криницу, да Иван его за руку схватил.
— Не спеши, — говорит.
А сам поймал комарика, зажал в кулаке да к уху поднёс, послушал: пищит комарик тонким голосом, на волю просится. Окунул Иван комарика в колодец, сразу он крылышки свесил, ножки раскинул, молчит, не шевелится.
— Эге, — сказал Иван, — так вот какая она водица!
Тут они маленько бабу-ягу поучили: кто берёзовым прутом, кто еловой веткой.
— Это я так, пошутить хотела, — взмолилась баба-яга.
Зашли с другой стороны дуба, а там меж корнями заблестела криница — светлая водица.
— Вот это больше похоже! — сказал Иван и опустил мёртвого комарика в воду.
Мигом комарик встрепенулся, крылышки расправил, ножками задрыгал и улетел.
Обмылись они живой водой. Разом приросло всё. Тот, который слепым был, опять белый свет увидел. Тот, кого баба-яга обезножила, на резвых ногах скачет. Да и Иван смеётся, обеими ногами притопывает.
Про бабу-ягу на радостях забыли. А как спохватились, её уж и след простыл. Попробовали было догонять, да где там! Вскочила она в свою ступу и унеслась неведомо куда. С тех пор её в том лесу никто не видывал, не слыхивал.
Мужики Ивану говорят:
— Бери что хочешь, хоть шапку-невидимку, хоть скатерть-хлебосолку, хоть сапоги-скороходы.
Иван отмахивается:
— Мне они теперь без надобности. Владейте ими сообща да не ссорьтесь. А мне недосуг с вами. Моя служба не кончена, сон не до конца сбылся.
И пошёл Иван — крестьянский сын обратной дорогой, туда, откуда пришёл.
Вот лес кончился, город завиднелся. А между лесом и городом большой луг. На том лугу какой-то человек табун лошадей пасёт. Подошёл Иван поближе, смотрит — да это сам царь Иван с плёткой вокруг табуна похаживает, на коней покрикивает.
Иван — крестьянский сын удивляется, спрашивает:
— Нешто это царское дело — коней пасти?!
Царь Иван отвечает:
— Ох, Иван, верный ты мой слуга, скажу тебе по всей правде: ничего на свете хуже нет, чем лютая жена. Точит она меня с утра до ночи, с ночи опять до утра. Вот коней пасти заставила. А кони, ровно заговорённые, домой не идут.
Иван — крестьянский сын сказал на это:
— Не горюй, царь, всё поправится. Я тебе полена открыл, а сам-то его до конца видел. Поменяемся одёжкой, я заместо тебя к твоей жене пойду. А ты, как кони домой побегут, иди за ними. Что сбудется, то и будет, а хуже не станет.
Вот приходит Иван — крестьянский сын ко дворцу в царской одежде. Марфа-царевна издали в окошко его увидела, за мужа приняла. Выскочила на крыльцо, ногами топает, бранится.
— Ты зачем, такой-сякой, явился, коней без присмотру оставил?!
Ну, Иван — крестьянский сын не испугался, сам долго не раздумывал и ей опомниться не дал. Схватил её за косу, на землю бросил. Ударилась она оземь, змеёй оборотилась, шипит, извивается, жалом Ивану грозит.
Иван и тут не растерялся. Ударил змею прутом и сказал:
— Побыла змеёй, стань верной женой. А вы, резвы кони, скачите домой.
Тут всё по его слову и сделалось.
Спала змеиная шкура со змеи, и встала перед Иваном — крестьянским сыном девица-красавица. Та же Марфа-царевна, да не та. Лицо приветливо, румяные уста улыбчивы.
А уж конский топот близко слышится — это табун домой бежит, и царь Иван на ретивом коне впереди скачет.
Бросилась к нему Марфа-царевна, плачет и смеётся. Обнимает мужа, приговаривает:
— Милый мой муж, коли можешь, зла не попомни. Не моя на то была воля. Лихая мачеха моего батюшку в могилу свела, а меня закляла злым заклятьем, моей красе завидуя. Вот что сказала: «Никому ты не достанешься, а и достанешься, так не на радость. Будешь ты с виду красная девица, а нравом — змея подколодная». Сказала так и скрылась неведомо куда. Много женихов ко мне сваталось, да все головы сложили. И тебя бы я погубила, кабы не твой верный слуга Иван. Загадки он разгадал и заветное слово нашёл. Спало с меня заклятье, как змеиная шкура… С этого дня, с этого часа буду тебе, муж мой, царь Иван, доброй женой, а Ивану — крестьянскому сыну сестрицей названой.
— Вот, царь, — сказал Иван — крестьянский сын, — когда мой сон до конца исполнился. Теперь служба моя у тебя кончилась. Пора идти к батюшке родному, сон рассказать, чтобы на меня не гневался. А ты, царь, живи с Марфой-царевной в ладу да согласии.
— Погоди, — говорит царь Иван. — Не слугой ты мне был, а побратимом. Требуй награды, какой хочешь. Хоть полцарства тебе подарю.
— Зачем мне полцарства, — отвечает Иван — крестьянский сын. — Мне милей землю пахать и зерно в борозду кидать. А вот не отдашь ли ты мне в жёны сестру, да не силком, а по её доброй воле? Полюбилась она мне. Только люб ли я ей — её спроси.
Царская сестра Марьюшка с радостью дала согласие. Давно ей по сердцу Иван — крестьянский сын пришёлся. Сыграли свадьбу. Три дня пировали, три ночи плясали. Мы бы на том пиру побывали, да нас туда не позвали.
А как кончилось веселье, отправился Иван с молодой женой, царской сестрицей, в родные края, к отцу-батюшке. Что снилось, как сбылось — всё ему рассказал.
Зажили все в новом доме, и тепло им было, и сытно. Жаловаться не на что.
Больше баять нечего, нашей сказке конец.

Сказка «Иван — крестьянский сын и чудо-юдо». Читайте онлайн.

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик и старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушка. Жили они — не ленились, целый день трудились, пашню пахали да хлеб засевали.

Разнеслась вдруг в том царстве-государстве весть: собирается чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, города-села огнем спалить. Затужили старик со старухой, загоревали. А сыновья утешают их:

— Не горюйте, батюшка и матушка, пойдем мы на чудо-юдо, будем с ним биться насмерть. А чтобы вам одним не тосковать, пусть с вами Иванушка остается: он еще очень молод, чтоб на бой идти.

— Нет, — говорит Иван, — не к лицу мне дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом-юдом биться!

Не стали старик со старухой Иванушку удерживать да отговаривать, и снарядили они всех троих сыновей в путь-дорогу. Взяли братья мечи булатные, взяли котомки с хлебом-солью, сели на добрых коней и поехали.

Ехали они, ехали и приехали в какую-то деревню. Смотрят — кругом ни одной живой души нет, все повыжжено, поломано, стоит одна маленькая избушка, еле держится. Вошли братья в избушку. Лежит на печке старуха да охает.

— Здравствуй, бабушка, — говорят братья.

— Здравствуйте, добрые молодцы! Куда путь держите?

— Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калинов мост. Хотим с чудом-юдом сразиться, на свою землю не допустить.

— Ох, молодцы, за дело взялись! Ведь он, злодей, всех разорил, разграбил, лютой смерти предал. Ближние царства — хоть шаром покати. И сюда заезжать стал. В этой стороне только я одна и осталась: видно, я чуду-юду и на еду не гожусь.

Переночевали братья у старухи, поутру рано встали и отправились снова в путь-дорогу.

Подъезжают к самой реке Смородине, к калинову мосту. По всему берегу лежат кости человеческие.

Нашли братья пустую избушку и решили остановиться в ней.

— Ну, братцы, — говорит Иван, — заехали мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте по очереди на дозор ходить, чтоб чудо-юдо через калинов мост не пропустить.

В первую ночь отправился на дозор старший брат. Прошел он по берегу, посмотрел на реку Смородину — все тихо, никого не видать, ничего не слыхать. Он лег под ракитов куст и заснул крепко, захрапел громко.

А Иван лежит в избушке, никак заснуть не может. Не спится ему, не дремлется. Как пошло время за полночь, взял он свой меч булатный и отправился к реке Смородине. Смотрит — под кустом старший брат спит, во всю мочь храпит. Не стал Иван его будить, спрятался под калинов мост, стоит, переезд сторожит.

Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы закричали — выезжает чудо-юдо о шести головах. Выехал он на середину калинова моста — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился.

Говорит чудо-юдо шестиголовое:

— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился — так на бой не сгодился. Я его на одну руку посажу, другой прихлопну — только мокренько будет!

Вышел тут Иван — крестьянский сын, из-под моста и говорит:

— Не хвались, чудо-юдо поганое! Не подстрелив ясного сокола, рано перья щипать. Не узнав доброго молодца, нечего хулить его. Давай-ка лучше силы пробовать; кто одолеет, тот и похвалится.

Вот сошлись они, поравнялись да так жестоко ударились, что кругом земля простонала.

Чуду-юду не посчастливилось: Иван — крестьянский сын, с одного размаху сшиб ему три головы.

— Стой, Иван — крестьянский сын! — кричит чудо-юдо. — Дай мне роздыху!

— Что за роздых! У тебя, чудо-юдо, три головы, а у меня одна! Вот как будет у тебя одна голова, тогда и отдыхать станем.

Снова они сошлись, снова ударились.

Иван — крестьянский сын отрубил чуду-юду и последние три головы. После того рассек туловище на мелкие части и побросал в реку Смородину, а шесть голов под калинов мост сложил. Сам в избушку вернулся.

Поутру приходит старший брат. Спрашивает его Иван:

— Ну, что, не видел ли чего?

— Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетала.

Иван ему ни словечка на это не сказал.

На другую ночь отправился в дозор средний брат. Походил он, походил, посмотрел по сторонам и успокоился. Забрался в кусты и заснул.

Иван и на него не понадеялся. Как пошло время за полночь, он тотчас снарядился, взял свой острый меч и пошел к реке Смородине. Спрятался под

Иван, крестьянский сын 🎈- Русские народные сказки

У царя китайского было три дщери, прекрасные собою: большая называлась Дуазою, средняя Сиасою, а меньшая, которая полюбила Ивана крестьянского сына, называлась Лаотою. Царь призвал тогда всех дочерей и говорил им: «Вселюбезнейшие мои дщери, прекрасные царевны! Уже приспело время вам сочетаться брачным союзом, и для того я вас велел призвать пред себя, дабы о том сказать вам. И вы избирайте себе в женихи царевичей или королевичей, кто вам по мысли». Две большие выбрали себе по жениху царевичей, а меньшая стала просить своего родителя

со слезами, чтобы отдал ее замуж за Незнайку. Царь изумился, услыша о том от своей дочери, и сказал: «Никак ты, дочь, в уме помешалась, что хочешь выйти за Незнайку-дурака, который и говорить-то не умеет!» — «Пусть он дурак, — отвечала она ему, — однако я прошу вас, государя моего родителя, чтобы выдать меня за него». — «Если так хочешь, — сказал ей царь с великим огорчением, — то, пожалуй, ступай за него замуж».

Вскоре повелено было от царя послать к тем царевичам, коих две царевны выбрали себе в женихи, указы, дабы приехали они в Китай для сочетания с его дочерьми браком. Как скоро получили они те указы, тотчас с великою поспешностью

прибыли в Китай; а по прибытии туда и сочетались браком с царевнами; также и царевна Лаота с Иваном крестьянским сыном. Большие ее сестры смеялись, что меньшая сестра выбрала себе мужа дурака.

По некоем времени подступила под Китай-град сила великая, и требовал Полкан от царя любезную его дочь, прекрасную Лаоту, себе в замужество с великими угрозами и с наказом: ежели не отдаст дочь свою ему в супруги, то государство его огнем пожжет, а войско мечом посечет, а царя и с царицею засадит в темницу, а дочь их возьмет неволею. Царь, услыша такие угрозы от Полкана-богатыря, весьма испугался и велел собрать все свое войско. И как оное было собрано, то и вышло против Полкана-богатыря под начальством царевичей, и начали два войска сражаться, как две тучи грозные, и Полкан-богатырь побивал войско китайское. В то время пришла царевна к своему мужу Ивану крестьянскому сыну и говорила ему: «Вселюбезнейший мой друг Незнаюшка! Ведь меня хотят у тебя отнять; подступил под наше государство неверный Полкан-богатырь и уже побивает наше войско грозным мечом своим».

Иван крестьянский сын велел царевне оставить его в покое, а сам выскочил в окно, и пришел в чистое поле, и крикнул своим богатырским голосом: «Гей ты, сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой». Конь бежит — земля дрожит, из ушей дым столбом, из ноздрей пламя пышет. Иван крестьянский сын влез в ушко, наелся, напился, нарядился и в другое ушко вылез: стал такой молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать, ни в сказке сказать, и, севши на своего коня, поехал на рать Полкана-богатыря, стал его войско рубить и прогнал его от своего государства. Тогда царь китайский подъехал к

Ивану крестьянскому сыну и, не узнав его, стал просить его к себе во дворец. А он ему отвечал: «Я не твой слуга и не тебе служу!» — и, проговоря сии слова, уехал от него и пустил своего коня в чистое поле, а сам пошел к царскому дому, влез в окно и лег спать, надевши на голову пузырь. Царь от той великия радости сотворил пир великий на несколько дней.

Опять подступил под его царство Полкан-богатырь и просил дщерь его себе в супруги с прежнею угрозою. Царь тотчас велел собрать свое войско и послал против Полкана сражаться. И Полкан опять стал побивать китайское войско. В то самое время Лаота опять пришла к крестьянскому сыну и говорила, что Полкан хочет у него отнять ее себе в жены. Тогда Иван крестьянский сын паки выслал ее от себя, а сам выскочил в окно и, пришедши в чистое поле, кликнул своего коня. Сел на коня, поскакал на войско Полканово, и начал его рубить, и вскоре прогнал от своего государства. Царь опять подъехал к Ивану крестьянскому сыну и стал его просить во дворец; однако он не поехал, а поскакал от него прочь, отпустил своего коня и пошел спать. Царь паки стал торжествовать победу свою над Полканом, хотя и не знал, какой был то кавалер, который вступался за его государство и побивал Полканово войско.

По некоем времени подступил Полкан в третий раз под его государство и просил Лаоту-царевну себе в жены с пущими угрозами. Тогда царь велел собрать свое войско и послать против Полкана, и как сразилися обе рати весьма крепко — начал Полкан побивать силу китайскую. В то самое время приходит царевна к своему мужу и со слезами говорит, что Полкан хочет ее у него отнять. Иван крестьянский сын, удалясь с поспешностью, выскочил из окна и прибежал в чистое поле; кликнул своего коня, сел на него и поскакал на рать Полканову. Тогда конь проговорил человечьим голосом: «Ох ты гой еси, Иван крестьянский сын! Теперь-то пришла и мне и тебе служба великая; обороняйся от Полкана и стой против него крепко, а не то — так ты и все войско китайское погибнет». Иван крестьянский сын разъяряет своего доброго коня, и въезжает в рать-силу великую Полканову, и начал то войско рубить.

Полкан, увидя, что силы его уже много побито, осержается и нападает на Ивана крестьянского сына, словно лютый лев. И сразилися два сильных богатыря, и все войско им подивилося; они билися долгое время, и ранил Полкан Ивана крестьянского сына в левую руку. Тогда Иван на Полкана осержается и направляет острое копье — прободал ему сердце, а после срубил ему голову и все войско Полканово прогнал от Китая прочь. Тогда подъехал он к царю китайскому, и царь стал ему кланяться до лица земли и просил его к себе во дворец, Лаота-царевна увидела у него кровь на руке, обвязала рану своим платком и начала его просить в царский дом. Однако Иван крестьянский сын не послушался, ускакал от них и отпустил своего доброго коня, а сам пошел — лег спать. Тогда царь повелел великий пир сотворити.

В то самое время царевна пришла к своему мужу по приказу своего отца и стала его будить, однако разбудить не могла; и увидела царевна у него на главе златые власы и подивилась тому; а после увидела свой плат, которым завязала его руку: тогда узнала она, что это он трикраты победил Полкана и напоследок умертвил его. Тотчас побежала к отцу и привела его к своему мужу, сказав: «Вот, государь батюшка, вы мне говорили, что я вышла за дурака; поглядите пристальнее на него, осмотрите его волоса и ту рану, что получил от Полкана». Царь узнал тогда, кто защищал его государство от Полкана, и пришел от того в великую радость. Как скоро Иван крестьянский сын проснулся, то царь принял его за белые руки, повел в свои чертоги и благодарил за защиту от Полканова нападения; а как царь уже был в престарелых летах, то и возложил венец свой на главу Ивана крестьянского сына. Иван принял престол, начал управлять Китаем и стал жить со своею супругою весьма любовно и мирно — и скончали век свой благополучно.

Русская народная сказка для детей «Иван — крестьянский сын и Чудо-юдо»

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик и старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушка. Жили они — не ленились, с утра до ночи трудились: пашню пахали да хлеб засевали.

Разнеслась вдруг в том царстве-государстве дурная весть: собирается чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, все города-села огнем спалить. Затужили старик со старухой, загоревали. А старшие сыновья утешают их:

— Не горюйте, батюшка и матушка! Пойдем мы на чудо-юдо, будем с ним биться насмерть! А чтобы вам одним не тосковать, пусть с вами Иванушка останется: он еще очень молод, чтоб на бой идти.

— Нет, — говорит Иванушка, — не хочу я дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом-юдом биться!

Не стали старик со старухой его удерживать да отговаривать. снарядили они всех троих сыновей в путь-дорогу. Взяли братья дубины тяжелые, взяли котомки с хлебом-солью, сели на добрых коней и поехали. Долго ли, коротко ли ехали — встречается им старый человек.

— Здорово, добрые молодцы!

— Здравствуй, дедушка!

— Куда это вы путь держите?

— Едем мы с поганым чудом-юдом биться, сражаться, родную землю защищать!

— Доброе это дело! Только для битвы вам нужны не дубинки, а мечи булатные.

— А где же их достать, дедушка?

— А я вас научу. Поезжайте-ка вы, добрые молоцы, все прямо. Доедете вы до высокой горы. А в той горе — пещера глубокая. Вход в нее большим камнем завален. Отвалите камень, войдите в пещеру и найдете там мечи булатные.

Поблагодарили братья прохожего и поехали прямо, как он учил. Видят — стоит гора высокая, с одной стороны большой серый камень привален. Отвалили братья камень и вошли в пещеру. А там оружия всякого — и не сочтешь! Выбрали они себе по мечу и поехали дальше.

— Спасибо, — говорят, — прохожему человеку. С мечами-то нам куда сподручнее биться будет!

Ехали они, ехали и приехали в какую-то деревню. Смотрят — кругом ни одной живой души нет. Все повыжжено, поломано. Стоит одна маленькая избушка. Вошли братья в избушку. Лежит на печке старуха да охает.

— Здравствуй, бабушка! — говорят братья.

— Здравствуйте, молодцы! Куда путь держите?

— Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калиновый мост, хотим с чудом-юдом сразиться, на свою землю не допустить.

— Ох, молодцы, за доброе дело взялись! Ведь он, злодей, всех разорил, разграбил! И до нас добрался. Только я одна здесь уцелела…

Переночевали братья у старухи, поутру рано встали и отправились снова в путь-дорогу.

Подъезжают к самой реке Смородине, к калиновому мосту. По всему берегу лежат мечи да луки поломанные, лежат кости человеческие.

Нашли братья пустую избушку и решили остановиться в ней.

— Ну, братцы, — говорит Иван, — заехали мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте по очереди в дозор ходить, чтоб чудо-юдо через калиновый мост не пропустить.

В первую ночь отправился в дозор старший брат. Прошел он по берегу, посмотрел за реку Смородину — все тихо, никого не видать, ничего не слыхать. Лег старший брат под ракитов куст и заснул крепко, захрапел громко.

А Иван лежит в избушке — не спится ему, не дремлется. Как пошло время за полночь, взял он свой меч булатный и отправился к реке Смородине.

Смотрит — под кустом старший брат спит, во всю мочь храпит. Не стал Иван его будить. Спрятался под калинов мост, стоит, переезд сторожит.

Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы закричали — подъезжает чудо-юдо о шести головах. Выехал он на середину калинового моста — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился.

Говорит чудо-юдо шестиголовое:

— Что ты, мой конь, споткнулся? От чего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или вы чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился! Я его на одну руку посажу, другой прихлопну!

Вышел тут Иван — крестьянский сын из-под моста и говорит:

— Не хвались, чудо-юдо поганое! Не подстрелил ясного сокола — рано перья щипать! Не узнал доброго молодца — нечего срамить его! Давай-ка лучше силы пробовать: кто одолеет, тот и похвалится.

Вот сошлись они, поравнялись да так ударились, что кругом земля загудела.

Чуду-юду не посчастливилось: Иван — крестьянский сын с одного взмаха сшиб ему три головы.

— Стой, Иван — крестьянский сын! — кричит чудо-юдо. — Дай мне передохнуть!

— Что за отдых! У тебя, чудо-юдо, три головы, а у меня одна. Вот как будет у тебя одна голова, тогда и отдыхать станем.

Снова они сошлись, снова ударились.

Иван — крестьянский сын отрубил чуду-юду и последние три головы. После того рассек туловище на мелкие части и побросал в реку Смородину, а шесть голов под калинов мост сложил. Сам в избушку вернулся и спать улегся.

Поутру приходит старший брат. Спрашивает его Иван:

— Ну что, не видал ли чего?

— Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетала!

Иван ему ни словечка на это ни сказал.

На другую ночь отправился в дозор средний брат. Походил он, походил, посмотрел по сторонам и успокоился. Забрался в кусты и заснул.

Иван и на него не понадеялся. Как пошло время за полночь, он тотчас снарядился, взял свой острый меч и пошел к реке Смородине. Спрятался под калиновый мост и стал караулить.

Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались — подъезжает чудо-юдо девятиголовое, Только на калиновый мост въехал — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился… Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!

— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или чуете вы, что Иван — крестьянский, сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: я его одним пальцем убью!

Выскочил Иван — крестьянский сын из-под калинового моста:

— Погоди, чудо-юдо, не хвались, прежде за дело примись! Еще посмотрим, чья возьмет!

Как взмахнул Иван своим булатным мечом раз-другой, так и снес с чуда-юда шесть голов. А чудо-юдо ударил — по колени Ивана в сырую землю вогнал. Иван — крестьянский сын захватил горсть песку и бросил своему врагу прямо в глазищи. Пока чудо-юдо глазищи протирал да прочищал, Иван срубил ему и остальные головы. Потом рассек туловище на мелкие части, побросал в реку Смородину, а девять голов под калиновый мост сложил. Сам в избушку вернулся. Лег и заснул, будто ничего не случилось.

Утром приходит средний брат.

— Ну что, — спрашивает Иван, — не видел ли ты за ночь чего?

— Нет, возле меня ни одна муха не пролетала, ни один комар не пищал.

— Ну, коли так, пойдемте со мной, братцы дорогие, я вам комара и муху покажу.

Привел Иван братьев под калиновый мост, показал им чудо-юдовы головы.

— Вот, — говорит, — какие здесь по ночам мухи да комары летают. А вам, братцы, не воевать, а дома на печке лежать!

Застыдились братья.

— Сон, — говорят, — повалил…

На третью ночь собрался идти в дозор сам Иван.

— Я, — говорит, — на страшный бой иду! А вы, братцы, всю ночь не спите, прислушивайтесь: как услышите мой посвист — выпустите моего коня и сами ко мне на помощь спешите.

Пришел Иван — крестьянский сын к реке Смородине, стоит под калиновым мостом, дожидается.

Только пошло время за полночь, сырая земля заколебалась, воды в реке взволновались, буйные ветры завыли, на дубах орлы закричали. Выезжает чудо-юдо двенадцатиголовое. Все двенадцать голов свистят, все двенадцать огнем-пламенем пышут. Конь у чуда-юда о двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железные.

Только въехал чудо-юдо на калиновый мост — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, черный пес позади ощетинился. Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!

— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: только дуну — и праху его не останется! Вышел тут из-под калинового моста Иван — крестьянский сын:

— Погоди, чудо-юдо, хвалиться: как бы тебе не осрамиться!

— А, так это ты, Иван — крестьянский сын? Зачем пришел сюда?

— На тебя, вражья сила, посмотреть, твоей храбрости испробовать!

— Куда тебе мою храбрость пробовать! Ты муха передо мной.

Отвечает Иван — крестьянский сын чуду-юду:

— Пришел я не сказки тебе рассказывать и не твои слушать. Пришел я насмерть биться, от тебя, проклятого, добрых людей избавить!

Размахнулся тут Иван своим острым мечом и срубил чуду-юду три головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, чиркнул по ним своим огненным пальцем, к шеям приложил, и тотчас же все головы приросли, будто с плеч не падали.

Плохо пришлось Ивану: чудо-юдо свистом его оглушает, огнем его жжет-палит, искрами его осыпает, по колени в сырую землю его вгоняет… А сам посмеиватся:

— Не хочешь ли ты отдохнуть, Иван — крестьянский сын?

— Что за отдых? По-нашему — бей, руби, себя не береги! — говорит Иван.

Свистнул он, бросил свою правую рукавицу в избушку, где братья его дожидались. Рукавица все стекла в окнах повыбила, а братья спят, ничего не слышат. Собрался Иван с силами, размахнулся еще раз, сильнее прежнего, и срубил чуду-юду шесть голов. Чудо-юдо подхватил свои головы, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — и опять все головы на местах. Кинулся он тут на Ивана, забил его по пояс в сырую землю.

Видит Иван — дело плохо. Снял левую рукавицу, запустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а братья все спят, ничего не слышат.

В третий раз размахнулся Иван — крестьянский сын, срубил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — головы опять приросли. Бросился он тут на Ивана и вогнал его в сырую землю по самые плечи…

Снял Иван свою шапку и бросил в избушку. От того удара избушка зашаталась, чуть по бревнам не раскатилась. Тут только братья проснулись, слышат — Иванов конь громко ржет да с цепей рвется.

Бросились они на конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами побежали.

Иванов конь прискакал, стал бить чудо-юдо копытами. Засвистел чудо-юдо, зашипел, начал коня искрами осыпать.

А Иван — крестьянский сын тем временем вылез из земли, изловчился и отсек чуду-юду огненный палец.

После того давай рубить ему головы. Сшиб все до единой! Туловище на мелкие части рассек и побросал в реку Смородину.

Прибегают тут братья.

— Эх, вы! — говорит Иван. — Из-за сонливости вашей я чуть головой не поплатился!

Привели его братья в избушку, умыли, накормили, напоили и спать уложили.

Поутру рано Иван встал, начал одеваться-обуваться.

— Куда это ты в такую рань поднялся? — говорят братья. — Отдохнул бы после такого побоища!

— Нет, — отвечает Иван, — не до отдыха мне: пойду к реке Смородине свой кушак искать — обронил там.

— Охота тебе! — говорят братья. — Заедем в город — новый купишь.

— Нет, мне мой нужен!

Отправился Иван к реке Смородине, да не кушак стал искать, а перешел на тот берег через калиновый мост и прокрался незаметно к чудо-юдовым каменным палатам. Подошел к открытому окошку и стал слушать — не замышляют ли здесь еще чего?

Смотрит — сидят в палатах три чудо-юдовы жены да мать, старая змеиха. Сидят они да сговариваются.

Первая говорит:

— Отомщу я Ивану — крестьянскому сыну за моего мужа! Забегу вперед, когда он с братьями домой возвращаться будет, напущу жары, а сама обернусь колодцем. Захотят они воды выпить — и с первого же глотка мертвыми свалятся!

— Это ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.

Вторая говорит:

— А я забегу вперед и обернусь яблоней. Захотят они по яблочку съесть — тут их и разорвет на мелкие кусочки!

— И ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.

— А я, — говорит третья, — напущу на них сон да дрему, а сама забегу вперед и обернусь мягким ковром с шелковыми подушками. Захотят братья полежать-отдохнуть — тут-то их и спалит огнем!

— И ты хорошо придумала! — молвила змеиха. — Ну а если вы их не сгубите, я сама обернусь огромной свиньей, догоню их и всех троих проглочу.

Послушал Иван — крестьянский сын эти речи и вернулся к братьям.

— Ну что, нашел ты свой кушак? — спрашивают братья.

— Нашел.

— И стоило время на это тратить!

— Стоило, братцы!

После того собрались братья и поехали домой,

Едут они степями, едут лугами. А день такой жаркий, такой знойный. Пить хочется — терпенья нет! Смотрят братья — стоит колодец, в колодце серебряный ковшик плавает. Говорят они Ивану:

— Давай, братец, остановимся, холодной водицы попьем и коней напоим!

— Неизвестно, какая в том колодце вода, — отвечает Иван. — Может, гнилая да грязная.

Соскочил он с коня и принялся мечом сечь да рубить этот колодец. Завыл колодец, заревел дурным голосом. Тут спустился туман, жара спала — пить не хочется.

— Вот видите, братцы, какая вода в колодце была, — говорит Иван.

Поехали они дальше.

Долго ли, коротко ли ехали — увидели яблоньку. Висят на ней яблоки, крупные да румяные.

Соскочили братья с коней, хотели было яблочки рвать.

А Иван забежал вперед и давай яблоню мечом под самый корень рубить. Завыла яблоня, закричала…

— Видите, братцы, какая это яблоня? Невкусные на ней яблочки!

Сели братья на коней и поехали дальше.

Ехали они, ехали и сильно утомились. Смотрят — разостлан на поле ковер узорчатый, мягкий, а на нем подушки пуховые.

— Полежим на этом ковре, отдохнем, подремлем часок! — говорят братья.

— Нет, братцы, не мягко будет на этом ковре лежать! — отвечает им Иван.

Рассердились на него братья:

— Что ты за указчик нам: того нельзя, другого нельзя!

Иван в ответ ни словечка не сказал. Снял он свой кушак, на ковер бросил. Вспыхнул кушак пламенем и сгорел.

— Вот с вами то же было бы! — говорит Иван братьям.

Подошел он к ковру и давай мечом ковер да подушки на мелкие лоскутья рубить. Изрубил, разбросал в стороны и говорит:

— Напрасно вы, братцы, ворчали на меня! Ведь и колодец, и яблоня, и ковер — все это чудо-юдовы жены были. Хотели они нас погубить, да не удалось им это: сами все погибли!

Поехали братья дальше.

Много ли, мало ли проехали — вдруг небо потемнело, ветер завыл, земля загудела: бежит за ними большущая свинья. Разинула пасть до ушей — хочет Ивана с братьями проглотить. Тут молодцы, не будь дурны, вытащили из своих котомок дорожных по пуду соли и бросили свинье в пасть.

Обрадовалась свинья — думала, что Ивана — крестьянского сына с братьями схватила. Остановилась и стала жевать соль. А как распробовала — снова помчалась в погоню.

Бежит, щетину подняла, зубищами щелкает. Вот-вот нагонит…

Тут Иван приказал братьям в разные стороны скакать: один направо поскакал, другой — налево, а сам Иван — вперед.

Подбежала свинья, остановилась — не знает, кого прежде догонять.

Пока она раздумывала да в разные стороны мордой вертела, Иван подскочил к ней, поднял ее да со всего размаха о землю ударил. Рассыпалась свинья прахом, а ветер тот прах во все стороны развеял.

С тех пор все чуда-юда да змеи в том краю повывелись — без страха люди жить стали. А Иван — крестьянский сын с братьями вернулся домой, к отцу, к матери. И стали они жить да поживать, поле пахать да пшеницу сеять.

Сказка об Иване, крестьянском сыне Русская сказка

Сказка об Иване, крестьянском сыне Русская сказка

В одной деревне жил бедный крестьянин со своей женой, у которой три года не было детей: наконец у хорошей женщины родился сын, которого они назвали Иваном. Мальчик вырос, но даже когда ему было пять лет, не мог ходить. Его отец и мать были очень опечалены и молились, чтобы их сын мог устоять на ногах; но, как бы часто ни молились они, он должен был сидеть и не мог пользоваться ногами в течение тридцати трех лет.

Однажды крестьянин пошел с женой в церковь; и пока их не было, к окну избы подошел нищий и попросил милостыню у крестьянского сына Ивана. И Иван сказал ему: «Я бы с радостью тебе что-нибудь дал, но не могу встать со стула». Тогда нищий сказал: «Встань и дай мне милостыню! Ваши ноги крепкие и сильные! » В одно мгновение Иван поднялся со стула и обрадовался вновь обретенной власти: он позвал человека в хижину и дал ему поесть.Потом нищий попросил глотка пива, и Иван тотчас пошел и принес; нищий, однако, не стал пить, а велел Ивану самому опорожнить фляжку, что тот и сделал до самого дна. Тогда нищий сказал: «Скажи, Иванушка, как ты себя чувствуешь?» «Очень сильно», — ответил Иван. «Тогда прощай!» сказал нищий; и исчез, оставив Айвена стоять в изумлении.

Вскоре его отец и мать пришли домой, и когда они увидели, что их сын исцелился от своей слабости, они были поражены и спросили его, как это случилось.Тогда Иван рассказал им все, и старики подумали, что это, должно быть, не нищий, а святой человек вылечил его; и они пировали от радости и веселились.

Вскоре Иван вышел испытать свои силы; и, войдя в огород, он схватил шест, воткнул его на половину длины в землю и повернул с такой силой, что вся деревня повернулась. Затем он вернулся в коттедж, чтобы проститься с родителями и попросить у них благословения. Старики горько плакали, когда он говорил о том, чтобы оставить их, и умоляли его остаться хотя бы немного дольше; но Иван не обратил внимания на их слезы и сказал: «Если вы не дадите мне своего согласия, я поеду без него.Его родители дали ему свое благословение; и Иван помолился, кланяясь во все четыре стороны, а затем простился с отцом и матерью. После этого он вышел прямо со двора, следил за его взглядом и бродил десять дней и десять ночей, пока, наконец, не пришел в большое королевство. Едва он вошел в город, как поднялся сильный шум и крик; поэтому царь был так напуган, что приказал сделать прокламацию, чтобы тот, кто умилостивил беспорядки, имел в жены свою дочь и половину своего царства с ней.

Услышав это, Иванушка пошел ко двору и попросил известить царя, что он готов унять волнение. Тогда привратник пошел прямо и сказал царю, и тот приказал позвать крестьянского сына Ивана. И царь сказал ему: «Друг мой, правда ли то, что ты сказал привратнику?»

«Совершенно верно», — ответил Иван; «Но я не прошу никакой другой награды, кроме того, что ваше величество даст мне то, что является причиной шума». При этом царь засмеялся и сказал: «Берите его во что бы то ни стало, если оно вам пригодится.И крестьянин Иван поклонился царю и простился.

Тогда Иван пошел к привратнику и потребовал от него сотню мастеров, которые тотчас ему дали; и Иван приказал им вырыть яму перед дворцом. И когда люди бросили землю, они увидели железную дверь с медным кольцом. Иван одной рукой приподнял эту дверь и увидел коня в полной шапке и рыцарские доспехи. Увидев Ивана, конь упал перед ним на колени и сказал человеческим голосом: «Ах ты, отважный юноша! Крестьянин Иван! меня сюда поместил знаменитый рыцарь Лукоперо; и вот уже тридцать три года я с нетерпением жду вас.Сядь ко мне на спину и катайся, куда хочешь: я буду служить тебе верой и правдой, как когда-то служил храброму Лукоперо ».

Оседлал Иван своего доброго коня, дал ему узду из вышитых лент, надел ему на спину черкесское седло и обвязал вокруг себя десять богатых шелковых подпруг. Затем он прыгнул в седло, ударил его по боку, а лошадь натерла удила и поднялась с земли выше леса; он быстро покидал холмы и долины под ногами, накрывал хвостом большие реки, выпускал густой пар из ушей и пламя из ноздрей.

Наконец крестьянин Иван прибыл в незнакомую страну и ехал по ней тридцать дней и тридцать ночей, пока наконец не прибыл в Китайскую империю. Там он спешился и направил своего хорошего коня в открытое поле, а сам пошел в город, купил себе мочевой пузырь, натянул его на голову и обошел царский дворец. Потом люди спросили его, откуда он пришел, что он за человек и как звали его отца и мать. Но Иван только ответил на их вопросы: «Не знаю.И все приняли его за дурака, пошли и рассказали о нем китайскому царю. Тогда царь приказал позвать Ивана и спросил, откуда он и как его зовут; но он только ответил, как и раньше: «Не знаю». Поэтому царь приказал изгнать его из двора. Но случилось так, что в толпе оказался садовник, который умолял царя выдать ему дурака, чтобы он мог нанять его в садоводстве. Царь согласился, и этот человек повел Ивана в сад и велел ему прополивать грядки, пока он шел своей дорогой.

Тогда Иван лег под деревом и заснул крепким сном. Ночью он проснулся и сломал все деревья в саду. На другой день рано утром садовник пришел, огляделся и ужаснулся увиденному; так он подошел к крестьянскому сыну Ивану и стал оскорблять его, и спросил его, кто погубил все деревья. Но Иван только ответил: «Не знаю». Садовник боялся сказать это царю; но дочь царя выглянула в окно и с удивлением увидела разруху и спросила, кто все это сделал.Садовник ответил, что глупый Незнайка уничтожил благородные деревья; но умолял ее не рассказывать отцу, пообещав привести сад в лучшее состояние, чем было раньше.

На следующую ночь Иван не спал, а пошел, набрал воды из колодца и полил сломанные деревья; и рано утром они начали вставать и расти; а когда взошло солнце, все они были покрыты листьями и стали еще прекраснее, чем когда-либо. Когда садовник вошел в сад, он был поражен переменой; но он больше не задавал Незнайке никаких вопросов, так как никогда не отвечал.И когда царская дочь проснулась, она встала с постели и, выглянув в сад, увидела его в лучшем состоянии, чем прежде; затем, послав садовника, она спросила его, как все это произошло за такое короткое время. Но человек ответил, что сам не может этого понять, и царская дочь начала думать, что Незнайка на самом деле была удивительно мудрой и умной. С этого момента она любила его больше, чем себя, и присылала ему еду со своего стола.

У китайского царя было три дочери, и все они были очень красивы: старшую звали Дуаса, вторую Скао, а младшую, влюбившуюся в сына крестьянина Ивана, звали Лотао.Однажды Т

Иван-крестьянский сын и сам человечек. Продолжение

Прошла ночь, настало утро; добрый юноша начал есть, пить и веселиться. Иван-крестьянский сын встал с веселья и сказал товарищам: «Вы подождите здесь?» Он превратился в кошку, прошел по мосту через огненную реку, подошел к дому, где жили змеи, и стал там дружить с кошками. В доме остались живы только старая мать змей и три ее невестки; они сидели в комнате и разговаривали друг с другом.«Как мы могли уничтожить этого мерзавца, этого крестьянского сына Ивана?»

Младшая невестка сказала: «Я проголодаюсь по дороге и превращусь в яблоню, чтобы, когда он съест яблоко, оно его мгновенно разорвало».

Вторая невестка сказала: «Я принесу жажду в дорогу, и превратюсь в колодец; пусть попробует напиться».

Старший сказал: «Я засну и постелю себе; пусть Иван попробует прилечь, он 11 через минуту умрет».

Наконец старушка сказала: «Я открою рот с земли на небо и проглочу их всех».

Иван, послушав, что они сказали, вышел из комнаты, превратился в человека и пошел обратно к товарищам. «А теперь, ребята, готовьтесь к дороге».

Они приготовились, пошли своей дорогой, и сначала на дороге появился ужасный голод, так что им нечего было есть. Увидели яблоню. Товарищи Ивана хотели сорвать яблоки, но Иван не позволил. «Это не яблоня», — сказал он; и начал резать его: потекла кровь.В другой раз их охватила жажда. Иван увидел колодец; он не позволял им пить из этого; он начал резать его: потекла кровь. Затем они уснули; на дороге была кровать. Иван разрезал его на части. Они подошли к пасти, простирающейся от земли до неба. Что делать? Они думали прыгнуть на бегу. Ни один мужчина не смог прыгнуть, кроме Ивана; и его вытащил из беды его чудесный конь, каждый волос которого был серебряным, а яркая луна на лбу.

Он пришел к реке; у реки была хижина; Там его встретил человечек, ростом в один палец, с усами семь верст длиной, и сказал: «Дай мне коня, и если ты не дашь его тихонько, я возьму его силой».

Иван ответил: «Оставь меня, гад проклятый, а то я тебя конем раздавлю».

Сам человечек, ростом в палец, с усами семь верст длиной, повалил его на землю, сел на коня и поехал прочь. Иван вошел в хату и сильно опечалился о своей лошади.В избе на печке лежал безногий, безрукий человек, и он сказал Ивану: «Слушай, добрый богатырь, — не знаю, как назвать тебя по имени. Почему ты пытался с ним драться? Я был чем-то большим. героя, чем ты, и все же он грыз мои руки и ноги «.

«Почему?»

«Потому что я ел хлеб на его столе».

Иван стал спрашивать, как ему вернуть свою лошадь. Безногий, безрукий сказал: —

«Пойди к такой реке и переправься на паром, переправляйся на три года, ни у кого денег не бери: тогда ты можешь вернуть лошадь».

Иван поклонился ему, пошел к реке, сел на переправу и три года переправлял впустую. Однажды ему довелось переправить трех стариков; Ему предлагали деньги, он не брал.

«Скажи мне, добрый герой, почему ты не берешь денег?»

Он сказал: «По обещанию».

«Какое обещание?»

«Злой человек взял мою лошадь, и добрые люди сказали мне сесть на паром на три года и ни от кого не получать денег ».

Старики сказали:« Если хочешь, Иван, мы готовы помочь тебе вернуть твою лошадь ».

«Помогите мне, друзья мои».

Старики не были простыми людьми; они были Морозильником, Пожирателем и Волшебником. Волшебник вышел на берег, сфотографировал на песке лодку и сказал: «Ну что, братья, вы видите эту лодку?»

«Мы это видим».

«Сиди в нем».

Все четверо сели в лодку.

Волшебник сказал: «А теперь, легкая лодка, сделай мне такую ​​же услугу, как и раньше».

Тотчас лодка поднялась в воздух и в мгновение ока, как стрела, выпущенная из лука, принесла их к большой каменистой горе.На этой горе стоял дом, и в нем жил человечек, ростом в один палец, с усами длиной в семь верст. Старики послали Ивана просить коня. — стал спрашивать Иван.

Человечек сказал: «Укради дочку царя и приведи ее ко мне; тогда я отдам тебе коня».

Иван рассказал об этом своим товарищам. Они сразу оставили его и ушли к царю. Царь знал, зачем они пришли, и приказал своим слугам нагреть баню докрасна. «Пусть задохнутся там», — сказал он.Затем он пригласил своих гостей в баню. Поблагодарили и пошли. Волшебник приказал Морозильнику идти первым. Морозильник погрузился в ванну и охладил ее. Потом они умылись, парились и пришли к царю. Он приказал устроить большой обед, и на столе было множество всевозможных блюд. Пожиратель начал и все съел. Ночью они собрались, выкрали дочку царя и привели ее к самому человечку, ростом в палец, с усами длиной в семь верст.Они подарили ему царскую дочь и получили лошадь.

Иван поклонился старикам, сел на коня и пошел к царю. Он путешествовал и путешествовал, остановился в открытом поле, чтобы отдохнуть, поставил палатку и лег. Проснулся, протянул руку, царская дочь была рядом; он обрадовался и спросил: «Как ты сюда попал?»

«Я превратился в булавку и воткнулся в твой воротник».

В этот момент она снова превратилась в булавку. Иван сунул ее себе за воротник и двинулся дальше; пришел к царю.Царь увидел чудесного коня, с честью принял доброго богатыря и рассказал, как украли его дочь.

Иван сказал: «Не горюй, я вернул ее».

Он вошел в следующую камеру; Царевна превратилась в прекрасную девушку. Иван взял ее за руку и отнес к царю.

Царь обрадовался еще больше. Коня взял себе, а дочь Ивану отдал. Иван пока живет с молодой женой.

Иван Грозный (Иван Грозовой Император) | Fate Grand Order (FGO)

Иван Грозный в настоящее время недоступен для Global ver.
Иван Грозный — ограниченный слуга и доступен только во втором баннере кампании призыва Анастасии.

Иван, пожалуй, один из самых могущественных всадников на данный момент — его набор навыков дает ему доступ к огромному потенциалу как для урона, так и для полезности, что может помочь команде против многих врагов.

Иван — настоящий джаггернаут, и не только с его огромными размерами — он не только может наносить удары с большим потенциалом урона, но и обладает хорошими утилитами, которые могут переломить ход битвы в пользу его команды.У него нет видимых слабостей, мешающих его выступлению. Чтобы полностью понять, насколько он хорош, мы подробно рассмотрим его сильные стороны.

Что касается урона, Иван наносит неплохой урон — только своими навыками он может усилить свои карты Buster на 40%, но через дебафф своего NP он может суммироваться как минимум на 60% за 3 хода. Его навык Buster up также снабжен баффом, который дает ему звезды за ход, поэтому с естественным высоким уровнем поглощения звезд для его класса он сможет легко наносить мощные криты Buster.И это еще не все — он также может увеличивать свой прирост NP большую часть времени, пока находится на поле, что с его двумя картами Искусств и потенциалом критического удара позволяет ему перезаряжать свою шкалу с хорошей скоростью. Это означает, что, пока активны его баффы и дебаффы, он будет наносить больший урон в следующем НП, что позволяет ему потенциально снижать больше своего сопротивления Бастеру.

Что касается полезности, то у Ивана их в основном три. Его первая способность снимать свои дебаффы. Способность снимать дебаффы весьма полезна как инструмент, поскольку позволяет Ивану избавляться от любых надоедливых эффектов, которые могут помешать его урону или выживанию.Это не так заметно, но может значительно улучшить его эффективность в отношении своих сильных сторон и даже противостоять уловкам, основанным на дебаффах, от сложных врагов. Его 3-й навык дает ему еще 2 полезности: снижение АТК и снятие баффа AoE. Снижение АТК довольно просто — оно снижает урон врага, что может позволить команде больше выжить, особенно когда оно сочетается с аналогичными эффектами от других Слуг. Однако удаление баффов AOE — отличный инструмент. Это позволяет Ивану противостоять и защищаться от накопления баффов и / или бесполезных баффов, которые могут вывести из строя или убить всю команду.

Однако он, конечно, не идеален. В большинстве случаев бывает довольно сложно использовать свой NP дважды за три хода. Эффекты его 3-го умения также упакованы вместе, что затрудняет регулярное использование, поскольку обычно предпочитают сохранять снятие баффа для ключевых моментов.

Звери Крестный Ход наносит приличный урон в 23,7к урона по всем врагам при усилении его собственными умениями и на NP1. Он имеет встроенный бафф NP, который умножается на его бафф Buster и снижает сопротивление AoE Buster.На самом деле это довольно просто и в основном служит для усиления его собственного урона.

Увеличение урона NP может повысить общий потенциал Ивана для урона, особенно из-за того, что он может довольно быстро заряжать свой индикатор NP.

Наносит урон всем врагам
Уменьшает сопротивление врагов Buster Resistance на 20% на 3 хода
[Overcharge] Увеличивает собственный урон NP на 1 ход (активируется первым)

Доступно с самого начала
Увеличивает скорость генерации собственного NP на 3 хода
Снимает собственные дебаффы

Открывается после 1-го вознесения
Получает критические звезды за ход на 3 хода
Повышает эффективность собственной карты Buster Card на 3 хода

Разблокируется после 3-го Вознесения
Дает самоубийство на 1 ход
Уменьшает АТК всех врагов на 3 хода
Снимает баффы со всех врагов

Колода QAABB позволяет Ивану заряжать свой НП своими картами Искусств и наносить урон своими Бастерами.Это идеально ему подходит.

Lostbelt No. 1: Анастасия

История Москвы, Россия

Москва …
Как глубоко этот мир
Трогает русское сердце!
Сколько это значит!

Это бессмертные строки из стихотворения Пушкина, знакомые со школы каждому москвичу. Как бы часто вы их не читали, они никогда не теряют своей красоты. Наверное, это лучший способ выразить те чувства, которые могут возникнуть при мысли о Москве.

• Москва XII-XIII вв.

Основание города

Столица возникла в месте слияния Москвы-реки с рекой Негилиннай. По словам археологов, поселения на территории Москвы появились тысячи лет назад. Согласно легендам, великий князь Юрий Владимирович Долгорукий пригласил князя Святослава Игоревича (из «Слово о полку Игорево») на место нынешней Москвы и устроили пир, после которого был основан город.

Москва открыла торговые пути на Оку и Волгу для всех жителей северных и южных территорий России, из Рязани и Смоленска, а между XII и XIII веками Москва стала доминирующим городом — символом русского народа.

Первым московским князем был Владимир Всеволодович (1194-1228), унаследовавший Москву от своего отца Всеволода III. Он не сделал ничего примечательного.

Москва в двенадцатом и тринадцатом веках

Родоначальником династии московских князей был сын Александра Невского — Даниил Александрович.Он начал собирать землю под Москвой. И очень скоро стал территориальным центром России. В 1326 году резиденция русских митрополитов (православных епископов) была перенесена из Твери в Москву — событие большого значения.

Были многочисленные нападения на Москву. В 1382 году Москву занял татарский хан Тохтамыш. 24 тысячи горожан погибли, Кремль сгорел дотла. В 1382 году Москва была уничтожена пожаром. С этого времени в летописях упоминается «Кремль» (Кремль), который был построен из дерева и камня и так выглядел до 1485 года.

Возвышение Москвы

Даниил Александрович, младший сын Невского, основал Московское княжество в городе Москва, которое в конечном итоге изгнало татар из России. Удачно расположенная в центральной речной системе России и окруженная защитными лесами и болотами, Московия сначала была всего лишь вассалом Владимира, но вскоре поглотила его материнское государство. Важнейшим фактором господства Московии было сотрудничество ее правителей с монгольскими владыками, которые даровали им титул Великого князя России и сделали их агентами по сбору татарской дани с русских княжеств.Престиж княжества еще больше повысился, когда оно стало центром Русской православной церкви. Ее глава, митрополит, бежал из Киева во Владимир в 1299 году, а через несколько лет основал постоянную штаб-квартиру Церкви в Москве.

К середине XIV века власть монголов пошла на убыль, и великие князья почувствовали себя способными открыто противостоять монгольскому игу. В 1380 году в Куликово на реке Дон хан потерпел поражение, и хотя эта тяжелая победа не положила конец татарскому владычеству на Руси, она принесла великую славу великому князю.Лидерство Москвы в России теперь было прочно, и к середине XIV века ее территория значительно расширилась за счет покупок, войн и браков.