Синдбада морехода: Читать сказку Приключения Синдбада-Морехода онлайн

Дрива Видар

Как всегда, волна вынесла его на берег. Один-одинешенек он стоит на морском берегу, и кричит, и слышит, как в горах отзывается эхо. Другого ответа нет. Нигде ни души. Над горной грядой сверкают ледники. Он смотрит на свои руки и замечает, как они исхудали после стольких дней голодовки, а вместо хлеба вокруг только камни. Он находит кустик ягеля и съедает его. На морском берегу попадаются водоросли и соленая трава, и он жует их. Почувствовав жажду, припадает к горному ручью и пьет. Дремлет у ручья, и ему снится, что он один, а очнувшись, видит, что и в самом деле один. Вспоминает больше города, где ему доводилось жить, и тамошнее гнетущее одиночество. Здесь нет цветущих лугов юга, только пустынные дали, все здесь нетронуто и первозданно. Даже если он доберется когда-нибудь до человеческого жилья, он будет вспоминать эти вольные, как он сам сейчас, просторы. Журчанье горного ручья взволнованной песней струится в уши, в вышине ярко сверкают ледники, на которые нечасто ступает нога человека, во всяком случае, к ним не ведут ничьи следы.

Он тронулся в путь.

Как добрался до стойбища, он и сам не знает. Первым признаком близости человека было пение, тягучее, заунывное пение с резкими переходами тональности и выкриками. И вот он увидел их: низкорослые, чернявые и плосколицые, точно обкатанные океаном.

В чуме горел огонь, у очага сидела женщина с морщинистым, как древесная кора, лицом и варила еду. Он поздоровался, но ответа ее не понял: язык был ему незнаком.

Женщина принесла блюдо с рыбой и знаками предложила поесть. Он не заставил просить себя дважды и съел много форели. Потом ему стало плохо, и его вырвало. Поправившись, он полюбил сидеть на солнышке, прислонившись к скале у входа в чум и с удовольствием наблюдая за местными жителями, которые ловили в реках и ручьях лосося и форель. Кое-кто плавал на одновесельных лодочках по просторам фьорда, на некоторых лодках гребцами были одни только женщины, они пели и смеялись. Вдруг послышалось заунывное пение, совершенно такое же, как тогда, когда он впервые встретился с ними, — это охотники загарпунили тюленя и тащили его на берег. Ему захотелось стать тюленем на далеком-далеком берегу, где никто не смог бы его поймать.

Всю зиму они голодали, но теперь пришла весна, реки были полны лосося, и на озерах растаял лед. Потянулись дни и ночи холодной весны. Он спал в чуме среди туземцев, зажатый со всех сторон, люди теснились, как сельди в бочке. Просыпались вместе с солнцем или кому когда вздумается. Если их одолевал сон, они засыпали, если под руку попадалась еда, закусывали. В эту весну охота была на редкость удачной, а зимой к берегу прибило кита, поэтому лишь немногие в стойбище умерли от голода.

Иногда женщины усаживались вокруг костра, шили, низали из рыбьих глаз бусы и нашивали их на свою одежду, составляя такие узоры, что любо-дорого было смотреть. Кроили унты, сшивали кожу, украшали ее каймой, а сперва долго мяли, пока она не становилась ослепительно белой, как горные ледники. Они жевали тюлений жир, которым освещали и отапливали свои жилища.

Понемногу Синдбад научился понимать их язык. Кое-кто в стойбище мечтал уехать в далекие теплые страны, жить в красивом доме, где из стен текут ручьи и круглый год не переводится еда. Несколько раз к ним сюда приезжали люди в датских башмаках со скрипом — вот это называется жизнь! А какая у иностранцев водка! Ничто на свете не сравнится с их водкой. Правда, о дальних странах думали не все. Камасунгвак, например, не думала о них совсем.

Камасунгвак была молодая девушка. Она жевала тюлений жир и расшивала одежду бусинами, а еще мастерила унты. Сшила она одежду и для Синдбада. Когда он спросил, чувствует ли она к нему хоть немного симпатии, девушка не поняла, что это значит. Женщины рассказывали легенды и шили одежду. Может, есть кто-нибудь другой, спросил Синдбад, кто нравится ей больше, чем он.

— Женщины готовят пищу и строят дома, — сказала она.

Он спросил, не согласится ли она хоть немного любить его.

— Когда охотники возвращаются с охоты домой, для нас начинается самая работа, — ответила она.

Он подумал, что таким путем ничего не добьешься, надо поцеловать девушку. Но от нее так резко пахло рыбьим жиром, что ему расхотелось целовать ее.

Чтобы заполучить жену, надо было сделаться охотником. Охотиться он не умел. Он вырос в городе — где уж ему загарпунить оленя, а тем более океанского великана — кита. В лучшем случае он мог бы убить лебедя в пору линьки, но не знал даже и того, когда лебеди линяют.

Он бродит по окрестностям, вслушивается в шум необжитых просторов. У этих просторов таинственный глухой голос, белоснежные лебединые крылья, темные озерные глаза. Он кричит:

— О, как бы я хотел провести в этом краю год, всего лишь год, один-единственный, чтобы вдоволь насладиться хриплыми криками лебедей и завыванием бури! На что уж лучше питаться ягелем да форелью, чем сидеть в тепле и довольстве возле котлов с мясом.

В глубине фьорда резвятся белые медведи. Услышав его крик, они тяжело плюхаются в воду и плывут прочь. Ему смешно — надо же, испугались. Он чувствует голод, ведь позади долгий путь, и, сорвав полную горсть чабреца, начинает жевать его. Он взбирается на горные вершины, измеряет их шагами, пытается определить глубину озер, запоминает все травы, какие ему попадаются. Бросает камень в бездонную гнилую топь — он уверен, что камень в конце концов упадет на дно, и решает бросать туда камни, пока не осушит трясину. На обратном пути, когда он бредет под бледным ночным небом к стойбищу, солнце бьет прямо в глаза, и чутье подсказывает ему, что завтра будет погожий день. Он думает о том, как измерял сегодня горы и долины, запоминал растительность, определял на слух глубину топи. А завтра он выйдет на охоту. Начнет охотиться и прославится на все стойбище храбростью, ловкостью и смекалкой. Приготовит на зиму запасы и будет хранить их в сугробе.

Вдруг невдалеке слышится какой-то странный звук: прямо на него рысцой бежит белый медведь. Сначала ужас приковывает его к земле, но уже в следующую секунду он во весь дух мчится к стойбищу. К счастью, чумы близко, и он успевает добежать до них прежде, чем медведь настигнет его и сомнет. Заметив охотников с оружием, медведь устремляется прочь, но его преследуют и убивают. Синдбаду достается шкура: тот, кто первым увидел медведя, по обычаю получает шкуру. Встречи с белым медведем в это время года он никак не ожидал. Он вообще ничего не ожидал. Он показывает шкуру Камасунгвак. И уже считает себя большим храбрецом. Отныне его берут на рыбную ловлю, он ловит лосося и форель. Пытается припасти кое-что к зиме.

Зацветает голубика, потом цветки превращаются в завязь, и наконец ягоды чернеют. Осенью они становятся сладкими как мед и сочными, и женщины начинают собирать их на зиму. Ягоды хранятся в топленом тюленьем жире.

Океан беснуется. Ласковый бриз сменился штормовыми ветрами. Наступила пора осенней непогоды. Растительность пожухла, разноцветье красок уступило место однообразной белизне — белые куропатки, белые медведи, белый ледник, белые дома. Камасунгвак сшила ему меховую одежду. В отверстие дымохода виднеются тучи, сизые, разбухшие, с рваными краями. Он начал сочинять стихи. В таких местах даже Синдбаду на ум приходят стихи:

Я объездил много стран,
все не знал покоя.
Переплыл я океан,
снежный дом построил.

В одном месте из сугроба торчит верхушка можжевелового куста. Здесь он ходил летом, здесь играли дети, а теперь все под снегом, и цвет земли кажется просто немыслимым.

Он пытается прочесть свои стихи Камасунгвак.

— Почему у вас все отдельно? — спрашивает она. — У нас, если человек сочиняет стихи, он и болезни лечить умеет, а кто умеет лечить болезни, умеет сочинять стихи. Ну, а уж тот, кто лечит, сочиняет стихи да еще умеет петь, бывает в стойбище одним из самых уважаемых людей.

— У нас тоже не всегда все отдельно, — говорит он.

— Ну, вот ты, например, сочиняешь стихи. Но петь-то ты не умеешь. И колдовать тоже, а у нас каждый, кто сочиняет стихи, обязательно должен уметь колдовать.

— Ишь, чего захотела, — отвечает он. — Хватит и того, что я стал охотником.

— Не знаю, что за страна такая, откуда ты явился, — говорит она. — Тамошние люди совсем на нас не похожи.

— Это ты ни на кого не похожа. Ты дитя вешней зари, душа этого края, сестра белых медведей, ты дочь зимы с ее снежными просторами, дева ледников, хотя все это не мешает тебе быть толстухой и коротышкой.

Волей-неволей ему приходится привыкнуть к запаху рыбьего жира.

Он сватается к ней вторично. Но на сей раз не допытывается, любит ли она его, а просто спрашивает, не построить ли им вместе дом и переехать туда жить. Она беспрекословно начинает вместе с ним строить снежный дом, они вырезают из плотно слежавшегося снега кирпичи и укладывают их рядами с наклоном внутрь, только наверху оставляют крошечное отверстие для дымохода. Они устраиваются в снежном доме на шкуре белого медведя. Когда сестра Камасунгвак приходит в гости, девушка просит ее передать всем остальным, что она остается у Синдбада. Та выполняет поручение.

Спустя несколько дней после того, как они поселились в своем снежном доме, стены покрылись изнутри блестящей ледяной коркой, а сам дом немного осел, точно свалявшийся войлок, но вскоре оседание прекратилось.

По случаю бракосочетания созвали пир. В самом большом из домов стойбища устроили танцы. Синдбад танцевал, стоя в центре круга и упираясь головой в дымоход. Здесь, на севере, он, конечно же, казался высоким и красивым. В канун первого дня зимы1 они ночь напролет хлопали в ладоши, били в барабаны и притоптывали — самые важные люди в стойбище, все в ярких одеждах. Еду они брали руками — птицу, которую перед тем долго выдерживали в тюленьей туше, целиком, вместе с перьями и потрохами. Кто-то выставил водку, припрятанную для большого праздника, так что на свадьбе не обошлось без выпивки.

Потом они одолжили нарты и собачью упряжку у зажиточного охотника, который одновременно был певцом и стихотворцем. Им дали на дорогу еды, а Синдбаду вручили гарпун.

— Зачем нам брать с собой столько еды? — спросила она. — Не лучше ли сберечь ее до нашего возвращения?

— Мы должны будем есть, — отвечал Синдбад. — Иначе мы умрем.

— Мы уезжаем всего на несколько дней, — сказала она. — Лучше наесться поплотнее, пока мы здесь. Зачем нам в дороге лишняя тяжесть?

И вот они помчались по льду и снегу. Холод им не докучал, оттого что спальные мешки были хорошо сшиты и отлично сохраняли тепло. Он видел, как рядом блестят среди бескрайних снегов ее черные глаза. Сияла луна, и было светло. Смотреть было особенно не на что, кругом одни только горы да мерзлый наст. Они отыскивали в скалах ниши, выступы, ледяные пещеры. Иногда ненадолго слезали с нарт и шли пешком, чтобы собаки отдохнули.

Вернувшись в стойбище, они взяли к себе Пипалукк, дали ей угол. Никаких углов в круглом снежном доме не было, просто так говорят. Пипалукк была та самая женщина с лицом, напоминающим древесную кору, которая в первый день накормила его форелью. Женщины без устали жевали жир — его требовалось много — и трудились не покладая рук. Синдбад ничего не делал, только ждал, когда же наконец появится солнце. Пипалукк хлопотала над лебедем, которого Синдбад добыл еще летом. Надо, чтобы птицы хватило надолго. Сегодня ели шею, завтра — крылья, а когда подкрепиться было больше нечем, жевали лапы. Перья пошли на подбойку для одежды, высушенные кишки использовались вместо ниток, для питья женщины топили лед и беспрестанно жевали тюлений жир, чтобы было чем освещать и отапливать жилище.

Пипалукк заявила, что она уже очень стара и они должны перестать ее кормить. Синдбад ответил, что никогда такого не допустит. Ведь она до сих пор работает за двоих. Тогда она сказала, что как только не сможет больше у них работать, то сразу убьет себя. Нет, возразил Синдбад, она всегда будет жить с ними. Должно быть, в его стране живут очень добрые люди, заметила она. Всякие, ответил он. Исландия, сказала она. Гренландия, ответил он. Ведь это же совсем близко, сказала она. Летом солнце слепит нам глаза, промолвил он, это оттого, что мы находимся по соседству с Гренландией.

Зима длится бесконечно. И все же по ночам на небе часто вспыхивает северное сияние, и от снега и луны бывает совсем светло. Когда над горой встает солнце, начинается новый год. Каждый стремится увидеть солнце первым. Жители стойбища взобрались на холм и сбросили капюшоны, едва над горой забрезжило чуть заметное мерцание, единственный красный лучик, который оказался не в силах подняться выше и тут же исчез. Все протягивали руки в том направлении, откуда следовало ждать солнца, и до самого вечера в стойбище царило необычное веселье, и с каждым днем люди становились веселее. Конечно, весной тоже холодно, но зато круглые сутки светит солнце.

Когда фьорд очистился от льдов, они увидели идущий на всех парусах корабль. Синдбад уже почти забыл, как выглядит корабль, да еще под парусами. Несколько раз на дню он взбирался на холм и, охваченный каким-то неясным чувством, смотрел оттуда на корабль.

В дом к Синдбаду зашел сосед, самый знаменитый охотник в стойбище, тот, что зимой одолжил им нарты и собачью упряжку. Он был сыном лекаря, сочинителя стихов и певца и унаследовал от отца все его таланты. Встретили его с распростертыми объятиями. Камасунгвак показывает на шкуру белого медведя и с важностью произносит:

— Мой муж первым увидел белого медведя. Садись же на шкуру.

Сначала они сидят молча. Потом сосед долго рассказывает про свою охоту. Затем так же подробно — о болезни своей жены.

— Она умерла сегодня утром, — заключает он свой рассказ. И снова все сидят молча. — Дети не могут жить без матери, — говорит охотник. — Для них это все равно что умереть. Впору утопить их, да только рука не поднимается.

— Дети не должны умирать, даже если умерла их мать! — восклицает Синдбад. — Ведь это бесчеловечно! Почему вы отказываетесь заботиться о стариках и детях?

— Пока я на охоте, может явиться белый медведь и растерзать детей. Они могут упасть в прорубь. Некому сшить для них одежду. Некому приготовить им еду.

— Пусть едят вместе с нами, — говорит Синдбад.

— Я видел во сне, — продолжает охотник, — будто наш добрый друг уплыл на корабле.

— Кто же это? — спрашивает Синдбад.

— Наш добрый друг, с которым мы вместе ловили рыбу, тот, кто первым увидел белого медведя.

— Я? — изумляется Синдбад. — Я хочу уплыть отсюда на корабле? Разве я хоть кому-нибудь обмолвился об этом? — Он смотрит на Камасунгвак, но та отворачивается, и ему не видно ее лица. — Чего ты от меня хочешь? — спрашивает Синдбад.

— Я ничего от тебя не хочу, — отвечает сосед. — Женщины, у которых такие искусные руки, как у твоей жены, не должны покидать страну. Я давно уже любуюсь, как умело она рукодельничает.

Сосед предложил весьма заманчивую сделку: взамен Синдбад получал собачью упряжку, нарты, кусок кремня, одежду. Только Синдбаду ничего не нужно. Потирая закоченевшие руки, он взобрался на холм и стал смотреть на корабль. Подошла Пипалукк, встала рядом.

— Со мной ничего не случится, — сказала она. — Не беспокойся обо мне. Может, у Камасунгвак найдется для меня какая-нибудь работа. А когда я уже не смогу хорошо шить, я ведь всегда сумею жевать сало и кожу.

— Я было совсем забыл о тебе, — признался он.

— Обо мне давно уже все забыли, — отозвалась она.

Они пошли назад, к дому.

— Ты еще вернешься, — сказала Пипалукк. — Осенью ты приедешь опять. Я наберу для тебя крупной, точно галька, сладкой голубики и положу ее до твоего возвращения в топленый тюлений жир.

К кораблю его доставили на лодке. На прощанье жители стойбища просили купить им датские башмаки со скрипом и привезти водки.

Он сжег за собой все мосты, продал жену и ничего не припас на зиму. Разумеется, он подыскал своей жене хорошую партию. А вот от собаки так и не сумел избавиться, ее передали на борт следом за ним. Теперь она рычит, когда ветер рвет паруса и над палубой встает волна величиною с дом. Синдбад тихонечко напевает:

Я объездил много стран,
все не знал покоя.
Переплыл я океан,
снежный дом построил.

Собака подвывает хозяину в тон и сопровождает его всюду, куда бы он ни пошел, не сводя с него черных преданных глаз.

1 Празднуется в Исландии в первую субботу после 20 октября.

Перевод: Светлана Неделяева-Степонавичене

Источник: Рыбаки уходят в море. Исландская новелла. Сборник. Пер. с исланд. — М.: Прогресс, 1980.

OCR: Busya

Путешествие Синдбада-морехода — краткое содержание произведения — Библиотека для детей

Путешествие Синдбада-морехода — краткое содержание произведения

1. Остров — рыба
В давние времена, в городе Багдаде жил торговец, звали его Синдбад. К нему всегда приезжали гости, другие купцы из далеких стран. Они рассказывали арабскому торговцу о своих поездках, о том, где бывали. Синдбад любил такие рассказы, и однажды, сам решил отправиться в путь.
Арабский купец снарядил корабль, и вышел в море. Долго Синдбад и его команда плавали по разным странам. Как-то раз, они заметили небольшой остров, и бросили там якорь. Люди вышли на сушу, и занялись своими делами. На самом деле, это был не остров, а большая рыба. Вдруг она задрожала, и путники поняли, в чем дело. Люди побежали на судно, к сожалению, Синдбад не успел сесть на корабль. Рыба нырнула на глубину, а купец остался в небольшом корыте плавать по морю.
Долго Синдбада носило по морю, пока не прибило его суденышко к берегу. Так он оказался на неведомом острове. На нем правил дружелюбный падишах, он с радостью принял купца у себя. Даже назначил начальником гавани.
Теперь Синдбад жил в этих краях, встречая и провожая корабли. Он тосковал по дому, а арабские купцы не спешили посещать дивный остров.
Один раз пришел корабль, его капитан рассказал о невостребованном товаре не судне. Хозяином тюков оказался Синдбад. Купец узнал его, и неудачный путешественник вернулся в Багдад.

2. Остров птицы Рух
Пробыв некоторое время дома, Синдбаду опять захотелось приключений. Он снова отправился в путь. Снарядив судно, вместе с такими же купцами он вышел в море. Долго они плавали по чужим странам и землям, а потом пристали к острову. На нем путешественники устроили привал, Синдбад пообедал, и благополучно заснул. Другие купцы в это время собрались на судне, уплыли, забыв про попутчика.
Проснувшись, багдадский торговец осознал неприятность всей ситуации и заплакал. Делать было нечего, и Синдбад пошел прогуливаться по острову. Несколько дней он уже шел по незнакомой местности, и вдруг увидел шар, цвета снега, в дали. Торговец принял его за крышу здания. Подойдя ближе, он понял, что это гигантское яйцо птицы Рух. Вскоре и она прилетела в гнездо. Она уснула, а Синдбад примотал себя к ее огромной лапе. Он надеялся выбраться с этого материка.
Поутру, Рух отправилась за едой. Мореходу было страшно, когда птица парила над землей. Еще страшнее, оказалось, очутиться на острове, заселенным змеями. Синдбада принесла сюда Рух, он отвязался и увидел множество алмазов. Купец вспомнил рассказы об этих краях и решил действовать. Он знал, что торговцы добывают необычным способом эти камни, а именно, они кидают большие куски мяса в долину, а орлы уносят добычу в горы. На мясо приклеиваются алмазы, затем купцы отгоняют птиц и забирают драгоценности.
Синдбад привязал себя к только, что свалившемуся с вершины горы мясу, и прихватил с собой несколько камней. Орел отнес его на гору, а там купца встретил караванщик, и за вознаграждение помог незадачливому путешественнику вернуться домой.

3. Племя мохнатых и людоеды
Оказавшись в родном городе, Синдбад опять захотел отправиться в плавание. На этот раз его восхитил рассказ капитана корабля о чудесном острове с необычными фруктами. Мореход отправился вместе с ним в путь. Капитана звали Бузург.
Путешествие опять оказалось не очень удачным. Судно попало в сильнейший шторм, и его прибило к острову людоедов. Все, кто был на корабле попали в логово племени мохнатых. Эти дикари пере убивали практически всех купцов, лишь нескольким, в том числе капитану и Синдбаду удалось выжить. Они убежали в самую глубь острова. Они добрались до громадного дома, и заснули. Этот дом принадлежал великану людоеду.
Вскоре, великан вернулся домой и разбудил своими шагами путешественников. Бузург, самый упитанный из всей команды, был съеден первым. Потом людоед уснул, а путники были в ужасе от предстоящей участи. Они попутались сбежать с острова, но было темно, и путешественникам пришлось вернуться. Великан проснулся, съел еще одного и опять провалился в сон.
Синдбад предложил раскалить вертела от жаровни на огне и вонзить их в глаза людоеду. Так и поступили. Великан взвыл от боли, а путникам удалось сбежать. Они вышли в море на плотах, некоторые не спаслись, их закидали камнями другие людоеды. Спаслись двое купцов и Синдбад, их бревна прибило к острову птицы Рух. Здесь Синдбад потерял своих товарищей, а сам чудом был спасен проплывающим мимо судном. Корабль оказался тем самым, который забыл морехода во втором путешествии. Команда подивилась его приключениям, и отвезла домой.

4. Людоеды и пещера мертвецов
Очень скоро, Синдбаду опять наскучило сидеть дома. Он собрался в очередное плавание. Корабль морехода, как по привычке опять потерпел крушение. Выжить удалось не многим. Те, кто смог выплыть, в том числе и Синдбад, оказались на неизвестных землях. Местные жители приняли их радушно и накормили. Только еда была странная, после нее люди лишились рассудка и стали полнеть на глазах. Синдбад не ел предложенные угощения, а чуть попробовал.
Так они и жили на острове, иноземцев откармливали, а затем вели на убой. Местный правитель и его подданные не брезговали закусить человечинкой. В то время, пока товарищей Синдбада кормили и съедали, по мере упитанности, мореход наоборот, сильно исхудал. Он искал способа выбраться из этого ужасного места.
Однажды, пастух указал ему дорогу из государства людоедов. Прошло несколько дней, прежде, чем Синдбад оказался в других землях. Там он был принят местным царем радушно, его сразу женили на дочери одного из приближенных. Все бы ничего, живи да радуйся, но нет. Синдбад узнал традиции этого народа. Когда, в семье, один из супругов умирал, второго хоронили вместе с ним. Мореход опечалился, он просил избавить его от этой традиции, но его не слушали.
Прошло время, и супруга Синдбада отдала Богу душу. Купца закапали вместе с ней в пещеру, оставив кувшин воды и несколько лепешек. Оказавшись погребенным заживо, да еще и в окружении покойников, Синдбад запаниковал. Вдруг, он увидел мелкого зверька и с помощью, него нашел выход из подземелья.
Синдбад прихватил с собой из пещеры дорогие украшения и драгоценности. А на свободе стал ждать корабля. Ему в очередной раз повезло, подошло судно, и путешественник возвратился домой.

5. Птица Рух, вредный старикашка и остров обезьян
Не сидится отважному Синдбаду на одном месте, он опять снарядил корабль и отправился в путь. Долго плавая по морям, судно наткнулось на землю. Путешественники причалили и увидели на острове белый шар. Синдбад сразу понял, где они оказались, он велел товарищам спрятаться. Но, люди его не послушались, они разбили яйцо птицы Рух, достали и скушали птенца. Вскоре, мать объявилась, путешественники испугались и поспешили на корабль.
Птица на какой-то момент отстала, а потом появилась с другим Рухом, держа в когтях камни. Эти булыжники были размером со скалу, ими пернатые забросали корабль. Погибли все, а Синдбад выжил, ухватившись за обломок доски. Морехода долго швыряло по волнам, а потом прибило к берегу.
Купец оказался на острове, который был усыпан всевозможными фруктами и пышной растительностью. Там он встретил старика, который попросил перенести его через ручеек. Синдбад сделал доброе дело, а старикашка и не собирался слезать с его плеч. Так мореход носил его почти месяц.
Однажды, Синдбад сделал вино, и напоив старичка, избавился от тяжкой ноши. Синдбад пошел к берегу, там подошедшее судно приняло его к себе и отвезла на другие земли. На корабле не было ни одного земляка. Синдбад совсем отчаялся найти соотечественников. В порту, куда они прибыли было много народа. Там мореход встретил Мансура, он владел арабским языком и позвал купца к себе в гости. Затем Мансур объяснил жизнь этого города. Ночью жители уходили в море, а на улицах появлялись обезьяны и безобразничали.
Синдбад с Мансуром сдружились, днем они зарабатывали денег, а ночью прятались от обезьян. Совсем скоро мореходу удалось скопить достаточно средств, чтобы вернуться на Родину. Так он окончил свое пятое путешествие.

6. Под горой на плоту
Недолго Синдбад печалился о своем последнем путешествии. Купца вновь потянуло на приключения. Снарядив корабль, загрузив его товарами, он вышел в море. Поначалу все было хорошо, а потом они сбились с пути, и судно разбилось об скалы. Несколько человек, и Синдбад – выжили, они оказались на неведомом острове.
Новые земли встретили путников обилием драгоценностей и других вещей, разбросанных по побережью. Здесь разбилось много кораблей и их останки навсегда остались на острове. На материке росли необычные растения, но пригодных в пищу, было мало. Вскоре торговцы стали погибать от голода. Синдбад отчаялся выбраться отсюда живым, и уже собрался лечь умирать.
Подумав немного, он все-таки решил попробовать спастись. Он смастерил лодку, набил ее драгоценностями и спустился в ней вниз по ручью. Мореход ни на что не надеялся, он просто лежал в лодке и плыл. Путь был долгим, ему приходилось плыть по тесным ущельям, под горой, в кромешной темноте. Синдбад совсем вымотался от голода и усталости, он просто спал.
Прошло достаточно много времени, когда Синдбада разбудил голос людей. Открыв глаза, он обнаружил, что находится на солнце, окруженный индейцами. Аборигены удивились появлению иноземца из-под горы, и проводили Синдбада к местному царю. Правитель встретил морехода радушно и помог незадачливому путешественнику вернуться в Багдад.

7. Крылатые мужчины
Спокойная жизнь в родном городе Синдбаду опять наскучила. Он снарядил судно и отправился в путь. Плавание не предвещало ничего плохого, но, однажды капитан корабля увидел огромных рыб, и сказал команде, что они будут ими проглочены. Началась паника, рыба судно не проглотила, оно просто разбилось о камни. Погибли все, кроме Синдбада, он оказался на неизвестной земле.
На этом острове рос сандал, купец смастерил из него лодку и спустился на ней по ручью. Путешествие под скалами и горами ему не в диковинку. На этот раз он попал к очень хорошим людям, которые гостеприимно приняли путника и полюбили. Синдбад стал жить на новой земле. Все было хорошо, но тоска по Багдаду терзала его душу.
Однажды, выйдя на улицу, Синдбад заметил отсутствие мужчин. Ему объяснили, что каждые шесть лет на несколько дней у мужчин вырастают крылья за спиной, и они улетают, а потом возвращаются. Мореходу тоже захотелось полетать. Прошли годы, и друг Синдбада согласился взять его с собой. У друга выросли крылья и он, посадив купца за спину, взмыл ввысь. Главным условием полета, было молчание. Синдбад забыл об этом и выкрикнул слова восхищения. У друга опустились крылья, и они полетели вниз. Приземлились товарищи в реку, друг утонул, а мореход спасся.
Оказавшись на берегу, он заметил огромную змею, которая хотела съесть старика. Синдбад спас беднягу, а тот щедро вознаградил своего спасителя. Мореход беспрепятственно вернулся в Багдад.
Больше великий путешественник не покидал родную страну. Он лишь рассказывал другим о своих приключениях.

Произведение учит не отчаиваться в трудных ситуациях, а искать выход.

Султанат Оман – родина Синдбада-морехода | Журнал «Русский вояж»

В номере  Журнал «Русский вояж» № 55

Автор Владимир Воловик

Наш стереотип: Аравийский полуостров – это суровый край, где возник волшебный мир арабских сказок! Шейхи, бедуины, пески, оазисы, города, базары – целый мир, который ранее был недоступен нам. Сегодня всего несколько часов полета, и вы в Аравии, на земле царицы Савской, на земле древнего мира, устремленного в будущее!

Почему туристы отправляются в Оман?

Во-первых, тут живописная природа: пустыня, горы, оазисы, водопады, саванны, тропики и фьорды. Во-вторых, в Омане чудом сохранилась арабская самобытность. Практически это единственная ближневосточная страна, которая не «легла» под пресс современной цивилизации и при этом сохраняя высокий уровень жизни. В-третьих, страна просто изобилует историческими памятниками и монументами. Здесь погребен библейский Иов, правила царица Савская, это родина Синдбада-морехода, который из Омана отправлялся в свои легендарные плавания.

Историческое сердце столицы страны – Маската – может и невелико, но именно в нем находится немало уникальных памятников прошлых веков! Неспешно прогуливаясь по лабиринтам старинных средневековых улочек, мы перенесемся в атмосферу сказок «1001 ночи», а затем неожиданно окажемся в современном мегаполисе, созданном с восточной роскошью и непринужденной современной атмосферой.

Маскат протянулся на 50 км и включает в себя 3 исторических поселения: Маскат, Матрах и Руи. Само название города Маскат трактуется как «город в горной долине» или «место, где был брошен якорь», причем и то, и другое названия ярко характеризуют столицу, окруженную с трех сторон горами и открытой к морю глубоко вдающейся бухтой.

Второй район – Руи – деловое сердце оманской столицы. Тут расположены многочисленные банки, представительства крупнейших нефтяных и добывающих компаний, ряд важных министерств и ведомств и даже самый современный (по оснащенности) оперный театр! Здесь же находится и Национальный музей, где представлено очень много реликтовых артефактов, особенно с острова Занзибар, оригинал письма Пророка Мухаммеда от 630 года, автограф гардемарина Нельсона.

Третий район города – Матрах (что значит остановка) – назван по проходящим когда-то караванам, которые делали тут остановку для торговли с местным населением. Этот район был всегда более активным в торговле и превосходил Маскат по численности населения. Здесь находится самый знаменитый рыбный рынок, с которого мы и начнем знакомство с оманской столицей.

Его величество Султан Омана – Кабус бен Саид Аль Саид

Родился будущий султан 18 ноября 1940 года (сегодня это главный национальный праздник в стране, который отмечается в течение 2 дней) в семье султана Маската – Саида III бен Таймура и был его единственным сыном.

С 8 августа 1970 года бывший султанат Маскат стал именоваться Султанатом Оман, а Кобус бен Саид взошел на престол.

Молодому правителю досталась одна из самых отсталых стран на нашей планете, но обладающая при этом значительными запасами нефти, газа и полезными ископаемыми. Начав с торговли нефтью, Его Величество не стал вкладывать деньги в экономику западных стран, а пустил их на создание мощной внутренней инфраструктуры, на повышение жизненного уровня населения, а также на создание предприятий по добыче ценных полезных ископаемых (меди, хрома, угля, асбеста). С середины 70-х годов ХХ столетия в Омане развернулось интенсивное строительство современных автомобильных дорог. В городах на месте старых глинобитных построек выросли новые жилые кварталы, деловые центры, кинотеатры, банки, супермаркеты и административные здания. С помощью артезианских скважин началось обводнение пустыни Руб-Эль-Хали и развитие поливного земледелия. Каждый год огромные суммы султан расходует на финансирование социальных программ. Уже за первые 15 лет правления Кабуса было построено более 500 школ и несколько десятков первоклассных больниц. С 1986 года был открыт первый в стране университет (сегодня 25 высших учебных заведения). В настоящее время образование и медицинское обслуживание для всех оманцев бесплатно.

Супертур «Пустынное сафари»

с деревней кочевников-бедуинов, верблюжьими скачками и с «возбуждающими» арабскими танцами живота в исполнении пышнотелых красавиц

Вы будете лежать под тентами шатров на коврах ручной работы и ощущать очарование Аравии, а вокруг будут бескрайние песчаные барханы в пустыне Руб-Эль-Хали. Это одна из самых больших пустынь на нашей планете и ее имя с арабского означает «пустая территория». Длина ее 1.200 км, ширина более 500 км. Пустыня относится к самым жарким и сухим пустыням мира. Но не пугайтесь, во-первых, мы едем в Руб-Эль-Хали в марте, а по местным меркам – это весна (+ 25⁰С), во-вторых, мы едем туда ночью, а значит, в пустыне будет прохладно. Пустыня лишь на первый взгляд кажется безжизненной, на самом деле – это огромный мир со своей уникальной экологией, рельефом, животными и растительностью. Здесь вы узнаете, что пустыни бывают не только песчаные, с барханами и дюнами (достигающими в Руб-Эль-Хали по 250 м высоты), но и глинистые, солончаковые, каменистые, щебнистые, что в Руб-Эль-Хали находится более 18.000 оазисов, что тут проживают более 100 видов животных и насекомых, что главным сокровищем пустыни являются богатейшие месторождения нефти! А еще вам запомнятся мириады мерцающих звезд на бархатном небе.

«Аравийская Норвегия»,

как называют полуостров Мусандам, самое необычное место в Омане, здесь повсюду две линии горизонта, создаваемые горами и морем. Сюда приезжают ради красивых пейзажей, морских прогулок по аравийским фьордам, которые веками служили пиратскими базами для племени шуайхи!

Самая северная провинция Омана находится на полуострове Мусандам и занимает площадь 3.000 кв. км. Мы совершим увлекательную 2-часовую прогулку на традиционном корабле доу по лабиринтам фьордов среди гордо вздымающихся горных утесов и многочисленных островов, заселенных разнообразными водными птицами, там, где ярко сверкающие солнечные лучи отражаются в бирюзовых водах Ормузского пролива. Временами вокруг доу вы увидите «танцующих» дельфинов или «летающих» рыб.

Вы узнаете множество старинных легенд и леденящих душу историй, связанных с пиратами Аравийского полуострова, о борьбе англичан, португальцев и французов с местными флибустьерами, о том, когда и почему «Пиратский берег» стал «Договорным Оманом». Вы посетите «телеграфный остров», где еще в XIX веке находилась телеграфная станция, соединявшая кабели из Карачи (Пакистан) с Лондоном!

За историей на северо-восточный берег страны к Индийскому Океану!

Рыбацкая деревня Дибба, окруженная горами Джебаль-аль-Хаджар (Каменные горы) и открытая к Аравийскому морю, состоит из трех разных Дибб. Что это значит? А то, что тут не просто три перетекающих одна в другую деревни Дибба, а три совершенно разных поселения, относящихся к различным административно-политическим образованиям! Дибба-аль-Фуджейра относится к эмирату Фуджейра (ОАЭ), Дибба-аль-Хисн – анклав эмирата Шарджа (ОАЭ) и Дибба-аль-Байя, принадлежащая султанату Оман, причем все три рыбацких деревни умудряются мирно сосуществовать с соседями вот уже не одно столетие.

В историю ислама Дибба вошла как место легендарной битвы в период серии войн, так называемых Ридда – «вероотступничество» (632-633 годы нашей эры).  Правда, нас интересовать будут не исламские корни, а прогулка вдоль моря, среди рыбацких баркасов, вернувшихся после дневной рыбалки и продающих свежий улов.

Мы побываем в деревушке Аль-Бидия, где размещается самая древняя на территории Омана мечеть. Она крошечная, площадью всего 7 кв. м, с четырьмя ступенчатыми куполами и опорной колонной внутри. Мечеть уникальна тем, что в ней отсутствуют минареты, являющиеся обязательным атрибутом исламских религиозных построек.

Вы сфотографируетесь на фоне старинного форта Билад Сейт, построенного в 1735 году и считавшегося ключевой крепостью в восточной части Омана. Сегодня его башни служат местным жителям напоминанием о неспокойных временах племенных междоусобиц.

Окончание в следующем номере.

Фото: © Oman Tourism

Внимание! Тур с 6 по 15 марта 2020 года предлагает только туристическая фирма «Европейский Гид». Экскурсионная программа и входные билеты включены в стоимость тура.

Контакт по тел.: 049 6172 45 34 79, 049 1743 32 99 25
или [email protected]
Подробное описание тура на нашем сайте www.vmguide.info

Владимир Воловик, доктор географических наук, владелец туристической компании «Европейский гид» (europe-vm-guide)

Приключения Синдбада-Морехода — Сказки о Приключениях

Первое путешествие

Давно-давно жил в городе Багдаде купец, которого звали Синдбад. У него было много товаров и денег, и его корабли плавали по всем морям. Капитаны кораблей, возвращаясь из путешествий, рассказывали Синдбаду удивительные истории о своих приключениях и о далеких странах, где они побывали.

Синдбад слушал их рассказы, и ему все больше и больше хотелось своими глазами увидеть чудеса и диковины чужих стран.

И вот он решил поехать в далекое путешествие.

Он накупил много товаров, выбрал самый быстрый и крепкий корабль и пустился в путь. С ним поехали и другие купцы со своими товарами.

Долго плыл их корабль из моря в море и от суши к суше, и, приставая к земле, они продавали и выменивали свои товары.

И вот однажды, когда они уже много дней и ночей не видели земли, матрос на мачте закричал:

— Берег! Берег!

Капитан направил корабль к берегу и бросил якорь у большого зеленого острова. Там росли чудесные, невиданные цветы, а на ветвях тенистых деревьев пели пестрые птицы.

Путешественники сошли на землю, чтобы отдохнуть от качки. Одни из них развели костер и стали варить пищу, другие стирали белье в деревянных корытах, а некоторые гуляли по острову. Синдбад тоже пошел погулять и незаметно для себя удалился от берега. Вдруг земля зашевелилась у него под ногами, и он услышал громкий крик капитана:

— Спасайтесь! Бегите на корабль! Это не остров, а огромная рыба!

И в самом деле, это была рыба. Ее занесло песком, на ней выросли деревья, и она стала похожа на остров. Но когда путешественники развели огонь, рыбе стало жарко и она зашевелилась.

— Скорей! Скорей! — кричал капитан.— Сейчас она нырнет на дно!

Купцы побросали свои котлы и корыта и в ужасе бросились к кораблю. Но только те, что были у самого берега, успели добежать. Рыба-остров опустилась в глубь моря, и все, кто опоздал, пошли ко дну. Ревущие волны сомкнулись над ними.

Синдбад также не успел добежать до корабля. Волны обрушились на него, но он хорошо плавал и вынырнул на поверхность моря. Мимо него плыло большое корыто, в котором купцы только что стирали белье. Синдбад сел верхом на корыто и попробовал грести ногами. Но волны швыряли корыто направо и налево, и Синдбад не мог им управлять.

Капитан корабля приказал поднять паруса и поплыл прочь от этого места, даже не взглянув на утопавшего.

Синдбад долго смотрел вслед кораблю, а когда корабль скрылся вдали, он заплакал от горя и отчаяния. Теперь ему неоткуда было ждать спасения.

Волны били корыто и бросали его из стороны в сторону весь день и всю ночь. А утром Синдбад вдруг увидел, что его прибило к высокому берегу. Синдбад схватился за ветки дерева, которые свешивались над водой, и, собрав последние силы, вскарабкался на берег. Как только Синдбад почувствовал себя на твердой земле, он упал на траву и лежал как мертвый весь день и всю ночь.

Утром он решил поискать какую-нибудь пищу. Он дошел до большой зеленой лужайки, покрытой пестрыми цветами, и вдруг увидел перед собой коня, прекраснее которого нет на свете. Ноги коня были спутаны, и он щипал траву на лужайке.

Синдбад остановился, любуясь этим конем, и спустя немного времени увидел вдали человека, который бежал, размахивая руками, и что-то кричал. Он подбежал к Синдбаду и спросил его:

— Кто ты такой? Откуда ты и как ты попал в нашу страну?

— О господин,— ответил Синдбад,— я чужеземец. Я плыл на корабле по морю, и мой корабль утонул, а мне удалось схватиться за корыто, в котором стирают белье. Волны до тех пор носили меня по морю, пока не принесли к вашим берегам. Скажи мне, чей это конь, такой красивый, и почему он пасется здесь один?

— Знай,— отвечал человек,— что я конюх царя аль-Михрджана. Нас много, и каждый из нас ходит только за одним конем. Вечером мы приводим их пастись на этот луг, а утром уводим обратно в конюшню. Наш царь очень любит чужеземцев. Пойдем к нему — он встретит тебя приветливо и окажет тебе милость.

— Благодарю тебя, господин, за твою доброту,— сказал Синдбад.

Конюх надел на коня серебряную уздечку, снял путы и повел его в город. Синдбад шел следом за конюхом.

Скоро они пришли во дворец, и Синдбада ввели в зал, где сидел на высоком троне царь аль-Михрджан. Царь ласково обошелся с Синдбадом и стал его расспрашивать, и Синдбад рассказал ему обо всем, что с ним случилось. Аль-Михрджан оказал ему милость и назначил его начальником гавани.

С утра до вечера стоял Синдбад на пристани и записывал корабли, которые приходили в гавань. Он долго прожил в стране царя аль-Михрджана, и всякий раз, когда к пристани подходил корабль, Синдбад спрашивал купцов и матросов, в какой стороне город Багдад. Но никто из них ничего не слышал о Багдаде, и Синдбад почти перестал надеяться, что увидит родной город.

А царь аль-Михрджан очень полюбил Синдбада и сделал его своим приближенным. Он часто разговаривал с ним о его стране и, когда объезжал свои владения, всегда брал Синдбада с собой.

Много чудес и диковинок пришлось увидеть Синдбаду в земле царя аль-Михрджана, но он не забыл своей родины и только о том и думал, как бы вернуться в Багдад.

Однажды Синдбад стоял, как всегда, на берегу моря, грустный и печальный. В это время подошел к пристани большой корабль, на котором было много купцов и матросов. Все жители города выбежали на берег встречать корабль. Матросы стали выгружать товары, а Синдбад стоял и записывал. Под вечер Синдбад спросил капитана:

— Много ли еще осталось товаров на твоем корабле?

— В трюме лежит еще несколько тюков,— ответил капитан,— но их владелец утонул. Мы хотим продать эти товары, а деньги за них отвезти его родным в Багдад.

— Как зовут владельца этих товаров? — спросил Синдбад.

— Его зовут Синдбад,— отвечал капитан. Услышав это, Синдбад громко вскрикнул и сказал:

— Я Синдбад! Я сошел с твоего корабля, когда он пристал к острову-рыбе, а ты уехал и покинул меня, когда я тонул в море. Эти товары — мои товары.

— Ты хочешь меня обмануть! — вскричал капитан.— Я сказал тебе, что у меня на корабле есть товары, владелец которых утонул, и ты желаешь взять их себе! Мы видели, как Синдбад утонул, и с ним утонуло много купцов. Как же ты говоришь, что товары твои? Нет у тебя ни чести, ни совести!

— Выслушай меня, и ты узнаешь, что я говорю правду,— сказал Синдбад.— Разве ты не помнишь, как я нанимал твой корабль в Басре, а свел меня с тобой писец по имени Сулейман Вислоухий?

И он рассказал капитану обо всем, что случилось на его корабле с того дня, как все они отплыли из Басры. И тогда капитан и купцы узнали Синдбада и обрадовались, что он спасся. Они отдали Синдбаду его товары, и Синдбад продал их с большой прибылью. Он простился с царем аль-Михрджаном, погрузил на корабль другие товары, которых нет в Багдаде, и поплыл на своем корабле в Басру.

Много дней и ночей плыл его корабль и наконец бросил якорь в гавани Басры, а оттуда Синдбад отправился в Город Мира, как называли в то время арабы Багдад.

В Багдаде Синдбад роздал часть своих товаров друзьям и приятелям, а остальные продал.

Он перенес в пути столько бед и несчастий, что решил никогда больше не выезжать из Багдада.

Так окончилось первое путешествие Синдбада-Морехода.
Второе путешествие

Но скоро Синдбаду наскучило сидеть на одном месте, и захотелось ему опять поплавать по морям. Снова накупил он товаров, отправился в Басру и выбрал большой, крепкий корабль. Два дня складывали матросы в трюм товары, а на третий день капитан приказал поднять якорь, и корабль тронулся в путь, подгоняемый попутным ветром.

Много островов, городов и стран повидал Синдбад в это путешествие, и наконец, его корабль пристал к неведомому прекрасному острову, где текли прозрачные ручьи и росли густые деревья, увешанные тяжелыми плодами.

Синдбад и его спутники, купцы из Багдада, вышли на берег погулять и разбрелись по острову. Синдбад выбрал тенистое место и присел отдохнуть под густой яблоней. Скоро ему захотелось есть. Он вынул из дорожного мешка жареного цыпленка и несколько лепешек, которые захватил с корабля, и закусил, а потом лег на траву и сейчас же заснул.

Когда он проснулся, солнце стояло уже низко. Синдбад вскочил на ноги и побежал к морю, но корабля уже не было. Он уплыл, и все, кто был на нем — и капитан, и купцы, и матросы,— забыли о Синдбаде.

Бедный Синдбад остался один на острове. Он горько заплакал и сказал сам себе:

— Если в первое путешествие я спасся и встретил людей, которые привезли меня обратно в Багдад, то теперь никто меня не найдет на этом безлюдном острове.

До самой ночи стоял Синдбад на берегу, смотрел, не плывет ли вдали корабль, а когда стемнело, он лег на землю и крепко заснул.

Утром, с восходом солнца, Синдбад проснулся и пошел вглубь острова, чтобы поискать пищи и свежей воды. Время от времени он взбирался на деревья и осматривался вокруг, но не видел ничего, кроме леса, земли и воды.

Ему становилось тоскливо и страшно. Неужели придется всю жизнь прожить на этом пустынном острове? Но потом, стараясь подбодрить себя, он говорил:

— Что толку сидеть и горевать! Никто меня не спасет, если я не спасу себя сам. Пойду дальше и, может быть, дойду до места, где живут люди.

Прошло несколько дней. И вот однажды Синдбад влез на дерево и увидел вдали большой белый купол, который ослепительно сверкал на солнце. Синдбад очень обрадовался и подумал: «Это, наверно, крыша дворца, в котором живет царь этого острова. Я пойду к нему, и он поможет мне добраться до Багдада».

Синдбад быстро спустился с дерева и пошел вперед, не сводя глаз с белого купола. Подойдя на близкое расстояние, он увидел, что это не дворец, а белый шар — такой огромный, что верхушки его не было видно. Синдбад обошел его кругом, но не увидел ни окон, ни дверей. Он попробовал влезть на верхушку шара, но стенки были такие скользкие и гладкие, что Синдбаду не за что было ухватиться.

«Вот чудо! — подумал Синдбад, —Что это за шар?»

Вдруг все вокруг потемнело. Синдбад взглянул вверх и увидел, что над ним летит огромная птица и крылья ее, словно тучи, заслоняют солнце. Синдбад сначала испугался, но потом вспомнил, что капитан его корабля рассказывал, будто на дальних островах живет птица Рух, которая кормит своих птенцов слонами. Синдбад сразу понял, что белый шар — это яйцо птицы Рух. Он притаился и стал ждать, что будет дальше. Птица Рух, покружившись в воздухе, опустилась на яйцо, покрыла его своими крыльями и заснула. Синдбада она и не заметила.

А Синдбад лежал неподвижно возле яйца и думал: «Я нашел способ выбраться отсюда. Лишь бы только птица не проснулась».

Он подождал немного и, увидев, что птица крепко спит, быстро снял с головы тюрбан, размотал его и привязал к ноге птицы Рух. Она и не шевельнулась — ведь в сравнении с нею Синдбад был не больше муравья. Привязавшись, Синдбад улегся на ноге птицы и сказал себе:

«Завтра она улетит со мною и, может быть, перенесет меня в страну, где есть люди и города. Но если даже я упаду и разобьюсь, все-таки лучше умереть сразу, чем ждать смерти на этом необитаемом острове».

Рано утром перед самым рассветом птица Рух проснулась, с шумом расправила крылья, громко и протяжно вскрикнула и взвилась в воздух. Синдбад от страха зажмурил глаза и крепко ухватился за ногу птицы. Она поднялась до самых облаков и долго летела над водами и землями, а Синдбад висел, привязанный к ее ноге, и боялся посмотреть вниз. Наконец птица Рух стала опускаться и, сев на землю, сложила крылья. Тогда Синдбад быстро и осторожно развязал тюрбан, дрожа от страха, что Рух заметит его и убьет.

Но птица так и не увидела Синдбада. Она вдруг схватила когтями с земли что-то длинное и толстое и улетела. Синдбад посмотрел ей вслед и увидел, что Рух уносит в когтях огромную змею, длиннее и толще самой большой пальмы.

Синдбад отдохнул немного, осмотрелся и, оказалось, что птица Рух принесла его в глубокую и широкую долину. Вокруг стеной стояли огромные горы, такие высокие, что вершины их упирались в облака, и не было выхода из этой долины.

— Я избавился от одной беды и попал в другую, еще худшую,— сказал Синдбад, тяжело вздыхая.— На острове были хоть плоды и пресная вода, а здесь нет ни воды, ни деревьев.

Не зная, что ему делать, он печально бродил по долине, опустив голову. Тем временем над горами взошло солнце и осветило долину. И вдруг вся она ярко засверкала. Каждый камень на земле блестел и переливался синими, красными, желтыми огнями. Синдбад поднял один камень и увидел, что это драгоценный алмаз, самый твердый камень на свете, которым сверлят металлы и режут стекло. Долина была полна алмазов, и земля в ней была алмазная.

И вдруг отовсюду послышалось шипение. Огромные змеи выползали из-под камней, чтобы погреться на солнце. Каждая из этих змей была больше самого высокого дерева, и если бы в долину пришел слон, змеи, наверно, проглотили бы его целиком.

Синдбад задрожал от ужаса и хотел бежать, но бежать было некуда и негде было укрыться. Синдбад заметался во все стороны и вдруг заметил маленькую пещеру. Он забрался в нее ползком и очутился прямо перед огромной змеей, которая свернулась клубком и грозно шипела. Синдбад еще больше испугался. Он выполз из пещеры и прижался спиной к скале, стараясь не шевелиться. Он видел, что нет ему спасения.

И вдруг прямо перед ним упал большой кусок мяса. Синдбад поднял голову, но над ним ничего не было, кроме неба и скал. Скоро сверху упал другой кусок мяса, за ним третий. Тогда Синдбад понял, где он находится и что это за долина.

Давно-давно в Багдаде он слышал от одного путешественника рассказ о долине алмазов. «Эта долина,— говорил путешественник,— находится в далекой стране между гор, и никто не может попасть в нее, потому что туда нет дороги. Но купцы, которые торгуют алмазами, придумали хитрость, чтобы добывать камни. Они убивают овцу, режут ее на куски и бросают мясо в долину.

Алмазы прилипают к мясу, а в полдень в долину спускаются хищные птицы — орлы и ястребы,— хватают мясо и взлетают с ним на гору. Тогда купцы стуком и криками отгоняют птиц от мяса и отдирают прилипшие алмазы; мясо же они оставляют птицам и зверям».

Синдбад вспомнил этот рассказ и обрадовался. Он придумал, как ему спастись. Быстро собрал он столько крупных алмазов, сколько мог унести с собой, а потом распустил свой тюрбан, лег на землю, положил на себя большой кусок мяса и крепко привязал его к себе. Не прошло и минуты, как в долину спустился горный орел, схватил мясо когтями и поднялся на воздух. Долетев до высокой горы, он принялся клевать мясо, но вдруг сзади него раздались громкие крики и стук. Встревоженный орел бросил свою добычу и улетел, а Синдбад развязал тюрбан и встал. Стук и грохот слышались все ближе, и скоро из-за деревьев выбежал старый, толстый бородатый человек в одежде купца. Он колотил палкой по деревянному щиту и кричал во весь голос, чтобы отогнать орла. Не взглянув даже на Синдбада, купец бросился к мясу и осмотрел его со всех сторон, но не нашел ни одного алмаза. Тогда он сел на землю, схватился руками за голову и воскликнул:

— Что это за несчастье! Я уже целого быка сбросил в долину, но орлы унесли все куски мяса к себе в гнезда. Они оставили только один кусок и, как нарочно, такой, к которому не прилипло ни одного камешка. О горе! О неудача!

Тут он увидел Синдбада, который стоял с ним рядом, весь в крови и пыли, босой и в разорванной одежде. Купец сразу перестал кричать и замер от испуга. Потом он поднял свою палку, закрылся щитом и спросил:

— Кто ты такой и как ты сюда попал?

— Не бойся меня, почтенный купец. Я не сделаю тебе зла,— ответил Синдбад.— Я тоже был купцом, как и ты, но испытал много бед и страшных приключений. Помоги мне выбраться отсюда и попасть на родину, и я дам тебе столько алмазов, сколько у тебя никогда не было.

— А у тебя правда есть алмазы? — спросил купец.— Покажи.

Синдбад показал ему свои камни и подарил самые лучшие из Них. Купец обрадовался и долго благодарил Синдбада, а потом он позвал других купцов, которые также добывали алмазы, и Синдбад рассказал им обо всех своих несчастьях.

Купцы поздравили его со спасением, дали ему хорошую одежду и взяли его с собой.

Они долго шли через степи, пустыни, равнины и горы, и немало чудес и диковинок пришлось увидеть Синдбаду, пока он добрался до своей родины.

На одном острове он увидел зверя, которого называют каркаданн. Каркаданн похож на большую корову, и у него один толстый рог посередине головы. Он такой сильный, что может носить на своем роге большого слона. От солнца жир слона начинает таять и заливает каркаданну глаза. Каркаданн слепнет и ложится на землю. Тогда к нему прилетает птица Рух и уносит его в когтях вместе со слоном в свое гнездо.

После долгого путешествия Синдбад наконец добрался до Багдада. Родные с радостью встретили его и устроили праздник по случаю его возвращения. Они думали, что Синдбад погиб, и не надеялись больше его увидеть. Синдбад продал свои алмазы и опять стал торговать, как прежде.

Так окончилось второе путешествие Синдбада-Морехода.
Третье путешествие

Несколько лет прожил Синдбад в родном городе, никуда не выезжая. Его друзья и знакомые, багдадские купцы, каждый вечер сходились к нему и слушали рассказы о его странствиях, и всякий раз, как Синдбад вспоминал про птицу Рух, алмазную долину огромных змей, ему становилось так страшно, как будто он все еще бродил в долине алмазов.

Однажды вечером к Синдбаду, по обыкновению, пришли его приятели-купцы. Когда они кончили ужин и приготовились слушать рассказы хозяина, в комнату вошел слуга и сказал, что у ворот стоит человек и продает диковинные плоды.

— Прикажи, ему войти сюда,— сказал Синдбад.

Слуга привел торговца плодами в комнату. Это был смуглый человек с длинной черной бородой, одетый по-иноземному. На голове он нес корзину, полную великолепных плодов. Он поставил корзину перед Синдбадом и снял с нее покрывало.

Синдбад заглянул в корзину — и ахнул от удивления. В ней лежали огромные круглые апельсины, кислые и сладкие лимоны, померанцы, яркие, словно огонь, персики, груши и гранаты, такие большие и сочные, каких не бывает в Багдаде.

— Кто ты, чужеземец, и откуда ты пришел? — спросил Синдбад торговца.

— О господин,— ответил тот,— я родился далеко отсюда, на острове Серендибе. Всю мою жизнь я плавал по морям и побывал во многих странах и везде я продавал такие плоды.

— Расскажи мне про остров Серендиб: какой он и кто на нем живет? — сказал Синдбад.

— Про мою родину не расскажешь словами. Ее нужно видеть, так как нет в мире острова прекраснее и лучше Серендиба,— ответил торговец.— Когда путник вступает на берег, он слышит пение прекрасных птиц, перья которых горят на солнце, как драгоценные камни. Даже цветы на острове Серендибе светятся, словно яркое золото. И есть на нем цветы, которые плачут и смеются. Каждый день на восходе солнца они поднимают свои головки кверху и громко кричат: «Утро! Утро!» — и смеются, а вечером, когда солнце заходит, они опускают головки к земле и плачут. Лишь только наступает темнота, выходят на берег моря всевозможные звери — медведи, барсы, львы и морские кони,— и каждый держит во рту драгоценный камень, который сверкает, как огонь, и освещает все вокруг. А деревья на моей родине самые редкие и дорогие: алоэ, которое так прекрасно пахнет, если его зажечь; крепкий тек, что идет на корабельные мачты,— ни одно насекомое не прогрызет его, и не повредит ему ни вода, ни холод; высокие пальмы и блестящий эбен, или черное дерево. Море вокруг Серендиба ласковое и теплое. На дне его лежат чудесные жемчужины — белые, розовые и черные, и рыбаки ныряют в воду и достают их. А иногда они посылают за жемчугом маленьких обезьян…

Долго еще рассказывал торговец плодами про диковины острова Серендиба, и когда он кончил, Синдбад щедро наградил его и отпустил. Торговец ушел, низко кланяясь, а Синдбад лег спать, но еще долго ворочался с боку на бок и не мог заснуть, вспоминая рассказы об острове Серендибе. Ему слышался плеск моря и скрип корабельных мачт, он видел перед собой чудесных птиц и золотые цветы, сверкавшие яркими огнями. Наконец он заснул, и ему приснилась обезьяна с огромной розовой жемчужиной во рту.

Проснувшись, он сразу же вскочил с постели и сказал себе:

— Я непременно должен побывать на острове Серендибе! Сегодня же начну собираться в путь.

Он собрал все, какие у него были, деньги, накупил товаров, простился со своими родными и опять отправился в приморский город Басру. Он долго выбирал себе корабль получше и наконец нашел прекрасное, крепкое судно. Капитаном этого судна был мореход из Персии по имени Бузург — старый толстый человек с длинной бородой. Он много лет плавал по океану, и его корабль ни разу не потерпел крушения.

Синдбад велел погрузить свои товары на корабль Бузурга и тронулся в путь. С ним вместе поехали его приятели-купцы, которым также захотелось побывать на острове Серендибе.

Ветер был попутный, и корабль быстро двигался вперед. Первые дни все шло благополучно. Но однажды утром на море началась буря; поднялся сильный ветер, который то и дело менял направление. Корабль Синдбада носило по морю как щепку. Огромные волны одна за другой перекатывались через палубу. Синдбад и его приятели привязали себя к мачтам и стали прощаться друг с другом, не надеясь спастись. Только капитан Бузург был спокоен. Он сам встал у руля и громким голосом отдавал приказания. Видя, что он не боится, успокоились и его спутники. К полудню буря начала стихать. Волны стали меньше, небо прояснилось. Скоро наступило полное затишье.

И вдруг капитан Бузург принялся бить себя по лицу, стонать и плакать. Сорвал с головы тюрбан, бросил его на палубу, разорвал на себе халат и крикнул:

— Знайте, что наш корабль попал в сильное течение и мы не можем из него выйти! А это течение несет нас к стране, которая называется «Страна мохнатых». Там живут люди, похожие на обезьян, я никто еще не вернулся живым из этой страны. Готовьтесь же к смерти — нам нет спасения!

Не успел капитан договорить, как раздался страшный удар. Корабль сильно встряхнуло, и он остановился. Течение пригнало его к берегу, и он сел на мель. И сейчас же весь берег покрылся маленькими человечками. Их становилось все больше и больше, они скатывались с берега прямо в воду, подплывали к кораблю и быстро карабкались на мачты. Эти маленькие люди, покрытые густой шерстью, с желтыми глазами, кривыми ногами и цепкими руками, перегрызли корабельные канаты и сорвали паруса, а потом бросились на Синдбада и его спутников. Передний человечек подкрался к одному из купцов. Купец выхватил меч и разрубил его пополам. И сейчас же на него кинулись еще десять мохнатых, схватили его за руки и за ноги и сбросили в море, а за ним и другого и третьего купца.

— Неужели мы испугаемся этих обезьян?! — воскликнул Синдбад и вынул меч из ножен.

Но капитан Бузург схватил его за руку и закричал:

— Берегись, Синдбад! Разве ты не видишь, что если каждый из нас убьет десять или даже сто обезьян, остальные разорвут его в клочья или выкинут за борт? Бежим с корабля на остров, а корабль пусть достается обезьянам.

Синдбад послушался капитана и вложил меч в ножны.

Он выскочил на берег острова, и его спутники последовали за ним. Последним ушел с корабля капитан Бузург. Ему было очень жалко оставлять свое судно этим мохнатым обезьянам.

Синдбад и его приятели медленно пошли вперед, не зная, куда направиться. Они шли и тихо разговаривали между собой. И вдруг капитан Бузург воскликнул:

— Смотрите! Смотрите! Дворец!

Синдбад поднял голову и увидел высокий дом с черными железными воротами.

— В этом доме, может быть, живут люди. Пойдем и узнаем, кто его хозяин,— сказал он.

Путники пошли быстрее и вскоре дошли до ворот дома. Синдбад первым вбежал во двор и крикнул:

— Тут, наверно, недавно был пир! Смотрите — на палках вокруг жаровни висят котлы и сковороды и всюду разбросаны обглоданные кости. А угли в жаровне еще горячие. Посидим немного на этой скамье — может быть, хозяин дома выйдет во двор и позовет нас.

Синдбад и его спутники так устали, что едва держались на ногах. Они уселись, кто на скамью, а кто прямо на землю, и вскоре уснули, пригревшись на солнце. Синдбад проснулся первым. Его разбудил сильный шум и гул. Казалось, что где-то недалеко проходит большое стадо слонов. Земля дрожала от чьих-то тяжелых шагов. Было уже почти темно. Синдбад привстал со скамьи и замер от ужаса: прямо на него двигался человек огромного роста — настоящий великан, похожий на высокую пальму. Он был весь черный, глаза у него сверкали, как горящие головни, рот был похож на отверстие колодца, а зубы торчали, точно клыки кабана. Уши падали ему на плечи, а ногти на его руках были широкие и острые, как у льва. Великан шел медленно, слегка согнувшись, точно ему трудно было нести свою голову, и тяжело вздыхал. От каждого вздоха шелестели деревья и верхушки их пригибались к земле, как во время бури. В руках у великана был огромный факел — целый ствол смолистого дерева.

Спутники Синдбада тоже проснулись и лежали на земле полумертвые от страха. Великан подошел и нагнулся над ними. Он долго рассматривал каждого из них и, выбрав одного, поднял его, как перышко. Это был капитан Бузург — самый большой и толстый из спутников Синдбада.

Синдбад выхватил меч и бросился к великану. Весь его страх прошел, и он думал только об одном: как бы вырвать Бузурга из рук чудовища. Но великан ударом ноги отбросил Синдбада в сторону. Он разжег огонь на жаровне, зажарил капитана Бузурга и съел его.

Кончив есть, великан растянулся на земле и громко захрапел. Синдбад и его товарищи сидели на скамье, прижавшись друг к другу и затаив дыхание.

Синдбад оправился первый и, убедившись, что великан крепко спит, вскочил и воскликнул:

— Лучше было бы, если бы мы утонули в море! Неужели мы позволим великану съесть нас, как овец?

— Уйдем отсюда и поищем такое место, где бы мы могли спрятаться от него,— сказал один из купцов.

— Куда нам уйти? Он ведь всюду нас найдет,— возразил Синдбад.— Лучше будет, если мы убьем его и потом уплывем по морю. Может быть, нас подберет какой-нибудь корабль.

— А на чем же мы уплывем, Синдбад? — спросили купцы.

— Посмотрите на эти бревна, что сложены около жаровни. Они длинные и толстые, и, если их связать вместе, выйдет хороший плот,— сказал Синдбад.— Перенесем их на берег моря, пока спит этот жестокий людоед, а потом мы вернемся сюда и придумаем способ его убить.

— Это прекрасный план,— сказали купцы и начали перетаскивать бревна на морской берег и связывать их веревками из пальмового лыка.

К утру плот был готов, и Синдбад с товарищами вернулись во двор великана. Когда они пришли, людоеда на дворе не было. До самого вечера он не появлялся.

Когда стемнело, земля опять затряслась и послышался гул и топот. Великан был близко. Как и накануне, он медленно подошел к товарищам Синдбада и нагнулся над ними, освещая их факелом. Он выбрал самого толстого купца, проткнул его вертелом, зажарил и съел. А потом он растянулся на земле и заснул.

— Еще один наш спутник погиб! — воскликнул Синдбад.— Но это последний. Больше этот жестокий человек никого из нас не съест.

— Что же ты задумал, Синдбад? — спросили его купцы.

— Смотрите и делайте так, как я скажу! — воскликнул Синдбад.

Он схватил два вертела, на которых великан жарил мясо, раскалил их на огне и приставил к глазам людоеда. Потом он сделал знак купцам, и они все вместе навалились на вертела. Глаза людоеда ушли в глубь головы, и он ослеп.

Людоед со страшным криком вскочил и принялся шарить вокруг себя руками, стараясь поймать своих врагов. Но Синдбад и его товарищи врассыпную бросились от него и побежали к морю. Великан пошел за ними, продолжая громко кричать. Он догонял беглецов и перегонял их, но так и не поймал никого. Они пробегали у него между ногами, увертывались от его рук и наконец добежали до берега моря, сели на плот и отплыли, гребя, как веслом, тонким стволом молодой пальмы.

Когда людоед услышал удары весла о воду, он понял, что добыча ушла от него. Он закричал еще громче прежнего. На его крик прибежали еще два великана, такие же страшные, как он. Они отломили от скал по громадному камню и бросили вслед беглецам. Глыбы скал со страшным шумом упали в воду, только слегка задев плот. Но от них поднялись такие волны, что плот перевернулся. Спутники Синдбада почти совсем не умели плавать. Они сразу захлебнулись и пошли ко дну. Только сам Синдбад и еще двое купцов помоложе успели схватиться за плот и удержались на поверхности моря.

Синдбад с трудом вскарабкался снова на плот и помог своим товарищам выбраться из воды. Волны унесли их весло, и им пришлось плыть по течению, слегка направляя плот ногами. Становилось светлее. Скоро должно было взойти солнце. Товарищи Синдбада, мокрые и дрожащие, сидели на плоту и громко жаловались. Синдбад стоял на краю плота, высматривая, не видно ли вдали берега или паруса корабля. Вдруг он обернулся к своим спутникам и крикнул:

— Мужайтесь, друзья мои Ахмед и Хасан! Земля недалеко, и течение несет нас прямо к берегу. Видите, птицы кружатся там, вдали, над водою? Их гнезда, наверно, где-нибудь близко. Ведь птицы не улетают далеко от своих птенцов.

Ахмед и Хасан подбодрились и подняли головы. Хасан, у которого глаза были зоркие, как у ястреба, посмотрел вперед и сказал:

— Твоя правда, Синдбад. Вон там, вдалеке, я вижу остров. Скоро течение пригонит к нему наш плот, и мы отдохнем на твердой земле.

Измученные путники обрадовались и стали сильнее грести ногами, чтобы помочь течению. Если бы они только знали, что ждет их на этом острове!

Скоро плот прибило к берегу, и Синдбад с Ахмедом и Хасаном вышли на сушу. Они медленно пошли вперед, подбирая с земли ягоды и коренья, и увидели высокие, развесистые деревья на берегу ручья. Густая трава так и манила прилечь и отдохнуть.

Синдбад бросился под дерево и сейчас же заснул. Его разбудил какой-то странный звук, точно кто-то перетирал зерно между двумя огромными камнями. Синдбад открыл глаза и вскочил на ноги. Он увидел перед собой огромного змея с широкой пастью, как у кита. Змей спокойно лежал на брюхе и лениво, с громким хрустом двигал челюстями. Этот хруст и разбудил Синдбада. А из пасти змея торчали человеческие ноги в сандалиях. По сандалиям Синдбад узнал, что это ноги Ахмеда.

Постепенно Ахмед целиком исчез в брюхе змея, и змей медленно уполз в лес. Когда он скрылся, Синдбад осмотрелся кругом и увидел, что он остался один.

«А где же Хасан? — подумал Синдбад.— Неужели его тоже съел змей?»

— Эй, Хасан, где ты? — крикнул он.

— Здесь! — раздался голос откуда-то сверху.

Синдбад поднял голову и увидел Хасана, который сидел скорчившись в густых ветвях дерева, ни живой ни мертвый от страха.

— Полезай и ты сюда! — крикнул он Синдбаду. Синдбад схватил с земли несколько кокосовых орехов и вскарабкался на дерево. Ему пришлось сидеть на верхней ветке, это было очень неудобно. А Хасан прекрасно устроился на широком суку пониже.

Много часов просидели Синдбад и Хасан на дереве, каждую минуту ожидая появления змея. Стало смеркаться, наступила ночь, а чудовища все не было. Наконец Хасан не выдержал и заснул, опершись спиной о ствол дерева и свесив ноги. Вскоре задремал и Синдбад. Когда он проснулся, было светло и солнце стояло довольно высоко. Синдбад осторожно наклонился и посмотрел вниз. Хасана на ветке больше не было. На траве, под деревом, белела его чалма и валялись стоптанные туфли — все, что осталось от бедного Хасана.

«Его тоже сожрал этот ужасный змей,— подумал Синдбад.— Видно, и на дереве от него не спрячешься».

Теперь Синдбад был один на острове. Долго искал он какого-нибудь местечка, чтобы укрыться от змея, но на острове не было ни одной скалы или пещеры. Устав искать, Синдбад присел на земле у самого моря и стал думать, как бы ему спастись.

«Если я вырвался из рук людоеда, так неужели я дам себя съесть змею? — думал он.— Я человек, и у меня есть разум, который поможет мне перехитрить это чудовище».

Вдруг с моря плеснула огромная волна и выбросила на берег толстую корабельную доску. Синдбад увидел эту доску и сейчас же придумал, как ему спастись. Он схватил доску, подобрал на берегу еще несколько досок поменьше и унес их в лес. Выбрав доску подходящего размера, Синдбад привязал ее к своим ногам большим куском пальмового лыка. Такую же доску он привязал к голове, а две другие — к телу, справа и слева, так что оказался как будто в ящике. А потом он лег на землю и стал ждать.

Скоро послышался треск хвороста и громкое шипение. Змей почуял запах человека и разыскал свою добычу. Из-за деревьев показалась его длинная голова, на которой светились, как факелы, два больших глаза. Он подполз к Синдбаду и широко разинул пасть, высовывая длинный раздвоенный язык.

Он удивленно осмотрел ящик, из которого так вкусно пахло человеком, и попробовал захватить его и разгрызть зубами, но крепкое дерево не поддавалось.

Змей обошел Синдбада со всех сторон, пытаясь сорвать с него деревянный щит. Щит оказался слишком крепким, и змей только обломал себе зубы. В ярости он стал бить хвостом по доскам. Доски задрожали, но выдержали. Долго трудился змей, но так и не добрался до Синдбада. Наконец он выбился из сил и уполз обратно в лес, шипя и разбрасывая хвостом сухие листья.

Синдбад быстро отвязал доски и вскочил на ноги.

— Лежать между досками очень неудобно, но если змей застигнет меня беззащитным, он меня сожрет,— сказал себе Синдбад.— Надо бежать с острова. Пусть лучше я утону в море, чем погибну в пасти змея, как Ахмед и Хасан.

И Синдбад решил опять смастерить себе плот. Он вернулся к морю и начал собирать доски. Вдруг он увидел неподалеку парус корабля. Корабль все приближался, попутный ветер гнал его к берегам острова. Синдбад сорвал с себя рубашку и принялся бегать по берегу, размахивая ею. Он махал руками, кричал и всячески старался обратить на себя внимание. Наконец матросы заметили его, и капитан приказал остановить корабль. Синдбад бросился в воду и в несколько взмахов достиг корабля. По парусам и по одежде матросов он узнал, что корабль принадлежит его землякам. Действительно, это был арабский корабль. Капитан корабля много слышал рассказов про остров, где живет страшный змей, но никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь от него спасся.

Матросы ласково встретили Синдбада, накормили и одели его. Капитан приказал поднять паруса, и корабль помчался дальше.

Долго плыл он по морю и наконец доплыл до какой-то земли. Капитан остановил корабль у пристани, и все путники вышли на берег продавать и выменивать свои товары. Только у Синдбада ничего не было. Грустный и печальный, остался он на корабле. Скоро капитан подозвал его к себе и сказал:

— Я хочу сделать доброе дело и помочь тебе. С нами был один путешественник, которого мы потеряли, и я не знаю, умер он или жив. А товары его так и лежат в трюме. Возьми их и продай на рынке, и я дам тебе что-нибудь за труды. А то, что не удастся продать, мы отвезем в Багдад и отдадим его родственникам.

— Охотно сделаю это,— сказал Синдбад.

И капитан приказал матросам вынести товары из трюма. Когда выгрузили последний тюк, корабельный писец спросил капитана:

— Что это за товары и как зовут их хозяина? На чье имя их записать?

— Запиши на имя Синдбада-Морехода, который плыл с нами на корабле и пропал,— ответил капитан.

Услышав это, Синдбад едва не лишился чувств от удивления и радости.

— О господин,— спросил он капитана,— знаешь ли ты того человека, чьи товары ты приказал мне продать?

— Это был человек из города Багдада по имени Синдбад-Мореход,— отвечал капитан.

— Это я Синдбад-Мореход! — закричал Синдбад.— Я не пропал, а заснул на берегу, а ты не дождался меня и уплыл. Это было в мое прошлое путешествие, когда птица Рух принесла меня в долину алмазов.

Матросы услышали слова Синдбада и толпой обступили его. Некоторые ему верили, другие называли его лжецом. И вдруг подошел к капитану один купец, который тоже плыл на этом корабле, и сказал:

— Помнишь, я тебе рассказывал, как я был на алмазной горе и бросил в долину кусок мяса, и к мясу прицепился какой-то человек, и орел принес его на гору вместе с мясом? Ты мне не поверил и сказал, что я лгу. Вот человек, который привязался тюрбаном к моему куску мяса. Он подарил мне такие алмазы, лучше которых не бывает, и сказал, что его зовут Синдбад-Мореход.

Тут капитан обнял Синдбада и сказал ему:

— Возьми свои товары. Теперь я верю, что ты Синдбад-Мореход. Продай их поскорей, пока на рынке не кончилась торговля.

Синдбад продал свои товары с большой прибылью и вернулся в Багдад на этом же корабле. Он был очень доволен, что возвратился домой, и твердо решил никогда больше не пускаться в путешествия. Так окончилось третье путешествие Синдбада.

Читать «По следам Синдбада Морехода. Океанская Аравия » — Шумовский Теодор Адамович — Страница 1

Т-А-Шумовский

СИНДБАДА МОРЕХОДА. Океанская Аравия

Историко-географический очерк

Предисловие президента Географического общества Союза ССР академика А. Ф. ТРЕШНИКОВА

МОСКВА «МЫСЛЬ» 1986

ББК 26 8 г Ш 96

РЕДАКЦИИ ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Рецензент доктор филологических наук О. Б. Фролова

1905020000-040

© Издательство «Мысль». 1986

Столетию со дня рождения основателя арабистики в СССР академика И. Ю. Крачковского

(1883 — 1983) посвящаются эти страницы

ПРЕДИСЛОВИЕ

В богатейших собраниях восточных рукописей Института востоковедения Академии наук СССР вскоре после первой мировой войны были обнаружены три лоции знаменитого арабского морехода XV века Ахмада ибн Маджида, провед­шего корабли Васко да Гамы из Восточной Африки в Индию. Исследование лоций, которое автор настоящей книги доктор исторических наук Т. А. Шумовский выполнял еще студентом, стало началом его работы по планомерному изучению памят­ников арабской морской письменности средних веков. Про­должая изыскания первооткрывателя этих документов Г. Фер-рана (1864 — 1935), воспитанник строгой филологической школы академика И. Ю. Крачковского (1883 — 1951) в конеч­ном итоге смог прийти к выводу о том, что «давнее и система­тическое арабское мореплавание, освоившее практически все районы Средиземного моря и Индийского океана с частью Тихого, является бесспорным историческим фактом, требу-

3

ющим переоценки роли арабов в истории мировой культуры» (Шумовский Т. А. Арабы и море. Л., 1967). Это положение опирается прежде всего на данные, полученные в ходе тексто­логического разбора крупнейших документов старого ближне­восточного мореведения: «Книги полезных глав об основах и правилах морской науки» упомянутого выше Ахмада ибн Маджида, «Опоры в точном познании морских наук» его младшего современника Сулаймана ал-Махри и энциклопедии турецкого адмирала XVI века Сиди Али Челеби.

На страницах, следующих за настоящим предисловием, перед читателем раскрывается широкая картина средневеко­вого арабского судоходства в международных водах, неизвест­ная вчерашнему востоковедению.

Забывая о блестящем прошлом мореходного дела у ара­бов, западные ученые-востоковеды нередко изображали араб­скую культуру как культуру кочевников пустыни. Между тем, если корабли индийских купцов посещали гавани Красного моря и Восточной Африки, а китайские торговцы бывали в южной Аравии, Могадишо и Малинди, то на просторах Индийского океана господствовали арабские мореходы. Тор­говля вдоль всех берегов Индийского океана, от Софалы на юге Африки вплоть до Суматры, находилась в руках купечест­ва из багдадского халифата. Европейские мореплаватели XV века во многих отношениях были учениками арабских капитанов. Португальские мореплаватели использовали опыт арабских судоводителей Северной Африки, усовершенствова­ли навигационные инструменты и карты и создали новый тип каравеллы, имевшей хорошую парусную оснастку. Все это в конечном счете способствовало успешным географическим открытиям португальцев.

Предлагаемая книга содержит много других неожидан­ных фактов, о которых наша читающая публика узнает с интересом и пользой для себя. Работа обогащает представле­ния об историческом прошлом арабских народов, показывает их вклад в изучение и освоение морей, их несомненный приоритет перед европейцами в навигации на просторах Ин­дийского океана.

Президент Географического общества

Союза ССР, академик А. Ф. Трешников

Так представляли себе арабы в далеком средневековье истоки Нила

ИССЛЕДОВАТЕЛИ ДАВНИХ ТАЙН

…Рукописи ревнивы: они хотят владеть вниманием человека целиком и только тогда показывают свои тайны…

И. Ю. Крачковский

Минуло полтора столетия с той поры, когда турецкий адмирал Сиди Али Челеби завершил свой труд «Всеобъемлю­щая книга по науке о небесах и земных морях» — послед­ний луч вечерней зари классического арабского мореплавания, и его тема вновь заблистала, уже в другом преломлении, на этот раз под небом Европы. В 1704 году были изданы во французском переводе сказки «Тысяча и одна ночь», куда вошел цикл из семи морских путешествий багдадского купца Синдбада. К этому времени из памяти веков окончательно выветрились воспоминания о том, что на исходе первого тысячелетия н. э. пять арабских военных флотов были власте­линами Средиземного моря, что одновременно и позже араб­ское торговое судоходство и шедший за ним ислам подчинили своим целям ряд стран на берегах Индийского океана. Европейская колонизация позднее сделала свое дело — исто­рическое прошлое стран, утративших независимость, все более одевалось дымкой легенд и наконец растворилось в них. Остались одни предания, отрывочные и неясные, которые в глазах европоцентричного читателя преобразились в увлека­тельные сказки Шехерезады. Сравнительно небольшие по объему повести Синдбада Морехода тонут в калейдоскопе событий «Тысячи и одной ночи», происходящих на суше, а по содержанию они идут вразрез с укоренившимися пред­ставлениями об арабах как сухопутном народе.

5

Однако пытливые умы слышали в глухих отголосках боль­ше, чем того требует занимательная литература; интуиция говорила им, что повести Синдбада рождены не игрой фанта­зии, коей предназначено расцвечивать страницы сказок, а реальной историей, с чьего лика и пишет позднейшее время более или менее правдоподобные портреты. В этой связи характерна мысль Т. Эрмана: «Еще в тот период, когда вся Европа лежала в глубоком сне, арабы являлись торговой, морской, любящей искусства, предприимчивой нацией». Ско­рее догадка, нежели обоснованный вывод, это высказывание выдающегося немецкого географа, прозвучавшее на исходе того же восемнадцатого столетия, знаменовало начало ново­го, критического века в летописях европейского востоковеде­ния.

Неутомимый австрийский исследователь, несправедливо забытый И. Хаммер-Пургшталль, чья востоковедческая деятельность, в частности, сыграла небезынтересную роль в творчестве Бальзака и Гёте, опубликовал между 1834 — 1839 годами серию переводов из энциклопедии стамбульского адмирала и поэта Челеби по рукописи, приобретенной в Константинополе. Открытие венского ученого, эпохальное для своего времени, сохранявшее первостепенную научную цен­ность на протяжении всего XIX века, было одним из тех раа51кш, как говорят финны, опорных камней, на которых десятилетием позже Рено смог воздвигнуть величественное здание своего «Общего введения к географии восточных наро­дов». Учитывали его, конечно, и более поздние авторы, на­пример Бонелли, отдавший много труда изучению другой — неапольской — рукописи книги Челеби. Последним из круп­ных памятников эпохи Челеби в европейском востоковедении является издание в 1897 году немецкого перевода топографи­ческих частей энциклопедии турецкого флотоводца, осущест­вленное Максимилианом Биттнером и Вильгельмом Томаше-ком; интересно оно главным образом тридцатью приложенны­ми картами, на которых ясно видна зависимость данных Челеби и португальской географии Индийского океана от арабских морских справочников позднего средневековья.

Все эти достойные свершения, как и сопутствующая им серия небольших по объему этюдов, посвященных частным вопросам, оказались, однако, вехами предыстории. Такую же судьбу испытали появившиеся в том же XIX веке и самом начале XX работы, в большинстве своем вдохновленные ис­следованиями труда турецкого мореплавателя: издания «Из­вестий о Китае и об Индии» Абу Зайда Сирафского (Лангле и Рено, 1811, 1845) и «Чудес Индии» Бузурга ибн Шахрийара (Ван дер Лит, 1883), «Император Василий Болгаробойца.

6

Хроника Яхьи Антиохийского» В.Р. Розена (1883), «Византия и арабы» A.A. Васильева (1902). Произошла эта переоценка в связи с тем, что в 1912 году наука дождалась нового открытия.

Оно принадлежит французским ученым Г.Феррану(1864— 1935) и М. Годфруа-Демомбиню (1862—1957). Разыскивая в фондах Парижской национальной библиотеки материалы для капитального свода известий о Дальнем Востоке в ближневосточной литературе (этот шедевр филологии увидел свет через два года под названием «Relations de voyages et textes gйographiques arabes, persans et turks relatifs а l’Extrкme-Orient du VIII-e au XVПIП-e siиcles»), увлеченные исследователи случайно обнаружили две арабские рукописи, заключавшие в себе сочинения XV и XVI веков по море­ходству. Одна из них поступила в библиотеку за полвека до описываемых событий, другая, не привлекая ничьего внимания, хранилась в ней еще с начала восемнадцатого столетия. Имена авторов этих сочинений — Ахмад ибн Ма-джид и Сулайман ал-Махри. Молено не удивляться много­летнему пренебрежению к ценным рукописям, если помнить о психологическом барьере между средневековой действитель­ностью Азии и новой наукой Европы: при всей глубине ис­следовательской мысли, неукротимо и последовательно про­никавшей в суть явлений под воздействием духа Возрождения и рационализма XVIII века, Восток представлял для Запада чужой мир, где многие детали ускользали из поля зрения европейца, другие забылись, растворившись в море общих представлений; лишь одиночки, личности науки, догадывались, что прошлое дальних народов было богаче и ярче расхожих представлений. С другой стороны, в ходе европейской коло­низации множество документов истории восточных стран погибло и подверглось либо намеренному уничтожению, либо сильной — до неузнаваемости — переработке в метрополиях, что тоже не способствовало прояснению картины. Об араб­ских источниках, касающихся мореплавания, принято было думать, что они безвозвратно исчезли и невосстановимы; следовательно, никто и не надеялся найти их в двух старых рукописных сборниках под рядовыми четырехзначными но­мерами…

Синдбад-моряк, комментарий об этике насилия на JSTOR

Синдбад-моряк стал рассматриваться современной публикой как романтический герой. В этой статье рассказы Синдбада о 1001 ночи рассматриваются со структуралистской точки зрения и делается вывод о существовании иронического несоответствия между действиями главного героя и его этической позицией. В этом свете сказки о Синдбаде становятся притчей, наставляющей короля Шахрияра на самообман и несправедливость, таким образом объединяя эпизоды плаваний моряка в рамочную историю Шахразада.Значение этой интерпретации для понимания развития повествовательной литературы огромно. Историки литературы обычно приписывают такие «прото-новеллистические» черты, как повествование от первого лица в сочетании с последовательным внутренним развитием темы и их интеграцией в рамочную историю, гораздо более поздней и западной литературе. Однако переоценка характера Синдбада (от героя-романтика до самооправдавшегося имморалиста, таким образом связывая Синдбада с его аналогами в греческой, латинской и других литературных источниках) является центральной темой этого эссе.

Регулярным серийным изданием Общества, выходящим ежеквартально, является Журнал Американского восточного общества. Первый том, опубликованный в 1843–1849 годах, задал тон на все времена благодаря широкому охвату предмета и основательности своей научной деятельности. Он включал исследования арабской музыки, персидской клинописи и буддизма в Индии, а также представил широкой аудитории новые на тот момент теории Пьера Э. Дю Понсо, критикующие доктрину «идеографического» характера китайской письменности.С того года и по сей день журнал представил миру науки результаты передовых исследований самых выдающихся американских востоковедов, специалистов по литературе и цивилизациям Ближнего Востока, Северной Африки, Южной и Юго-Восточной Азии, Внутренней Азии. Азия, Дальний Восток и исламский мир. Страницы журнала всегда открыты для оригинальных и интересных статей ученых. Чтобы обеспечить компетентную и беспристрастную оценку научного уровня материалов, представленных для публикации, редакция состоит из признанных ученых в каждой из основных областей, обслуживаемых Обществом.Членство в AOS включает годовую подписку на Журнал.

Американское восточное общество — старейшее образованное общество в Соединенных Штатах. посвященный определенной области науки. Общество основано в 1842 г. предшествовали только такие выдающиеся организации общего масштаба, как американская Философское общество (1743 г.), Американская академия искусств и наук (1780 г.), и Американское антикварное общество (1812 г.).С самого начала его цели был гуманистическим. Поощрение фундаментальных исследований в области языков и литературы Азии всегда занимала центральное место в своих традициях. Эта традиция пришла в включают такие предметы, как филология, литературная критика, текстология, палеография, эпиграфия, языкознание, биография, археология, история интеллектуального и образные аспекты восточных цивилизаций, особенно философии, религия, фольклор и искусство. Объем цели Общества не ограничен. временными границами: Все искренние исследователи человека и его работ в Азии, в любой период истории приветствуется в членстве.

Синдбад-моряк (1947) — Классические фильмы Тернера

Роскошный проект RKO, красиво снятый в цвете Technicolor отмеченным наградами профессионалом Джорджем Барнсом ( Ребекка , 1940), Sinbad the Sailor (1947) был престижным проектом, быстро раскупленным Дугласом Фэрбенксом-младшимНесмотря на то, что его отец в детстве, как известно, игнорировался, Фэрбенкс был полон решимости пойти по стопам своего патриарха в качестве кумира дневного спектакля и выбрал этот роскошный проект, идеальный союз между традиционными головорезами и более фантастическими полетами фантазии в таких фильмах, как The Thief of Багдад (1924 год, одна из самых больших машин Фэрбенкса). Вернувшись из добровольной службы на флоте, бывшая супруга Джоан Кроуфорд была вознаграждена одной из своих самых сильных ведущих ролей в паре с ведущей леди.Появившись в том же году в сериале « Miracle» на 34-й улице , который вскоре станет классикой, О’Хара произвела впечатление на своего экранного героя во многих отношениях; ¿Ее естественно рыжеватые волосы, идеальный ирландский цвет лица и изысканно наделенная грудь (которую она мудро, но осторожно старалась использовать и которой я, неутомимо изучавший такие анатомические дополнения, незаметно восхищался), возможно, не были ни в малейшей степени ближневосточной «Но меня это не волновало», — заметил Фэрбенкс в своей автобиографии « A Hell of a War ».«В конце концов, я был не совсем типичным арабом, не больше, чем Вальтер Слезак был даже отдаленно (со своими заклеенными голубыми глазами) востоком».

Ветеран характерного актера, австрийский Слезак произвел сильное впечатление в роли двуличного Вилли в фильме Альфреда Хичкока Lifeboat (1944) тремя годами ранее. Ухоженный как исполнитель главной роли, Слезак часто снимался в роли злодея или комического персонажа из-за его внезапного увеличения веса после 30 лет. Часто изображая персонажей с переменчивой привязанностью, Слезак стал основным продуктом в престижных мюзиклах, таких как MGM The Pirate (1948). и Fox Call Me Madam (1953), а также шикарный спектакль Cinerama Джорджа Пала The Wonderful World of the Brothers Grimm (1962).

Одно из самых знакомых лиц RKO в фильме принадлежит Джейн Грир, которая первой заметила взгляд студийного магната Говарда Хьюза на плакате времен Второй мировой войны. Имея в своем активе семь фильмов, она сняла для студии не менее трех фильмов в том году: «Синдбад-моряк» , «Они не поверят мне» и небольшой триллер « нуар » под названием « Out of the Past». . Наряду с разрушением ее брака с эстрадным певцом Руди Валле, ее бурные отношения с Хьюзом держали ее привязанной к контракту, который в конечном итоге сорвал ее карьеру, когда студия, наконец, разорилась.Несмотря на то, что производительность ее работы значительно снизилась, у нее все еще было несколько сливовых ролей, таких как Узник Зенды (1952), Билли (1965) и Человек тысячи лиц (1957).

Одна из самых запоминающихся составляющих Sinbad the Sailor — это романтическая, вызывающая воспоминания музыка от главного исполнителя RKO Роя Уэбба. Невероятно плодовитый композитор, этот в значительной степени незамеченный талант стал автором многих успешных фильмов ужасов Вэла Льютона, таких как Notorious Альфреда Хичкока (1946), The Locket (1946) и вышеупомянутый Out of the Past .Хотя он никогда не был нарицательным, как некоторые из его сверстников (Бернард Херрманн, Эрих Вольфганг Корнгольд, Макс Штайнер и др.), Он в конечном итоге заслужил благодарность благодаря возможным выпускам саундтреков за последнее десятилетие, демонстрируя работы, которые часто затмевают порой небрежные фильмы. с которой он был оседлал. Во время просмотра Sinbad the Sailor вы можете отвлекаться на яркие визуальные эффекты, но уши получат столь же богатый и полезный опыт.

Производитель: Стивен Эймс
Режиссер: Ричард Уоллес
Сценарий: Джон Твист, Джордж Уортинг Йейтс (рассказ)
Кинематография: Джордж Барнс
Монтажеры фильма: Фрэнк Дойл, Шерман Тодд
Художественный руководитель: Кэрролл Кларк, Альберт С.Д’Агостино
Музыка: Рой Уэбб
В ролях: Дуглас Фэрбенкс-младший (Синдбад), Морин О’Хара (Ширин), Уолтер Слезак (Мелик), Энтони Куинн (Эмир), Джордж Тобиас (Аббу), Джейн Грир (Пируз).
С-118м. Скрытые субтитры.

Натаниэль Томпсон

Аудиокнига недоступна | Audible.com

• Evvie Drake: более

• Роман
• От: Линда Холмс
• Рассказал: Джулия Уилан, Линда Холмс
• Продолжительность: 9 часов 6 минут
• Несокращенный

В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.

• 3 из 5 звезд

• Что-то заставляло меня слушать….

• От Каролина Девушка на 10-12-19

Синдбад Моряк — Синдбад Тайна арабских ночей Тайна убийства Эйса

Али Баба и арабский убийца

Год 1056, и наша загадка разворачивается в оживленном, разрушающемся городе Багдад, в самом сердце Великой Персидской Империи.

Не имея возможности выбрать между прекрасным выбором женихов для руки своей дочери Жазмин в замужестве, король Шахрияр и королева Шахерезада решают провести потрясающий конкурс, чтобы найти самого лучшего кандидата.
Постановлено, что тот, кто вернется первым с тремя сказочными предметами — рогом единорога, зубом циклопа и пером феникса, вместе с 1000 хрустальными бриллиантами, будет объявлен достойным победителем и получит руку единственная дочь короля.

Множество впечатляющих соперников прибывают со всего цивилизованного мира, и все заявляют о своем намерении победить в этом самом необычном и опасном из заданий, но все уходят с пустыми руками и в состоянии шока, когда победителем объявляется никто иной, как местный лавочник и торговец тонкой тканью — Али-Баба!

Однако вскоре последует еще больший шок, когда Марид Щедрый, Хастиан Синий Джин 9 ^{-го поколения} , появится прямо перед тем, как свадьба должна начаться, и объявит, что безжизненное отравленное тело Али было обнаружено лежащим в кладовая в задней части его общего базара.Джинн немедленно вызывает тех, кто, как он знает, имеет возможные мотивы для убийства, и требует, чтобы они все расспрашивали друг друга, пока не будет рассказана ужасная правда.

Вы среди тех, кого призвали распутывать эту ужасную историю!

ДРУГИЕ ГОСТИ ТАИНСТВЕННОГО УБИЙСТВА:

8 ПОДОЗРЕВАЕМЫХ (обязательно)

Король Шахрияр:
Неумолимый правитель Персии; однажды свела с ума неверная жена.
Королева Шехерезада:
1000 Короля ^-я жена; 20 лет рассказывания историй сохранили ей жизнь.
Аладдин: (женская роль — в традиции пантомимы)
Бродячий сирота; использует свою смекалку, чтобы убежать от бесконечных царапин.
Принцесса Жазмин:
Избалованная единственная дочь Короля и Королевы ~ она отказывает всем женихам.
Дубан-чародей:
Когда-то колдун королевского дома, его силы теперь угасли.
Madam Zoltare:
Гадалка-мистик ~ с, казалось бы, непредсказуемым будущим.
Синдбад-Моряк:
Героический авантюрист; он может потерять состояние так быстро, как он может его заработать.
Мейра Баба: (мужская роль — в традиции пантомимы)
Классическая роль «Уродливой сестры» для многострадальной, забитой жены Али Бабы.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ИГРОКИ — все не подозреваемые
Помимо вышеприведенной версии игры на 8 игроков, в эту арабскую загадочную игру-убийство могут играть 10, 12, 14 или 16 игроков ~ с добавлением дополнительных ролей, не подозреваемых в подозрениях, по две за раз. …

ИГРА НА 10 ИГРОКОВ — 2 дополнительных НЕ ПОДОЗРЕВАЕМЫХ (необязательно)
Медведь Каспиан:
Когда-то был жестоким цирковым представителем, пока не был спасен Синдбадом-спасителем.
Обезьяна Абу:
Этот нахальный придворный шут был превращен в обезьяну после того, как обезьянничал от короля.

ИГРА НА 12 ИГРОКОВ — еще 2 НЕПОДЗЫВАЮЩИХСЯ (необязательно)
Визирь Джаффар:
Амбициозный и коварный премьер-министр Короля.
Вдова Тванки:
Дворцовая прачечная с золотым сердцем; по-матерински смотрит на Аладдина.

14 ИГРОКОВ — еще 2 НЕПОДЗЫВАЕМЫХ (необязательно)
Ксавье Палач:
Верный и безжалостный телохранитель Короля; всегда присутствует ~ никогда там.
Шиба, танцор живота:
Самое ценное владение короля ~ и она овладевает им своими движениями.

ИГРА ДЛЯ 16 ИГРОКОВ — еще 2 НЕПОДЗЫВАЕМЫХ (необязательно)
Сами Заклинатель змей:
Таинственный старый мудрец, который, кажется, знает все и ничего не упускает.
Кселена, девушка-воин:
Бесстрашная «девочка-правая рука» Синдбада; она много раз спасала его шкуру.

Синдбад — подозреваемый в загадочной вечеринке в убийстве Ace Arabian Nights

Картины, эстампы и постеры Синдбад-матрос Пауль Клее

Аккуратное использование цветов — одна из отличительных черт Пауля Клее, и она хорошо представлена ​​в Синдбаде-мореходе.Есть бесшовные цветовые сочетания от морских существ до основной тематики судна.

Различные оттенки синего создают тонкий контраст между морем и небом с кривой, разделяющей их. Еще одна доминирующая черта в творчестве Клее, которая присутствует в этом произведении, — детская визуализация большинства его картин.

Придает изделию определенную уникальность и легкую простоту.Человек и рыба созданы по похожим узорам.

Название пьесы, «Моряк Синдбад», является отправной точкой для работы. Синдбад — вымышленный персонаж арабской истории «Тысячи и одного рыцаря».

Написанная примерно в 1928 году картина считается изображением одного из путешествий Синдбада. По сюжету Синдбад — бедный человек, которому наскучила его жизнь, пока он не получит шанс отправиться в морское путешествие.

Всего Синдбад совершает семь путешествий, которые сопровождаются изрядной долей приключений. Именно в третьем путешествии морские чудовища атакуют, и Синдбаду предстоит сразиться с ними. Судя по всему, картина основана на батальной сцене из комедийно-фантастической оперы 1923 года «Моряк».

Клее известен тем, что использует символы, происходящие из бессознательного, и Синдбад-Моряк не исключение.Он рассказывает историю, почти сказочную. Используя абстракцию, Пауль Клее берет сцену битвы, которая воображается кровавой, и добавляет ей игривости.

Яркие цвета, темный фон и необычные геометрические узоры объединяют центральных персонажей картины. Клее называл неправильные прямоугольники, используемые на заднем плане, магическими квадратами.

Пьесы, которые, можно сказать, рассказывают похожую историю, хотя и отличаются по стилю, — это «Великая волна» и «Бриз» Уинслоу Гомера.

Журнал 18: Синдбад-моряк

Этика ToK

Синдбад Моряк

Джессамин и Манданго были любовниками. Они идеально подходили друг другу и сознавали прекрасную пару, которую создали. Они планировали скоро выйти замуж. На самом деле Джессамин мчалась к реке, чтобы пересечь мост и встретиться с Манданго.Он станет нетерпеливым и ревновал, если она опаздывала. Джессамин восприняла это как знак его большой страсти к ней.

Но уже два дня шел дождь, и она обнаружила, что мост был размыт, когда она добралась до реки. Отчаянно, она побежала вдоль набухшей реки в поисках места для перехода. При сильной вспышке молнии она столкнулась с паромщиком Синдбадом. хижина.Синдбад жил один с тех пор, как его жена умерла два года назад. Он приветствовал ее, и она грелась у его костра и просил его о помощи. Синдбад покачал головой и сказал ей, что пытаться пересечь реку во время наводнения — смерть. Но как он посмотрел на ее молодое тело под мокрой одеждой, в его глазах появилось предложение. Джессамин была в ужасе. Но ее беспокойство по поводу Манданго неудовольствие снова начало расти.Он был для нее действительно хорошей добычей — самым богатым человеком в долине. Синдбад был низшим классом конечно, но его сильное тело было привлекательно — грохотал гром — и молния змеилась по небу — и лил проливной дождь … и она всегда была очень сексуальной … и в конце концов, это было из-за любви к Манданго.

Час спустя она наткнулась на руки Манданго, светящиеся от удовлетворения того, что она дотянулась до него. все шансы.Когда он наконец добрался до нее, чтобы рассказать ему, как ей это удалось, он с отвращением оттолкнул ее. & # 8220; Ты шлюха, & # 8221; он кричал & # 8220; ты спал с лодочником? Я больше не хочу тебя видеть! Я не могу представить, что женюсь на тебе или на этом ты была бы матерью моих детей. & # 8221; Хотя она горько плакала и умоляла, он оставил ее.

Бедная Джессамин, ее жертва ради любви отвергнута, лежала там, пока Арунта, ее подруга детства, не подошла и нежно подняла ее.Джессамин рассказала ему о цене, которую она заплатила за любовь. Арунта, которая любила и потеряла Джессамин из-за Манданго, была возмущена. Он побежал к дому Манданго, вытащил его и сломал ему челюсть. Он побежал утешить Джессамин и вскоре уговорил ее укрыться в его доме … от дождя и холода.

Больше >>>>

Вопросы:

1.Расположите персонажей от наиболее предосудительных до наименее предосудительных. (1 будет самым предосудительным, а 4 — быть наименее предосудительным). Защищайте свои доводы.

Джессамин

Манданго

Синдбад

Арунта

2. По каким критериям вы оцениваете моральные позиции?

3.В чем разница между оценкой моральных ценностей по принципам, мотивам и последствиям?

Ниуэ: легендарный торговец Синдбад-мореход увековечен на последней серебряной монете серии 1001 арабская ночь

Правительство и казначейство Ниуэ выпустили (17 мая) новые монеты с серебряной короной, которые являются частью новой серии, посвященной сказкам 1001 Arabian Nights , которые стали популярными благодаря опубликованным переводам автора Ричарда Фрэнсиса Бертона One Thousand and One Nights .Его приложение, Supplemental Nights , впервые было составлено в 1885 году в виде 10-томного труда и известного как «Книга тысячи ночей и одной ночи», было опубликовано между 1886 и 1888 годами в шести томах.

На второй монете изображена история Синдбада-моряка , которая считается одной из самых известных сказок Arabian Nights . Сказка рассказывает историю предприимчивого купца из Басры и его семи путешествий, которые привели его в разные уголки известного мира.В главной истории, которая сама рассказана Шахерезадой, которая сама разделяет одну летнюю ночь с королем Шахриаром, действие происходит во время правления Харуна ар-Рашида (766–809), пятого аббасидского халифа, который правил с 786 по 809. Все начинается с богатого купца, который жил в Багдаде и умер, оставив свое состояние своему сыну, которого звали Синдбад. К сожалению, Синдбад был небрежно распорядился своими деньгами и вскоре потерял все. Не зная, что делать и куда повернуть, Синдбад испытывает удачу в море и поэтому с пустыми карманами отправляется в порт Басры.Там он сел на торговое судно и через несколько дней оказался в море, переходя из океана в океан. Синдбад оказался трудолюбивым, отличным моряком и талантливым купцом, который вскоре начал мечтать о том, чтобы разбогатеть на море.

Синдбад либо выселен, либо потерпел кораблекрушение после того, как отправился из города Басра с товарами. Он способен преодолевать трудности, с которыми сталкивается, используя собственную находчивость, и возвращается домой с богатством. Путь Синдбада от процветания к утрате, пережитый во время путешествия, наполненного приключениями, повторяется в структуре каждой из его историй.По возвращении Синдбад, теперь уже преуспевающий, слышит молитвы уставшего швейцара, который отдыхает на скамейке возле особняка. Сидя на скамейке, он жалуется Аллаху, что несправедливо, что одни такие бедные, а другие наслаждаются роскошью. Владелец дома — Синдбад-Моряк, который говорит привратнику, что он тоже когда-то был беден и стал богатым только благодаря судьбе и судьбе. Затем он начинает рассказ о своих семи путешествиях, которые сделали его богатым.

Наведите курсор для увеличения.

Монеты производятся Монетным двором Новой Зеландии на своих предприятиях в Окленде от имени казначейства Ниуэ. Путешествие Синдбада вдохновляет замысловатый рисунок на лицевой стороне монет, где он изображен на плоту, возвращающимся в Басру после более раннего кораблекрушения. С ним корзина с золотыми безделушками и драгоценными камнями. Основной дизайн окружен тщательно детализированной рамкой узоров и традиционным арабским мотивом.

На реверсе изображен герб правительства Ниуэ с новой короной, который используется в основном в этой серии.Он был создан совместно с правительством Ниуэ и будет чередоваться с другими коллекционными монетами по мере необходимости. Над печатью указан номинал монет ДВА ДОЛЛАРА и год выпуска 2019 , который указан ниже.

В соответствии с темой Legendary Tales, каждая монета помещена в презентационную папку в стиле сборника рассказов, а инкапсулированная монета помещается в заднюю часть. В самом футляре есть сертификат подлинности. Для получения дополнительной информации об этой монете и других монетах, выпущенных казначейством Ниуэ, посетите веб-сайт Монетного двора Новой Зеландии.

❑

Следуйте за нами в Facebook и Twitter!