Сказка иван царевич гуси: Сказка об Иване-царевиче и гуслях-самогудах
Сказка об Иване-царевиче и гуслях-самогудах
Основано на издании 1874 г
Далеко-далеко за синим морем, за огненной пучиной, на местах раздольных, среди лугов привольных раскинулось тридевятое царство, тридесятое государство. А правили в том государстве царь Умная Голова с царицей Нежное Сердце. Жили супруги в мире да согласии, и в положенный срок родилась у них дочь, а через год появилась на свет ещё одна. Старшую девочку назвали родители Неоценой, а младшую нарекли Бесценой. Души царь с царицей в дитятках своих не чаяли, во всём им угождали, каждое желание малышек исполняли. Кормили их только золотыми ложками, спать укладывали на пуховых перинах, укрывали собольими одеялами. По три слуги около каждой детской кроватки стояли да от девочек мух отгоняли. Берегли Неоцену с Бесценой и от палящего солнца, и от холодной росы, и от буйного ветра. А чтобы с царевнами ничего не случилось, приставил к ним царь семьдесят семь нянюшек да семьдесят семь дядюшек.
Шли годы, дочки царские росли да хорошели, стали к ним женихи приезжать, чтобы посвататься.
Вот сел как-то государь указы подписывать, а тут такой шум да гам за окном поднялся, что хоть святых выноси! Вышел царь Умная Голова во двор да спрашивает строгим голосом:
— Вы почто, окаянные, верещите, царскими делами заниматься мешаете?
Кинулись тут государю в ноги семьдесят семь нянюшек да семьдесят семь дядюшек, челом бьют, голосят на все лады:
— Не вели, царь-батюшка, казнить, вели слово молвить! Виноваты мы перед тобой да царевной Нежное Сердце! Нет нам пощады, а всё же смилуйся над нами, грешными!
— Да что случилось-то? Никак в толк не возьму!
— Вывели мы царевну Неоцену с царевной Бесценой на лужок погулять, свежим воздухом подышать, пёстрых бабочек половить, яркими цветочками полюбоваться.
А тут откуда ни возьмись затмило небо чёрное облако, налетел вихрь-ураган, повалил нас всех наземь, глаза песком засыпал! Как утихло всё, протёрли мы глаза, глядь, а дочек твоих и след простыл – видом не видать, слыхом не слыхать! Наверное, подхватил царевен-красавиц ветер перелётный да унес неведомо куда!
Затрясся царь от злости, налились его щёки пунцовым румянцем, глаза чуть из орбит не выскочили! Закричал он что есть мочи:
— Лютой смерти вас всех придам, в темнице сырой уморю, на воротах велю повесить да горохом расстрелять! Как же так: семьдесят семь нянек да семьдесят семь дядек за двумя детишками усмотреть не смогли, кровиночек моих устеречь не сумели!
Упал он на землю в припадке, чуть удар его не хватил. Потом пришёл немного в себя, только от горя совсем обессилел: ни есть не может, ни пить, всё плачет да тоскует. И царица Нежное Сердце вместе с ним слезами горькими умывается, места себе не находит. Поселилась в том царстве печаль смертная: никто не гуляет, не веселится.
Весь народ с работы домой придёт да сидит себе тихонько, на улицу носа не кажет. Грусть-тоска над полями да над лесами летает, заунывную песню напевает, лишь иногда ворон зловеще каркнет да тут же замолчит.
Шло время, а оно, как известно, лечит. Жизнь людская переменчива, словно ткань пёстротканная: цветок чёрный, потом цветок красный, а за ним белый. Минуло с той поры три года, и родился у царя с царицей сынок, назвали его Иваном. Приставил Умная Голова к своему наследнику учителей мудрых да воевод храбрых. Стал Иван подрастать, словно пшеничное тесто на опаре всходить: не по дням, а по часам. И лицом-то он хорош, и умён, и статен. Одно только государя печалило: не было у царевича молодецкой удали, богатырской хватки. Не любил он ни мечом калёным махать, ни копьё булатное бросать. Крепости царский наследник с ровесниками своими не строил, воевод вполуха слушал. Одна у него была утеха – на гуслях-самогудах бренчать. А играл Иван-царевич так умело, что все вокруг заслушивались! Как коснётся он пальцами струн медных, так запоют-загудят они чудесными голосами.
Вот позвал как-то раз царь Умная Голова царевича пред свои очи ясные да говорит:
— Сын ты мой любимый, наследник единственный! Всем хорош ты да пригож, одно только меня кручинит: не вижу я в тебе молодецкой удали, богатырской хватки. Не любишь ты ни мечом калёным махать, ни копьё булатное бросать. Крепости с ровесниками своими ты не строишь, воевод вполуха слушаешь. Стар я становлюсь, а царству нашему враги лютые угрожают. Что будет, если нападут они на нас, государство наше завоюют, воевод да бояр смерти предадут, а меня с царицей в плен возьмут? Как ты народ свой да родителей защищать будешь?
Выслушал Иван-царевич отца внимательно, подумал и отвечает:
— Государь мой, батюшка! Не силой города берут, а хитрость, не дубиной ворота бьют, а уменьем их распахивают.
Вот были у меня две сестры-царевны, подхватил их ветер перелётный да унёс неведомо куда. Стёрлась память о них, словно метелью замело. Созови всех своих славных князей, отважных воевод да могучих богатырей, вели им сослужить тебе службу царскую – отыскать царевну Неоцену с царевной Бесценой. Пусть берут добрые молодцы мечи булатные, копья железные, стрелы калёные, доспехи крепкие да в путь-дорогу отправляются! Ежели кто тебе такую службу сослужит, то отдай ему всё моё наследство, а мне вели поварёнком быть или скоморохом слыть. А если никто не согласится, то я сам за тридевять земель пойду да сестёр своих отыщу. И тогда увидишь ты, что разум человеческий сильнее любого копья железного, крепче любого меча булатного, острее любой стрелы калёной.
Понравилась царю эта речь, созвал он славных князей, отважных воевод да могучих богатырей и сказал:
— Тому из вас, кто сослужит мне службу да отыщет царевен, которых ветер перелётный унёс, отдам я любую из них в жёны да полцарства в придачу.
Переглянулись князья, богатыри да воеводы, посовещались и отвечают:
— Эта задача, государь, для нас непосильная. Нет среди нас добровольцев, согласных на поиски дочерей твоих отправиться.
Вышел тогда вперёд Иван-царевич и говорит:
— Царь-батюшка, раз никто не берётся сослужить тебе службу, благослови меня в путь-дорогу дальнюю! Пойду я на поиски сестёр моих пропавших, и никакого царского жалованья мне за это не надобно.
— Хорошо! – отвечает Умная Голова. – Благословляю я тебя на дело праведное! Бери из казны золота, серебра да каменьев драгоценных сколько требуется. Коли помощь тебе нужна, забирай дружину царскую – и пеших, и конников. Да оружие выбери самое лучшее, чтобы смог ты с врагами на равных сражаться.
— Спасибо тебе, царь-батюшка, только не возьму я ни золота, ни серебра, ни каменьев драгоценных. Не нужна мне дружина, обойдусь я и без оружия. Возьму с собой лишь гусли-самогуды да сухарей котомку.
Помолился Иван-царевич и отправился куда глаза глядят. Долго ли он шёл, коротко ли, низко ли брёл, высоко ли – скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. С утра до вечера добрый молодец всё прямо да прямо шагал, а как ночь наступала, на травушку-муравушку шёлковую ложился да под сводом небесным с яркими звёздными словно под покрывалом широким спал. Шёл он так, шёл, пока не добрался до леса дремучего. Подошёл Иван поближе, слышит: что-то трещит в лесу, гремит, завывает.
— Что ж, – думает царевич, – двум смертям не бывать, а одной не миновать!
Отправился он в самую лесную чащу страху в глаза посмотреть. Добрался до опушки, видит: два леших дерутся. Один друга своего дубом коренастым колотит, а второй сосной высоченной отбивается. Мутузят они друг друга со всей бесовской силы, аж искры из глаз летят! Подошёл к ним Иван поближе, снял гусли с плеча да заиграл плясовую.
— Почему это вы, ребята, дерётесь? Что не поделили?
Отвечают ему лешие наперебой:
— Как же нам не драться, мил человек? Вот сам рассуди! Шли мы по дороге да нашли скатерть-самобранку, сапоги-скороходы и шапку-невидимку. Хотели поровну поделить, да не можем!
— А чем же находки эти так замечательны?
— Так захочешь поесть-попить – расстели скатерть-самобранку, тут же вмиг на ней лучшие яства да напитки появятся. Коли надобно тебе в дорогу дальнюю отправиться – надень сапоги-скороходы, и начнёшь шагами семимильными топать, так что ветер за тобой не угонится. А ежели грозит тебе беда неминучая, нацепи шапку-невидимку и сгинешь так, что даже собака не унюхает.
— Ну, поделить эти вещицы несложно.
Хотите, помогу вам с задачей справиться?
— Конечно, хотим, мил человек! Скажи, что нам делать нужно?
— Вставайте вот на эту дорожку да бегите по ней во всю прыть. Кто из вас первым туда да обратно прибежит, тому скатерть-самобранка, сапоги-скороходы да шапка-невидимка и достанутся.
— Хорошо, так мы и сделаем! Постереги пока наши находки, а мы побежали!
Рванули лешие со всех ног, а Иван-царевич не стал их дожидаться, надел шапку-невидимку, обул сапоги-скороходы, подхватил под мышку скатерть-самобранку, гусли-самогуды не забыл да был таков. Вернулись лешие, а царевича и дух простыл.
Добрался Иван шагами семимильными до чистого поля. Видит: три дороги перед ним, а на перекрёстке стоит избушка на курьих ножках, вокруг себя оборачивается. Снял тогда добрый молодец шапку-невидимку с сапогами-скороходами да говорит:
— Избушка-избушка, встань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом!
Повернулась избушка, зашёл в неё царский сын, а там Баба-яга костяная нога на печи лежит, в потолок плюёт.
— Фу-фу-фу! – говорит старуха. – Тысячу лет русского духа не чуяла, а тут он сам ко мне явился. Зачем, гость незваный, пожаловал?
— Кто ж так, бабушка, гостей встречает? – спрашивает Иван. – Ты меня сначала напои, накорми, баньку истопи, а потом уж расспрашивай.
Вскочила Баба-яга с печи – и откуда прыть взялась? Баньку истопила, царского сына напоила, накормила, стала расспрашивать:
— Ну, рассказывай добрый молодец, куда путь-дорогу держишь?
— Иду я, – отвечает царевич, – сестёр своих царевну Неоцену да царевну Бесцену искать. Не знаешь ли ты, бабушка, где мне их найти?
— Про Бесцену не знаю, а до Неоцены подскажу, как добраться. Живёт она в палатах белокаменных у Лесного Чудища. Чтобы найти её, по средней дороге идти нужно. Только труден тот путь, больно уж далеко шагать надобно. И даже если доберёшься, толку мало – съест тебя Чудище, даже косточек не оставит!
— Ну, бабушка, это мы ещё посмотрим! Русский человек жилист да костляв, авось Лесное Чудище и подавится! Да и вообще: Бог не выдаст – свинья не съест.
Спасибо тебе за подсказку да за хлеб-соль. Не поминай лихом!
Обул Иван-царевич сапоги-скороходы да зашагал по средней дороге семимильными шагами. И дня не прошло, как он до каменных палат, высокой стенной обнесённых, добрался. Подошёл добрый молодец к воротам, а там бесёнок сидит, грозно кричит:
— Никого пускать не велено!
Решил тогда царский сын стену обойти да с другой стороны через неё перелезть. Взобрался наверх, а там струны натянуты. Задел их Иван ногой, и такой тут звон-перезвон раздался, хоть святых выноси. Выбежала на крыльцо царевна Неоцена, увидала незнакомца и спрашивает:
— Кто ты такой, добрый молодец, будешь? Что тебе здесь надобно?
— Я брат твой родной Иван-царевич – сын царя Умной Головы да царицы Нежное Сердце! Пришёл я, чтобы тебя, сестрица моя ненаглядная, от Чудища Лесного спасти!
Спустился Иван со стены, обнялись они с сестрицей, расцеловались.
— Не сможешь ты меня, братец, отсюда увезти! Сейчас Чудище Лесное явится да съест тебя, даже косточек не оставит!
— Не бойся, сестрица, я не пропаду!
Сказал эти слова царевич, надел шапку-невидимку да тут же исчез, словно его здесь и не было.
Прилетело Чудище Лесное, стало Неоцену расспрашивать:
— Где твой гость, который через стену перелез?
— Не видела я никаких гостей! – отвечает царевна.
— А почему же тогда звон-перезвон на всю округу стоял?
— Так это, наверное, воробей мимо пролетал, крылом за струны зацепил, вот они и зазвенели.
— Нет, это не воробей! Чуя я – русским духом пахнет!
— Да мерещится тебе, Чудище Лесное! Рыщешь ты по белому свету, духа человеческого нанюхаешься, вот он тебе везде и чудится!
— Может, оно и так, но я бы сейчас не отказался человечишкой каким-нибудь полакомиться.
Снял тут Иван-царевич шапку-невидимку и говорит:
— Да зачем тебе, Чудище Лесное, меня есть? Видишь, какой я костлявый! Мной не наешься! Давай-ка лучше угощу я тебя такими яствами, которых ты в жизни своей не едал! Только смотри, осторожнее ешь, язык не проглоти!
Развернул царский сын скатерть-самобранку, и тут же на ней появилось угощение диковинное.
Набросилось Чудище Лесное на еду, стало за обе щеки уплетать, чуть не лопнуло. Так наелось, что даже до палат белокаменных не доползло – тут же у стены свалилось да заснуло. Говорит тогда Иван Неоцене:
— Тебя я нашёл, надобно мне теперь вторую сестрицу разыскать – царевну Бесцену. Не знаешь ли ты, где она живёт?
— Знаю, – отвечает Неоцена. – Живёт она в океанской пучине в чертогах Чудища Морского. Только труден тот путь, больно уж далеко плыть надобно. И даже если доберёшься, толку мало – съест тебя Чудище, даже косточек не оставит!
— Ну, сестрица, это мы ещё посмотрим! Русский человек жилист да костляв, авось Чудище Морское и подавится! Да и вообще: Бог не выдаст – свинья не съест. Спасибо тебе за подсказку, не поминай лихом! Как найду Бесцену, за тобой вернусь, и поедем мы все вместе к родителям нашим!
Обнял добрый молодец царевну Неоцену на прощанье, обул сапоги-скороходы, подхватил шапку-невидимку, скатерть-самобранку да гусли-самогуды и отправился семимильными шагами к морю-океану.
Добрался он до берега морского, видит: стоит у причала ладья деревянная со снастями лыковыми да парусами тканными. А на той ладье собираются корабельщики к острову Буян плыть. Говорит им Иван-царевич:
— Не возьмете ли меня, люди добрые, с собой? За провоз мне вам заплатить нечем, отблагодарю вас сказками да песнями. Так заслушаетесь, что и не заметите, как доплывёте!
Согласились корабельщики, подняли паруса да поплыли вместе с царским сыном по морю-океану. Всю дорогу им добрый молодец сказки рассказывал да песни пел. Вдруг откуда ни возьмись налетела буря, поднялись волны – вот-вот ладья ко дну пойдёт!
— Ох! – закричали корабельщики, – пока дань Морскому Чудищу не отдадим, он нас дальше не пропустит! Давайте жребий кидать, кому в морскую пучину отправляться!
— Не надо никакого жребия, – говорит царский сын. – Я сам, по доброй воле к Морскому Чудищу пойду.
Подхватил он шапку-невидимку, сапоги-скороходы, скатерть-самобранку да гусли-самогуды и спрыгнул с ладьи в морскую пучину.
Тут же буря утихла, волны успокоились, ладья дальше поплыла, а Иван-царевич по дну морскому пошёл царевну Бесцену искать. Долго ли он брёл, коротко ли, пока не добрался до чертога Чудища Морского. Как увидел его хозяин, оскалился, зубами заклацал:
— Эх, давно я мяса свежего не ел, а тут оно само ко мне пришло! Ты кто ж такой будешь?
—Я брат царевны Бесцены – сын царя Умной Головы да царицы Нежное Сердце! Пришёл, чтобы сестрицу свою ненаглядную домой забрать!
Взял Иван-царевич гусли-самогуды и заиграл мелодию, да такую заунывную, что Чудище Морское разохалось, разахалось, а потом зарыдало горючими слезами. Тут как приударит добрый молодец по струнам, как заиграет песнь развесёлую! Ноги у Чудища Морского сами в пляс пошли. Скачет он вприсядку, никак остановиться не может. Ногами топает, пальцами щёлкает, глазами хлопает да такие гримасы корчит, что все рыбы вокруг хохочут. Потешилось Чудище на славу и говорит:
— Ну, такого молодца грешно есть! Оставайся у нас, живи сколько хочешь! Эй вы, сельди, щуки, лещи да окуни! Подавайте на стол, кормите-поите гостя дорогого!
Пока царский сын угощался, кит перед ним «Камаринскую» сплясал, сельди хором песню спели, а караси с морскими коньками на арфах да балалайках сыграли.
После концерта Чудище Морское спать завалилось, а царевна Бесцена говорит Ивану-царевичу:
— Братец мой любимый! Хоть и рада я гостю дорогому, но всё равно уходить тебе отсюда надобно. У Чудища Морского семь пятниц на неделе: сегодня он тебя потчует, а завтра сам угощеньем на его столе оказаться можешь.
— Как же мне тебя да сестру нашу царевну Неоцену домой вернуть? – спрашивает царевич.
— Чудищу Лесному с Чудищем Морским никто не указ, кроме Царь-девицы! Только её одну они слушаются, только ей одной беспрекословно подчиняются! Коли она тебя полюбит, то прикажет Чудищам нас отпустить. Одна беда – стража у Царь-девицы больно суровая, никого к хозяйке своей не подпускает. Приезжали к ней свататься разные цари да царевичи, короли да королевичи, и богатыри, и витязи со всех государств окрестных, только ничего они не добились, все на копья угодили.
— Ну, страшна гроза небесная, да велика милость Божья. Как найти мне ту Царь-девицу?
— Дам я тебе моего осетра любимого, садись на него да плыви.
А дорогу вам стерлядь носатая показывать будет.
Обнялись брат с сестрой на прощанье, взял Иван-царевич шапку-невидимку, сапоги-скороходы, скатерть-самобранку да гусли-самогуды, оседлал осетра и поплыл вслед за стерлядью. Раки по пути им встречают – честь усами отдают, клешнями в барабаны бьют, мелкую рыбёшку с дороги прогоняют, путь расчищают. А по морю-то плыть не то, что по лесу топать – ни пенька, ни задоринки, дорога гладкая, катись себе как по маслу! Домчал осётр царского сына до берега да снова в пучине морской скрылся. А добрый молодец надел шапку-невидимку и стал к дворцу Царь-девицы подбираться. Прошёл он незамеченным мимо стражи, зашёл в сад заповедный, прогуливается по нему, словно хозяин, яблочки наливные жуёт. Тут прилетели двенадцать белых голубиц, ударились о землю и превратились в двенадцать девиц – таких прекрасных, словно звёзды яркие. Вышла Царь-девица из дворца, подошла к девицам-голубицам да говорит:
— Ой, подруги мои любезные, как же солнышко сильно припекает! Давайте в пруду искупаемся! Царский сад стража крепкая охраняет, мимо неё даже муха не пролетит!
А Иван-царевич снял с головы шапку-невидимку да смеётся:
— Муха, говоришь, не пролетит? А как же я сюда пробрался?
Разохались девицы-голубицы, разахались, а добрый молодец поклонился Царь-девице и молвит:
— Не бойтесь меня, девицы красные! Я не медведь, не кусаюсь! Сердца неволей не возьму, а коли есть среди вас моя суженая, так я ей ряженый!
Раскраснелась Царь-девица, словно маков цвет, протянула руку белую и отвечает:
— Добро пожаловать, добрый молодец, в моё царство девичье! Царь ли ты или царевич, король ли ты или королевич, мне неведомо.
Но если пришёл ты к нам ласковым гостем, то и приём тебе будет приветливый. Приходили ко мне невежды да грубияны, хотели сердце девичье силой взять, за что и поплатились. А ты человек, вижу, вежливый. Пойдём же в мой дворец белокаменный, накормлю тебя, напою, о жизни своей расскажу да о твоём житье-бытье расспрошу.
Долго Иван-царевич с Царь-девицей беседовали, полюбились они друг другу и решили свадьбу сыграть. Закатили пир на весь мир, угощенья, что на скатерти-самобранке появилось, на всё царство хватило да ещё осталось. Как отшумело веселье, рассказал молодой муж жене любимой о том, что мечтает он сестриц своих царевну Неоцену с царевной Бесценой от Чудища Лесного да Чудища Морского избавить.
— Супруг ты мой возлюбленный! – отвечает Царь-девица. – Да разве ж я такой малости для тебя не сделаю?
Отправила она к Чудищу Лесному воробья шустрого а к Чудищу Морскому ерша вёрткого с указами царевен освободить да родителям вернуть.
Уж как царь Умная Голова с царицей Нежное Сердце дочкам своим обрадовались, что ни в сказке сказать, ни пером описать! А потом приехал к ним в гости Иван-царевич с женой своей Царь-девицей.
— Видишь, батюшка, – говорит царский сын, – не всегда государства силой берут. Иногда ум да хитрость пригодиться могут! Разум человеческий сильнее любого копья железного, крепче любого меча булатного, острее любой стрелы калёной. А гусли-самогуды службу не хуже, чем меч-кладенец сослужить могут! Хоть и есть присказка, что плетью обуха не перешибёшь, а всё же без смекалки не обойтись!
Согласился царь Умная Голова с сыном своим разумным. Стали они с тех пор жить-поживать, в гости друг к другу приезжать. А царевен Неоцену с Бесценой выдали родители замуж за королевичей достойных, и прожили они в любви да согласии долгие-долгие годы.
ЛЕБЕДИ — русская народная сказка читать онлайн
Жили мужик да баба. У них была дочка да сынок маленький.
—Доченька, — говорила мать, — мы пойдем на работу, береги братца? Не ходи со двора, будь умницей — мы купим тебе платочек.
Отец с матерью ушли, а дочка позабыла, что ей приказывали: посадила братца на травке под окошко, сама побежала на улицу, заигралась, загуляла. Налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика, унесли на крыльях.
Вернулась девочка, глядь — братца нету! Ахнула, кинулась туда-сюда нету! Она его кликала, слезами заливалась, причитывала, что худо будет от отца с матерью, — братец не откликнулся.
Выбежала она в чистое поле и только видела: метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за темным лесом. Тут она догадалась, что они унесли ее братца: про гусей-лебедей давно шла дурная слава — что они пошаливали, маленьких детей уносили.
Бросилась девочка догонять их. Бежала, бежала, увидела — стоит печь.
—Печка, печка, скажи, куда гуси-лебеди полетели?
Печка ей отвечает:
—Съешь моего ржаного пирожка — скажу.
—Стану я ржаной пирог есть! У моего батюшки и пшеничные не едятся…
Печка ей не сказала. Побежала девочка дальше — стоит яблоня.
—Яблоня, яблоня, скажи, куда гуси-лебеди полетели?
—Поешь моего лесного яблочка — скажу.
—У моего батюшки и садовые не едятся… Яблоня ей не сказала. Побежала девочка дальше. Течет молочная река в кисельных берегах.
—Молочная река, кисельные берега, куда гуси-лебеди полетели?
—Поешь моего простого киселька с молочком — скажу.
—У моего батюшки и сливочки не едятся… Долго она бегала по полям, по лесам. День клонится к вечеру, делать нечего — надо идти домой. Вдруг видит — стоит избушка на курьей ножке, об одном окошке, кругом себя поворачивается.
В избушке старая баба-яга прядет кудель. А на лавочке сидит братец, играет серебряными яблочками. Девочка вошла в избушку:
—Здравствуй, бабушка!
—Здравствуй, девица! Зачем на глаза явилась?
—Я по мхам, по болотам ходила, платье измочила, пришла погреться.
—Садись покуда кудель прясть. Баба-яга дала ей веретено, а сама ушла.
Девочка прядет — вдруг из-под печки выбегает мышка и говорит ей:
—Девица, девица, дай мне кашки, я тебе добренькое скажу.
Девочка дала ей кашки, мышка ей сказала:
—Баба-яга пошла баню топить. Она тебя вымоет-выпарит, в печь посадит, зажарит и съест, сама на твоих костях покатается.
Девочка сидит, ни жива, ни мертва, плачет, а мышка ей опять:
—Не дожидайся, бери братца, беги, а я за тебя кудель попряду.
Девочка взяла братца и побежала. А баба-яга подойдет к окошку и спрашивает:
—Девица, прядешь ли?
Мышка ей отвечает:
—Пряду, бабушка… Баба-яга баню вытопила и пошла за девочкой. А в избушке нет никого. Баба-яга закричала:
—Гуси-лебеди! Летите в погоню! Сестра братца унесла!..
Сестра с братцем добежала до молочной реки. Видит — летят гуси-лебеди.
—Речка, матушка, спрячь меня!
—Поешь моего простого киселька.
Девочка поела и спасибо сказала.
Река укрыла ее под кисельным бережком.
Гуси-лебеди не увидали, пролетели мимо. Девочка с братцем опять побежали. А гуси-лебеди воротились навстречу, вот-вот увидят. Что делать? Беда! Стоит яблоня…
—Яблоня, матушка, спрячь меня!
—Поешь моего лесного яблочка. Девочка поскорее съела и спасибо сказала. Яблоня ее заслонила ветвями, прикрыла листами.
Гуси-лебеди не увидали, пролетели мимо. Девочка опять побежала. Бежит, бежит, уж недалеко осталось. Тут гуси-лебеди увидали ее, загоготали — налетают, крыльями бьют, того гляди, братца из рук вырвут. Добежала девочка до печки:
—Печка, матушка, спрячь меня!
—Поешь моего ржаного пирожка.
Девочка скорее — пирожок в рот, а сама с братцем в печь, села в устьице.
Гуси-лебеди полетали-полетали, покричали-покричали и ни с чем улетели к бабе-яге.
Девочка сказала печи спасибо и вместе с братцем прибежала домой.
А тут и отец с матерью пришли.
Вы знаете, что есть на свете люди и хорошие, есть и похуже, есть и такие, которые бога не боятся, своего брата не стыдятся: к таким-то и попала Крошечка-Хаврошечка.
Жар-птица и Иван-царевич русская сказка
Жил-был царь по имени Берендей, у которого было трое сыновей. Царский дворец был окружен прекрасным садом, а среди деревьев в саду росла чудесная яблоня, на которой росли золотые яблоки. Однажды царь обнаружил, что кто-то пробирается в сад и крадет его золотые яблоки. Он был в ярости и послал своих охранников поймать вора. Но хотя они и наблюдали всю ночь, они были весьма безуспешны. Царь так расстроился из-за потери своих золотых яблок, что потерял и аппетит. Его сыновья пытались утешить его, и старший сказал ему: «Я пойду сегодня ночью охранять сад от вора, отец». И ушел в сад. Но хотя он пришел туда довольно рано вечером и некоторое время ходил, никого не увидел. Поэтому он лег на травянистый берег и вскоре уснул. Наутро отец спросил его: «Ну, у тебя есть хорошие новости для меня? Ты видел вора?» — Нет, отец, — ответил сын.
«Всю ночь я не сомкнул глаз, я даже не сомкнул глаз. Но я никого не видел». На следующую ночь второй сын царя пошел охранять сад. Но и он проспал всю ночь, а наутро сказал отцу, что тоже не видал вора, хотя и не сомкнул глаз. Теперь настала очередь младшего брата, Ивана-царевича, охранять сад. И ему так хотелось не пропустить вора, что он боялся даже сесть, не говоря уже о том, чтобы лечь. Когда он почувствовал, что начинает засыпать, то умыл лицо росой, и это снова заставило его проснуться. Примерно в середине ночи ему показалось, что он увидел свет в саду. Свет становился все ярче и ярче, пока все деревья не осветились. Тут он увидел, что свет исходит от Жар-птицы, которая сидела на яблоне и клевала золотые яблоки. Поэтому он очень тихо подкрался к дереву и схватил птицу за хвост. Но Жар-птица расправила крылья и улетела, оставив только одно хвостовое перо в руке Ивана-царевича.
Наутро, когда он пошел докладывать отцу, царь спросил его: «Ну что, Иван, ты видел вора?» — Отец мой, — ответил Иван, — я не могу сказать, что поймал его, но я узнал, кто ест наши яблоки.
И в доказательство я принес тебе хвостовое перо. Это Жар-птица. Взял царь перо, взглянул на него и уже не грустил; но он много думал о Жар-птице и однажды послал за своими сыновьями и сказал им: «Мои милые дети, я хочу, чтобы вы оседлали хороших лошадей и поскакали в мир, чтобы увидеть, сможете ли вы найти и вернуть обратно Жар-птица». Юноши поклонились отцу, оседлали хороших коней и отправились в путь: старший в одну сторону, второй сын в другую, а Иван-царевич в третью сторону. Он ехал близко и далеко, высоко и низко, по проселкам и проселкам — ибо скоро сказка вертится, но медленнее делается дело — пока не выехал на широкое открытое поле, на зеленый луг. И там в поле стоял столб, и на столбе были написаны такие слова: «Кто пойдет от этого столба по дороге прямо перед ним, будет холоден и голоден». его лошадь будет убита. А кто пойдет налево, тот сам погибнет, а конь его будет цел и невредим.» Иван-царевич прочитал эту надпись и пошел направо, думая, что хотя его коня и убьют, но сам он останется жив и будет в пора взять другую лошадь.
Он ехал один день, потом второй день, потом третий. Вдруг идет к нему огромный серый волк и говорит: «А, так это ты, молодой отрок, Иван-царевич! Вы видели надпись на столбе, которая гласила, что ваша лошадь будет убита, если вы пойдете сюда. Зачем же ты пришел сюда?» Сказавши эти слова, он разорвал лошадь Ивана-царевича надвое и побежал в сторону. Иван-царевич сильно скорбел о своей лошади, пролил горькие слезы и пошел дальше пешком. целый день и совершенно изнемог. Он хотел было присесть и отдохнуть, как вдруг серый волк догнал его и сказал: «Мне жаль тебя, Иван-царевич, потому что ты изнемог от ходьбы; Мне также жаль, что я съел вашу добрую лошадь. Скажи мне, зачем ты так далеко и куда идешь»
«Мой отец отправил меня кататься по миру, пока я не найду Жар-птицу.» — Да ведь ты хоть на добром коне ездил бы три года и так и не нашел Жар-птицу, ибо только я знаю, где она живет. Я твою лошадь съел, так что теперь буду служить тебе верно и хорошо. Садись ко мне на спину и держись. тугой.»
Иван-царевич сел верхом на серого волка, и он поскакал мимо зеленых лесов и лазурных озер. Наконец они подошли к очень высокой крепости. Там серый волк сказал Ивану: «Слушай меня и запомни, что я скажу. Перелезай через стену и не бойся; вся стража спит. На чердаке увидишь маленькое окошко; клетка, а в той клетке Жар-птица. Возьми птицу и спрячь под пальто, но только не трогай клетку». Иван-царевич перелез через стену и увидел чердак. И, как сказал волк, в чердачном окне висела золотая клетка, а в клетке Жар-птица. Он вынул птицу и положил под пальто. Но, глядя на золотую клетку, он не мог не возжелать ее. Он был сделан из драгоценного золота; как он мог оставить это позади? Он совершенно забыл, что сказал ему волк. Но как только он коснулся клетки, по всей крепости поднялась тревога; загремели барабаны и затрубили трубы, проснулась стража, схватила Ивана-царевича и повела его к царю Афрону. Царь пришел в ярость от этой попытки украсть Жар-птицу и клетку и спросил князя: «Кто ты и откуда?» — Я князь Иван, сын царя Берендея, — ответил Иван. «Какой позор! Царский сын пришел сюда воровать!» — воскликнул царь. — Это может быть, — возразил князь. «Но твоя птичка прилетела в наш сад и украла золотые яблоки». В таком случае ты должен был прийти ко мне и попросить Жар-птицу, и я дал бы ее тебе из уважения к твоему отцу. Но теперь я позабочусь о том, чтобы весь мир узнал о вашем поведении! И чтобы заслужить мое прощение, тебе придется поступить ко мне на службу. У некоего царя Кусмана есть конь с золотой гривой. Приведи ко мне этого коня, а я дам тебе Жар-птицу и клетку». Иван-царевич смутился при мысли, что придется взять на себя такую задачу, и пошел рассказать серому волку, что случилось. Но волк сказал: он: «Я сказал тебе не трогать клетку. Почему ты ослушался меня?» «Я знаю, что поступил неправильно; но прости меня, серый волк. — Прощения просить несложно, — ответил волк. — Ладно, садись мне опять на спину. Мы теперь назад не повернём. Еще раз поскакал серый волк с Иваном-царевичем на спине. И наконец пришли они к крепости, где стоял конь златогривый.
Тогда волк сказал Ивану: стена; не бойся, охрана спит. Идите в конюшню и выведите лошадь. Но смотри, не тронь узду, которую увидишь там висящей». Князь перелез через стену в крепость и увидел, что стража спит. Он пошел прямо в конюшню и нашел коня с золотой гривой. глаза упали на висевшую уздечку, она была золотая и усеяна драгоценными камнями: единственная уздечка, подходящая для коня с золотой гривой, и он простер руку, чтобы взять ее, крепость; грохотали барабаны и трубили трубы, проснулась стража, взяла князя в плен и повела его к царю Кусману. «Кто ты и откуда?» — спросил царь Ивана. «Я — князь Иван». Попытка украсть лошадь показывает мало мудрости! Даже крестьянин не стал бы этого делать. Но я отпущу тебя, Иван-царевич, если ты согласишься поступить ко мне на службу. У некоего царя по имени Далмат есть дочь красавица Елена. Унеси ее и приведи ко мне, и тогда я дам тебе златогривого коня и золотую узду». При этом приговоре Иван-царевич еще более приуныл, чем прежде. Опять пошел он к сивому волку.
сказал: «Я сказал тебе не трогать уздечку. Ты не подчинился моему приказу. — Тем не менее, прости меня, прости меня, серый волк, — взмолился князь. — Это все очень хорошо, говоря «прости». Ладно, садись ко мне на спину. Еще раз помчался серый волк с Иваном-царевичем на спине, пока не пришли они к крепости царя Далмата. Но на этот раз серый волк сказал князю: иду сам. Ты возвращаешься к царю Афрону; Я скоро догоню». Иван-царевич послушно пошел назад, а серый волк перескочил через крепостную стену и в сад. По саду гуляла красавица Леночка со своими служанками. , и как только царевна чуть отстала от своих служанок, волк схватил ее, перекинул через спину и побежал прочь, Иван отошел на некоторое расстояние, как серый волк догнал его, принеся сидящую на спине прекрасную Елену. Князь обрадовался, но волк сказал: «Скорее, садись мне на спину, а то за нами погонятся». лазурные реки и озера. Наконец они прибыли в крепость царя Кусмана. Но князь казался очень печальным, поэтому волк спросил: «Что ты молчишь, Иван-царевич? Тебе грустно?» «Разве у меня нет причин для грусти, серый волк? Как мне расстаться с этой прекрасной принцессой? Как я могу обменять ее на лошадь? — Я прослежу, чтобы ты с ней не расставался, — пообещал волк.
— Мы спрячем ее где-нибудь, тогда я превращусь в прекрасную принцессу Елену, веди меня к царю». И спрятали царевну в лесной избе. Тогда серый волк произнес волшебное заклинание и тотчас сделался ее живым образом. Иван-царевич отвел ее к царю Кусману. ты, Иван-царевич, за то, что взял мне в жены такую красивую женщину. Возьми коня златогривого и уздечку». Князь взнуздал коня, сел на него и поскакал к хижине, где таилась настоящая Елена. Посадил ее сзади себя на коня, и они поехали.
Тем временем царь Кусман устроил свою свадьбу, пировал весь день и полночи, а когда пришло время ложиться спать, ввел мнимую царевну в свою спальню. Но когда он лег рядом с ней на кровать, то обнаружил, что лежит не с красивой молодой женой, а с серым волком. Он испугался и побежал, а волк ускользнул и вышел из крепости. Догнав волка Ивана-царевича, он заметил, что он опять грустит, и спросил: «Что ты такой задумчивый, князь?» «У меня есть на то веские причины. Мне грустно думать, что я должен отказаться от златогривого коня в обмен на Жар-птицу».
«Не падай духом, я помогу тебе», — сказал волк. Когда они прибыли в крепость царя Афрона, волк сказал: «Ты иди и спрячь коня и царевну. Тогда я превращусь в златогривого коня, и ты отведешь меня к царю Афрону». Поэтому они спрятали Елену и лошадь в лесу. Сказал серый волк волшебное заклинание и стал конем златогривым, а Иван привел коня к царю. Царь Афрон обрадовался и подарил ему Жар-птицу и золотую клетку. Князь отнес клетку с птицей в лес, посадил царевну на златогривого коня и поскакал обратно в родную страну. Между тем царь Кусман велел привести к нему златогривого коня. Но когда он попытался оседлать его, лошадь превратилась в серого волка. Царь так испугался, что упал на землю, а серый волк успел удрать и вскоре настиг Ивана-царевича. «Теперь я должен проститься, я не могу идти дальше», — сказал он князю. Тогда Иван спешился с коня и трижды низко поклонился, почтительно поблагодарив серого волка. Но волк сказал: «Не прощайся со мной навсегда. Я еще буду тебе полезен». — Чем еще вы можете быть мне полезны? Иван задумался.
«Все мои желания сбылись». Он сел на златогривого коня и ускакал с прекрасной Еленой и Жар-птицей. Он прибыл в свою страну, но так как ему было еще далеко до дома, он решил отдохнуть в полдень. Итак, они поели, напились воды из родника и легли отдохнуть. Как только князь заснул, братья его случайно проехали мимо и увидели его. Они много путешествовали в поисках Жар-птицы, но, конечно, не нашли. Когда они увидели своего брата спящим и заметили, что у него есть Жар-птица, конь с уздечкой и даже красивая девушка, они задумали убить своего брата и забрать все себе. Вот они убили Ивана-царевича, сели на златогривого коня, на другого посадили прекрасную Елену и пригрозили ей: «Ты ни слова никому не скажешь, когда мы домой приедем». Потом они часто катались на коне, царевне и Жар-птице к отцу. Они оставили Ивана-царевича лежать мертвым, а над ним уже слетались вороны. Но вдруг подбежал серый волк и поймал одну ворону с птенцом. «Ворона, ты должна улететь и принести мне немного газированной воды и немного негазированной воды», — сказал волк вороне.
«Если ты вернешь два вида воды, я отпущу твоего молодого». Ворона согласилась и улетела, а волк присматривал за птенцом. В свое время ворона улетела и с газированной, и с тихой водой. Тогда волк окропил раны Ивана стоячей водой, и раны зажили; он окропил его газированной водой, и принц ожил. «У меня был такой глубокий сон,» он зевнул. — Да, ты очень крепко спал, — сказал серый волк. — Если бы не я, ты бы никогда не проснулся. Твои собственные братья убили тебя и унесли все, что ты нажил. А теперь садись мне на спину, быстро! Волк помчался в погоню за двумя старшими братьями и вскоре нагнал их. Он разорвал их на куски и разбросал по полю. Иван-царевич поклонился, еще раз поблагодарил серого волка и простился с ним навсегда. Он сел на златогривого коня и поехал домой с царевной. Для отца он приобрел Жар-птицу, а себе в жены прекрасную Елену. Царь Берендей обрадовался, увидев его с Жар-птицей, и просил рассказать обо всех своих приключениях. Иван-царевич рассказал отцу, как серый волк помог ему завоевать Жар-птицу, коня и красавицу Елену, как братья убили его, пока он спал, и как волк оживил его, а потом растерзал.
частей. Царь оплакивал потерю двух сыновей, но вскоре утешился свадьбой царевича Ивана и прекрасной царевны Елены, и жили они долго и счастливо.
Русско-американская компания
www. RussianAmericanCompany.com
1-800-742-6228
The Dun Cow | Александр Афанасьев
А А А
А А А
Ты знаешь, что есть на свете всякие, и хорошие, и плохие, люди, которые не боятся Бога и не стыдятся своего брата.
В каком-то царстве, в какой-то стране жили-были царь и царица, у которых была одна единственная дочь Марья-царевна. Но старая царица умерла, и царь взял себе вторую жену, которая была ведьмой. И было у ведьмы три дочери, у одной из которых был один глаз, у другой два глаза, а у третьей было три. Не вытерпела мачеха Марьи-царевны и послала девицу с буланой коровой на пустошь, а ей в пищу давала только сухари.
Марья-царевна пошла на пустошь, поклонилась в правую ногу коровы, и тотчас же была прекрасно одета, и ела и пила сколько хотела.
Так что она целый день охраняла буланую корову и выглядела такой же веселой, как любая дама в стране. А ночью опять поклонилась перед правой ногой, и опять обтрепалась и пошла домой. И кусок хлеба она взяла с собой и предложила мачехе.
«На что она живет? — подумала ведьма и дала ей на следующий день тот же кусок хлеба, а старшей дочери велела смотреть, что Марья-царевна делает.
Когда дошли до пустоши, Марья-царевна сказала: «Пойдем, сестричка, я найду тебе подушечку на голову».
Вот и пошла смотреть, да про себя шепнула:
«Спи, сестра моя, спи,
Спи, сестра моя;
Один глаз засыпай,
Закрой свой глаз».
Сестрица легла спать, а Марья-царевна встала, пошла к своей буйной корове, поклонилась в правую ногу, и поела, и напилась, и весь день ходила, как царевна.
Вечером она разбудила сестру и сказала: «Вставай, сестричка; вставай, дорогая; и мы пойдем домой».
«О! Ой! Ой! — захныкала сестра, — я весь день спала и ничего не видела, а мама так рассердится!
Когда пришли домой, мачеха спросила: «Что это Марья-царевна ела и пила?»
«Я ничего не видел».
Так отругала ее ведьма, а на следующий день послала двуглазую сестру с Марьей. «Иди, — сказала она, — посмотри, что она ест и пьет».
И пришли девицы на вереск, и Марья-царевна сказала: «Пойдем, сестричка, я найду тебе подушечку на голову». Вот она пошла искать и прошептала себе:
«Спи, сестра моя, спи,
Спи, сестра моя;
Два глаза засыпают,
Закрой оба глаза твои.
Заснул Двуглазый, а Марья-царевна преклонилась, как прежде, к правой ноге коровы, и весь день глядела царевной. Вечером она разбудила Двуглазого; и если раньше мачеха злилась, то и на этот раз она рассердилась еще больше.
Так на следующий день она послала Трехглазку, и Марья-царевна отправила ее спать точно так же, только она забыла о третьем глазе, а тот все смотрел и смотрел на то, что сделала Марья-царевна. Ибо она подбежала к правой ноге своей буланой коровы, поклонилась, ела и пила и ходила весь день в великолепном одеянии. А придя домой, положила на стол сухую корочку.
И спросила мать дочь, что ела и пила Марья-царевна, Трехглазка ей все рассказала, и ведьма велела заколоть буланую корову.
«Сумасшедшая ты, баба, — сказал царь, — молоденькая телка и такая красивая!»
— Говорю тебе, — сказала мачеха, — это надо сделать; и старый царь согласился.
А Марья-царевна просила его: «Батюшка, дай хоть крошку от коровы!»
Старик дал ей кусок, и она его подложила; и вырос куст со сладкими ягодами, и на нем поют птички, распевая песни, достойные королей и крестьян.
Теперь Иван-царевич слышал о Марье-царевне. Он подошел к ее мачехе, поставил чашу на стол и сказал: «На той из девиц, которая принесет мне чашу, полную ягод, я женюсь».
Вот и послала мать Одноглазку за ягодами. Но птицы отогнали ее от куста и чуть не выклевали ей один глаз; и так с Двуглазым и Трехглазым. Наконец Марья-царевна должна была уйти. Марья-царевна взяла миску и набрала ягод, а птички помогали ей в этом деле. Придя домой, она поставила чашу на стол и поклонилась Ивану-царевичу.
Так Иван-царевич взял Марью-царевну себе в жены, и они сыграли веселую свадьбу и прожили счастливую жизнь.
Но, через некоторое время, Марья-царевна родила сына. Она хотела показать его отцу и вместе с мужем отправилась к нему в гости. Тогда мачеха превратила ее в гусыню, а старшую дочь нарядила, как жену Ивана-царевича. И вернулся Иван-царевич домой.
Старик, который ходил за детьми, встал рано утром, умылся начисто, взял ребенка на руку и пошел в поле, к кусту в поле. Над ним летали серые гуси.
«Гуси, серые, где мать детеныша?»
«В соседней стае!»
Потом подошла следующая стая.
«Гуси, серые, где мать детеныша?»
Тогда мать младенца подошла к ним, сбросила перья, дала ребенку грудь и заплакала :
«В этот день я могу прийти, и завтра, но завтра я должен улететь по лесам и по холмам».
Старик вернулся домой, а мальчик проспал весь день, до следующего утра, и не проснулся. Фальшивая жена рассердилась на него за то, что он взял ребенка в поле, где должно быть слишком холодно.
Но наутро старик опять встал очень рано, умылся начисто и повел ребенка в поле. Иван-царевич тайно последовал за ним и спрятался в кустах. Потом стали пролетать серые гуси.
«Гуси, серые, где мать детеныша?»
«В соседней стае!»
Потом подошла следующая стая.
«Гуси, серые, где мать детеныша?»
Тогда мать младенца подошла к ним, сбросила перья свои, и дала своему маленькому ребенку грудь, и заплакала:
«В этот день я могу прийти, но завтра я должен улететь через леса и холмы».
Потом спросила: «Что я там чую?» и хотела снова надеть перья, но нигде не могла их найти.
Их сжег Иван-царевич. Он схватил Марью-царевну, но она превратилась сперва в лягушку, потом в ящерицу, во всяких насекомых и, наконец, в веретено. Иван-царевич взял веретено и разломил его пополам, бросил тупой конец за собой, а острый вперед, а его красивая молодая жена стала перед ним, и они пошли домой.
Тогда дочь ведьмы закричала: «Разрушитель и злая женщина пришли».
Leave a Reply