Все меня топчут а я все лучше становлюсь: «Все меня топчут, а я всё лучше» (загадка), 8 букв
Загадки о дороге. Загадки о транспорте.
Загадки о дороге, транспорте.
Новые загадки о дороге, транспорте.
Лежит брус на всю Русь, кабы встал – до неба достал.
(Дорога)
Тянется, как лента, а бант не завяжешь.
(Дорога)
Если её поднять, она будет выше горы, а вообще – она ниже травы.
(Дорога)
От дома к дому ходит, а в дом не заходит.
(Дорога)
Кабы встала – небо достала, кабы руки – вора связала, кабы ноги – коня догнала,
кабы глаза – увидела, кабы язык – рассказала.
(Дорога)
Идёт медведь по улице, а медвежатки забегают в каждую хатку.
(Дорога и тропинки)
Сам не видит, а другим указывает.
(Указатель на дороге)
Я пошёл, а он остался.
(След на дороге)
Все меня топчут, а от этого я ещё лучше становлюсь.
(Тропинка)
Бегут в лесок, задрав носок.
(Сани)
Едут с горки сами.
(Сани)
Бегут полозки, загнув носки.
(Лыжи)
Один человек сразу на двух лошадях едет.
(Лыжи)
Дорога ровна, лошадь деревянная, везёт не кормленная, только поворачивайся.
(Лодка)
Еду не путём, погоняю не кнутом, оглянусь назад: следу не видать.
(Лодка)
Между гор бежит конь вороной. Коврами укрыт, скобами обит.
(Корабль)
Без ног, а бежит; без голоса, а кричит; глаза, как плошки, да не видит ничего.
(Автомобиль)
Гусь по улице идёт, клювом улицу грызёт.
(Экскаватор)
Тащу обоз на сто колёс, а зовусь я …
(Паровоз)
Три брата – один впереди, два позади. Бегут, бегут, а двое одного догнать не могут.
(Трёхколёсный велосипед)
Не машет крылом, а летает; не птица, а птиц обгоняет.
(Самолёт)
Спрыгнуть с него на ходу можно, а запрыгнуть нельзя.
(Самолёт)
Везёт, а не лошадь; летит, а не птица; жужжит, а не пчела.
(Самолёт)
Что груз везёт, а следов не оставляет?
(Пароход)
И железные рога, и железная нога, на цепи на дно пойдёт – остановит пароход.
(Якорь)
Русские народные загадки о дороге, транспорте.
Два волка бегут,
Оба на небо глядят.
(Лыжи)
Бегут по дорожке.
Доски да ножки.
(Лыжи)
В лес идет –
Холсты стелет,
А из лесу идет –
Перестилывает.
(Лыжи)
Крылья есть,
Да не летает,
Ног нет,
Да не догонишь.
(Корабль)
Бежит,
А не человек,
Везет,
А не конь.
(Пароход)
Бежит песик возле лесу,
Морду вздынул,
Хвост поднял.
(Пароход)
Еду не путем,
Погоняю не кнутом,
А оглянусь назад:
Следу нет.
(Пароход)
В лесу родилась,
(Лодка)
Еду, еду –
Следу нету,
Режу, режу –
Крови нету.
(Лодка)
Конь добрый,
Хвост долгий,
Грива густая,
Башка пустая,
Бежит – не устанет,
А ляжет – не встанет.
(Лодка)
Когда нужен –
В реку бросают,
А когда не нужен –
Наверх поднимают.
(Якорь)
Не корабль, не лодка,
Ни весел, ни паруса,
А плывет – не тонет.
(Плот)
Маленькая лошадка
Сто человек перевозит.
(Паром)
Железные избушки
Держатся друг за дружку,
Одна с трубой
Тянет всех за собой.
(Паровоз, поезд)
Конь бежит –
Земля дрожит,
Из ноздрей дым валит.
(Паровоз, поезд)
Бежит конь вороной,
Много тащит за собой.
(Паровоз, поезд)
Бежит конь,
Из ушей дым столбом валит.
(Паровоз)
Полотно, а не дорожка,
По дорожке той ползет,
Весь обоз один везет.
(Железная дорога, паровоз, поезд)
Летит сова,
Крыльями не шевелит,
А шумит.
(Самолёт)
Не пчела, не шмель,
А жужжит,
Неподвижно крыло,
А летит.
(Самолёт)
Трещит,
А не кузнечик,
Летит,
А не птица,
Везет,
А не лошадь.
(Самолёт)
Закручу, зажурчу,
Под небеса улечу.
(Самолёт)
Два колесика подряд,
Их ногами вертят,
А поверх торчком
Сам хозяин крючком.
(Велосипед)
Я работаю в учебном театре
билетный кассир
Я давно начала ходить в учебный театр: еще когда работала в профкоме, часто покупала билеты для всей нашей организации — тогда и подметила, что это место отличается от других театров особенной энергетикой и атмосферой. Потом ушла на пенсию и подумала, что мне хочется какую-нибудь работу для души, чтобы не сидеть с разными отчетами и не перебирать бумажки. Как-то раз пришла в театр, и руководитель предложил мне поработать здесь кассиром. Я с радостью согласилась, и вот я здесь уже почти три года — мне все очень нравится.
Мою работу нельзя назвать рутинной, потому что, помимо должностных обязанностей, я успеваю следить за жизнью театра. Стараюсь посмотреть все спектакли, чтобы потом советовать зрителям и делиться эмоциями с друзьями. Многие, прежде чем взять билет, начинают меня расспрашивать, о чем та или иная постановка, какие в ней присутствуют номера, кто играет и так далее. С некоторыми очень долго беседуем, многих даже узнаю по голосу. Сейчас, например, премьеры идут одна за другой, поэтому всем интересно узнать о спектакле заранее. Репертуар у нас разнообразный: от комедий и драм до танцевальных фиест. Часто на сцене играются серьезные вещи, поэтому некоторые люди говорят, что им и так в жизни хватает драмы, и просят посоветовать что-нибудь попроще. Знать все о представлениях — не моя обязанность, просто я сама очень увлечена этим как зритель.
Меня часто просят отложить билет, потому что человеку неудобно или далеко ехать за ним, но иногда даже отложенные билеты приходится продавать (если их не забрали вовремя), потому что они разлетаются как горячие пирожки. Мне тоже приходится покупать его себе сразу, чтобы потом не возникало никаких накладок и я спокойно могла пройти в зал и сесть на свое место. Это говорит о том, что на наших постановках почти никогда не бывает свободных мест, люди приходят сюда с друзьями, студенты и преподаватели приглашают родственников, все очень по-семейному, а я со всеми на расстоянии вытянутой руки. Я постоянно общаюсь со студентами и педагогами: с кем-то чай попьешь, кому-то одолжишь йод или пластырь, кому-то разотрешь виски.
Эльфрида Елинек. Тень (Эвридика говорит). Перевод В. Колязина — Вестник Европы
Автор: Елинек ЭльфридаТемы: Литература
01.06.2020
Эльфрида Елинек
Эльфрида Елинек (нем. Elfriede Jelinek; род. в 1946 году) — австрийская писательница, драматург, поэтесса и литературный критик, лауреат Нобелевской премии 2004 года по литературе, лауреат премии Генриха Бёлля (Кёльн, 1986), премии Георга Бюхнера (1998), премии Генриха Гейне (2002), чешской премии Франца Кафки (2004).
Перевод с немецкого Владимира Колязина
Невéсть что скользит по мне вниз, нет, скорее снизу вверх ползёт, щекочет пятку, до колен уже дошло? Что-то мягкое, тонкое, как паутинка, бегущее как ручеек, ласковое, словно кошка. Вот оно, вот! Проникло что-то внутрь, как больно, резануло там, что это было, честно вам скажу: знать не знаю. Оно скользнуло в меня, и мне вдруг жарко стало, секунду, кажется, пора избавиться немного от балласта, одежду с себя долой? Что-то потекло, наверно, я уж не смогу ни у плиты стоять, ни работать над начатой рукописью, что раньше шла из меня так гладко. Да. Пожалуй, все шло слишком гладко. Писания мои текут потоком, так я ощущаю, а мой муж — мой антипод, поет.
Удобно ли мне, если софу поставить там, а стол здесь. Там мне придется теперь обустроиться, вместе с тенями, тенью среди теней, и ни деревца, ни кустика. Мы, тени, должны жить сами собой и оставаться в своем кругу. Должны бы создавать из себя большее, но мы этого не делаем. Я же остаюсь теперь далеко позади своих возможностей, остаюсь теперь далеко позади самой себя. Там, где я была, меня больше нет. Что-то шелестит в траве, не оставляя следа, ни стебелек не дрогнет, повеял ветер, но меня он больше не коснется, разве это я? Моя судьба и мой образ жизни изменятся, не будет больше ни следа меня, мой нектар бессмысленно стечет из глотки, и я поверю, что с меня содрали кожу, и однажды сама стану сброшенной шкуркой. Тенью. Тут в меня забралось что-то и выбросило меня из себя словно море из воздуха чующего, чующего с первоосновой: но какой? Теперь он воздуха не получает, срочно нужен воздух, так, и именно сейчас! Чующий задыхается на опушке леса и превращается в бездушное виденье. Хотя он прежде чуял так красиво, к тому же так много чувствовал, так много. В сущности, я любила только эти платья, интересовалась модой, вечно хотела быть кем-то другим благодаря платьям. По-настоящему мне это никогда не удавалось. По утрам я, как обычно, слишком долго ломала голову, что надеть. Не успевала проснуться, уже эти мысли. Будто я ничего не просчитала. Как будто пейзаж хотел меня покинуть, отказаться от меня, чтобы увидеть меня в новом наряде. Я как будто превратилась в мою матушку, так я заботилась о своей внешности, с нежными чувствами к себе, кто бы еще этим занялся? Певец? Он и его фанатки? Я слышу рев, это ужасно. Он преследует меня, этот крик. Это рев за моей спиной? Или фанатки не преследуют никакой цели и не преследуют меня? Если чего-то и надо бояться, так это крика маленькой девочки, которую ухватили за юбку; она может вселить в человека только ужас, эта свора девчонок. Их крохотные, совершенно неподвижные лица, ни одной морщинки, что они изведали, неужто страх одиночества? Вряд ли, ведь эти девки прут толпами, это жуткое скопленье лиц, что может быть ужаснее ужаснейшего роя, ужасного сплетенья грез, их каменные лица, поглядите, невозмутимы, крохотные девичьи лица, и этот дикий крик, вечный крик поверх всего, завис над всем, над произведением гор, произведением равнин, этот смертоносный рой в вышине, жужжащий словно паразиты, мухи, ужасный рой! Сплошь девки! Девочки, ура! Ко мне! Кровь могут высосать из крепчайшего существа! Изо ртов их словно град камней летит, вокруг ни воды, ни земли, виден только он, девок рой, мой муж – он тоже девок рой! Кричит, орет, но лица неподвижны, маленькие девки, сплошной ужас, пронизывающий, страшный крик из их глупых, надорванных, пахнущих зубною пастой рыбьих глоток.
Вырываются с криком из своей детской беззаботной жизни, влезают в любое пространство, молодость же вечно открывает себя заново, расползаются, пока певец, распаленный другими глотками, другими баламутами, на сцену не вскочит и пару гитарных риффов, ааа!, риффчиков не выдаст. Говорит, что он малышек так боится. От страха может наложить в штаны. Потом они сами срываются с места. И что уж тут творится! Что за черт сидит в этих крохотных тельцах? Кто хочет это видеть? Кому ж захочется видеть, как они на белый свет выставляют грязные желанья, как жадно рвутся ко всему, о чем они понятья не имеют? Шелупень, болото, ноготь обкусанный! Певец ни перед кем от страха так не дрожит, как перед ними. Этот рев. Людей сбивают с ног. Топчут лежащих на полу, влезают на все что попадется. Гром, визг. Спасибо за ваше драгоценное участие, спасибо, что вы певца хотели раздавить, в клочья разорвать, проглотить, на каждую из вас певца клочочек. Сжевать — и жвачку тут же на потраву своим оставить. Все выплюнуть — и точка, окна плоти распахнулись, сюда пожалуйте и вот сюда еще! Вот тут пасть еще одна могла бы уместиться и тут еще местечко! В детском возрасте, в конце концов, не треснешь от сексуальных побуждений, пока не треснешь сам. Все это созревает в детстве, развей себя сейчас, позднее извращенкой станешь! Аномальная реакция на сексуальное впечатленье, воплощенное в певце, на этот раз в певце, в другой раз в ком-то другом. И потом переживанья эти снова в памяти становятся гвоздевыми, это проклятие певца, уже я говорила и говорила не раз и буду это часто повторять, тут можно певца лишь проклятиями осыпать за это. Выдерните крюком их маленькие письки, и следы их воспоминаний смогут отражаться в памяти, словно глубокий от омнибуса след, на котором разыграется афинский вечер, пускай и неумелый, разве ж это кого-то удовлетворит. А кто еще не удовлетворен, руку пускай тотчас подымет. Они объявятся естественно тотчас. Поголовно. Все могут объявиться. Все должны объявиться. Быть может, симптомы истерии есть в этом крике, хранящем воспоминанье, стало быть, крик: воспоминанье, а не наоборот, может быть, этот крик возникает лишь с помощью воспоминаний, или только воспоминание его творит? Одного без другого не бывает, господа! Господин певец, вы доводите этих девочек до болезни! Они теперь, раз с их тел однажды снят замок, ключ выброшен, раз открыты они любому, открыты даже страху смерти, которого они еще не испытали, всегда открыты для всего, открытые в нахожденье в стороне от всех зависимостей, представленные только на потребу, открытые все шире, они же сарая врата, в котором нет ничего, что можно было б подоить или заколоть.
Все они бы выплеснули из себя, даже то, чего в них вовсе нет, все отдали бы прежде, чем его бы заимели, девки. Зверь! Топчут, все ломают на пути. Мне это чуждо. Какая тут может быть услада? Если гулкий, свистящий, ревущий поток мчится из голосовых щелей, словно в них влезли все духи мира и теперь, хоть умри, вырваться должны. Притом что в них нет ничего. Девки эти воплощают одно Ничто, ибо, кроме плоти, не имеют ничего. Ничего не создают, пожирают взором поводыря, трудягу, сами ничто в большом Ничто, которое все же хочет вон, понимаете, кто? Я нет. И даже у кого есть уши, кто слышит, тот не может ничего другого. Уи-уи-уиии! Каменные лица и пошло-поехало, красные, невольно перекошенные, истекающие потом и слезами лица с пустотой за ними, хлещет из носов, из ртов и глаз, уи-уи-уиии! Фонтаны бьют! Да, совершенно нейтральные, неподвижные лица, и при этом зачахшие, перекошенные, меченые пустотой, уи-уи-уиии! Тела альпинистов, готовые сорваться в пропасть! Пока постель не станет мокрой. В свои шкатулочки они писают сами, любовь увлажняет, они сами распаляются и тушат себя сами, а вдобавок вопят, вопят вопят вопят. Лично я, если вы меня спросите, этого не знаю. Как поэту мне это незнакомо. Должна бы знать, но не знаю. У моего певца это получается хорошо, да, верно, так хорошо, что я думаю, что он во время родов при отделении от своей матери, этой музы понятия не имею чего, вряд ли испытывал какую-нибудь боль, чтобы это отняло ему голос, простите, я всего лишь нимфочка, по сравнению с ним я Ничто, так пытаюсь только пописывать немного, но простите, не выходит, будучи отделенным от матери, от музы, стало быть, ребенком, мать сама при этом еще ребенок, отделение от нее он не мог ощущать как переживание страха, это невозможно. Иначе он не был бы в состоянии петь так дивно, что камни сдвигались с места. Он не ведает страха, кроме как перед девками, не ведает он страха, и глотку как зарезанный дерет. Только этих вопящих он боится, как преисподней. Здесь есть только или-или. Тут есть только страх иль никакого страха.
Третьего нет. И то, как из меня тут истекает, меня, конечно, тоже приводит в ужас. Чувство, которого я до сих пор не знала и которое я себе запрещала. Однако теперь я это постоянно вижу, страх возвращается, и тут я делать могу, что хочу. Я чую уж его, о нем твержу, он тут, и вряд ли я знаю что другое. Я долго совершала ошибку, относя его к определенным органам, страх, и это до сих пор мне кажется правдой, меня тут что-то укусило, я думаю, змея, я вижу рану, она не там, где быть ей должно, рана новая открылась. А если бы у меня возник страх в мягкой долине, путешествовала я бы там или нет, у меня бы везде был страх. Он владеет мною целиком. Что я могу о нем сказать больше того, что я его испытываю, словно бы я не я, а ком дерьма, нет, вы посмотрите: мой гардероб! Его можно назвать дерьмом, но в нем пыльник, макинтош, пальто-свингер, то, что можно бы напялить на себя, чтобы под ним моей не видеть дрожи, с какой топчу я землю. Ни помысла о сексе при этой топотне. Скорее все что угодно, только не он, не опять он! Все, что я пыталась повесить поверх этого крайнего чувства отвращения, находится в этом шкафу. Точно не знаю. Я сама сейчас своего рода платье, под которым лужа. Я та, кто жил лишь миг, след на песке ничуть ни старше той змеи, что на меня упала, на что теперь мне шкурка моей одежды, мой платьев выводок, мой бесполезный клад? Я выхожу с моим оружием, оружием девы и выскальзываю тотчас из самой себя, на эту сброшенную кожи, по такому ходить я не привыкла, разве мне она принадлежит? А не змее? Не знаю. Одному из нас эта кожа принадлежит. Они ничем мне не помогли, мои чудеснейшие платья, выбрасываю их теперь, ведь я отныне и сама отброс. Охотно стану снова на краю леса, где это произошло. Мои подруги убежали. Сами кричат о помощи, хватаются за свои смартфоны, спасения хотят, которого не существует. Снова повсюду рев, повсюду.
Что это я так чувствительна к шуму, ах, теперь бог с ним, я почти ничего не слышу. Вероятно, я уже в безместье, но не на курорте, вы что подумали.
Ничего здесь нет. Нет, не так, со мной еще мое платье. Я платье. Я платье! Это наказание? За что? За то, что я всю жизнь интересовалась только платьями? Маниакально таскалась, гонялась за покупками из одного бутика в другой, где, быть может, есть что-то еще лучше: еще и это! Не тратя вопросов на спасенье, моим спасеньем были тряпки — от кого? Не знаю. За что благодарить мне страх? Не знаю, честно говоря, ибо состояния без страха я не знаю. У других – ответ на опасность. У меня: всегда и всюду. Даже если опасности нет. Я всегда могу вызвать это состояние, но зачем, оно и так всегда со мной. Всегда в моем распоряженье. Прежде он имел смысл, теперь он больше не нужен, страх без смысла и без повода. Этой змеи в траве я даже не заметила, ответила на позднее остолбененье необходимой мерой, но эта мера уже, когда к ней я прибегла, как вижу, без толку была, сидит занозой, и остается только страх. Пытаюсь свой страх решительно упредить, мне ничего не нужно, страх ест меня, не я боюсь, он ест меня. Одежды на себя, обшарила все, лишь под платьями моими могу быть в безопасности, чтоб меня никто не видел, а потом покой, спокойствие, до следующего испуга, а он вечно тут. Он ждет, что я помчусь на своей судьбе, словно на лошади. Страх это платье, висящее наготове, без пуговок, и я в него влезаю, не могу сказать, что я его накидываю, ведь оно было бы мне чуждым телом, он мое платье, всегда другое, всегда один и тот же страх, я положиться на него могу, быть уверенной. Но что мне в этом пользы ныне? Я себя теряю, я это чую. Меня уж нет. Я правлю тризну по собственной потере, уверена, певец потом еще восполнит это с прицепом, он выделит на это время, время для печали, оно необходимо, должно быть столько времени на траур, сколько требуют приличья. Певец проверит реалии глубоко, заметит, что меня нет больше рядом, еще разок проверит и под влияньем этого экзамена реалий поймет, целиком под влиянием траура поймет, да, это он сумеет, и они этого от него категорически потребуют, что он должен со мной, своим объектом, теперь расстаться, потому что меня, этого объекта, больше вовсе не существует.
Много труда ему будет стоить, это отступление от меня, своего объекта, да. Это важно, не смейтесь!, от меня, которая бесценной стала, просто потому, что я его объект, и это отсупление от меня, объекта, на всех уровнях и во всех фазах своей жизни, он должен провести, аккуратно провести, на всех замесах, в которых я, объект, была объектом, стало быть, трудов высоких, я первое занятие была, без сомненья, высокое занятие, быть может, меня он возвысил слишком высоко, может быть, возвысил по ошибке, быть может, задав ложный тон, при шуме-то вряд ли кто слышит, возвысил по ошибке и по ошибке вел, может быть, но он должен будет принять болезненный характер этой разлуки, должен будет примириться, должен будет примириться и окунуться в высокое, невыполнимое занятие тоски по мне, которое я миную, тю-тю, perdu, ушла под воду, ибо я, объект, удалюсь сию минуту, да-да, удалюсь, и ему, этому болезненному характеру, который хочет принять отбытие его объекта, боюсь, придется лично принять мое отбытие, я имею в виду, конечно, свое отбытие как личности, пока все ясно? стало быть, должен будет принять болезненный характер нашего разрыва, даже если он примирился, певец, снова и снова по-новому, и даже после того как он давно смирился, давно уже смирился, что я, его объект, окончательно исчезла. Он должен будет это принять, ему не останется ничего другого, и когда он это поймет (насколько его я знаю, вероятно, никогда! он как младенец, чем обладает, того твердо и держится, из того сосет, а потом выплевывает, а потом сразу же ретиво заводит песнь, потому что усвоил, усвоил, что можно хапнуть все, что рядом, потому что венцу творения положено, надлежит, что венцу творения положено как можно больше, ясное же дело), ущучив это, теперь он это занятие тоской со мной, своим объектом, снова и снова во всех повторяющихся ситуациях познает как связь со мной, своим объектом, где ему ведь надо было научиться, как наконец и окончательно порвать связь со мной, своим объектом. Тут мимо не ведет ни одна дорога.
Ему придется от меня освободиться, а я что касается моей лягушачьей кожи, которая ведь уже больше не моя, я ведь давно от нее освободилась, это не так уж плохо вдруг стать легкомысленной и безответственной, сбросить свою оболочку и скрыться, от самой себя, просто смыться. Оставить себя, оставить, наконец, себя, оставить одну. Ту, какая я есть безо всего этого, он только не давал согласия отпустить меня на этот пейзаж, который мне вдруг показался необыкновенно забавным, ярким, приятным, потому что я, наконец, могу ходить: этого он не позволит. Не позволит мне быть собой. Не он меня создал, но быть собой он мне не позволит. Захочет снова запихнуть меня в мое старое бытие, я вижу, так и будет. Поскольку он держится только на одном себе, ему придется в любой возможной ситуации снова и снова, по-новому переживать расставание со мной, своим драгоценным объектом, и он захочет с этим покончить, попытавшись вернуть меня снова. Быть может, он уже догадывается, что не справится с разлукой этой, что она будет происходить снова и снова, и ничего приятного тут нет, он может причинить боль, но там, где оборвет связь со мной, своим объектом бесценным, он всегда будет снова и снова маниакально восстанавливать ее. Невозможно, чтобы я ушла! Скажет он. Он меня не отпустит. Не позволит мне уйти. Везде я буду ему мерещиться, на краю леса, на верхушках деревьев, иль что еще язык природы скажет, я на нем не изъясняюсь, он мне наскучил, читайте где-нибудь еще, смотрите где-нибудь еще, в кино, по телеку, да где угодно, поглазейте на природу на природе, не возражаю, но мне она наскучила, хотя я тоже раб природы, что мне как раз с болью приходится признать. Бога ради, если я гляну честно на природу, пока она еще при мне, пяльтесь хоть часами, не возражаю, вряд ли что-либо изменится, природа тоже ведь исчезнет, после меня она исчезнет, ну ясно же, исчезнет, спокойно все осмотрите, что она имеет предложить! Еще имеет предложить, еще не все имеет предложить! Кликните «Планета земля» в Гугле, но я не стану это делать, натура – не такое уж мое, я этого как-то никогда не замечала так, как теперь, когда она меня бросает, моя природа, бяка, и не падай! Какая разница, ее я знаю, но именно потому, что знаю, хотела бы я знакомство с ней непременно не углублять, итак, представьте себе некое описание природы, берите ее всюду, где только можете.
Там же, где он тоже будет пленен этим описанием и хватится за свой инструмент, мой певец, хватится, я это уже говорила, но это так важно, что повторю это раз и еще раз: ему придется связь восстановить со своим драгоценным объектом, то есть со мной, вместо того чтобы от него освободиться. Воссоединиться, даже если нет больше ни одной ниточки! Соединить все, соединить воедино, даже если вообще ничего нет! Ну, я необъективна в этом деле, я лишь объект, что намного меньше, потому разрешить это невозможно, и вовсе не может быть решено в течение жизни, но я так ясно вижу перед собой, как будто бы я это могу еще испытать: живое, страстное занятье мною, постоянно растущее из-за его неутолимости, пропавшим, потерянным объектом, восстановит то же бережное положенье, что и пронзенность болью раненной части тела. Вообразите только, его куснуло что-то больно, как меня змея, или что это за зверь, который сейчас меня сразил, ай-ай! Вот это будет номер, что внове придется бедолаге испытать! Эта беспрестанная боль из-за отсутствия меня, своего объекта, даст ему возможность снова избавиться от периферической боли в теле. Ну да, на мою боль он вообще может закрыть глаза, ее он, конечно, не захочет и не сможет себе представить, эту боль выносит он за скобки под слепящим солнцем, которое меня не видит больше, отец его, солнце, в чистой форме Аполлон, нет, не в чистой, это снова отдельная глава, его отец изначально меня ослепил, мои маленькие сочинения были тьфу для него, лучезарного в своей колеснице, в небесной своей колеснице, быть может, сын его, певец, оттого так скучен, так ленив, ведь девки творят за него весь этот визг, он же не делает ничего, никогда ничего, потому что со своим отцом только шугает вверх и сигает вниз, и сыну не хотелось бы повторять то, что он должен вечно на солнце, на папочку взирать, вверх, вниз, это так же худо, как влезть-вылезть, все, что исходит от мужчин, всегда как-то однотонно, и пока они освоят второй тон, продлится вечность. Без солнца прах мы были б, добавлю я, нужда в нем велика, а то, что мы есть сами, то ничтожная частица, одного из нас лишиться — раз плюнуть, фьюить, и тебя уж больше нет, ничтожная частица того, чего здесь больше нет, и я смею утверждать: могло быть хуже, неужто Бог-солнце хочет проконтролировать меня: не вправду ль я исчезла, тень ли я, которой — увы! — без него ведь тоже нет? Увы, то правда: лишь он создать умеет тень.
Окей, окей, здесь конкурентов нет. Но недоволен он, как вновь и вновь здесь возникает, как он (мы слышим рев толпы и громкий хохот, затем звук затухает) рванувшись вперед, останавливается, снова рывок, смотрит, все ли тени на месте и точен ли цвет, который он для освещенья выбрал, и проверяет это именно при том свете, который сам и поставил, как появляется здесь тень и снова исчезает, все в скучном повторе, да, точно как мои сочиненья, славно, что вы мне это говорите, но это не было так необходимо! сама я знаю, знаю, мой стих монотонен, но его дорога точно такова: монотонность, конечно, есть ведь дорога в небо, которую вы можете спокойно себе представить как глухую обходную дорогу где-нибудь в пампасах, ею он и идет, дорога идет в гору и снова вниз, меня ж он отключил, как многих, как прежде или позже всех; меня он более не видит, я в Лету канула уже, как только здесь появится он, Аполлон, молчальник, ах, папочка-молчальник! Он уже понял, что ему ничего не остается, как снова появиться, исчезнуть, лишь на час-другой, но тем не менее, на земле ему потом уж больше нечего искать. Исчезнуть он должен точно так же, как и я, пускай и не навсегда. Он вернется. Он возвращается без конца. В отличие от меня, он никогда навек не исчезает, бог Солнца, садится, но опять встает и едет дальше. Иначе ведь стояла бы навечно тьма. А сын его, певец, как только на меня посмотрит, он ведь погибнет, да, погибнет! Ведь он рассматривает меня только как свою собственность, ну, так делают многие, это не ахти какое достижение! но но но… что я сказать хотела, переход от этой боли, которая начнет сковывать его тело, когда он узнает об отсутствии объекта, в этом случае о моем отсутствии, будет соответствовать перемене… вовсе нет, переход от «я знаю» к «я не знаю» соответствует обыкновенно, у нормальных людей, которые не певцы… вовсе нет, ничему он не соответствует, ноль удачи, у нормальных людей это ничему не соответствует, или я их попросту не знаю, нормальных. А ведь точно! Тут некоторые резвятся на сцене, маленькие девки с их писючешными голосовыми связками, берущими всего лишь три тона, один верхний, один нижний и один средний, и ни один из них не приятен для человеческого слуха, доносятся они будто бы из строго карающих рож их матушек, которые некогда сами спешили с палатками на фестивали в глуши, заливать передвижные туалеты продуктами мощных внутренних умилений.
Чудесны эти воспоминанья и эти тетки там! У наших звезд, конечно, все иначе, у них все иначе, но что с ними делать певцу, с теми, кто перед ним свои любилки открывает и закрывает, а женский пол уже в своей начальной фазе везде и всюду, смотри куда захочешь, они прямо-таки везде, девки с их коварными щелями, они словно груды песка, песчаные косы, дыры в барханах, примут любого, обратно никого не отдадут, готовы для мужика, который не мужик, или для немужика, который мужик, да для кого угодно, лучше всего ватага, много разом! То есть тех, кто хором станет восторженно кричать уи-уи-уиии! Класс эта диско-пушка! Итак, мы имеем переход… что я сказать хотела? Переход, который у нормального человека отвечает не Ничему, как я заметила по ошибке, а отвечает именно превращению нарциссической концентрации психической энергии в концентрацию на объекте, не так ли. Итак, переход соответствует чему-то, но для этого надо сначала помимо самого себя увидеть нечто другое, кого-то другого, по меньшей мере, одного! Ну, положим, одного вы видите, без понятия, нет, нет, я понимаю кого, но понятия не имею, верно ли то, что поет певец. Я думаю, сейчас он и так молчит. Фантомная боль утраты вынуждает нормального человека искать другой объект, который потом снова может причинить ему боль. Совсем новую боль. Но все-таки боль. Люди вытесняют все, во что они верят, они желают удовольствия, а при этом желают боли. Чем больше они хотят иметь, тем больше они хотят, чтобы чего-то недоставало. Чтобы у них снова была возможность иметь что-то новое. Знаете ли вы, что обнаружится моя пропажа, пропажа любимого объекта, которая неизбежно приведет к вынужденному превращению нарциссической концентрации энергии в концентрацию на объекте? Моя смерть? Моя пропажа? Но не у него, не у него, у него это как-то не работает, это я уже сейчас предвижу. Я его знаю. Он перед этим не смирится. Захочет меня найти. Захочет доискаться, где я. Он слишком высоко меня возвысил, свой объект, это было изначально ошибкой, типичной ошибкой певца, фальшивой интонацией, когда-нибудь это придаст его печали фальшивый тон, я это слышу уже сейчас, прислушиваясь к будущему, он определенно ложен, и каждый тон его фальшив, уже сейчас я слышу, прежде чем он вообще начнет, иначе не услышит ни один, они же ничего не слышат, вопящие девицы, слышат лишь одного его, но нет, и то, что слышат, тоже чепуха, но я ведь это слышу, он занимал меня как свой объект чрезмерно, ничего удивительного, он был моим менеджером, своего объекта, и отвел мне слишком большую роль, извольте, я говорю «отвел», так как он сперва создал это место для меня, это не моя заслуга, но он, он слишком высоко меня возвысил, и эта чрезмерная роль объекта, которую он отвел именно мне (я об этом не просила, поверьте!), исполняет примерно роль одной пораненной части тела, едва прикрытой из-за роста раздраженья.
Мертвецы ведь для оставшихся становятся все притягательней, чем они когда-либо были. Он смотрит на меня как на часть своего тела, иначе меня он вообще не способен видеть. Ясное дело. И непрерывность и незадерживаемость этого процесса концентрации психической энергии, отвечающего незадерживаемости его боли, которую он должен познать как настоящую, страшную боль в теле, вызывает состояние, приводит его в состояние, которое, как бы это сказать, ах нет, за меня уже кто-то сказал, спасибо, итак, непрерывность и неесте… ах, нестесненность, нет, тоже нет, незадерживаемость приводят его затем в состояние полной беспомощности. Или продлевают это состояние, ибо иначе как беспомощным я его никогда не видела. Я уже вижу перед собой, как еще лежу в траве и на глазах начинаю отбрасывать тень и превращаюсь в труху, сверху ударяет молния, но меня она больше не освещает, с гор сходит буря, но она меня больше не швыряет, что мне здесь нужно, разве я не высшее существо, имеющее право? Что мне здесь нужно? Больше не покрытой кожей быть? Стать тенью? Не быть существом и больше ничего не значить, но я ведь никогда такою не была.
Так. Извольте. Посмотрим на мгновение из его башни, но наверх я не взберусь! Башня – такая высь, туда сначала взобраться нужно. Я не могу. У меня уже сейчас все болит. Кроме того, эта лестница шатается от ветра. Раньше я еще гуляла по цветочным лугам, и земля подо мной была послушна и тиха, теперь же я должна лезть в высоту. Тут есть тропинки и получше, но я их не нахожу. Куда податься? Беспомощность уныние рождает. Извольте, но не у меня, ибо беспомощность – моя стандартная позиция, моя установка, страх и беспомощность, я к этому привыкла. Ему же неведомо все это. Где мы сейчас, на какой странице, где закончим? Закроем сейчас эту главу? Короче говоря: реакция на мое исчезновенье в любом случае — чувство лишенности, первым делом для меня, певец же делает вид, будто самым лишенным был он, при том что я лишилась целой жизни! Но самый лишенный это он! В одном случае боль, в другом форма реакции — страх, тем больше, чем сильнее отношения связи со мной, я бы сказала: отношение связи, приклеился ко мне, видит только мою тень, пугается, так как видит рядом с этой тенью еще и другую, самого себя, и идет вместе со мной, и продолжает идти, и пугается, после того как я съела ее за своим столом, сварив для нее обед, и все без смысла, мир без смысла, моя жизнь без возможности, после того как он встал и быстро осмотрелся вокруг, увидел две тени, одна – это я, другая – правда, провозглашающая себя не иначе как усталость, стоит только ей открыть рот и сказать: да какая разница.
Но этого не может быть. У него своя тень, у меня своя, я тень теперь, но равны мы быть не можем, вот человек на земле стоит и думает, он видит две тени, свою и мою, ставшую тенью, нет, не тенью самой себя, а всего лишь тенью, простой тенью, одну тень, пожалуйста, и он продолжает ехать и быстро смотрит, кто эта вторая тень? Почему две? Откуда та вторая? Рядом со мной может быть какое-то созданье, отбрасывающее тень, но я вижу всего лишь эту тень, эту, а потом свою, конечно же, свою, она мне принадлежит подобно коже, как так, откуда это, кто стер созданье, которое рядом со мной отбрасывало тень? Так, сюда глядите, и в нашем отношенье моей связи с тенью, какая разница, кто это, к несчастью, я еще раз должна вот к чему вернуться: в нашем слишком сильном отношенье связи, неважно, кому принадлежала эта вторая тень, этот человек исчез, но тень свою оставил, неважно, кто он есть, что я сказать хотела, именно в нашей связи царит слишком сильное отношение связи, не к личности отбрасывателя тени, неважно кто ей был или есть, а ко мне, ко мне! Не понимаю: я к себе самой приклеилась? Я тень на тени, обе мои, подобно игральным картам, что швыряют на столе? И тут, в этой слишком сильной связи, слишком для меня, кто-то оставил тень, дал ей просто полежать, и он примыкает ко мне, нет, минутку, вот он идет, наконец-то он идет, но отношенья связь была так сильна, слишком сильна для него? для кого? Для меня? И в ней, в этой связи свершаются эти неприятные вплоть до смертельных процессы, которые неизбежны, но я даже не сопротивляюсь! Ведут к глубочайшему унынью, даже к отчаянью. А потом и вовсе больше ни к чему. Да, так с уверенностью он думает, когда видит вторую тень, спорим? Так как меня никто другой с собой не возьмет, меня, тень, я надеваю саму на себя, и ухожу. Певец перед этим не смирится, я уже чувствую. Он вечно хочет все. Его я знаю. Он хочет удержать меня, не хочет отдавать, даже как тень хочет иметь при себе, без меня он не в состоянье верно оценить настроение вечера или утра, без меня он не сможет больше достаточно уважать себя.
Он требует всего, пусть, он требует этого и от себя, как певец дает он все, но за это он требует меня назад. За меня меня он хочет. За золото жестянку хочет. Там кто-то кричит? Нет? Вы ничего не слышали? Ну кто я! Какое мне дело до этого? Я иду. Что мне там делать? Что там вообще хотят делать?
Бытие мое переменилось в то, что его окружает, в его оболочку, плоская она, без меня плоская она. Ах, дивные вы платья, я собрала их кучу, не мания ли это? Ониомания? Шопоголизм? Да, мания, все мое. Лучше бы мне вывернуться наизнанку, как перчатка, так, чтоб видна была моя личина, но не я. Я хотела бы исчезнуть под оболочкой из шелков, разнообразных, разнообразнейших шелков, а вместо этого сейчас я исчезаю целиком, выходит, сама я оболочка! Кто бы мог подумать?! Что страсть моя к облачению — к тому, чтобы под ним незримой быть, чтоб мне прощали, но что? — себя саму в оболочку превращает. Что я существую, ни во что не облачаясь, не будучи обязанной во что-то облачаться,- нет, я точно говорю не о моем счете. Ну да, эта проблема была бы решена. Что знаю я, что?! Чтоб на виду была видна не я, помешанная на моде, а эти дивные наряды, должна иметь я это, это и еще это! Нет, это нет, это слишком дорого для того, что я это надену три раза и брошу потом, упавшее как тень, недавно бывшая моей, когда она была ненужной из-за темноты. Нет, а это же совсем недорого? Как так слишком дорого? Это было совсем недорого! И из моды не выходит, что забывать не стоит. Дальше пошли, нет, возвращаемся назад, назад вернемся и эту куртку тоже купим, она так гармонирует с юбкой, со штанами и с другими тоже, куртка идет как к узким, так и к широким брюкам, к брюкам-сигаретам, к джинсам-скинни и к брюкам а-ля Марлен, мы подумаем, но тотчас будем знать, что не о чем тут думать, и сразу же их купим. Есть море возможностей совершать покупки, теперь и в сети, давно уже в сети, фото фото фото, и все вместе с их описаниями. Я покупаю себе что-то, чтоб наконец, исчезнуть. Это моя истина, исчезновение моя истина, и под воздействием ее могу я на божий свет извлечь мою историю — историю моей маниакальной страсти к купле, она меня гонит что-то купить, сознаюсь, при купле танцует счастливчик перед зеркалом, перед стеклом витрины, перед стеклом авто, его обращающим в призрак, но танец недолго длится, увянет он перед отражением своим, потому что знает: не успело что-то новизной блеснуть, как оно уже устарело.
Не успеешь чем-то воспользоваться при всем его весе, как уж природа с ее тщеславием творит – я уж знаю, отчего я ее так ненавижу! – творит природа, и все увядает, отцветает, старится и умирает. Подобие таинственного телекинеза, нет, не природой, таинственными звуками Аполлона? Нет, кто там поет, это не он, простите, это мой муж, к Аполлону он не имеет никакого отношенья, он порой лишь гены напрокат у него берет да колесницу, в которой некто однажды уже погиб, этот глупый Фаэтон, колесницу потом, правда, изладили снова, в другой только форме, но Фаэтону все только во вред. Роковой это случай поистине был, моего же мой муж не заметил даже, лишь солнце да эфа-убийца очевидцами были, но крушение, у мира на виду, колесницы настоящего титана, что потом рассыпается в прах, о солнце, прошу: вперед не суйся! останься на небосклоне! Не падай вниз! Прошу! Повремени! Сначала рушатся вершины, затем трещины наверх взлетят и больше на место не вернутся, а затем иссякнет вся на свете влага, все исчезнет, никем до дна не испитое, но все ж исчезнет без следа. Луга, по которым я гуляла, до той поры как умерла, покрылись белым пеплом, но что мне луга теперь, зачем мне ныне луг, когда я тень, зачем мне ныне луга тень, чтоб покрасоваться? Он мне не нужен. Пещера мне нужна, Аид мне нужен, и я его без указателя найду, коль уж земля мне указала вон. Для изгнанных есть лишь одна дорога, и она не та, что лишь «вон!» говорит. Деревья вместе с листьями опалены, и даже зрелое зерно в огне испепелилось. Итог: есть больше нечего, большие города вместе со стенами падут, народы в пепел обратятся и исчезнут. Да, меня могло б потешить это, такой почет лишь благодаря одной единственной автокатастрофе! Но я умираю смирно. Моя тень подтверждает, никто обо мне не спросил. И певец не спросил, он уже знает. Он знает. Без понятия что. Тень говорит: теперь меняйте свой образ жизни! Судьбу меняйте, пожалуй, я этого могу потребовать, поскольку вы сами отныне тень! А тень не ведает избытка. Тоньше папиросной бумаги.
Только, — говорит тень, то есть я, — можно мне не оставаться слишком долго на одном месте, иначе заметят, что у меня нет тени, что я скорее настоящая тень, но она гораздо меньше тени. Спокойно, молвит моя тень, я говорю, этот гнетущий страх вас скоро покинет, поскольку у вас больше не будет возможности уйти с места, откуда вы пришли. Все лишнее мы отрежем, это тени не нужно. Ей нужен только чистый контур. Мой сверхразмер, который я сама себе скроила, не влезет и в парочку шкафов. Кроме меня лишь природе ведом такой сверхразмер, если только все же не в моем лице, избыток шарма здесь больше не царит; мой платяной шкаф не безразмерен, он держит свой нормальный размер Икеи, столько я покупаю. Он держит свой размер. То и то и то в него не влезет больше. Я хотела б непритворной быть, себя средь пестрых шмоток сохранить, и при этом сама я в клочья изодралась. Вам среди женщин, которые своими матерями нелюбимы были, известна хоть одна, так помешанная на одежде? Они хотят вслепую уважения добиться, и слепы быть они должны, коль посмотреть, чего там они понакупили. Я часто наблюдала, что холодную важность матрон прикрыть или смягчить, порою даже вовсе скрыть, можно было кучею одежд. Пробел в воспоминаньях закрыт, дыра в моем теле сомкнулась, мои симптомы оставив на потом. Ведь всякий раз становишься другой, которая, быть может, становится любимой, даже коль мама нимфоманка, а!, нимфа, я по меньшей мере тоже ею быть должна. Но что-то я того не замечаю. Я это зараз по флюидам определяю, ведь тот, кто слишком уж влюблен, тому не верят, кто слишком уж любим, того уж больше совсем не замечают. Кто совсем не любит, тот и не должен в распоряженье быть. Очень приятное состояние, не колеблясь, скажу, верить в то, чтоб быть никем и больше не желать кем-то стать. Сколько будет возражений, ведь многие так и рвутся обещать другу счастье, в походах легковесно действовать за друга и спасать любимую. Она холодна как рыба. У меня всегда была страсть заменять себя платьем, платье вместо меня, какие чудные вещи я себе покупала, такая радость каждый раз! На пижонство свое я могла положиться, состояние целое я выложила за это.
Песнопевец тоже был здесь щедрое сердце. Пока самого его не захватил этот тряпок поток. Пучина, да, просто кошмар, и все для меня. И где я теперь? Я не должна была отбрасывать тень, ибо однажды это случится, что не поймаешь, ибо однажды она исчезнет и не возвратится. О боже! Пропала моя тень, иль нет, я ныне что-то вроде тени, исчезло все остальное? Вполне может быть. Я вспомнила об этом лишь потому, что мне недавно кто-то сказал по телефону, якобы я потеряла свою тень. Да разве он не видит, что я тень, а та другая, которой я была, крест-накрест перечеркнута и теперь исчезла вместо меня? Я вся исчезла, воистину вся, или нет, не воистину я, исчезло то, чем я была? Тучи, горы платьев, горы обуви, груды ткани, кожи, мешк…, ах нет, мехов, даже винила, с гарантией вечной!, поэтому тенью особо любим, но они, даже если они не под рукой, я имею в виду, даже если их нельзя взять в руки, несокрушимы: огромные ложа, огромные усыпальницы того, что больше было, нежели я, теперь вы скажете, конечно: Всяк больше, чем вы, все, что живет, стоит больше, чем любая женщина, да, пожалуй, даже чем многие женщины, ни одна из женщин ничего не возмещает, они возмещают только самих себя, нет, убаюкивают лишь самих себя, убаюкивают друг дружку и потом убаюкивают самих себя, они всегда лучше остальных, лучше, чем каждая из них? Лучше, чем любая другая? Но эту туфлю я тоже еще надену, у меня ведь таких навалом, нет, таких у меня больше нет, и поэтому ей место в обувнице, там есть даже совершенно неношеные! Легкомысленно и безответственно было с моей стороны покупать так много. Всё, так как мне это больше не нужно, я ведь и сама персонаж! Остальное избыток. Это как с тенью: люди думают, ее мне хватает, при этом я ведь та, кого нет! Я тень! Только в это никто не верит. Я недостаточно мила для того, кто на меня бросает взоры, но, может быть, эта мерлушка? Разве она не хороша? Можно носить с пояском или без, но коль с пояском, торчит сверху и снизу, словно бы под низом подгнило, ну скажите, разве оно не прелесть – это пальтишко? Гляньте, под ним вы меня совсем не заметите, меня не почуете ни разу больше, если сперва вы к этому привыкли, в этом и цель была, смотрите! Не показать, не проявить себя, а под ним исчезнуть.
Велеть тени исчезнуть — вовсе не искусство. Нужно лишь упорно держаться в темноте. Но тенью быть, так чтобы другие этого не замечали: Но я и не знаю, как это делается. Лечь на солнце? Или, быть может, я выразить себя хочу, придать себе форму, как будто женщина может хотя бы сотворить себя сама? Ха-ха! Нет, разве я могла бы утвердить себя как личность благодаря этому шикарному да еще и теплому пальто? Оно так элегантно, что вовсе не должно быть теплым! Нет! Прошу, не смотрите на меня, смотрите на это элегантное спортивное пальто, спецы сегодня выразились бы совершенно иначе, я старалась выудить это из их жаргона. Пальтишко разве не блеск? Похожее можно найти и в винтажных магазинчиках, если постараться и ради этого потратить три недели, но что такое время! Оно не в счет, коль вещица из моды не выходит. До меня его носил уже кто-то другой, но теперь он должен свести знакомство с моим величеством, это шикарное пальто, и этим величеством я в свою очередь обязана ему. Это взаимообмен. Пальто что-то из меня творит. К сожаленью, тени носить его больше невозможно, вечно оно сползает с Ничего, то бишь с меня. Я становлюсь инопланетянкой, инопланетянкой благодаря платьям, что открываются как судьбы, в которые я влетаю, да, мои платья, которые я годами скупала для себя, чтоб завоевать признанье! Ничто не помогло. И все же! Как зверь бросалась я на свою добычу: это я должна иметь, это и это тоже! Уже хорошо. Прощанье с платьями моими даже хуже, чем с певцом. Мои платья цепляются за меня, я их давно от себя отцепила, зато теперь они цепляются за меня! Снова слышу девичий вой вдали. Визг, уи, уи, уиии! Вот это оргия, сэлфи на телефон! Билеты как всегда распроданы! А певца в паузах меж безотменными паузами для переодеванья ничто не отличит от девицы, от девицы он неотличим. Девки в блудливой похоти валятся на пол, визжат, ревут, все те же рыбьи лица, безумная стая, сверкая своими смартфонами, мерцая письками под рванью, подмигивая глазками, детские игрушки, их детские парапланы, они взлетят сейчас! и скоро мы взрослыми станем, мы взрослыми станем, но ужасны мы уже сейчас! Всех порвем! Пусть только сунется кто на нашу улицу! Уи! Рев! Платья! Да на кой они им, с телес сами, сами слетают, когда он поет, когда они слышат певца в обтягивающих яйца джинсах. Смогла ли я смерти избежать ценой моих платьев, наивысшей власти, которую я когда-либо признавала? Нет, ведь я все равно мертва. Теперь я это понимаю. Ничто не могло бы меня удержать от того, чтоб тенью стать в царстве теней, тенью среди теней, сквозь усилья рассвета: тенью. Тень здесь от заката до рассвета, итак, ни зги не видно. Все кончено. Никогда бы не подумала, что это происходит так быстро. В своем легком костюмчике для джоггинга с символикой, ничего не говорящими иероглифами, гербом, эмблемой, маркой фирмы, что не имеют как смысла, так и значения, фальсификат фальсификата, казалось, я та же, какою только что была, что на старте, что на финише, но таю на глазах, укладываюсь в мешок, завязываю туже веревочки, что с меня свисают, понятия не имею, на что они нужны, скорей мешают, теперь мне нравятся простые платья, без этой хрустальной чепухи, что ж, давайте ее свяжем, аккуратную тень, которая — ты! Ничто не держит. Какая это мука, когда ничего не держится на человеке. Притом оно должно меня скрывать, а я теперь закрытый капюшон, которому боле нечего скрывать. И не нужно. Пусто внутри. Совершенно пустой была, а теперь еще и плоской стала. Что осталось? Неужто Ничего и есть то, что осталось? Лишь моя тень, плоская, словно электрический скат в траве? Что же будет теперь? Почему они меня не уберегли? Почему не удержали? Чтобы мое резюме не было бы слишком коротким? Они все меня переживут, эти платья, они все вместе дольше проживут, чем я. Отныне, в одночасье все и каждый дольше будут жить, чем я, даже чем старцы, а мне мое бытие больше невозможно будет обменять. Мои дивные платья. Они всё для меня. И вдруг вокруг все засуетились. Чего они хотят? Хотят в коварной, жопопираньей, взбушевавшей как буря суете отнять мои платья и в джинсы, что ли, меня засунуть, чтоб подчеркнуть все изъяны моей фигуры? В одни лишь джинсы, что все на себя натянули? Только не на мне! Я в джинсах? Никогда! Бедра очертились бы уж слишком, а оригинал, который очерчивают они, и так был не подарок.
Что вообще вам нужно от меня? Хотите и себе купить то, что я ношу? Отлично понимаю. Уж вам я бы сказала, откуда это у меня, но это было всего один-единственный раз, и было это для меня! Что вам нужно? Меня вы не можете хотеть, так что же? Для вечно полного кошелька любовных писем, из которого мой певец в любое время меня великодушно оделяет, как будто их неограниченный запас, чтоб я могла покупки совершать в моем любимом бутике, за это кто-нибудь, как вы, конечно, отдал бы все. Я важным нахожу, что есть! Отдавайте спокойно все, но поберегите себя от злого пробужденья, поберегите от злого повзросленья! Я та, что отдает, с охотой даже, но при этом всегда оставляет себе чуток. Вы можете меня спокойно удалить, как надоедливое пятно, если мне оставите мои лишь платья. Если я смогу одни свои лишь платья взять. Они все, что я есть. Они прикрывают собою все, чем я могла бы быть. Нет, вы говорите, я не должна? Теперь и так ничего здесь нет, что можно бы прикрыть. При этом ни следа кокетства. Если вы предоставите мне возможность приобрести еще одежды, могли б меня заполучить, за эти платья я отдала бы жизнь, но не должна, ведь меня уж больше нет. Никто того не замечает, я все равно не в счет. В счет только тряпки. Везде фото, это почти фотомодели, почти так же хороши, не хватает чуть-чуть. Видно, что у меня все на месте. Правда, я плоская, и даже еще не фотография. Принимаю доброжелательный совет одного иностранца и прячусь под деревьями, под которыми исчезаю, исчезает даже тень. Покупаю, хожу от одного магазина к другому и покупаю, и если бы это была только губная помада, подводка, в аптеке это практически ничего не стоит, покупаю, уже купила, окей. Ничего мне не нужно, но я беру все, что могу получить, и это там, и еще это. За это жизнь я бы отдала. За это я умираю теперь, ничего страшного, я и без того уже мертва. Люди мне не нужны, мне нужен киллер. Немое бытие. Наконец молчанье! Быть фоткой. Владеть собственной персоной больше не хочу, невелика важность, платьев хочу, украшений, которые фигуру бы выделили, подчеркнули. А кто здесь снова меня теперь превознесет? Не понимаю. И меня не понимают. Для кого тень – сокровище? Кому она нужна? Всяк имеет ведь свою. Я бы сейчас купила себе еще какую-нибудь роскошь; тени, той что я есть, придала бы себе слегка другую форму, для смены, я имею ввиду только… нет, не любовь человека, которой я не хочу, и покупать ее тоже желания нет. Мне говорят, эта фаза быстро пройдет. И без того мне бы не удалось, даже если б я хотела. Верно: меня никто не любит. Принимаю это как знак, что возвращаться я не должна. Если бы так поступал каждый, давно бы здесь никого не было. Быть может, когда-то я играла мыслью этой — любимой быть, быть здесь, срочно быть нужной, быть полезной, как вещь, которую можно себе купить, а потом совсем расхотеть, потому что в ней не было нужды, в это лишь поверил, всегда нуждался в чем-то другом, торговля секондхэндом и подержанными авто ликует, ей все это достанется даром, и этот клиент точно вернется и обменяет секондхэнд на еще более древний секондхэнд, который ему вдруг показался гораздо нужнее, так как он любить может лишь то, чего жаждет толпа. Но осталось что-то, пускай и немного: мысль, что это не много. Простите. Я даю вам право меня похитить, а мне за то позвольте без конца и далее покупать эти платья, от которых я без ума, так без ума, как вы от чего-то другого, что мне все равно. К сожаленью, все определяет кошелек, всего я не могла купить никогда, должна была выбирать, что было сложно, часто было сложно, я по выгоде хватала, по бросовой цене, как говорят, бросалась на бросовое, а потом на меня бросилась змея — и конец! Всегда я, вечный счетовод, так тратила деньги, чтоб выбрать побольше. Не исключая корысти, ведь все это было для меня, от смерти меня спасти? Но нет, что вы подумали, смерть должна, наконец, платья от меня спасти! И бренность должна меня от меня самой спасти. Наконец! Сейчас она это сделает. Уж вам придется свидетелями стать.
Наконец. Что происходит здесь со мной? Что происходит, неужто вскоре я превращусь лишь в отонок самой себя? Вовсе не так уж плохо, отправлюсь исполнять завет моей судьбы. Ни платья больше рядом, которое заполнить бы я могла. Весть о моем разоре уже передается из уст в уста и распространится еще дальше. Меня переполняет злорадство. Из-за этого сапфирно-голубого сатинового платья, облачась в которое я возжелала стать принцессой? Отчего на меня столько обид? Любопытно. Тут кто-то преклоняет передо мной колени, в чем нет нужды! Но с другой стороны: разве эти широкие брюки, эти спокойные стильные брюки, в которых я должна навек замолкнуть как полено, в самом деле не для коленопреклоненья? Да, ведь он преклоняет, кто это вообще? Думаю, это не певец, но точно не могу признать. Здесь кто-то падает к ногам и делает это с достойным восхищенья мастерством, должна сказать, это проделано искусно, но только мне невдомек, к чему всё клонится? Кто-то должен убраться? Я сама должна убраться? Не понимаю, он встал передо мною на колени, вижу, как он меня, с головы до пят, от пояса до манжет, легко меня от травы отрывает, меня от меня отрывает, где я стою, как это ему удается? Этого я не вижу, вижу лишь, как он меня отрывает, наконец, я отделена! Объект моей ампутации уже тут? Что, это я сама? Всякий раз я? Окей. Наконец, я от себя отделена, но что за долг — оставаться без Я? Я могу остаться, лишившись Я! Какое облегченье! Еще и временем стать! Истает время одновременно. Наконец, наконец, отщеплена, он на коленях передо мной и меня от меня отделяет, поднимает рывком, отчего я так гибка? Я в новых брюках, без сомненья, но это же я! Я же – мой костюм! Особенный, нет, я мой собственный костюм, должна быть им, ведь он берет меня, костюм, своими руками, для меня ведь не существует больше Я, берет меня, поднимает, свертывает в трубку, сгибает, и в конце – этого мне еще не хватало! – сует меня в карман. Сует в карман. Что он задумал? Что собирается со мною сделать? Что ему до моего брошенного бытия, которое даже не стоит одиночества бытия, оно уже и так одно, мое бытие, оно не стоит самого себя, что общего оно имеет с этим костюмом, который лишь мне благодаря немного жизни прихватил, жизни, той, что, наконец, с облегчением исчезнуть может, чтобы меня не нужно больше было видеть, осознав его конечность, но изначально, изначально как бытие: поскольку должно быть, скажите мне, наконец, что он собирается делать сейчас со мной, с моим костюмом? Проходит мимо деревьев, мимо чащобы у края луга, вижу, как он меня несет, а прежде этот костюм я должна была носить! Сейчас меня унесут от меня. Немного беспокоюсь, что костюм лишен меня, собственно, я без себя, что я, как этот костюм, не смогу существовать. Существовать перед глазами бессердечных, что на меня взирают, выставляют на показ, нет, показа не будет, все равно, во что она одета, показа просто не будет, она нам принадлежит, она ведь как мы, явно хочет быть больше, хочет смотреть на нас из гораздо больших окон. Поскольку она может таких костюмов, как этот, сотни купить, она нам не принадлежит, хотя как раз в костюме выглядит, как все мы на фотографии, однако костюм выглядит совсем иначе, стало быть, она не может быть на нас похожей, мы тоже все поголовно не можем выглядеть, как на фото, но больше она нам не принадлежит, отныне больше нет, даже если она в костюме выглядит также, как мы, и не как на фото, а поскольку в костюме нет ровным счетом ничего, а все-таки в костюме должна быть какая-то тайна, благодаря аксессуарам, украшенью, шали, но ее в костюме больше нет. Поскольку что-то в этом костюме все же есть, но внутри нет ничего, во всяком случае, ее нет. Пусть кто-то верит, там что-то есть – он может охотно влезть туда, но это вовсе не она, кто там есть. Алло! Есть кто дома? Чувствуете вы себя в этом платье не как дома? Нет? Именно поэтому вы его и купили, чтобы наконец не чувствовать себя в этом платье как дома? Значит, вы говорите обо мне. Я ясно слышу, как вы сейчас сказали: Вы — костюм, костюм фактически идентичен вам, он выглядит так, словно он к вам прирос, сросся с вами, он так идет вам, не так хорошо, как на фото, но очень хорошо, все еще хорошо! На вас пойдут многие, если вы наденете этот костюм. Вот увидите! Конечно, вы вообще ничто, вы не только не больше, чем мы, вы вообще ничто. Да, это они говорят мне, потому что я мертва. Говорят: Вот этого, что с вами и с этим костюмом, этого больше не будет. Так оно и случилось. Я теперь унесу сама себя. Я та, что тут рыдает? Оплакивает саму себя? Опрятные люди, выходя на солнце, берут свои тени с собой. В темноте они могут передвигаться сами, но не бродить по солнцу, чтобы их заметили, рано или поздно заметили. Но опрятной я не была никогда. Я посылаю себя – тень — погреться на солнце, что видно там? Чего не хватает? Меня не хватает? Что могла бы я там испытать? Я ведь стала тенью не из-за денег, а потому что не могла не стать. Это ни в коем случае не было добровольным делом. Я не могу теперь платить больше, я могу только больше платить собой. Это мгновение непостижимым образом упустило свои возможности, в смысле, что я могла бы испытать еще что-то и, быть может, еще что-то с кем-то другим. Но я только покупала.
Я всегда покупала лишь для того, чтобы меня забыли. Так. Точно так оно и было. Теперь меня действительно можно забыть. Наконец. Известную свободу это уже означает. Плашмя упасть на землю, и никто не заметит. Всё молчит там, где прежде царила мода и сутолока, шум, толкотня, рычанье девок, осада певца орущими персонифицированными желаниями, которые должны непрерывно подчеркиваться еще и с самим собой, окружение и события, которые поворачивались неожиданно, и певец падал наземь под напором воя, завыванья, лая. Невидимость имеет свои преимущества, без сомненья, хотя бы и только для звезд. Крик царит там, где смерть, но еще больше крика там, где мой певец. Но не на этот раз. Я одна. Из-за меня не стал бы тоже ни один орать. Змею-убийцу вряд ли стоит поносить. Царит модная тишь и модный покой. Лишь я и певец, мы, каждый по-своему, даже когда онпоет свои напевы, на свой манер поет, придаем значение нашим потерям, мы не можем отвернуться от наших потерь. Я от своих новых брюк, которые пришлось отдать, он от меня. Пока я его ношу, костюм, пропасть он не может. Однако я, мрачное нечто, должна рано или поздно подняться и оболочку, эту оболочку, к которой я так прилипла, против воли оставить одну. Ему моей тени мало, певцу, мне тоже, но изменить я это не могу. Он хочет под тенью ходить, что стало модно. Модная жизнь под тенью, под которой не видно ни зги. Он хочет все, все в каждой частице, меня он хочет на земле, в воде и в воздухе. И подтенье хочет тоже. Хочет ли он надтенье? Да, и это тоже. Я теперь надтенье? А все, что под тенью, пропало? Что-то пропало, это несомненно, нет, не несомненно, оно исчезло, но разве оно для него тоже самое, что и для меня? Вряд ли. Я пропала для самой себя, но считается только его потеря. Певец меня потерял. Он выпустил меня из своей руки в смерть. Пришел слишком поздно. Итог: я знаю, что потеряла. Он этого не знает. Не думает об этом. Не может еще толком понять, что потеряно, я намеренно не говорю: «то, что он со мною потерял», ведь он меня не знал, по-настоящему не знал, так что можно считать, певец понятия не имеет, что он потерял. И все же он влюблен в утрату, влюблен больше, чем в меня, когда я еще была жива. Это проклятие певца. Вероятно, маленькие девки снова обложили пылающий рояль и бесстыжие баллады таким воем, что он не в силах разобраться в наборе песен, некоторые он во время пенья заучил, другие снова позабыл. И прыгнул в публику, полный доверия к своре. А если вдруг однажды там пустота? Тогда решит он в будущем быть осторожнее, но больно будет, несмотря ни на что. Отныне ни одна больше не бросится к нему в объятия, меня ведь рядом нет. Тогда он бросится ниц, ниц перед публикой своей. Слышу уже, как мелют несчетные челюсти, рвутся в бой несчетные копыта, кольчуги, клешни. Какая разница. Я не смотрю на него, многие хотят его услышать, но я не избрана для этого. Он не в состоянии своим умом понять, что потерял, но хочет это получить назад, это он все же твердо знает.
Там внизу дикие звери. Мне говорят. На мою змееподобную ленту в траве, что все ближе и ближе, они реагировать будут громкими криками. Я уже слышу их визг, смешно, слышу, хотя совсем разучилась слышать. Быть может, я все еще в ленте ожидания? Что это значит? Что сталось со мной, я словно в чаду, не нахожу себе минуты покоя? Странно, что после собственной смерти можно так бояться! Я же знаю, что теперь больше ничего не должна бояться, даже самого страха, и нет здесь ничего, чего можно было бы бояться, и даже страха. Во мне нет более ни капли страха. Что я вижу? Никакого желания это описывать. Реку, что ли? Уснувшая природа. Если бы я уже не спала вечным сном, я бы теперь уснула. Давайте чуть отодвинем предгорья, говорят, тут я должна появиться, не жаться к двери как свежая, свежеплененная тень, просто войти, войти в настоящее, в конечную темноту, ну вот, возьмем это с собой, все ведь давно уже позади нас. Но певец и туда доберется за мной, я это чувствую. Я его знаю. Смельчак! Мужик! Он хочет даже завладеть моей тенью. Но это не было бы великим искусством. Тень не весит ничего и не оказывает сопротивления. Холодные души ведь не впиваются зубами, они на это неспособны. Так что бежим и будем держаться подальше, иначе от нас не останется ничего кроме этой мягкой клейстерной массы, поглощающей все, что хотело бы скрыться. Мы всё, что еще осталось тут на краю, исторгнутое собственной виной, которая как дуновенье воздуха скользит от одного к другому. Кто видел когда-нибудь пропасть, впиваясь в нее орлиными когтями, тот хотел бы сам ничем иным кроме как пропастью быть, но для тени это не проблема. Она везде пробьется. Ничто для нее не проблема, кроме жизни. Тень можно сложить, пошевельнуть, ударить, придать какую-то форму, а потом выпустить из рук, она тотчас вернется в первоначальное состояние, которое вовсе не состояние. Можно ли ее разжалобить песней? нет, я думаю, нет, ее можно помешать и на что-то наклеить, тень ведь многослойна, и она не ведает препон, в темноте держится на расстоянии, но это все лишь потому, что она скрылась в темноте, но еще долго не уходит, остается и в темноте, но без владельца она всегда какая-то чудная. Хочет смешаться с людьми, это было бы теоретически возможно, ибо при таком обилии людей на свете они точно не смогут больше различать свои собственные тени. В призрачном существовании выгоды особой нет. Но и это ничего не значит для теней, они без труда сливаются друг с другом, представляют кого-то другого, нет, могли кого-то другого представлять, пусть даже в грубых очертаниях, кому это интересно, они ни хороши, ни злы, даже если бы Зло было силой, они бы им пренебрегли, точно так же и пресным Добром. Это правда. Быть может, мне следовало бы вместо Аида махнуть на попконцерт? Там никто ничего бы не заметил. Меня бы вовсе не было здесь, и все же я была бы тут. Руки тянутся за мной, звериные когти? Части тела? Чисто духовные деянья? Части моей душевной анатомии? Нет, нет тут больше ничего. Ни души. Мы и без них достаточно далеко зашли. Теперь мы здесь.
Тут только он. Он еще здесь. Тут он. Явился. Не знаю. Понятия не имею. У моего мозга нет программы перевода частей тела или внутренних душевных процессов. Даже если бы эти душевные процессы были еще во мне, я бы не знала, где. Слышу, что больше ничего не слышу. Раньше еще лаял этот пес. Теперь ни звука. Зато я слышу певца, думаю, это он, должен быть он, отдельных групп различить не могу, я не специалист, это может быть и какой-то другой певец. Невероятно. Каким-то странным образом чувствую, что это мой. Каким, не знаю. Лица его не вижу, мотивов не знаю, пения не слышу, слышу только, что другое молчит, грохот воды, к которому я так быстро привыкла, словно он всегда был во мне, шум в ушах, всегда со мной, лишь иногда его можно приглушить, если ухо глухо к большей чистоте, против которой вянет любая другая. Она всё, что подлинно. И просто так этого не получишь, это от бога. Пес давно уже молчит, лакает воду? Боится, что исчезнет? Не думаю, его чаша всегда полна, иначе зачем она здесь. С нами тенями у нее дел нет. Мы ковер из теней, которого не надо чистить, никто ведь не ступает по нам ногами. Мы просто здесь. Оно привыкла к тому, что мы всегда тут, посреди огромного отсутствия, оставленного нами наверху, нет, оставшегося после нас. Поцелуи возвращены назад, равно как и цветы, ничего мы не берем и не требуем ничего. Вой наверху, рыданья, которые мы слышим, что это? В сравненьи с воем грязных девок, что окружили моего певца, все это ничто, писюшки-гвоздички раскрываются перед солнцем нашего певца, льнут к нему словно цветы к светилу, которое вестей их не приемлет, к солнцу, которое нам тени дарит, не требуя взамен, ничего не требует взамен сей слепец ослепленный, сей травоядный голубь, нет, не голубь, уи, уи, уиии!, как обычно. Когда ветер благоприятствует, мы даже слышим это здесь внизу или, по меньшей мере, себе воображаем. Плач одиночки не слышен тут, но этот вой, я думаю, он должен быть слышен, если вообще что-нибудь можно услышать. Скала небрежно швыряет побоку течение как две крупинки соли, которые через плечо бросает суеверный, чтоб отступило зло, река рыдает, но рыданья до нас не доходят. Рыдают ли тут холодные души? Нет, того быть не может, никто тут не рыдает, и на нашем ковре, тот, что мы, который не у нас во владеньи, но который мы и есть, на нем ни пятна крови. Кровопусканье — это в каком-нибудь другом месте! Патронесс я не слышу, да я их и не видела ни разу, у мертвецов начальников нет, как вы можете себе представить! Кто мог бы тенями повелевать, у которых больше нет хозяев? Певец чего-то хочет, но я не слышу, чего. Быть может, он этого даже не сказал. Конечно, он тотчас потребует, ему и говорить даже не нужно, к этому он так привык. Примчался сюда в своем сценическом наряде, позвякал шпорами, и получит то, что хочет, держу пари. Как всегда. За ним всегда стоит рок-группа, из которой он вылупился, фрукт, желанный каждым. Который они вырывают из рук друг друга, прежде чем не высох лак, я имею в виду скорлупу. Совершенно иная ситуация для меня. Вода стекает, вода – не попфан, это ясно, я имею в виду, вода удивительно прозрачна, быть может, оттого что она всегда жить среди теней должна? Неужели вода должна иметь программу самоочищения, антивирусную программу, файерволл, в эту воду ничто не входит, только мертвецы сюда прибывают, прибывают, но не сюда, мертвецы прибывают на водный путь. Ясно. Как же иначе? Велосипед на приколе, да нет его здесь, разве собирался кто уезжать, разве кто уехать мог? Кто, ведущий тени удобное существование, захотел бы места эти покинуть? Мы вполне довольны. Нас никто не ловит, нет, как же, есть один, это типично для певца! Думает, он может все иметь, и часто он бывает прав. Думает, он имеет все, а то, что от него уплыло, назад он хочет. Думает, это принадлежит ему по праву. Ему не может чего-то не хватать. Это было бы оскорблением для него, которое он не оставил бы, он никогда не бросил бы меня здесь, именно потому что думает, я принадлежу ему. Думает, я все еще принадлежу ему. Думает, тени здесь такие же, как его маленькие девки наверху? Что может делать все, что хочет, и получит все, что хочет? Где мы даже услышать ничего не можем! Но кое-что мы слышим, слухом, вероятно, это назвать нельзя. Быть может, это тоже пройдет. Шефы, которые слушать не хотят, а мы не умеем. Девкам он может заливать, что он мог бы иметь их всех, но не нам же. И что он должен оттенять свои желания этим рокотом рок-группы, стоящей за его плечами, о ней больше ни слова, этот грохот болота, против которого даже тень является образцом многообразия, что за силуэт, какой волнующий! Он все еще поет, они его не остановили, это должно что-то значить. Они ему не годятся, желания, или все же? Если он их в своих нервных клетках копит и загружает в свой смартфон, как новейшее приложение, быть может, они когда-нибудь ему понадобятся? Иначе желания не понадобятся здесь никому, но, может быть, у него есть верная программа? Было бы бессмысленно чего-то желать, здесь больше ни у кого нет желаний, здесь не осталось ничего, чего должна желать себе тень? Больше света, чтобы она стала больше? Лишь мой певец снова хочет чего-то, спускаясь как обычно, сверху вниз. Типично. Или всё же? Но что? Не может быть! Он спускается сверху вниз и, неудачно, слышите «Softeis-Ballade», которую он сейчас исполняет, свои желания, желания, желания выражает. А что еще? Музыканты, ах, музыканты, эти фитюльки, им не стоило бы свои желанья выражать, вот результат: из тысяч девичьих складочек, жадных как раковые клешни, капли потекли, вниз, вперед и взад, вперед и взад, и на пол, к счастью, не на ковер, а это мы, течет, слюною брызжет, вот клешни хрустнули, вот снова! И ничего против похоти этих девок, что не отразилась бы на лице, которого не видно, не выразилась в чем-то, что было бы заметно, ибо их лица, как было сказано, каменны и неподвижны, их маленькие складочки, напротив, тем подвижнее, нет, не трогательны, подвижны! против них лишь поток, принесший нас сюда, высохший ручеек моих мечтаний, но нет, у меня и мечтаний нет. Я – Ничто. Всегда им была. Скажу ли это я хотя еще бы раз? Всяк убегает от моего сказанья, всяк! Все дерьмо, и я дерьмо. Ничто. Ничто, лишенное желаний, ибо и это Ничто, и то, что я, быть может, порою порождала, зачато не мной. Против меня лишь девки, которых я презираю, всё ж они богаты, по меньшей мере, владеют жаждой, что в членах их течет, чуют что-то, хотят чего-то, тянутся к свету, тому, что есть певец, тогда как я кружиться не могу, зависима я целиком, повиноваться свету должна. Зависима я от света. К счастью, его здесь нет. Здесь тьма. Для девок свет – певец. Для меня отнюдь. Собственной жизни я больше не имею. Ничто, которое я творю, не от меня идет. Это мое, но не от меня идет, взросло не на моем соре, Ничто. Чего хочет этот, который сюда спустился, чтоб живых и мертвых спасать? Тоже мне Иисус! Единственный воскресший, известен как мой певец, известен подвигами, словами и трудами, во всем мире знаменит. Поскольку матушка его тогда не могла воспользоваться кондомом, он и появился на свет, и этим он страшно кичится. Но мы, мы, мы, тени, желаний лишены, но не счастливы или несчастны без желаний. Мы не желанья, у нас их нет, и мы их не выражаем, нам нечего выражать, мы не отказываемся ни от чего. Нас нет. Нет, конечно, мы не безумцы, ведь нам нужен был бы язык, который предоставил бы безумцам особенную точность. Они мастера изысканно выражаться, почти манерно, конструируют свои предложенья с особенным тщаньем, безумцы, — мы тоже они, чтоб не было недоразумений. Мы ничего не говорим. Наш язык не имеет ничего общего. Не делаем ничего и ничего не говорим. Мы тут. Слова безумцев, с таким тщаньем построенные, в своем строе разрушаются уже при построении, это саморазрушающиеся предложенья, как части ракеты, как метательный заряд, что никогда ничего не приводит в движение, саморазрушающийся, они построены безумцами с таким трудом, но уже при построении рассыпаются. Какой идеальный мусорный полигон эта речь безумцев! Но нам она ничем не поможет. Безумцы тоже должны жить в тени. И потом они тоже больше не разговаривают. Саморазрушителен, самоизничтожителен, самоистлевающ, но сконструирован, этот язык, и больные по пожеланию очень свободно объясняют свои речи, объяснений понять невозможно, но они так охотно хотят пояснить, безумцы, но пояснение так сложно, как и то, что должно быть пояснено: речь. Мы были бы рады, если бы в нашем распоряжении оказались одно-два слова, может быть, три. Но у нас их нет. Ах да. Язык. Мой язык. И его я потеряла. То, о чем вы там говорите, истерзавшие язык безумцы, я имею в виду то, с чем я была бы согласна, с тем, что вы говорите и что никто не понимает, кто не понимает и нас теней, абсолютно никто, абсолютно каждый нас не понимает, но и не надо не надо, это не так тяжело – понять Ничто как ничто, и я говорю об этом так подробно, чтобы объяснить, что мы тени – никакие не безумцы, что могут зажать свои речи в тиски, как можно подумать на первый взгляд, а что мы не безумны, не сумасшедшие, мы просто в дороге, но это совсем не просто, как бы это сказать, дороги, которая мы есть, да, дороги! Дорогу имела я в виду, ее тоже нет. Нет никаких сказаний, нет никаких речей, никаких речей и дорог безумцев, мы ничего не представляем, даже не нас самих, мы не можем пожаловаться на части наших тел, что больше не на месте, больше не на нужном месте, не функционируют, даже если они верно в нас и на нас опустились, мы не можем ни сесть, ни пуститься в споры, нет, не можем пожаловаться, бедные безумцы еще могут жаловаться, но не здесь, они наши слуги, что не выполняют никаких заданий, не могут тут жаловаться, иначе, только не здесь, могут пожаловаться, что государство хочет их отравить и что тайная полиция их трахает, а потом попользовавшись хочет выбросить вон, но мы, полнотельные тени, никому не нужны, мы не можем даже представить себе какие-нибудь желания, нет, страхи тоже, спасибо, жаловаться мы не можем. Певунчик может жаловаться, он может все, и он получает все. Но спасибо нет, мы не смеем жаловаться.
Что? Он хочет, чтобы я пошла с ним? Если я иду, то как Ничто, я всегда делаю то, что мне говорят. Извольте, как мне идти, куда я должна идти, ведь я тень, в том и проблема, я возражение против самой себя, меня в этой форме может даже не быть, ибо моя форма зависима от того, чего я не знаю, поэтому я и своей формы не знаю, знаю только, что я в очень хорошей форме. Что тут задумали? Как хотят передать меня певцу? Запеленутой в саму себя? Прочно запакованной от света? Заваренной в фольгу? Откуда певец должен узнать, что я иду, поскольку я всего лишь тень? Как он может не рисковать, если вообще сможет ходить здесь уверенным в том, что не считает меня своей тенью, что не может отличить свою тень от меня? Будучи прежде ничем, являясь ничем, будучи и после ничем — этого больше не будет, мы это давно уже испробовали, но женщина – Ничто, мой продукт Ничто, то есть, у меня даже нет никакого, но результат тот же самый, испробовано бесчисленное количество раз, Ничто, исходящее от меня, испробовала бесчисленное количество раз, иногда пыталась выставить его в выгодном свете с помощью нового лака для ногтей или губной помады, но результата никакого, снова никакого. Все дерьмо, соглашайся, когда садятся на голову, когда избивают, когда по тебе топают ногами, как я должна отсюда выйти? Как тут можно выйти? Не спрашивай. Как мне, которой больше нет, отойти в сторону и подняться наверх, извольте, как хотите, я пробую, но, конечно, знаю наперед, что это не выйдет, я не смогу идти, как он себе это представляет. Пожалуйста, больше ни слова о моем теле! Прошу вас! Я успешно сняла его, смерть мне сказала: навсегда, она мне четко гарантировала, что я могу его снять, как обещание никогда не возвращаться. Должна ли я торговать собой, моей собственной тенью, чтобы снова иметь возможность действовать? Мне это слишком тяжело, это было так круто – быть легкой, как тень я действительно хороша, я в самом деле начала хорошеть, а он хочет опять оторвать меня от ковра теней? с нетерпением жду, как он это хочет сделать с его железной хваткой, певец, хочет встретить меня как своих тросси, своих групи? Так я и пошла, если он это сказал. Что-нибудь вклинится, у певца вечно что-нибудь вклинится, между Ничто, кем я есть, и Ничто, которое я сотворила. Ничего я не сотворила. На свете человек должен иметь тень, но в преисподней он должен быть тенью. Тень ничего не должна утверждать, и себя тоже, она этого никак не может после того, как ее жизнь сдуло прочь. Я полностью отвергаю свою душу, ей здесь нечего больше делать, не стоит облачаться в этот мягкий материал тени, как она в нем удержится? Она все же высовывается, позвольте, может быть, я смогу ее положить и развернуть себя на ней как тень, чтобы защитить? Может быть, приклеить? Попробуйте это как-нибудь сделать с помощью моментального клея, коль нет больше времени! Моя душа! Души всех! Ничего не выйдет, ее нельзя поймать. Как певец вообще себе это представляет, хотела бы я знать. Спускается вниз сразу после своего концерта, чтобы меня забрать, иного времени у него нет, девки уже ждут его у двери отеля, они у него на службе, его маленькие служанки, быстро спуститься вниз разок, больше он и не обязан выкладывать на меня, тень, это и так слишком много! говорит, пойдем со мной, я повинуюсь, иначе не могу, меня нет, я еще не я, вероятно, я им уже и не стану, иду вместе, как мне сказано, Ничто, это я, идет вместе, и, как я уже сказала, это Ничто также родом не от меня, в том, что я есть, ничего нет от меня. Если ты хочешь идти со мной, ты должен понимать слова! Но он понимает лишь одно, а именно вокзал. Оттуда я не езжу, я ездить не могу, да и поездов нет. Этот красивый поезд принадлежит певцу, который непременно хотел бы таскать меня с собой? В какой форме он хотел бы это сделать? Я ведь своего тела больше не хочу. Но тело жаждет меня, ведь это велено ему. Тело однажды было сотворено, теперь ему было велено вернуться ко мне, потому мне оно принадлежит. Откуда мне знать, мое ли оно вообще? Для меня это была ведь конченная глава. Певец жаждет тела, и он его тоже получит. Иначе зачем бы ему меня хотеть. Если бы телу моему приказывать было нельзя, так он бы и приказ мне не отдавал. Ничто во мне не делает того, что не было приказано. Неужто они мне его навязали, тело? Этого они не могут сделать. Не хочу его. Я храбро бы пошла, через все дерьмо, что мы собой являем, что не мы творили, но собой являем, тени. Тень не творит дерьма, тень есть дерьмо, и я: все дерьмо, все дерьмо! Пещеры дерьма, в которых живем мы, тени, которые мы с нами и из нас образуем, темно во тьме, темень к темени, кровоточа без услад, грубо изодранные, разорванные в клочья тени, мы, мы можем все, так как ничего не умеем, и поэтому я должна отсюда убраться? Где, наконец, я обрела то, что искала: небытность. Бегство. От всего. Отсутствовать, но логики ради. Не ведать красок, образов, запахов. Я послушно обращаюсь к обману, влекущему меня. Далеко со мною он не уйдет. Его я знаю. Будет тащить меня за собой, придется тянуть меня за одежду, которая тоже тень, отнюдь не просторная для других персон. Я слишком нежная, чтобы ходить, тут что-то с силой дергает меня, не я ли то, что дергает меня? Нет, это идет сзади, а не спереди. Тени не хотят меня оставить, а я не хочу остаться без них. Не моя ли это фигура, что увлекает меня назад, что тащится за мной, что хочет вернуть меня? Кто пришел за мной? Понятия не имею, как певцу это удалось сделать. Мое тело льнет ко мне, его мне лично доставил певец, хочет проникнуть внутрь меня, тело, хочет наказать меня, привести меня в порядок, так возбудилось вдруг оно! А я, бедная тень, должна отставать от него. Только потому, что этого хочет певец? Потому что он ничего не хочет? Потому что он хочет меня, Ничто? Потому что он хочет, чтобы Ничто присоединилось к нему? Чтобы он мог выгодно выделиться на этом фоне? Но ведь ему нет в этом нужды, кое в чем он немного разбирается, выдаст пару риффчиков, на которые он тотчас натыкается в море своей безмерности, и уже лезут и лезут к нему толпы неистовых девок, пожалте, они уже тут, разве я этого не знала! воют, как будто их тащат за волосы, и всех разом. Неужели он хочет сам снять тени, словно игральные карты, певец? перетасовать их, показать скрытое наиболее выгодной стороной? Но тут ему придется перебрать множество теней, чтобы суметь поцеловать одну. Ведь нас так много. Тонны теней лежат тут слоями, пусть попробует меня найти. Может, ему дал кто-то подсказку, квики ? Не могу поверить! Кто бы стал давать совет после розыгрыша? Как это должно было бы выглядеть? Ведь билет уже недействителен! Кто бы вообще отдал то, что вообще еще не нашел? Или что-то имеющее ценность, хотя бы и только для владельца, и никого больше? Он тащит меня за собой как приземлившийся парашют, уже рвутся стропила, я вероятно, прочно к нему пристегнута, ага, потому он и хочет это сделать! Понимаю. Материал, из которой скроена моя тень, собирается волочить за собой по земле как парашют, это кровавое, вонючее дерьмо, которым я являюсь, Ничто, которым я являюсь, но как я могу доставить ему удовольствие там наверху, где с ним носятся как с божеством! Почему я? Почему же я? Эта мягкая выскальзывающая у него из рук материя, за которую он давно уже не может ухватиться? Я ведь была до того аккуратно сложенной, тень под тенью, многие из них древние, слипшиеся слоями, слитые воедино, склеенные, куча лохмотья, и теперь он волочит меня за собой как кучу парашютного шелка. Что-то хочет залезть в меня, в мое тело, он кричит за моей спиной, не оборачивайся! там ведь «комиссар совершает обход» , мог бы крикнуть что-нибудь другое, проблема, думаю, в том, что я попросту не хочу видеть свое тело, я ведь та, которая ничего хочет видеть! – знать не хочу, как оно, тело, теперь выглядит! — ведь мое тело снова стало желанным для певца, востребованным, человек ведь всегда ищет человека, никому не достаточно самого себя, все мы полны желаний, мой певунчик тоже такой же туго набитый, жирный мешок желаний, придурок, ах, douchebag! все равно что клизма, всегда пустая, моментально опорожняется и надувается. Глаза его сверкают, детские слезы давно забыты, как только девки начнут орать, они высасывают его, а он пьет из них, получает все, что хочет, певунчик, получает все, я слышу их, слышу сейчас яснее, они подходят ближе, я слышу, маленькие девки уже орут там снаружи, жаждут крови, у них ведь еще молочные зубы, по меньшей мере отчасти! смешно, прежде я их не слышала. Мое тело меня еще не настигло! Не обернусь к нему, ни в коем случае. Что сделает певец, мне все равно, но я ни в коем случае не обернусь! Если оно меня догонит, мое тело, тогда я попалась, тогда могу певцу достаться, тогда обрету фигуру и структуру, при таких условиях могу в его сопровожденьи, которого я вовсе не хочу, остаться, если форму получу, которую можно предъявить, этого бы я хотела. Тогда бы я попала в лапы мешка желаний, этого зажравшегося клеща. Остальные счастливы бы были. Все остальные счастливы бы были, если бы певец их забрал. Но для него главное то, что снова я при нем. При условии, что форму получу, могу в его сопровождении остаться. Не как тень. Как тень меня он не желает. Выбирать я не могу, должна ведь делать то, что требуется от меня. Мое тело плетется близко от него, если он меня поймает, я пропала, это обольстительное, вязаньем украшенное тело, нет, это не пуловер, пуловер больше я сама, но чем-то большим я тоже не являюсь, тень без сосуда, структура без тела, это обольстительное тело, не украшенное вязаньем тело, которое жаждет меня, жаждет меня Ничто, хочет вырваться из лап Ничто, хочет проникнуть в меня. Не выйдет. Я не иду. Не выйдет. Я: ни шагу дальше! Но если остановлюсь, меня поймает мое тело! Тело продолжает идти, тяжело ступает непоколебимо как какой-нибудь политик-альпинист. Но все равно. Дальше я не иду. Если он меня настигнет, в сетях его окажутся одни лишь дыры. Присяду, мне нужно лишь мгновение покоя, покоя, чтобы тень чистую свою заново сложить, но стоит мне лишь на мгновение присесть, как тело меня настигнет, войдет в меня, и тогда капец тени и конец веселью. Скольжу по камням, не ощущая это, не чувствуя ничего, тут светлее ни за что не станет, слышу, как дышит за мной мое тело и как певунчик свои условия выдвигает, что он возьмет меня с собой, лишь если меня показывать сможет, если я объектом показа стану, не унесенный ветром образ, о ком никто не вспомнит, ну, давай же, давай! Поймал ли тело, наконец? Если прикажешь, певец, придется мне тень свою сложить и тело свое вновь к себе принять, и затем смогу на самом деле упаковать, нет, действительность я не смогу упаковать, это страшная угроза, но тень мою я не отдам, сумею по-другому запаковать, так, попробуем выступить в новой роли, я бы с такой охотой себя уложила в тень, ту что я есть, но этого он тоже мне не позволяет, охотится за мной, мое собственное тело охотится за мной! прочь, тело! он свет так давно потерял, и хочет его обрести во мне, вот шутка! я сама в себя въезжаю, возможно, если я прочно себя скатаю, мое тело нельзя будет больше раскатать, скатываю себя словно ковер, я ролевая модель, модель на роли, меня можно получить лишь плотно сложенной, квадратиками, нет, скорее как попало или скатанной в рулонном исполнении, но всегда должен кто-то другой тянуть, снова надеть меня на меня не так-то просто, при этом я влезть смогу, гарантию даю. Мое тело пыжится, пыхтит от напряжения, прежде чем певец достиг выхода из пещеры, должно ли оно непременно влезть в меня, глупое тело, и зачем? Зачем? Чтобы его можно было бы выбросить вместе со мной? Чтобы он вместе со мной, своей тенью, которая я есть, в единственном роде есть, имел возможность бросать, чтобы он снова мог меня выбросить? Почему он непременно хочет сначала проникнуть в меня? Только чтобы бросить меня? Швырнуть как камень над водой? Он точно не в своем уме! Я так просто этого не допущу, но как Ничто мне не остается ничего другого. Я вынуждена позволить делать со мною все. Только тело не впускать, только не впускать себя в тело! Я уж присмотрю! Спереди падает яркий луч света, если мне удастся остаться тенью, прежде чем в меня проникнет мое тело, либо какое-нибудь другое, прежде чем тело меня крест-накрест скрутить сумеет, не знаю даже, мое ли это тело вообще, прежде чем я Собою стану, надо предотвратить, чтоб моя дорогая тень каким-то телом не захвачена была, моим вероятно, они уж как-нибудь настоящее найдут, я же не знаю, могут точно так же подсунуть мне какое-нибудь другое, чужое, кто знает, не обернусь, видеть его не хочу! Только чтобы моей любимой тенью не завладело тело, во владенье не попало, чтоб моя дивная, теплая, мягкая тень снова, никогда не оказалась во власти тела! И даже если она силой под власть попадет, это тело могло бы воплощать лишь Ничто, которое я есть и которое я творю, так, эта фраза сей миг пропала, этой фразе я отдала себя в распоряженье, и фраза сей миг пропала, хороший пример для тела и тени, ничто не вечно, и даже предложенье. Везде ничто, и мое тело вместилось бы туда. Ничто, которое я творю, Ничто, это я. Ощущаю что-то, ощущаю что-то на плече, теку, позволяю сквозить сквозь собственные пальцы, меня смущает, что тело, вероятно, мое, хочет оживить мою глупую тень, только затем, чтобы оно потом снова выбросило меня вон, только чтобы он мог меня выбросить. Зачем? Потому что это он умеет! Наоборот должно быть, тень должна уметь с телом расставаться, но не выходит, тело то, что обладает силой, и это самое главное, тело — тот, кто имеет власть. Без тела нет власти. Без тела нет оружия. Что делает здесь певец? Взял с собой смартфон? Брать не имело смысла, он и без того прирос к нему! Он хочет мгновение остановить, что собственно смыслом кино и фото есть, не говоря уже о том, что оба совершенно смысла лишены?! Хочет остановить то, чего не видит вовсе, удержать Ничто, миг моего воплощенья удержать? Да, должен только он! Понимаю! Если это сделает он, значит, в миг творенья мое тело, форма, то, что из меня, из тени, сформировано будет вновь, тень, которая, наконец, что-то из себя творит! всё на свет предстанет, и даже время. Все выйдет на свет божий, и там засохнет и сгниет, — вот работа солнца, то, что оно охотнее всего с возлюбленными нашими творит. Ничего не останется в тайне. Невероятно, но певец, коль у него всегда так смартфон блестит, тысячами блесток, коль он вечно в кольце из пламени стоит, думает, что тоже может молнии метать! нет, он требует, чтобы я скроила что-то из своей тени, выйдя из его тени, наконец, скроила нечто большее, и что он потом тоже сможет что-то из меня скроить, но при этом лишь падает, падает в огненное кольцо, плюх! огонь растет, молнии бьют из смартфона, он опускается ниже, все ниже и ниже; в то время как пламя взлетает все выше, он метит ниже, гоним желаниями своими, что его ко мне сорвали вниз. При этом я само смиренье! Желаний никаких. Это все его! И невдомек, что падает, летит в сверкающее огненное кольцо. Он мог бы мне помочь, фото мои разослать, в то время как пламя лижет его язычками, думает, люди будут ему благодарны, налетят агентуры, да, навалятся, но это всегда останется закваской, то, что я есть и что увидят, аморфное что-то, все, на что он способен, меня, меня слепить он может, сфоткать, еще и еще раз, но на флешке не будет ничего, нет, нет, она не станет для тела в тени входным билетом!, и жесткий диск его бесценного мининоутбука, где станет он писать обо всем, что со мной и моим тельцем случится – и тотчас с этим в сеть! — в конце окажется совсем пустым, — стереть или выбросить? выбросить! разумеется, в корзину! я ведь не что-то прочное, то, что между певцом и мной, это было чем-то прочным, но сама я непрочна, и не стану никогда, и даже быть закваской означало бы слишком много требовать от тени, что формы не имеет и не желает иметь. Певцу, конечно, нужно удержать то, что создал, что, наконец, снова стало прочным, является его творением, новыми зонгами, номерами, названиями, лихими, бесстыжими зонгами и допотопными номерами; талант в делах маркетинга, он хочет удержать и свои зонги, переписать, не выбрасывать, меня удержать и ввести меня вновь как звезду, дать своему творчеству толчок. Но он хочет тень удержать! Безумец, у меня нет слов, купить его можно лишь песней, в пространстве, заполненном ярким солнцем, в котором он идет, он хочет тень удержать! Сделать это можно, разумеется, только при свете. Должен быть настоящий свет, где кажимость есть. Свет нужен просто, чтоб кому-то восходить. Тень можно удержать лишь при свете, что за чушь, я вижу нечто направленное на меня, это приятно, за спиной я ощущаю какую-то скобу, способную тело взять в обхват, что-то, что пытается в меня войти, я ведь не трамвай, вот что-то в меня входит, и потом должно еще сохраниться навечно, или что там ею певец считает. Записать или выбросить? Выбросить! Я чувствую это и это вижу. Скатываю себя в рулон, креплюсь, но крепко держаться больше не могу, я мякоть, размягчена, дала себя размягчить, долго не могу держаться, эту роль мое тело после меня не получит в качестве задания, он может здесь меня силой тащить сколько хочет, и все это должно удержаться? Это хочет певец удержать, который способен публику свою пленять, но только не меня? Что-то блеснуло. Вот сей миг что-то блеснуло! Нет, это не воскреситель. Не он. Не может он быть. Это должен быть экзекутор, противоположность прожектора. Слышу вой, уже почти шатаясь, не смея, наконец, идти, рассудок уже почти теряя, не умея больше себя в руках держать, моя бледная тень исчезает в темноте, темнота к темноте, ничто к ничто, Ничто идет к Ничто, без труда не вынешь и рыбку из пруда, ничего страшного, из Ничто назад я не возвращусь, гарантирую, это ухватка меня уже парализует, тело, которое они напустили на меня, вдруг исчезло, где оно теперь? Вероятно, действительно и окончательно исчезло, через конец, наконец, ушло, наконец, благодаря концу отброшено куда-то, несказанное облегчение, мягко теку через пару ступенек назад в темноту, тень к тени, скольжу по камням словно змея, сделавшая меня тенью. Мы должны расстаться, я и я, наконец, снова ничто, снова великое Ничто, это ясно, сверху доносится вой, минутку! скоро я перестану это слышать, скоро меня поглотит темнота тени, это Ничто, это я, наконец, действительно ничто, со своими недостойными недругами, наконец, я смогу избежать своего собственного присутствия, никто больше не льнет ко мне, напротив, я отлыниваю от себя, устраняю искажения, быть может, однажды я смогу опять себя красиво раскатать и к другим теням прижаться, лишь когда немного отдохну, что ничего не значит, наконец, ничего, наконец, ничего в глухом уединенье. Ранее еще в опасности, нынче нет, певца наверху встречают воем, принимают, в бесчисленных резервных копиях запечатлевают, если кто-нибудь надежно сохранится, так это он! Я больше этого не слышу, я знаю больше, чем слышу, но он к этому привык, его жадно глотают дурно воспитанные воспитанницы, проглочен воем; я больше догадываюсь об этом, чем вижу, все дерьмо, но и мы дерьмо, и быть хотим дерьмом, ничем иным, и мы ничто, я этого уже почти совсем не слышу, рёва там наверху, всепроницающего визга, что сквозь толстые стены проникает, но тени нет, тени нет! бегу назад, тонкий ручеек на камне, одним больше или меньше, все равно, бесследно пропавшая, ибо не была я ручейком, и даже тенью не была, была я темнотой и пустое пространство, и ничто, и покой, мои шедевры – темнота и покой, и боле ничего, у меня нет шедевров, и никогда не будет, какое счастье! больше никаких шедевров, обещаю! У меня же их никогда не было и больше не будет, никто не видит моих шедевров, никто их никогда не видел, вздор они, дрянь, мои шедевры дрянь. И я тьма к тому ж, что на страже их стоит, на страже шедевров во тьме стоит, Ничто стоит на страже дряни, и я к сему придаток, на пару сшитая тьма, обнесенная еще более мрачным частоколом теней. Всё мрачнейшая тьма. Непроницаема, да и кто захочет сюда проникнуть? Никто. Она тут, но тут ее вовсе нет. Никто ее не видит. Она ничто. Все едино. Все ничто. Ничто едино. Тьма. Снаружи далекий вой, я знаю, что это там!, но его почти уже не слышу, мое тело исчезло, исчезло все, я снова исчезла, к счастью, прокатившись по камням, кусок сукна, не больше, тене-шаль, нет, даже не шаль, тень тени, я унеслась, за версту от верхнего края, уи, уи, уии и конец, и без того я знаю, как это звучит, но я унеслась. Мне больше нет нужды что-либо знать, о чем-то вспоминать, что-то создавать, что я и без того не создала и никогда бы не могла создать. Ни крохи тут больше от меня. Отлично. Разве кому-нибудь еще моя энергия нужна, которая угасла, я лишь наклонилась назад, ни разу не поскользнулась, не упала и не сошла с пути. Никогда на ум мне не приходило длани страстно воздевать, хочу опять назад, как Ничто, быть той, которой всегда была и снова есть, порочной, праздной, вот, наконец, оно, мое величайшее счастье, наконец, ничто, никто меня не тронет, и никого не тронут, нет, и я ни к чему не прикоснусь, ни счастья больше, ни несчастья, лишь чернота, какая-то мягкая материя, которая распадается, и вновь соединяется, тень к тени, чернота к черноте. Далеко в прошлом все слайды во множестве аппаратов, все клики, флешки, хиты, линки, всё в прошлом. Я тень, как мне это по душе, больше ничего, тут ровно ничего. Те, что там у входа, новенькие, пока ещё ощущаются, но скорее как дым, как утренний туман, или предрассветный полумрак, я прохожу сквозь них, раздвигая их новые тени как занавеси, которые еще не сомкнулись, еще не ощутили свою гибкость, хотя бы на миг, но дальше кончаются всякие чувства, у входа постоянно толчется пара новеньких, охваченных тоской, они этого пока не понимают, но очень скоро всё поймут, пройдет лишь миг, а потом освободят проход, сольются с нами и растворятся в нас, ведь самое прекрасное – это Ничто, самое прекрасное – быть ничем, самый страшный соблазн из всех, больше никакой погони за мягким дуновеньем ветра, за мягкими руками, за мягким дуновеньем рук, больше никаких жалоб, на что сетовать, коль ничто не гибнет, ничто не исчезает? На что тут было бы сетовать? Не на что. Нет, не будет больше восторженных приветствий уху, которое там наверху уже свой зев широко открыло вою, визгу, скрежету зубному, лаканью, жратве, заглатыванью, перевару, и меня уже сменило на другое, его же нет, не будет больше ни привета, ни подтянутого и упругого тела, больше ничего, одна лишь тень, одна лишь тень короткая на камне, меня сгребут, сложат мигом, нет, я сложу себя сама, не сгребу, и мигом не сложу, себя я больше не сгребаю, мигом собираю, нет, и все же! Соберу себя из последних сил, бесплотными руками, без рук, без ничего, вместе с Ничто, хватай меня во мне самой, хватай меня, ту, которой здесь больше нет, тень к тени, меня здесь больше нет, я есмь.
Примечание драматурга.
Для чтения, стало быть: Адельберт фон Шамиссо: «Удивительная история Петера Шлемиля». Зигмунд Фрейд, абсолютно все. Потом это будет вам на пользу. Овидий: «Метаморфозы».
«Тень (Говорит Эвридика)» возникла по инициативе Эссенской филармонии.
© Издание: Rowohlt Theater Verlag, Reinbek bei Hamburg, 2011
© Текст: Эльфрида Елинек
© Перевод: Владимир Колязин
© Фото: Максим Мармур
Царь хороший, бояре плохие — Аналитический интернет-журнал Vласть
Вы знаете, говорят: «Финансовый кризис хуже развода: жена остается, а денег нет». В этой связи мне вспоминается другое высказывание. Не такое веселое, но имеющее прямое отношение к нашей ситуации. Есть так называемый «закон Алексиса де Токвиля».
Он говорит о том, что «революции случаются не тогда, когда плохо, а тогда, когда было хорошо и резко стало хуже».
Я никого не хочу тут пугать. Я просто не могу понять одного: нельзя уже не замечать того, что происходит. Нельзя уже делать вид, что все нормально, что все под контролем. Только законченные циники могут думать, что не имеет никакого значения каких взглядов придерживаются массы и каких не придерживаются. Им, мол, можно предоставить интеллектуальную свободу, потому что интеллекта у них нет. И что массы никогда не восстают сами по себе и никогда не восстают только потому, что они угнетены. Более того, они даже не сознают, что угнетены, пока им не дали возможности сравнивать.
Но ведь был период, мы его прошли, когда многие сумели накопить кое-какой жирок. Но, уверяю вас: он очень скоро рассосется.
И что тогда? Водометы?
У Исая Калашникова в известном романе есть такие строчки: «Простые люди — они как трава. Её и огнем жгут, и копытами топчут, а она живет и даёт жизнь всему живому». Но зачем же так? Копытами…
Недавно я был в Канаде. Показывал там свой фильм. На премьеру в Торонто приехали казахстанские студенты из Монреаля. Семь часов тряслись в автобусе! Целая группа. Человек тридцать. С флагами и речевками. Поддержать. Приятно конечно.
Такое случается иногда: прилетаешь в тот или иной заграничный город, а там уже ждут – свои. Родные мои казахи. Собираются компанией, в гости зовут, угощают. Ну и за столом затеваются разговоры разные о том, о сем. Кто как уехал? Почему уехал? Как живется на чужбине? Интересно иной раз послушать. Ответы разные, но мотив один. Неверие в будущее, низкое качество образования, невозможность найти достойную работу, сделать карьеру. Словом, из страны уезжают по той же причине, по которой из аула бегут в город.
Как-то на днях попалась мне в руки заметка, в которой директор Национального бюро экономических исследований Касымхан Каппаров рассказывает, что в Казахстане было три волны эмиграции: в 90-х уезжали немцы, в нулевых – русские, сейчас уже покидают родину казахи. Эта тенденция усиливается. Одновременно идет наплыв экспатов.
Что это означает?
По сути, отъезд это – форма протеста. Причем, худшая ее форма. И уезжают лучшие. То есть та часть населения, которая обладает потенциалом. Уезжают молодые. Они мечтают о хорошем образовании, о лучших возможностях для личностной и профессиональной самореализации, стремятся к высокому качеству жизни. В контексте глобализации мира, условности информационных границ, открытости нашей страны, и, главное, нарастания социальных проблем, эмиграция молодых казахстанцев – объективный процесс. Кто их осудит? Они голосуют ногами.
Так вот, насчет студентов в Торонто. Милые, умные, задорные ребята. Глядишь на них — сердце радуется. Сразу видно – они другие. Свободнее. Раскованнее. Азартнее, что ли. Лучше, одним словом.
И вот один паренек после небольшого застолья отвел меня в сторонку и потихоньку так спрашивает:
— Как вы считаете, стоит нам возвращаться или нет?
Мне уже задавали этот вопрос, когда я в прошлом году показывал «Шал» в Лос-Анджелесе. Тамошние студенты. А до этого – во Франции. До этого – в Германии…
Ну и как тут отвечать? Декламировать нуротановские лозунги или повторять за государственными мужами хронику наших «достижений»…
Зачем множить ложь? Ко мне же по-человечески подошли.
Поэтому я, как и в те разы, постарался сказать так, как думаю. Как чувствую.
Нынче непростые времена. Дальше, похоже, будет еще хуже. С другой стороны, нет на свете такого места, где бы не было проблем. Они есть везде. Правда, везде они разные. И качество, и характер этих проблем, и методы их решения…
Поэтому, эмиграция это, когда люди меняют одни печали на другие.
Дом, в котором ты родился и вырос, все равно будет с тобой. Это ж твоя земля. Какая бы она ни была – со всеми ее болячками и со всеми ее небольшими радостями. И это не пустые слова. Поэтому, если ты чувствуешь в себе силы справиться, то, конечно, возвращайся. Я лично вернулся. И не жалею.
Парень вздохнул и, тепло попрощавшись, ушел. Я не знаю, что он для себя в итоге решит.
Конечно, мне бы хотелось, чтобы он вернулся. Как и все остальные. Но что зависит от моего конкретного желания? Что лично я могу сделать для того, чтобы они все вернулись? Чтобы не уезжали. И остались здесь, у себя дома. И разбили бы вокруг сад, как говорил Лапшин. И сами бы погуляли в этом саду. Нарожали бы детей и дождались бы внуков…
Я лично делаю то, что могу. Книжки пишу, фильмы снимаю. Иногда становлюсь на край пропасти и кричу. До хрипоты. В никуда. Услышат меня? Нет? Поймут – не поймут? На смех поднимут? Камнями забросают?
В конце-концов, я и сам не знаю, правильно ли я делаю или нет? Нужно ли это кому-нибудь вообще? Время рассудит. По крайней мере, мне не стыдно за то, что я делаю.
Некоторые говорят: не раскачивай мол лодку. Ну, во-первых, надо понимать, что мы в разных лодках.
У меня лично ощущение, что у меня даже не лодка, а – плот. И мне приходится все время стоять на ногах, чтобы удержать равновесие. К тому же речка, в которой я оказался, с бурунами и водоворотами. То девальвации, то реформы, то выборы, то еще какая напасть… Поэтому получается, что не я раскачиваю, а меня качает. И иной раз так укачает, что тошнит и блевать охота. Морская, знаете болезнь мне, аульному борсыкбаю, не комильфо. И я сильно сомневаюсь, что при нынешних методах управления общим нашим кораблем, мы не превратимся в рыбий корм. Поэтому я просто научился плыть в условиях перманентной качки. Однако, судя по всему, впереди нас ждет шторм. А в шторм на ветхом плотике не сильно-то покатаешься. Вот и думаю: правильно ли я ответил тому пареньку? Не взял ли грех на душу? Может, не надо ему сюда? Лучше уж устраивать жизнь свою там, где все более-менее предсказуемо и человек действительно есть мера всех вещей.
Другие говорят, пусть так, лишь бы не было войны. Вон, посмотри, что творится на Украине…
А вы знаете, что я думаю? Я думаю, что война-то уже закончилась. И войну эту мы проиграли. Нас уже завоевали. Без единого выстрела. Нас подчинили своей воле. Мы – пешки в чужой игре. Мы теперь зависим от всего «ихнего». Мы не можем даже самостоятельно принять решение ни по одному жизненно важному вопросу. Мы вынуждены оглядываться – что они там еще придумают и решат по каждому большому и мелкому поводу. Поэтому все наши мыслительные потуги направлены на то, чтобы приспособиться. Выжить. Как то пристроиться на нижней полке несущегося вперед поезда, куда нас взяли зайцами. Мы даже не очень хорошо себе представляем, куда нас собственно несет? Мы не знаем конечной цели нашего маршрута. Говорят – куда-то в хорошее место, где люди живут в сплошном благоденствии. И наступит это благоденствие в 2030-м…Ой, нет. Поправка же была – теперь в 2050-м. А там, может, и еще отодвинут лет на тридцать. Что тут такого? Хозяин слова: захотел дал, захотел – обратно забрал.
Такие же примерно байки я читал в главной книге еврейского бога. Этой книге больше двух тысяч лет. Основной тезис в ней такой: живите тихо, рабы божьи, и не вздумайте роптать. Вы и так уже все – грешники по факту самого рождения. Так что вымаливайте прощение, и будет вам счастье в раю. А – нет, будете гореть в аду.
Полагаю, ад уже близко. За отметкой 350.
Я так понял: курс мы корректируем по ходу следования. Все зависит от промежуточных результатов. Которые тоже случаются, по большей части, стихийно. И это неудивительно: при таких лихорадочных методах принятия решений трудно что-либо планировать. Другими словами, мы залетели в зону турбулентности и конца ей вроде как не предвидится. Трясет и качает. Что делать – непонятно. От нас лично мало что зависит. Остается лишь ждать, куда кривая выведет. Ситуация патовая. Как говорила моя ажешка в таких случаях: «Былай тартсаң арба сынады, былай тартсаң өгіз өледі» (Сюда потянешь – телега сломается, а туда потянешь – вол подохнет).
Вначале вроде бы правительство отпустило страну в свободное плавание. И поплыли мы как…как бы это поприличнее сказать? Словом. Понесло нас как мертвых рыб по течению. Потом вдруг — корректировка.
Я понимаю: никаких революций не будет. Не тот народ. И не осталось у этого народа духовных лидеров, тех, за которыми бы он пошел. Да и не нужно нам никаких площадных выступлений. Это не решает проблем, а лишь усугубляет. Ситуацию надо решать по-другому. Разумно. Иначе, все может закончиться тем, что более-менее обеспеченные уедут, а оставшаяся часть населения будет тихо прозябать в нищете. И кем тогда будет управлять власть? С кого будет собирать налоги? С пенсионеров?
Может случиться так, что в стране не останется ни малого, ни среднего бизнеса. Весь крупняк у власти. Но если некому будет там работать, то крупный бизнес станет привлекать китайцев. Это приведет к территориальной экспансии, в итоге может исчезнуть такая страна как страна казахов… и будет одна большая китайская провинция…
Если не верите мне, прислушайтесь к Иисусу. Он говорил:
«Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит».
Наше царство разделилось. На касты, на сословия, на классы и на группы. Устоит ли теперь наш дом? Вот в чем теперь вопрос.
Знаете, чего мне иногда хочется? Мне хочется пообщаться с теми, кто доживет до этих магических цифр – 2050.
Правда, я не знаю, кто из моего окружения дотянет до тех времен. Тут как в той притче про Насреддина, который взял слиток золота в уплату за то, что сможет заставить осла читать Коран. И выторговал себе время – пятьдесят лет. На вопрос: «Зачем так рисковать головой?», ушлый Ходжа ответил: « Э-э, дорогой! К тому времени или правитель умрет, или осел».
Нам, ныне живущим, прямо заявили: ребята, придется «затянуть пояса». Окей. Давайте затянем. Правда, на моем ремешке не осталось уже дыр. Я сверлил новые через каждые год-два в течение двадцати с лишним лет. У меня уже такая талия, которой позавидовала бы двадцатилетняя Люся Гурченко.
С другой стороны художник не должен «много жрать». Он должен страдать. Тогда его произведения приобретут подлинное звучание. Вот я и пишу. Жгу, так сказать, глаголом сердца. Души уже выжжены…
А если серьезно, то мне хочется задать один простой вопрос. Заранее извиняюсь за прямоту.
— Люди. Вам все это не надоело?
Можно конечно сидеть и ныть дальше.
А вы знаете: мирно живут только те, кому не за что драться.
Поэтому надо драться. Не на площади, не дай бог, а в обычной жизни. Драться за свое счастье, за место под солнцем. За свой кусочек рая на земле. Но драка должна быть честной. Твое оружие – твое образование. Твои мозги. И твой настрой. Спортивная злость. Не на власть, с ней все ясно, а – на себя. Твои претензии к этой жизни должны быть подкреплены серьезной образовательной базой. Тогда ты – воин. Настоящий. Тогда твои желания получат шанс исполниться. И побеждает в итоге тот, кто меньше времени проводит у телевизора и в сети на помойных сайтах.
Есть поговорка: даже если вас съели, то у вас все равно есть как минимум два выхода. В каком направлении вам нужно двигаться подскажет внутренний настрой. Если вы пребываете в унынии, то, извините, вам вниз. Если же хотите еще поупираться, то срочно наверх. Любым способом. Ощущение, конечно, не из приятных, но просвет в конце будет. Обещаю. Проверено.
Все стихи Владимира Высоцкого
Гербарий
Чужие карбонарии,
Закушав водку килечкой,
Спешат в свои подполия
Налаживать борьбу, –
А я лежу в гербарии,
К доске пришпилен шпилечкой,
И пальцами до боли я
По дереву скребу.
Корячусь я на гвоздике,
Но не меняю позы.
Кругом – жуки–навозники
И крупные стрекозы, –
По детству мне знакомые –
Ловил я их, копал,
Давил, – но в насекомые
Я сам теперь попал.
Под всеми экспонатами –
Эмалевые планочки, –
Все строго по–научному –
Указан класс и вид…
Я с этими ребятами
Лежал в стеклянной баночке,
Дрались мы, – это к лучшему:
Узнал, кто ядовит.
Я представляю мысленно
Себя в большой постели, –
Но подо мной написано:
«Невиданный доселе»…
Я гомо был читающий,
Я сапиенсом был,
Мой класс – млекопитающий,
А вид… уже забыл.
В лицо ль мне дуло, в спину ли,
В бушлате или в робе я –
Стремился, кровью крашенный,
Обратно к шалашу, –
И на тебе – задвинули
В наглядные пособия, –
Я злой и ошарашенный
На стеночке вишу.
Оформлен как на выданье,
Стыжусь, как ученица, –
Жужжат шмели солидные,
Что надо подчиниться,
А бабочки хихикают
На странный экспонат,
Личинки мерзко хмыкают
И куколки язвят.
Ко мне с опаской движутся
Мои собратья прежние –
Двуногие, разумные, –
Два пишут – три в уме.
Они пропишут ижицу –
Глаза у них не нежные, –
Один брезгливо ткнул в меня
И вывел резюме:
«С ним не были налажены
Контакты, и не ждем их, –
Вот потому он, гражданы,
Лежит у насекомых.
Мышленье в ем не развито,
С ним вечное ЧП, –
А здесь он может разве что
Вертеться на пупе».
Берут они не круто ли?!–
Меня нашли не во поле!
Ошибка это глупая –
Увидится изъян, –
Накажут тех, кто спутали,
Заставят, чтоб откнопили, –
И попаду в подгруппу я
Хотя бы обезьян.
Нет, не ошибка – акция
Свершилась надо мною, –
Чтоб начал пресмыкаться я
Вниз пузом, вверх спиною, –
Вот и лежу, расхристанный,
Разыгранный вничью,
Намеренно причисленный
К ползучему жучью.
А может, все провертится
И вскорости поправится…
В конце концов, ведь досточка –
Не плаха, говорят, –
Все слюбится да стерпится,
Мне даже стала нравиться
Молоденькая осочка
И кокон–шелкопряд.
А мне приятно с осами –
От них не пахнет псиной,
Средь них бывают особи
И с талией осиной.
Да, кстати, и из коконов
Родится что–нибудь
Такое, что из локонов
И что имеет грудь…
Червяк со мной не кланится,
А оводы со слепнями
Питают отвращение
К навозной голытьбе, –
Чванливые созданьица
Довольствуются сплетнями, –
А мне нужны общения
С подобными себе!
Пригрел сверчка–дистрофика –
Блоха сболтнула, гнида, –
И глядь – два тертых клопика
Из третьего подвида, –
Сверчок полузадушенный
Вполсилы свиристел,
Но за покой нарушенный
На два гвоздочка сел.
Паук на мозг мой зарится,
Клопы кишат – нет роздыха,
Невестой хороводится
Красивая оса…
Пусть что–нибудь заварится,
А там – хоть на три гвоздика, –
А с трех гвоздей, как водится,
Дорога – в небеса.
В мозгу моем нахмуренном
Страх льется по морщинам:
Мне станет шершень шурином –
А что мне станет сыном?..
Я не желаю, право же,
Чтоб трутень был мне тесть!
Пора уже, пора уже
Напрячься и воскресть!
Когда в живых нас тыкали
Булавочками колкими –
Махали пчелы крыльями,
Пищали муравьи, –
Мы вместе горе мыкали –
Все проткнуты иголками, –
Забудем же, кем были мы,
Товарищи мои!
Заносчивый немного я,
Но – в горле горечь комом:
Поймите, я, двуногое,
Попало к насекомым!
Но кто спасет нас, выручит,
Кто снимет нас с доски?!
За мною – прочь со шпилечек,
Товарищи жуки!
И, как всегда в истории,
Мы разом спины выгнули, –
Хоть осы и гундосили,
Но кто силен, тот прав, –
Мы с нашей территории
Клопов сначала выгнали
И паучишек сбросили
За старый книжный шкаф.
Скандал в мозгах уляжется,
Зато у нас все дома,
И поживают, кажется,
Уже не насекомо.
А я – я нежусь ванночкой
Без всяких там обид…
Жаль, над моею планочкой
Другой уже прибит.
1976
Гедиминас Таранда: «Балерина – это не дура в короткой юбке»
Гедиминас Таранда: «Балерина – это не дура в короткой юбке»
Kirill Gririev 2 июня 2017, 14:09Основатель «Имперского русского балета», заслуженный деятель искусств Российской Федерации и актёр Гедиминас Таранда – настоящий авантюрист, смельчак, который любит искать приключения и всегда находит их. Он гордится своей дочкой с волшебным именем Дейманти, верит, что российскую культуру просто так не сломить, и знает, как сделать любой народный праздник неповторимым.
В нашем интервью Гедиминас Таранда рассказал о культуре России и зарубежья, об условиях работы артистов в российских театрах, культурной войне и поиске культурных чиновников. Также артист поделился традициями и приметами, рассказал, как никогда не сдаваться и бороться за своё дело до конца.
Гедиминас Таранда родился 26 февраля 1961 года в Калининграде. Его мать – казачка, а отец – Леонас Таранда – литовец, был полковником.
«Я каждый раз был последним, а надо было стать первым»
Спустя годы совместной жизни, родители Гедиминаса развелись и его мать, вместе с детьми переехала в Воронеж. Она работала в Воронежском театре оперы и балета, и юный Гедиминас не пропустил ни одного спектакля. Узнав о жизни театра ещё будучи ребёнком, в 1974 году, окончив 8 класс, Гедиминас поступил в хореографическое училище в Воронеже, а через два года уже покорил преподавателей Московского хореографического училища. Потом, по распределению, Гедиминас попал в Большой театр. Там он впервые выступил в спектакле «Дон Кихот». Однако, это был не простой выход. Актёр опоздал на начало спектакля из-за того, что не снял вовремя шерстяные носки и упал. Парадоксально, но именно тогда карьера Гедиминаса пошла в гору, его талант по достоинству оценили в Большом театре.
Но помимо увлечения театральным искусством, в детстве и подростковом возрасте Гедиминас увлечённо занимался греблей, борьбой, дзюдо и футболом. Вместе с отцом они играли в военные игры, юный Гедиминас даже сбегал из дома, за что потом получал хорошую порку от отца. Но не за то, что ушёл, а за то, что оставил одного своего младшего брата. Воспитывали Гедиминаса настоящим мужчиной, который должен понимать, что значит брать на себя ответственность.
У вас было довольно беззаботное детство. Вы и овец перегоняли, и в « войнушку» играли. Как растёт ваша дочь Дейманти, которая пошла по вашим стопам, настолько ли у неё было беззаботное детство, как у вас?
(Дейманти 13 лет, учится во втором классе московской академии. С 6-ти лет начала заниматься гимнастикой, с 8-ми – балетом. Прим.ред.)
– Ей достался папин характер, она очень общительна, гостеприимна. Когда ко мне приходит товарищ, и я прошу её накрыть что-нибудь быстренько на стол, она салфеточки постелет, чашечки поставит, разные сорта чая предложит. Всё сделает и спросит: «Папочка, я могу пойти?». А ведь я её этому не учил: она сама.
Любит ездить в гости к бабушке и дедушке, с удовольствием проводит время с семьёй. Это мне в ней очень нравится, в ней есть свет и доброта то, что трудно воспитать; это даётся Богом. С возрастом это постепенно потухает, поэтому такие качества необходимо поддерживать, вовремя раздуть огонь. Девочку нужно воспитывать с помощью любви, всё, это самое необходимое. Ведь вы, девочки, совершенно другие, вы интуитивно забираете самое важное, что есть в мужчине. Для меня моя дочь – большая гордость. Вот, 23 мая Дейманти танцевала в нашем балете на премьере «Щелкунчика» Машеньку.
«Если драться, то до конца, погибать, так со славой!»
Что вас побудило заниматься балетом? Я знаю, что вам очень понравился фильм балет «Спартак», чем он Вас так заинтересовал?
– Он вообще не был похож на балет. В моём представлении балет всегда ассоциировался с чулочками, лебедями, бровками домиком и всё. Когда мы пошли на кинопоказ балета «Спартак», то ожидали увидеть обычный художественный фильм, но, когда началось действие, у меня на определённых моментах волосы на голове начинали шевелиться. Слов никаких не было в фильме, а образы, впечатления от них колоссальные: нашествие римских легионов, которые топчут всё вокруг, в том числе человеческие жизни, палят, и вдруг оттуда вырастает один человек, за которым идут миллионы. (Советский и российский артист балета – Владимир Васильев.)
У вас есть кумир? Пример для подражания?
– Когда я впервые увидел Васильева в этом фильме, пришёл в Большой театр, он для меня с тех пор навсегда остался кумиром. Я всегда приходил на спектакли Владимира Васильева, на его юбилеи. Я понимал, что это просто уникальный человек. Сейчас у нас очень хорошие отношения, я не могу скрыть, что я его люблю (смеётся), и он ко мне относится с какой-то такой теплотой. Он пишет стихи, книги, картины, я ума не приложу, как? Это просто удивительно, насколько он талантливый человек во всех отношениях. С тех пор он стал для меня кумиром и «Спартак» дал для меня другую дорогу – балет.
Как вы поняли, что это ваша дорога?
Я понял, что это именно та дорога, по которой мне нужно идти, потому что балет раскрывает любые возможности. О чём ты хочешь сказать – можно показать через спектакль, подобрать музыку. Этот балет «Спартак» кинул в меня такое зерно уверенности, что я понял, это правильный путь. После этого я стал активно заниматься классическим балетом, до этого занимался фольклором, народными танцами.
Изначально, вы ведь хотели поступать на «Народный ансамбль», но в результате оказались в отделении классического балета, как так вышло?
– Они меня обманули. Когда я пришёл на «Народное» отделение, мне сказали, что якобы мест нет, предложили мне пойти на классическое отделение, мол, год поучитесь и перейдёте на народное. Но таким обманом они меня затянули в классический балет и, как оказалось, правильно сделали. Дальше всё так ступенчато получалось, моё сознание зрело, и в один момент я понял – надо ехать в Москву. Там я уже и попал в Большой театр.
«Ты можешь в себе сомневаться, но другие должны быть в тебе уверены!»
Правда ли, что ваше жизненное кредо: «Научиться вставать несмотря ни на что»? Какая ситуация подстегнула вас каждый раз вспоминать про этот урок? По вашему примеру было так: поднимаешь в гору, падаешь, видишь гору, которая ещё выше, снова поднимаешься и так далее…
– Наверное, это скорее ситуация, которая превратилась в определённое понятие, как жизненный путь. Так сложилось в жизни, что мне всё время нужно было за что-то бороться. Что бы я ни делал, мне ничего легко не давалось. Я каждый раз был последним, а надо было стать первым, чтобы поехать в Москву на конкурс, и я стал первым. Приехал в Московское училище, опять стал последним. Потом я хотел в Большой театр, а для этого тоже нужно быть первым, попал, и там опять – последний среди профессионалов. И вот это для меня была каждый раз новая гора. Казалось бы, только взобрался на одну, скатываешься, опять по новой, и так далее. Я всегда боролся за свою цель.
Вы никогда не сдавались, никогда не бросали то, ради чего поднимались?
– …. пауза…. Нет, всегда дрался до конца. Проиграть могу, как на том бою, когда я укусил соперника за ухо, лишь бы не упасть на лопатки. Вообще, когда я занимался футбол, если наша команда проигрывала, допустим, со счётом 5:0 и до конца игры оставалось 5 минут, все были уверены, что смысла играть уже нет. Но я собирал всю команду и говорил: «Вы что всё? Они наши, они не смогут нам противостоять, потому что думают, что мы – слабаки, а мы сейчас наверстаем». В этот момент игроки думали, что я ненормальный, но в результате за эти 5 минут мы забивали 3-4 гола. Вот эта позиция, если драться, то до конца, погибать, так со славой, закоренилась во мне на всю жизнь. Погибнуть в бою – это честь!
«Балерина – это не дура в короткой юбке!»
Какую особенность вы в себе можете отметить?
– Есть у меня такая черта характера, я становлюсь опасным, когда я становлюсь у стены. Допустим, любые переговоры, плохие отношения, театральная война, я могу уйти вправо, влево, но, когда меня зажимают к стене, я начинаю сам себя бояться. Во мне просыпаются инстинкты самосохранения, агрессия, хитрость.
Как учил меня мой отец, я могу быть растерянным в какой-то ситуации, но я должен убедить других, что выход есть, и все в тебя поверят. Ты можешь в себе сомневаться, но другие должны быть в тебе уверены! Для всех ты идёшь вперёд. Может это и к погибели, но как ты к ней шёл! Правда, это было гораздо легче, когда я был один, как артист я шёл на любую авантюру с удовольствием.
Сколько сейчас в Вашей труппе человек, какого возраста? И какие качества важны для артиста большого балета?
– В моей труппе 40 человек, какая тут может быть авантюра, это уже большая ответственность. Моим артистам от 20 до 25 лет. Совсем молодняк. Он сырой, не понимает, как можно работать в таком темпе.
Но Ваша же супруга пришла в балет, к вам в труппу, когда ей было 17 лет. Что изменилось с того времени?
– Да, но она была способная, головастая, и это, кстати, первый случай, когда я взял столь молодого артиста. А так, стараюсь брать ребят в возрасте после 22-23 лет, такие уже твёрдые калачи, которым не нужно объяснять, что такое проползти по сцене или вперёд пробежать. Балерина – это не дура в короткой юбке. Это умная, понимающая в стиле, культуре, как себя вести, и с характером, только такая может достигать успехов. Артист должен быть умным, с ним должно быть интересно говорить, находить новые ступени достижения цели. И очень важно найти артиста, у которого хорошо развито ассоциативное мышление. Ведь балет – это бессловесное творчество. Мы, руководители, должны ещё и воспитывать своих учеников. Сейчас такое время, когда ребята приходят не ради профессии, а просто работать. У нас не было понимания: «Я где-то работаю», было: «Я служу». Наше поколение приходило служить Большому театру, как служат своей стране. Для нас это были нормальные слова, в которых был заложен весь смысл подготовки. Сейчас приходят работать, зарабатывать деньги. Такой подход наблюдается у молодёжи последние 8-10 лет. А у нас была цель – научиться танцевать, научиться творить, научиться стоять на одной ступеньке с достойными людьми. Сейчас же, первое, что спрашивают молодые люди, которые приходят в театр: «А сколько вы зарабатываете?» Я умираю со схему и спрашиваю: «А что ты умеешь делать?». И такое наблюдается во многих наших театрах.
«Учиться балету – это страшно скучное занятие!»
Что для Вас источник вдохновения в балете? Откуда вы черпаете энергию? Ведь на занятия балетом уходит невероятно много времени и сил.
– Учиться балету – это страшное, скучное занятие. Стоять у станка и возить по полу ногой в течение двух часов, каждый день, на протяжении полугода, это просто ужасно «муторно». Если бы я попал туда в раннем детстве, я бы ушёл, потому что выдержать такое невозможно. Я пришёл в балет, когда мне было 14 лет, тогда я уже знал, что такое танец. Поэтому занятие балетом воспитывает характер: ты должен быть терпелив. Без терпения в балете вообще делать нечего. А вдохновение черпается из музыки. Когда ты слышишь музыку, твоё состояние, как камертон, должно настроиться на эту музыку, если оно не настраивается – ты чужак. Это просто физика получается: прыгаешь хорошо, ноги, руки хорошие и всё. В таком танце нет души. А бывало, смотришь, выходит другой, и вроде шажочек у него не тот и подъёмчик чуть не такой, но смотреть – то на него приятно, у него внутри всё играет с этой музыкой. Музыка даёт очень важное состояние. И, опять же, если человек бедный внутри, нечего говорить, на сцене сразу видно, дурак ты или не дурак. Есть от природы, конечно, люди, которые услышали музыку и сразу включаются, а есть пустые люди, такие ни о чём не могут «рассказать» на сцене.
С кем Вам легче работать, с девочками или юношами?
– Мне больше нравится с девочками репетировать, потому что они более сознательные, восприимчивые, чувственные. Это природа. Мальчик всё-таки дольше соображает, пока поймёт, пока отреагирует. Бывает, когда, например, репетируем с девочками половецкие пляски персидок, я учу их ассоциировать движения с ковылем в поле. Я учу их работать с руками так, чтобы они двигались, как этот лёгкий ковыль. И когда они понимают, танец наполняется шорохами, запахами, каплями, шумом каким-то. Когда есть такие доверительные моменты в репетициях, это приятно. Но чаще я строго веду себя на репетициях, им достаётся.
«На сцене сразу видно, дурак ты или не дурак.»
Бывали моменты, когда вы, возможно, подумывали сменить свой род деятельности?
– Да, были моменты, когда я думал: «Ну сколько можно тянуть эту лямку бурлака?» Было время, когда я лет 5 был «невыездной», хотелось куда-то в армию уйти, где можно чётко понять, что, ради чего и кто перед тобой. Когда появилась своя труппа, которую нужно тянуть, я думал, сколько можно это делать. Ведь, в нашем деле «спасибо» никто не скажет. Поэтому тут нужно понимать, в балете, ты либо для себя, либо для космоса всё делаешь. Тут нужно понять, ради чего ты работаешь, если ради «спасибо», то это не то. Христу тоже никто «спасибо» не говорил. Поэтому, ты просто делаешь своё дело. Ребята, с которыми я работаю, становятся старше, поколение меняется. Проходит время и те, кто раньше не понимал, чему я их учил, сейчас, занимаясь уже совсем другим делом, звонят мне и говорят «спасибо» за то, что я указал им правильный путь.
Как вы оцениваете свой театр, своих ребят, с которыми занимаетесь?
– По-разному, у каждого своё будущее. Состариться им у нас не удаётся. Многих забирает Большой театр, Венская национальная опера, Будапешт, Америка и так далее. Я их могу научить танцевать, а что касается бытовых условий, они, конечно, лучше в государственных театрах, которые могут предоставить квартиры, театр и прочее. У нас один год за три идёт. Но мои ребята – гладиаторы, они готовы танцевать даже под дождём, который сейчас идёт в Ставрополе. Они часть этой Вселенной, космоса, который представляют, поэтому они выходят и танцуют. Люди в шоке от такой смелости, а артисты других театров и вовсе крутят у виска, но и на меня также смотрели. Просто они так воспитаны.
Но каждый год приходится заключать новый контракт, приходят 10 новых ребят, потому что не все выдерживают. Кто по личным причинам, кто откровенно признаётся, что лучше в театре, там зарплата, спокойнее, два часа прорепетировали и пошли домой. У нас жёсткий график, вот в конце прошлого года и в этом году, например, мы уже объездили: Австралия, Новозеландия – три месяца, потом два месяца:Испания, далее ещё два: Сербия, Хорватия, Болгария и так далее. Потом добрались до России. По нашей стране спектакли вообще каждый день. Ребята в шоке от России, от наших дорог и бытовых условий.
«В балете, ты либо для себя, либо для космоса всё делаешь.»
В чём причина, какие условия? Большая разница с зарубежными театрами?
В театр приходишь – там дыра в полу, здесь лампа висит, под которой танцевать нельзя, потому что она может упасть, один душ на 40 человек, где горячую воду включают только на 15 минут. Ребята даже выкладывают забавные фотографии, когда останавливаются в каких-нибудь мини-отелях. Конечно, когда ты приезжаешь из Испании, Австралии, где в любом городке есть приличные отели, в которых ты можешь остановиться, наши условия в театрах пугают. Там даже в местных деревнях лучше, чем у нас.
Я вообще, если честно не понимаю, как наше классическое искусство сохраняется на таком высоком уровне в таких условиях. У нас учат играть, выступать, но по сравнению с Испанией, например, где невероятный театр, у всех раздевалки свои, а здесь одна на весь оркестр, где 50 человек ютятся.
Как вы думаете, у нас культура будет жить в России? Сколько она ещё может существовать при таких условиях?
– Понимаете, война идёт страшная, чтобы уничтожить культуру. Так просто нас убить нельзя, уже много раз пытались, и одна война, и вторая, и третья. Мы живучий народ: из пекла восстаём. А вот уничтожить наследие самой культуры, это у нас, могут. Тот, кто остался здесь в России, реально патриоты, не те, кто от государства деньги берёт и что-то делает, а те, кто ещё и сам вкладывается в классическое искусство, спектакли и так далее. В общем, тенденция сформировывается такая в стране, чтобы профессионалы уезжали. Ведь они хотят творить, а чтобы это делать, нужны соответствующие условия. Самые лучшие из России уезжают! Таким образом, мы обогатили весь мир самыми лучшими профессионалами.
Люди у власти стоящие, чиновники, верхние, нижние эшелоны – это преступники, не побоюсь этого слова. Поэтому мы ищем сейчас тех чиновников, которые внутреннее настроены на нашу культуру. Мы их находим, и нам удаётся с ними работать. Среди них и мэры, и губернаторы, которые поддерживают это, но таких очень мало. Вот, у вас тут потопы, дома рушатся, какая тут может быть культура, людям есть нечего, а вы со своей культурой. Поэтому у нас культура существует по остаточному принципу. Нас мало, но мы объединяемся. У нас всегда свой, уникальный подход к празднику. Ко Дню победы, например, мы создали настоящую имитацию того времени, со всеми военными атрибутами, песнями, полевой кухней. Мы несём своё виденье праздника, а чаще всего праздники превращают в штамп. Мы против этого!
«Война идёт страшная, чтобы уничтожить культуру.»
У Вас есть какие-то традиции, приметы, которые вы осуществляете перед началом спектакля?
– В балете существуют у каждого свои приметы, то, что передали им их педагоги, или своя какая-то традиция. Я, допустим, не выходил никогда на сцену пока не согрею туфли своим дыханием три раза. Всю свою душу, тепло вдыхал в них. На ноги у нас одеваются шерстинки, но я их снимал, когда до выхода оставалось ровно 30 секунд. Позади меня стоял костюмер и говорил: «Я тебя убью, ты не успеешь, Таранда». Но я всё равно это делал и всегда успевал. Ещё есть одна традиция, называется «дай крабика». Это, когда преподаватель подходит к каждому артисту перед концертом, и они цепляются пальцами друг за друга, передавая так свою положительную энергию.
(Фото балета с открытия форума «Белая акация» в Ставрополе).
Журнал «Урал» — Тая Сапурина — Банка сахара, или Сказка о стране розового перца
Банка сахара, или Сказка о стране розового перца
Список присутствующих лиц:
Люди, которые могут что-то сказать:
Коля
Галина — соседка
Пожарный
Женщина из ЖКХ
Марина — соцработник
Женщина с ребенком
Люди, которые могут что-то сказать, но не говорят:
Парень с девушкой
Люди, которые не могут ничего сказать:
Все остальные
Многоэтажка. Что в таких делают люди — мне неизвестно.
1
Пахнет чем-то вкусным, хоть и везде дым. Наверно, именно поэтому на площадке лестничной клетки стоит пожарный, давит на звонок с перерезанными проводами, стучит в дверь.
Голос соседки. А я вам говорю, что он там.
Пожарный снова стучит в дверь.
Коля. Уйди. Я не люблю людей. Я видел их по телевизору. Уходите. Уходите — не открою.
Пожарный. Открой. Мы должны реагировать на каждый запах дыма. Открывай. Что ты там жжешь? Дверь будем ломать.
Коля. Не открою. У меня томаты пригорели. Что вам еще надо? Я не хочу с вами говорить. Я не люблю людей. Что вам надо? Где вы, когда мне дверь поджигают? Почему вы не когда надо? Я вас не звал. Уходите.
Пожарный. Почему вы не можете просто открыть дверь? Мы все проверим, и если действительно у вас ничего не горит…
Судя по звуку, Коля начинает двигать к двери что-то тяжелое.
Пожарный. Ты идиот, что ли? Не скреби соседям потолок. Знаешь, как это раздражает? Просто дверь открой, проверим — уйдем. Нужен ты нам больно. Сиди потом дальше, жги свои там томаты. Лопайся от ненависти. Баррикадируйся. Да мне для галочки только проверить, мужик, не буду я у тебя там ничего смотреть.
Голос соседки. Он ненормальный. Он никогда не выходит на улицу. Он мусор выкидывает по ночам, когда мусоровоз под его балконом проезжает. Однажды он попал своим мусором между кабиной и кузовом. Провода перебил. Так машина месяц потом по другому маршруту ездила, пока он в своей берлоге вонять не начал и мы с соседями не попросили ЖКХ, чтоб маршрут восстановили. Он вам не откроет. К нему через балкон надо.
Коля. Не открою. Это моя частная собственность. Не имеете права по конституции. Не следите за мной. Я у себя дома.
Голос соседки. Через балкон к нему!
Пожарный. А вы тоже ненормальная, чего вы через дверь с людьми разговариваете?
Голос соседки. Нормальная я.
Коля. Тетя Галя, что вы устроили? В пожарную звоните. На той неделе звонили уже, когда я баклажаны тушил.
Пожарный (соседке). Вы 01 звонили?
Голос соседки. Ну, я.
Пожарный. Горите, значит?
Голос соседки. Горю.
Пожарный. Уж два этажа горят.
Голос соседки. Горят.
Коля. Синим пламенем, да?
Голос соседки. Горят. Не могу, задыхаюсь.
Пожарный. Сорокаградусным синим пламенем.
Голос соседки. Пламенем.
Коля. Сорокаградусным.
Пожарный. А штраф за ложный вызов? Хулиганство.
Голос соседки. Не открою.
Пожарный. Еще одна такая же. Райончик.
Голос соседки. Так, а что он…
Пожарный (высовывается в окно). Степа, отбой, заводи машину, поехали отольем. Конец смены. Баки сольем. Домой. Хорош уже. Оформляй ложный. Пусть сами со своими помидорами разбираются.
Пожарный уходит.
Голос соседки. Что, съел, да, съел свои баклажаны?
Коля. Что тебе от меня еще надо? Чему на этот раз завидуешь?
Голос соседки. Жить мешаешь.
Коля. Пить я тебе не мешаю.
Голос соседки. Ходят к тебе, приносят. Топчут.
Коля. А тебе-то какое дело? Денег тебе мало, что ли, даю? Мало?
Голос соседки. А что мне деньги? Топчут. Смотреть противно.
Коля. Мало, значит. Еще хочешь?
Голос соседки. Да что мне эти 30 процентов по сравнению с тем, сколько мусора от твоих этих курьеров.
Коля. Да где хоть?
Голос соседки. Баклажан надутый.
Коля. Жаба.
Голос соседки. Да ты тварь болотная сам.
Коля. Вот и живи как хочешь теперь. Чтоб у тебя на балконе капуста померзла.
Голос соседки. Да уж получше твоей будет.
Коля. Нечего на мой балкон с капустой смотреть. Шторы мои трогать.
Голос соседки. У тебя там не только капуста, у тебя там еще много чего не растет.
Коля. Все. Больше ничего не получишь.
Голос соседки. Зато ты получишь. Отгребешь.
Коля. Не пугай, а. Что ты можешь? Твоих тараканов я быстро вывел. Сиди молчи.
Голос соседки. Посмотрим, посмотрим.
2
Два соседних балкона. Один занавешен шторами, на другом — решетки.
Голос соседки. Хоть бы шторы раздернул. Свет растениям нужен. Сам затворником живешь, растения-то в чем виноваты?
Коля. У меня по системе все и лампы.
Голос соседки. Воздух им нужен. Открывал бы хоть. Свет настоящий им нужен, а не лампы. Оттого у тебя мозг и работает так, что ты ешь овощи с плохой кармой.
Коля. У меня все хорошо. Это у тебя ничего не растет.
Голос соседки. Да я за километр чувствую, что от твоего балкона тухлятиной несет.
Коля. Это от тебя гнилью пахнет, а не от моего балкона.
Голос соседки. Не выдумывай, а. Люди-то что скажут?
Коля. А что люди? Выходила бы ты хоть раз в год на улицу — тогда б говорили они.
Голос соседки. Ничего они не скажут. А надо бы. Повлиять на тебя.
Коля. Отстань.
Голос соседки. Слушай меня, когда я говорю.
Коля. Отвянь от меня. Отвянь, как твои томаты отвяли, так и ты отвянь.
Голос соседки. Это у вас, у ненормальных, они томаты, а у нас помидорами зовутся.
Коля. Хлоркой залью.
Голос соседки. Вот ты на балконе картошку рустишь. А все твои колорадские жуки на меня летят.
Коля. Летят на тебя, едят тебя и дохнут.
Голос соседки. Так они на рассаду мою летят. Жрут ее.
Коля. Нет у меня колорадских жуков.
Голос соседки. А у картошки у твоей — есть.
Коля. Нет.
Голос соседки. Есть. Я видела на своей.
Коля. Так вот на твоей и есть. А я на свою жидкость заказал.
Голос соседки. Что за жидкость?
Коля. Ты не знаешь — через интернет, как обычно.
Голос соседки. Закажи мне.
Коля. Привязалась. И это тебе, и то тебе. Сколько можно уже? Сама жить не умеешь — другим дай.
Голос соседки. Тебе жалко, что ли? Ты умеешь жить, что ли?
Коля. Надоела. Сама ничего не можешь. Когда последний раз за продуктами ходила — на моих живешь. Сама никуда не выходишь, а на меня тут это. Нахлебница.
Соседка перегибается через балкон и срывает шторы с балкона Коли.
Коля убегает в комнату, закрывает окно.
Голос соседки. Вот настоящая жизнь и тебе, и твоим овощам. Живи, раз умеешь.
3
Уже знакомая нам лестничная площадка. Женщина в синей форме,
с сумкой через плечо стучит в квартиру Коли.
Женщина из ЖКХ. Откройте. Поступила информация о том, что у вас неправильно идет расчет электроэнергии. Открывайте. Будем производить досмотр, если не откроете — опечатаем дверь, поставим пломбы, вернемся уже только с милицией. Ну? Нет, что ли, никого? Есть кто живой? Ау. Что, вымерли все? Что, днем дома никого не бывает? Ау, товарищи старики. Откройте. Откройте. А не то хуже будет. (Прикладывает ухо к двери.) Слышу! Там он. Сидит, счетчики мотает. Открывай. Ломать буду. Милицию вызову, потом не только за энергию платить больше будешь, но и за дверь новую.
Голос соседки. Там он. Скрывается.
Женщина из ЖКХ. Воооот. Проснулись. Как зовут типа, обворовывающего государство?
Голос соседки. Колей, Колей его зовут.
Женщина из ЖКХ. Николай, голубчик, откройте.
Коля. Все у меня в порядке со счетчиком. У меня его даже не стоит.
Женщина из ЖКХ. Ага, так и поверила. Открывай, проверю, а то всю недостачу за весь дом платить будешь, а это в прошлом месяце в десять тысяч встало. Может, у тебя там подпольная фабрика.
Коля. Да что вы, на меня все повесить хотите?
Женщина из ЖКХ. А народ-то нынче такой пошел. Никто не живет честно.
Коля. Я живу и открывать не собираюсь.
Женщина из ЖКХ. Дверь вышибу.
Коля. Не имеете права. Милицию вызову. Я уже звоню.
Голос соседки. Ломайте.
Женщина из ЖКХ. Права не имею… Открывай добровольно.
Голос соседки. Вот государство-то нынче пошло. Ничего не может.
Коля. Я инвалид, с детства лежачий, — дверь открыть не смогу.
Женщина из ЖКХ. А кто в курсе?
Коля. Так в квитке льгота прописана.
Женщина из ЖКХ. Действительно?
Коля. Пятой строчкой сверху.
Женщина из ЖКХ. Из соцслужб кто ходит, дверь открывает? Когда часы посещения?
Коля. Да не, никто не приходит.
Женщина из ЖКХ. Непорядок. По закону положено, значит, должны приходить. Родственники посещают, что ли?
Коля. Один я.
Голос соседки. Да врет он все!
Женщина из ЖКХ. Женщина, вы в своем уме — такими вещами не шутят. И что за мода разговаривать из-за двери — вы тоже инвалид?
Коля. Не открывает — есть что скрывать. Я бы на вашем месте ей не поверил.
Голос соседки. Не открою!
Женщина из ЖКХ. Так. Одному соцслужбу, другой — милицию. Дело сделано. Я ухожу. До свидания.
4
Коля сидит у окна. Шторы, как всегда, опущены. За окном во дворе какой-то шум.
Коля. А я не смогу никогда убить человека в реальности. В играх убивал, а в жизни не смогу убить. Или починить его, восстановить, вылечить, если он ушибется или сломает себе там что-нибудь. Или искусственное дыхание. Я читал в ЖЖ одного врача, что если и делать искусственное дыхание это, то до состояния, что ребра ломаются, а если они не сломаны при вскрытии, ну, то есть спасали, но не спасли, то на вскрытии спрашивают: что не делали ему искусственное дыхание? Или вот еще что пишут: если сильное кровотечение из раны, то надо в рану ткань набить. Живому или не очень живому человеку под кожу ткань. Жуть. Не смогу. Страшно. Вдруг ко мне на балкон человек упадет раненый. Спасать его придется. Я не смогу. И “скорую” как я ему вызову? Им же дверь придется открывать. А я не открою. И будет у меня на балконе труп лежать, умирать. Тогда вниз его столкну. А как я к нему прикоснусь? Нет, я не смогу к нему притронуться. А если он еще живой? И никаких видимых повреждений у него не будет, смогу ли я притронуться к живому человеку? Мерзко. Хотя они такие же, как и я вроде. Или не такие же? Нет, не такие — они едят не то, что выращиваю я. Хотя нет, такие же семена и они могут заказывать через интернет. Значит, они такие же? Нет, они не такие. Они склизкие, противные, убивают друг друга. Чихают. Если я слышу, что на улице кто-то чихнул, а я сижу, и форточка открыта, — я стараюсь как можно дольше не дышать, чтоб бактерии их были не в концентрации, а так, рассредоточились и проветрились поскорее. И не важно, что через плотную ткань, может, и не доходит и что четвертый этаж. Просто не могу дышать после того, как кто-то чихнул, и все. И баночки со спиртом, которые мне приносят посыльные, спиртом протираю. У меня есть комната первичной обработки. Она самая нестерильная. Там все вещи, которые приносят посыльные. Когда мне заказ приносят, я сначала протираю все, потом туда, в комнату, складываю, там лежит немного, проветривается, а затем снова обрабатываю, и уже пользоваться можно. Это страшно, если они когда-то занесут микробы, а я заболею. Хотя на этот случай я держу в закладках сайт, где без рецепта врача можно что-либо купить. Но подвергать себя опасности… Поэтому приходится обрабатывать все. Наверно, у меня на спирт и прочие очистители денег больше ушло, чем если бы я заболел — на медикаменты. Нет, только не про деньги. Как они. Я знаю, что есть люди с другим цветом кожи, это является результатом приспособления определенной популяции к интенсивности солнечного излучения. Я все это понимаю, но не могу себе представить. Мне бы хотелось увидеть вблизи человека с другим цветом кожи. Хотя нет, фу, это как-то противно. Грязные они. Но интересно. Через стекло бы посмотрел. Интересно, есть гаджеты, которые могут менять цвет кожи? Надо будет поискать статьи. Если есть, то неудивительно, что я никогда в окно не видел “цветных”. Ужас. Говорю, как ксенофоб.
За окном снова тот же шум. Коля смотрит сквозь щель в ткани.
Я не знаю, что там случилось. Но я видел бластер и мальчика лет 6. Парень на земле. Его подстрелили из бластера. И еще какой-то парень убегает за гараж. От игрушечного бластера еще никто не умирал. Или умирал? (Щиплет себя.) Вроде жив. Что я говорю? Шум снаружи. (Смотрит в щель между плотными шторами.) Все живы там, все здоровы. А что им будет? Я еще ни одних похорон тут не видел. Зато свадьбы постоянно. В сторону площади все уезжают. Я знаю, где эта сторона. Мы там с мамой… С мамой… С мамой гуляли. Что я говорю? Мама. Похорон не видел. (Пауза.) Видел. И больше не видел. И не хочу. (Встает, берет канистру воды. На дне канистры лежат какие-то черные камни и серебряные ложки. Идет на балкон поливать растения.)
5
На балконе.
Коля. Мерзкие, мерзкие жуки. Налетели, покусали мое, стерильное. Сначала чье-то антисанитарное ели, а потом теми же ртами мое. Возможно, даже ее рассаду (кивает в сторону квартиры соседки) ели. Теперь только спиртом протирать. Не протирают.
Голос соседки. Я не выйду с тобой спорить. Я не хочу с тобой разговаривать. Я не хочу тебе отвечать. Я ничего не хочу делать вместе с тобой. Я сломала ногу.
Коля. Я это каждый день слышу. Зачем?
Голос соседки. Почему.
Коля. Зачем.
Голос соседки. Соседи мы.
Коля. И зачем?
Голос соседки. Поэтому я знаю о тебе все. Я знаю, что ты ненормальный, но продолжаю общаться с тобой.
Коля. А я с тобой нет.
Голос соседки. Или ты мне отвечаешь. Или я тебе отвечаю.
Коля. Я полил.
Голос соседки. А мне плевать.
Коля. Я пошел.
Голос соседки. А я сломала ногу.
Коля. Тем хуже для тебя. Тебе придется вызвать врачей.
Голос соседки. Я сама виновата.
Коля. Тебе придется открыть дверь.
Голос соседки. Я всегда ставила табуреточку.
Коля. Тебе придется прибраться в своей квартире.
Голос соседки. Нормальная у меня квартира.
Коля. Тебе придется вернуться к твоей прежней жизни и перестать сидеть у меня на шее.
Голос соседки. Не тянуть из тебя деньги.
Коля. Признала.
Голос соседки. Я сломала ногу по своей глупости.
Коля. Признай еще раз.
Голос соседки. Мне придется.
Коля. Тогда я полью из шланга твои овощи.
Голос соседки. Открыть дверь. Купи мне лекарства, Коля. Вылечи меня.
Коля. Я полью твои овощи.
6
Квартира соседки. Она еще не старая женщина. Сидит у телефона, одетая совсем не по-домашнему. К ноге бинтами привязана палка, кое-где выступила кровь.
Соседка. Меня никто не любит. Меня некому любить. Я сломала ногу или бедро — что еще хуже. Тогда меня заберут на стационар. Я не буду звонить в “скорую”. Я сама себя накажу и сама себя вылечу. Впредь буду умнее и осторожнее. Он не купит мне лекарства. Я сама себя вылечу. Углем и стрептоцидом. Меня уже наказали. Каратель. Сука-каратель. (Грозит кулаком в поток.) Что я делаю? Прости меня. (Кидает чем-то в сторону квартиры Николая. Предмет падает ей на сломанную ногу. Кричит от боли.) Хочешь сказать, что сама виновата? Так и скажи. Я понятливая. Я и не через боль могу понять. Не животное какое. Мне нужны таблетки. Больно. Коля! Коля, прости меня. Коля, это я тебе пожарных вызвала, это я на тебя про счетчики. Это из-за меня тебе провода жгут. (Ползет к стене, за которой квартира Николая.) Коля, прости меня. (Пауза.) Что я делаю? Дура, сломала ногу и давай каяться, верить во всякое. Сломала и сломала. Дура такая. Все, взяла себя в руки. Ногу перебинтовать. Обработать стрептоцидом. И уголь внутрь, вдруг зараза какая. Нет, внутрь лучше другое. (Ковыляет к шкафчику, достает спирт, делает глоток, не дыша подползает к бутылкам с водой, которые явно для растений ее стоят, запивает.) И снаружи. И снаружи. (Льет на ногу, кричит, дует, машет руками.) Ноги не чувствую. Это нормально. Не пойду никому открывать. Не пойду. Ноге нормально. Мне хорошо. Но там люди. Они мне помогут. Не хочу-у. (Плачет.) В конце концов, я же там бывала раньше. Почему бы мне просто тогда не взять и не выйти. А вдруг они меня не поймут? Вдруг они разговаривают на другом языке? Я же вижу их каждый день в окно, разговариваю с ними по телефону. Люди, как люди. Обычные. Это что значит, что я ненормальная? Нет, я самая нормальная, как они: две руки, две ноги. Возьму и позвоню в “скорую”. Пусть спасают меня, раз я такая, как они. И дверь оставлю открытой — пусть заходят. (Звонит в “скорую”.)
7
Темно. Внизу во дворе “скорая помощь” увозит соседку. Коля со своего балкона поливает через шланг рассаду соседского балкона.
Коля. Когда я ужинал, я съел 73 нарезанных кусочка картошки, но перед тем, как ее пожарить, я нарезал ее ровно на 74 части. Чтобы каждый из этих кусочков прожевать по 9 раз. Еще никогда я не ошибался в своих расчетах. Всегда у меня все совпадало. Все было правильно. Я посмотрел на полу — я ничего не выронил. И на сковородке он не мог пропасть. Куда делся еще один кусочек картошки? Он мне все испортил. Может быть, кто-то был в моей квартире и украл этот кусочек? (Замер. Лег на пол, закрыл голову руками, говорит очень быстро.) А красный на светофоре на перекрестке, через который увозили Галю, горел не 38 секунд, а 43. (Замер. Закутался в палас.) Да мыши, мыши утащили картошку. (Высунул голову.) Тараканы сбежали, а мыши остались. Кота-то нет. Или собаку завести? (Снова закутался.) Никого не буду. Только не стреляй в меня. Пиу. Пиу. Пусть сила течет сквозь меня. Я не хочу умирать. (Спокойно встал. Поправил палас.) Всю прошлую зиму в квартире +17 было. Скоро снова зима. Не хочу мерзнуть. Старый, старый дом. Стоп. У меня на сегодня по расписанию еще чай по-польски.
8
Подъезд. Лестничная площадка.
Коля. Я вас не звал.
Марина. Положено так. Я понимаю, что вам тяжело, что вы не хотите, чтобы вас видел кто-либо в таком состоянии, но это для вашего же блага делается.
Коля. Я и сам справляюсь неплохо.
Марина. Николай Евгеньевич.
Коля. Николаевич.
Марина. По документам Евгеньевич.
Коля. Тогда просто Николай.
Марина. Коля, Коля, Николай, сиди дома, не гуляй.
Коля. Для вас — Николай.
Марина. Серьезный вы человек, Николай, понимать должны, что нужно открыть ваше сердце людям.
Коля. Дверь я вам не открою.
Марина. Ну, давайте тогда через дверь с вами пообщаемся. У вас лишнего стула не найдется?
Коля. Что за осада? Вы мне еще водопровод перекройте. Я на вас жаловаться буду.
Марина. За то, что я вам помочь хочу?
Коля. За нарушение неприкосновенности жилища.
Марина. За неоставление в опасности?
Коля. Так нельзя говорить. Вы неправильно строите фразу.
Марина. И что? Суть-то от этого не меняется.
Коля. Это шантаж.
Марина. Где?
Коля. Вы вынуждаете меня стоять здесь и разговаривать с вами.
Марина. Я вам не мешаю. Вы в любой момент можете уйти настолько далеко, что вам не будет меня слышно.
Коля. А вы так и будете тут стоять?
Марина. Захотите проверить — откроете, выгляните, стою или нет.
Коля. Я не обращаю на вас внимания. Стойте сколько вам угодно. (Изображает удаляющиеся шаги.)
Пауза.
Коля прикладывает ухо к двери.
Молчание.
Марина изображает удаляющиеся шаги.
Пауза.
Марина прикладывает ухо к двери.
Молчание.
Пауза.
Марина. Стоите?
Коля. Стою.
Марина. А почему вы не спросили, как зовут меня. Вам что, совсем неинтересно?
Коля. Приходите завтра.
Марина. Марина.
Коля. Приходите завтра, Марина.
Марина. Завтра в это время я буду стоять здесь.
Коля. Хорошо. Завтра в это время я буду стоять здесь.
9
Завтра. Чуть позже, чем “в это время”.
Николай сидит в кресле у двери. Сам для себя делает вид, что читает книгу.
Перед ним поставлены и заведены механические часы.
Коля. Я все обдумал. Что вам нужно, чтобы вы оставили меня в покое? (Пауза.) Еще бы зеркало поставил и перед ним репетировал. (Снова делает вид, что читает книгу. Пауза.) Если вы думаете, что я вас пущу, то вы ошибаетесь. (Прислушивается. В подъезде тишина.) Конечно, часы еще поставил ради этого. Ненавижу часы. Нигде в моей квартире никогда не было часов, сейчас достал. (Задумался.) Марина, мы с вами взрослые люди. И давайте, как взрослые люди, сами будем решать свои проблемы и не будем создавать их окружающим. Да. Точно. Марина, давайте. Марина, давай. Хм. Марина. (Пауза. Достает ручку, бумагу. Что-то пишет. Прислушивается. Тихо все. Приоткрывает дверь. Пытается зафиксировать бумажку с другой стороны. Не получается. Кладет ее на пол. Закрывает дверь. Садится в кресло.)
Тишина. Часы идут.
Коля сидит. Шаги в подъезде.
Шаги к двери.
Тишина.
Марина. Я знаю, что вы там.
Коля молчит.
Марина. Во-первых, если бы вы засовывали записку с этой стороны — у вас бы все вышло. А кидать на пол — глупо. Уж лучше б ничего вообще не писали. Да и что за оправдание: “Я ушел в магазин. Меня нет”. Как ушли — так бы и вернулись. Ничего. Подождала бы. А во-вторых, у вас так громко бьется сердце, что на первом этаже слышно. Что вы как ребенок-то?
Коля. Вы опоздали.
Марина. Я устала и хочу стул.
Коля. Я вам ничего не должен и ничего не обещал.
Марина. Ну что вам, сложно, что ли, дать мне стул?
Коля. У вас и свой есть.
Марина. Тем более что дверь вы сегодня уже открывали.
Коля. У нас, может быть, игра: кто кого пересидит.
Марина. Тогда мы изначально находимся в неравных условиях.
Коля. Это ваши проблемы. Это не я к вам пристаю.
Марина. Ха. Больно надо. Сейчас как возьму и вообще уйду.
Коля. Не уйдете. Вам же надо.
Марина. Сдались вы мне. Сидеть еще тут с вами. В холодном-то подъезде.
У вас, между прочим, дом холодный, не топят совсем.
Коля. Согласен. Но разве это не работа ваших структур?
Марина. А у нас никто ни за что не в ответе.
Коля. Вот. Тогда, может, и вы пойдете?
Марина. А что я, как они-то, буду?
Коля. Как они?
Марина. Ну да.
Коля. И чем же вы от них отличаетесь?
Марина. Ну. У меня есть совесть.
Коля. Назойливость.
Марина. Чувство ответственности.
Коля. Боязнь, что вас уволят.
Марина. Да что вы мне перечите?
Коля. Я?
Марина. Вы.
Коля. Вы?
Марина. Вы.
Коля. Не думал, что мы снова на “Вы”.
Марина. Ой, простите.
Коля. Простите?
Марина. Я?
Коля. Опять на “Вы” — простите.
Марина. Прощаю. А за что?
Коля. Хотите стул?
Марина. Не думаю, что он меня спасет от холода.
Коля. Хм. Ясно.
Пауза.
Коля. А вы красивая?
Марина. Что?
Коля. Простите.
Марина. Что?
Коля. Давайте вы завяжете себе глаза, тогда я вас пущу. Только чтоб все по-честному.
Марина. А это обязательно?
Коля. Нет, но тогда я пошел.
Марина. Можно я чуть-чуть подумаю?
Коля. Думай. (Пауза.) Подумала?
Марина. Ну да. (Перекладывает газовый баллончик из сумки в карман.)
Коля. Я пошел?
Марина. Только, наверно, у меня у самой не получится их хорошо завязать.
Коля. Глаза-то? Ладно. Отойди на два шага назад и встань спиной к двери.
Марина отходит. Поворачивается.
Марина. Готово.
Коля. У вас есть чем завязать?
Марина. Есть.
Коля. Точно?
Марина. Вы мне не верите?
Коля. Почему? Верю. (Приоткрывает дверь, выходит в подъезд босиком. Берет у Марины шарф и, стараясь ее не коснуться, завязывает ей глаза.) Не туго?
Марина. Страшно немного.
Коля. Теперь вам… (Пауза.) Повернись сюда и два шага вперед.
Марина. Я боюсь.
Коля. Красивая.
Марина. Что?
Коля (берет Марину за руку, ведет ее в квартиру). Тут порог.
Марина. Мне, кажется, не глаза завязали, а уши. Ничего не слышу.
Коля. Заходите сюда. (Приводит ее в “стерильную комнату”.) Тут нет стульев.
Марина. Ты пьешь? Пахнет спиртом.
Коля. Нет. Это для дела.
Марина. Заманивать людей с завязанными глазами, убивать и спиртовать их?
Коля. И в стеклянные баночки. Я сам вас боюсь.
Марина смеется. Коля тоже смеется.
Коля. Только давай мы не будем развязывать ваши глаза.
Марина. Ладно, хорошо. А что будем делать?
Коля. Можно послушать клавесин.
Марина. Серьезно? У вас есть клавесин? У меня слово “клавесин” с носовыми платками ассоциируется.
Коля. Да, на дисках. У меня еще есть… Много чего у меня есть. Зачем ты это сказала?
Марина. Если честно, я после работы ничего не ела.
Коля. Ой.
Марина. Ага.
Коля. Давай пойдем на кухню.
Марина. Может, раздеться?
Коля. Нет, не надо.
Марина. Ладно, как скажешь.
Коля (ведет Марину за руку на кухню). Осторожно, углы.
Марина. У вас квартира многокилометровая.
Коля. Не бывает таких квартир. Вот. Садитесь здесь.
Марина. У вас ни разу не холодно.
Коля. Вам, наверно, жарко?
Марина. Ну да, есть такое чуть-чуть.
Коля. Встаньте. Я сам сниму, чтоб повязку случайно не зацепить.
Марина. Хорошо.
Коля снимает с нее куртку, отдает Марине в руки.
Марина. А я-то думаю, что вы мне суете.
Коля. Просто я подумал, что с ней вам будет комфортнее. Слева от вас еще один стул. Можете положить туда.
Марина кладет куртку на стул. Коля разглядывает Марину.
Марина. Мне кажется, ты слишком пристально на меня смотришь.
Коля. Да? Извини. Просто я никогда, точнее, давно не видел людей с такого близкого расстояния.
Марина. Не возникало потребности в общении?
Коля. Просто не возникало потребности. Мне так лучше.
Марина. И что, и сейчас плохо?
Коля. Ну, глаза бы я тебе не стал развязывать.
Марина. А если бы я просто взяла и сняла повязку?
Коля. Спирта у меня хватит, а банку большую можно заказать.
Марина. Да ладно. Не верю. Ты не можешь.
Коля. Жить, не выходя на улицу, могу. А убить человека не могу?
Марина. Давай пить чай. (Прячет руку в карман.)
Коля. А… да… сейчас. (Начинает делать чай.) Вся тишина и сосредоточенность мира находятся сейчас на моей кухне. Когда я один — ее тут не бывает. Может, радио включим?
Марина. А хочешь, я тебе что-нибудь расскажу?
Коля. Ну, наверно. Интересно же.
Марина. А ты пока готовь. Я бы тебе помогла, но с закрытыми глазами…
Коля. А что такого? Я по квартире могу и с закрытыми глазами перемещаться.
Марина. А можно вопрос?
Коля. Почему я никогда не выхожу из дома?
Марина. Нет.
Коля. Нет? Неинтересно?
Марина. Почему? Интересно. Но если ты захочешь, расскажешь. Я же не пытать тебя пришла.
Коля. А зачем ты пришла?
Марина. Сказать.
Коля. Говори.
Марина. Я закрыла твой вызов. К тебе больше никто не будет приходить.
Коля. Да?
Марина. Я написала, что ты в норме.
Коля. И что, больше никто не будет никогда приходить?
Марина. Ну да. Если ты сам этого не захочешь.
Коля. Если я в норме, тогда зачем ты пришла?
Марина. Сказать это.
Коля. Сказать, что я в норме?
Марина. Ну, ты же не в норме.
Коля. Да? А написала, что я в норме.
Марина. Я не знаю, зачем я это сделала.
Коля. Ты хотела задать вопрос.
Марина. Да.
Коля. Ну.
Марина. Откуда у тебя продукты бывают и вещи, если ты никуда не выходишь?
Коля. Интернет.
Марина. Бесплатно?
Коля. Конечно, нет. Форекс.
Марина. И что, хватает?
Коля. Ну как видишь. Могу позволить себе напоить чаем кого-то раз в тридцать лет.
Марина. Смешно.
Коля. Значит, дело закрыла. Пошли в комнату.
Марина. Да.
Коля. Держи сахар. (Дает Марине банку с сахаром, берет ее одежду. Выводит Марину в подъезд. Отпускает руку, кладет на пол ее куртку. Подходит к своей двери.) Марина, простите меня. (Закрывает за собой дверь.)
Марина остается стоять в подъезде. Одна.
С завязанными глазами и с банкой сахара в руках.
Темнота.
10
Коля сидит в кресле. Темно. Перед ним механические часы.
Коля. Я решил больше никогда не заводить эти часы. Пусть они всегда будут стоять. Когда у них кончился завод, я сначала испугался, что мир замер, но потом я понял, что это часы встали, но я до сих пор верю, что это была самая длинная секунда в мире. (Пауза.) Я понимаю, почему люди начинают верить в Бога. Когда у них кончается энергия делать что-либо, они ищут, что поместить в освободившееся пространство и в освободившиеся мысли. Наверно, если бы я не любил готовить, я бы верил в Бога, ну или в какую-нибудь другую теорию. На свете много людей, которым есть чем занять себя, кроме как верой в какой-то абсолют. Надо найти себе еще какое-нибудь увлекательное дело, а то еще начну верить в Бога. Каждый день я готовил себе пищу по какому-нибудь новому рецепту. Оказывается, очень много рецептов с розовым перцем, но в этой стране его, к сожалению, нет. Интересно, если бы я узнал, что на рынке в этом городе продается розовый перец, я бы смог выйти на улицу? Ради розового перца — на улицу. Звучит красиво. За красоту тоже можно выйти на улицу. Я разглядывал фотографии современных людей, почему они носят принты красивых людей, сами будучи невзрачными, Мэрилин Монро или Пенелопа Круз. Зачем изображения этих людей помещать на футболку или сумку? Сначала я думал, что все люди дураки. А потом я приготовил самый прекрасный в мире салат. Он был настолько красив, я сидел и смотрел на него. Сидел и смотрел. Я не смог его съесть. Но пока я сидел и смотрел на него — я, я сам был красив и прекрасен. Я красив и прекрасен, пока рядом был этот салат. И по аналогии со мной и салатом я понял, что когда рядом что-то восхитительное, то ты сам становишься прекраснее. (Смотрит в окно.) Спать пора, а люди за окном шумят. У них только закончился трудовой день. Так странно. В этой стране даже время идет неправильно. Несообразно биологическим часам человека. Я, будучи гражданином этой страны, никогда не голосовал и не участвовал в переписи населения. Хотя мог бы. Прогресс позволяет. И ради интереса читал программы разных партий, бывает, что хорошие идеи там встречаются, но они все так далеки от “простого народа”. Интересный по своей сути фразеологизм “простой народ”, да? Они далеки не только от народа, но и от самих себя, от своего тела, своих потребностей. Я бы голосовал за тех, кто себя понимает. Первым делом я бы приблизил время государственное к времени биологическому. Я вот ложусь спать и просыпаюсь, когда захочет мой организм, а люди за окном тогда, когда у них семь или восемь утра, но у них внутри еще часов пять. Вот. И мне совсем не скучно с самим собой и не хочется верить в Бога. Мне бы сейчас розового перца, и была бы гармония. На те деньги, что у меня есть на счете, я бы мог купить дом в стране, где растет этот перец, но все это связано с переездом, и никто не даст гарантий, что там мне дадут спокойно жить. А в России всем на всех все равно. Не считая каких-то единичных фанатиков. Но они и сами не понимают, зачем им это надо. Я же знаю, что всем на всех все равно. Мне вот нет никакого дела до них до всех. Я чувствую себя сторонним наблюдателем. Особенно если у меня под окнами творятся уголовные неправомерности. Это не мое дело. Пусть они сами разбираются. Все негативное и положительное идет от одного — от желания окружающих людей залезть в твое личное пространство. От этого и несчастье, а иногда и до убийств доходит. Хорошо, что таких людей меньшинство. Они предпочитают ходить в маленьких кучках “больших” людей. Смотреть смешно. Вот если б у меня только был розовый перец — это именно то, что сделало бы меня абсолютно счастливым.
11
Коля сидит, счищает кожуру со всех овощей. Очень аккуратно.
Коля. Я иногда просыпаюсь по утрам, и тишина. Все соседи на работе. Одни дети дома, прогуливают уроки. И слышно все, что они делают. Но мне не обязательно это слышать. Я наперед знаю, что они там делают, и чем они занимаются, и что говорят. Что делают и что говорят. Я хотел когда-то заказать себе бинокль — чтоб наблюдать за людьми. Но потом подумал, что это все бессмысленно, — они занимаются одним и тем же. Только в разном порядке. Никто не может меня ничем удивить. Тогда смысл смотреть за ними? Это все равно что смотреть российские сериалы. Все одно и то же. Одно и то же. Да и я сам повторяю те действия, которые совершал вчера. Испытываю те эмоции, которые испытывал ранее. И люди на улице, все одно и то же. Все старо. Как из старой рекламы: “Если не видно разницы — зачем платить больше?” Зачем делать над собой какие-то усилия и выходить на улицу, зачем стараться объезжать весь мир — люди везде одни и те же. Меняется лишь пейзаж, но его можно посмотреть по интернету. Когда мне хочется иллюзии моего присутствия в каком-либо месте на планете — я захожу в интернет. Ищу видео, настраиваю проектор на стену и сижу на диване, смотрю. Сижу на диване, пью сок и смотрю. Единственное стоящее в мире чего-либо — это запахи. Запахи и ощущения — это то, ради чего можно жить. Я лишил себя этого. Я могу фантазировать. И я знаю, что мои фантазии намного лучше, чем то, что я мог бы ощутить в реальности. Реальные физические ощущения всегда сопряжены с разочарованием. Я же не разочаровываюсь. Мне хорошо и прекрасно. Я сыт, и мне тепло. Когда я держал Марину за руку, с моей ладони лились океаны и омывали ее руку. Ее рука тонула в моей руке. (Пауза.) Конечно же, нет. Настолько красиво это было лишь в моем воображении. На самом деле мне было неприятно, что у меня потная рука. Самое лучшее, что есть в мире, — это обманывать себя. Сила мысли.
12
Тетя Галя на своем балконе. Шторы на балконе Коли не задернуты. А зачем их надо задергивать, если завтра снова поливать овощи Галины.
Соседка. Коля, у тебя чай на балконе давно уже остыл. Ты забыл про него? (Целует свою рассаду.) Ты не подумай, что я совсем дура. Я в свое время за Путина не голосовала. Я голосовала за других сволочей. Ты слышишь меня? Коля! Я вернулась. Ты мою рассаду поливал? Ты тут вообще? Сидеть, никуда не выходя, — это только себя не уважать. Это показуха для самого себя. Это глупо, Коля. Там никто не лезет в душу. Там все думают только о себе. В больнице разговоры только о болезнях и о “Единой России”. Представляешь, Коля, бабки старые хвастаются друг перед другом, у кого больше болезней, кто больше несчастен. У меня, когда они начинали о своих болячках рассказывать, рвотные рефлексы посыпались — это ведь невозможно слушать. Целый день тыр-тыр-тыр. А потом ту, что несчастнее всех, жалеют всей палатой. Во смех-то, Коля. Коля, ты меня слушаешь? Сначала о болезнях, потом о “Единой России”, представляешь? А еще они Юру Шатунова Мишей зовут. И полностью уверены, что он — Миша. Маразм ведь это, да? Кооооль. А ты поливал мою рассаду? Коля. Коля! Ты меня не слушаешь? Кому вот я это все рассказываю?
Коля. Поливал. Поливал.
Соседка. Коля. Вот не было меня неделю, а разговоров на год хватит о том, что я видела и что думала. У меня как плотину прорвало. Мне там сон такой смешной снился. Что меня собираются отправлять в какой-то идеальный мир. Ну, чуть ли не рай. И главное условие моего пребывания там — это ходить со спущенными штанами. С голой попой. И вот ставлю я свою подпись на договоре, собираюсь отправляться в этот идеальный мир, вокруг меня такие же люди с голыми попами. Стоят, с ноги на ногу переминаются. Стыдно всем. И вот открываются врата. Большая круглая железная дверь. Заходим мы с этими голопопиками в идеальный мир. А там, представляешь, Коля, а там все с нормально надетыми штанами ходят. Не рай там вовсе. Люди все сами испортили. Своими штанами. Условия договора нарушили. И знаешь, все те, с кем я зашла, потихоньку начинают натягивать штаны. Я в растерянности. Постояла, посмотрела, натянула штаны и пошла обследовать мир. Вот так, Коля. Своими руками лишила себя рая. А тебе что, нечего мне рассказать?
Коля. Тебе неинтересно будет. Ничего нет про голые попы.
Соседка. Ты сам дурак — на улицу никогда не выходишь. Поэтому и дурак.
Коля. В твоем силлогизме изначально неверные посылки.
Соседка. Иди в жопу, Коля. Овощи вот ты тут оставил.
Коля. Какая же ты глупая. Как же без тебя было хорошо.
Соседка. Говорят, у тебя женщина в гостях была. Правда?
Коля. Вздор.
Соседка. Мы же не чужие люди. Вот я и спрашиваю.
Коля. Сплетни собираешь.
Соседка. Да какие сплетни?
Коля. Ты постарела морально за эту неделю больше, чем физически.
Соседка. Да что ты за ерунду городишь?
Коля. Разлагаться начала. Душа у тебя гнилая.
Соседка. Нельзя так говорить.
Коля. Сплетни собираешь.
Соседка. Да, наврали мне, значит. Сиделка у меня рассказывала, что у нее коллега заходила к человеку, который никогда на улицу не выходит, пыталась его излечить.
Коля. Думаешь, мне интересно слушать новости о каком-то человеке, которого пытались излечить?
Соседка. Так он по описанию на тебя похож.
Коля. И как же его описывали тебе?
Соседка. Да как. Так. Не помню уже, но у меня все мысли сразу на тебя были по описанию. Высокий, темные волосы, плечистый.
Коля выходит на балкон. Тетя Галя его видит.
Коля. Стоит человеку выйти на улицу — так он сразу становится неадекватным. Начинает ерунду говорить. Следить за другими.
Соседка. Да я и раньше себя так вела.
Коля. Как ты мне надоела. Появляешься, лезешь. Как от тебя отделаться? Да про таких, как ты, говорят, что ты мне уже в печенках. Надоела. Сколько можно? Ты можешь хоть один день твоего присутствия здесь не мешать мне, ты можешь сама себя развлекать. Почему ты ко мне лезешь? Ты мне надоела. Убей себя. Сломай себе еще одну ногу. Только окажись подальше от меня и сиди себе там умирай. Да может быть, если бы не такие, как ты, которые ходят по улицам, — я бы жил нормальной жизнью. Но нет же. Лезут и лезут. Паразиты. Почему смыслом моей жизни стало желание провести ее подальше от других людей. У вас что, не происходит ничего интересного в своих жизнях, что вы лезете в чужие?
Соседка. Коля, ты баран.
Коля. Какое ты имеешь право меня оскорблять. Я уже не могу тебя терпеть. Иногда мне кажется, что в моей квартире кругом видеокамеры, кругом твои глаза. И ты смотришь и смотришь. Почему ты не можешь сделать себе кофе, не комментируя этого? Мне неинтересно. Почему ты каждое утро спрашиваешь у меня, как мне спалось. Ты еще спроси, почистил ли я зубы. Зачем ты каждую ночь, когда ложишься спать, кричишь: “Спокойной ночи, Коля!”? Меня от тебя тошнит. Мне очень жаль, что ты сломала себе ногу, а не шею. Я желаю тебе смерти. Я не хочу больше ходить по своей квартире на цыпочках, избегая твоих фраз, комментирующих мои передвижения. Просто сиди там и молчи. Пожалуйста.
Соседка. Да ты сам со мной всегда первый начинаешь говорить. Ты думаешь, мне интересна твоя жизнь? Плевать я хотела.
Коля. Вот и отлично.
Соседка. Это ты меня испортил. Ты украл у меня 11 лет жизни. Ты покупал мне все, что я хотела. Чтобы выходить и жить нормально — нужно к чему-то стремиться. А ты живешь как овощ. Тебе ничего не надо. Еще и пример дурацкий подаешь.
Коля. Мне надо, чтоб меня не трогали.
Соседка. Ты маленький напуганный человечек.
Коля. Я тебя не заставлял никогда сидеть дома и никуда не выходить — это было твое единоличное решение.
Соседка. Ты ни на что не способен. Если тебе перерезать провода от интернета — ты подохнешь с голоду.
Коля. У меня 3G, дура. Дура — вот ты кто. У тебя просто нет своего мнения.
Соседка. Господи, взорви этот город, он обречен. И вообще, ты маленький и уродливый. (Уходит, хлопнув балконной дверью.)
13
Кухня. Над раковиной вентиляционная труба. Коля стоит на стуле,
говорит в вентиляционную трубу.
Коля. Я счастлив. Она молчит. Уже второй день она со мной не разговаривает. Со мной давно уже никто так не не разговаривал. Стоп. Тут закон двойного отрицания. Не разговаривал. Запутал сам себя. Молчит она. Счастье. Вот моя мама умерла, когда мне было 19. К тому времени я уже четыре года никуда не выходил. Все это время она разговаривала со мной, а я просил ее замолчать и не входить ко мне в комнату. Вообще никогда не входить в комнату. Хотя сначала я просто просил, чтоб она не входила без стука. Потом она умерла. Это было в 98-м. В то время ко мне еще заходили иногда люди, с которыми я когда-то учился. Тогда у меня еще не было меня полностью. Они покупали мне продукты. Но потом они перестали ко мне заходить. Зато я подключил себе интернет. В год основания Google. Продал дачу и подключил интернет. Это был последний раз, когда я был снаружи. Вот это была эйфория. Потом, в 2000 появилась эта соседка, я даже не понял, как вышло, что я стал снабжать ее всем. И почему. В этом и была моя ошибка. Она лишила меня уединения. Она стала второй, глобально влезшей в мою жизнь. За все это время я к ней привык. Можно сказать, что эти 11 лет я был в социуме. Потом она сломала ногу. И я снова остался наедине с собой. И снова мне помешали — Марина. Выходит, все время я обманывал сам себя. Я постоянно находился в человеческой системе. Только два года были. Два года лично моей жизни, не потраченной ни на кого. Все хотят украсть мою жизнь. У меня в жизни было только два года. Если решиться на переезд — мне хватит денег построить себе отдельный дом. Можно в другой стране. Почему она молчит уже второй день? Почему она со мной не разговаривает? Если бы знал, что она действительно будет молчать. Я бы… Я не нуждаюсь в том, чтобы со мной разговаривали. Я самодостаточен и сам проживаю свою жизнь. И не нужно на меня давить чужим мнением. Я сам себе мнение. Я делаю самый мерзкий в мире кофе. Сам делаю. Сам пью. Ясно? (Опустился на пол.) Идиоты.
Темнота.
14
Марина стоит в подъезде с банкой сахара в руках. С завязанными глазами.
Стоит. А ждать нечего.
Марина. Николай. Коля. Вы где? Ты где? Мы где? Мы сейчас в комнате? А эхо, как в пещере. Я же говорю, что у тебя многокилометровая квартира. (Молчание.) На кухне теплее было. Я скажу куда надо, к вам придут и сделают нормальное отопление. Хотите? У вас в батарее затор какой-то. Придут сантехники и все починят. Не испугаетесь? Впустите их? Николай. Вы меня слушаете? Вы на меня смотрите? Ой. Опять я на “Вы”. Если честно, то мне тут как-то не по себе. И даже страшно немного. Как будто я одна во вселенной осталась.
А это, наверно, ваша мечта. Я поняла. У вас есть комната, где пахнет спиртом, а есть комната, где чувствуешь себя вселенной. Так? Наверно, если долго в ней так стоять, то можно почувствовать себя создателем. А то, что я все время разговариваю, не дает мне чувствовать себя создателем в полной мере. Тогда я буду молчать. Молчать и чувствовать. (Пауза.) Да, мне кажется, я уже чувствую себя полноценным создателем. А теперь давайте пить чай, а то он уже наверняка остыл. Коля. Мне страшно. Мне честно страшно. Возьми меня за руку, Коля.
Я боюсь. Мне страшно, когда вокруг тишина. Я не могу так жить. Я не хочу так. Так люди сходят с ума. Когда тишина, ничего нет и ничего не происходит, сознание замыкается на себе. (Одной рукой прижимает банку к себе, другой пытается нащупать что-нибудь вокруг себя.) Я не хочу так больше. Можно я сниму повязку? Почему тишина? С тобой что-то случилось? На счет “три” я открываю глаза. Я предупредила. Один. Два. Три. (Снимает с глаз повязку. Банка с сахаром выпала из рук. Разбилась.) Ты закрылся опять, что ли? Ты трус. Закрылся. Да чтоб ты сдох там. Один сдох. Понял? Чтоб тебя больше никогда никто не полюбил. (Пауза.) Коля…
Темнота.
15
Коля рассматривает карту города.
Коля. Я не привык оправдываться. Особенно перед самим собой. Зачем обещать себе что-то, если ты живешь для себя. Обещая себе, всегда обещаешь другим. Нет других — ты чист перед собой. Я думаю, что все именно так. Хотя я не могу этого проверить. Это мое субъективное мнение. В последние две недели я понял, что такое совесть, — это личная чистота и невиновность, сочетающиеся с подозрениями, что ты не прав. Плохую дефиницию дал. Надо посмотреть в словаре. (Идет к компьютеру, читает.) “Совесть — способность личности самостоятельно формулировать собственные…” Нет, неправильно пишут. Совесть — это где-то сверху, а не внутри. (Меряет линейкой что-то на карте, делает пометки на листке бумаги.) Основной недостаток электронных карт — невозможность проложить сокращенный маршрут через дворы. Разработчики, похоже, и вправду полагают, что все люди ходят по улицам под прямым углом, ничего не сокращая. Итак. По моим подсчетам, до больницы, в которой лежала Галина и в которой ей рассказывали о человеке, который по описанию похож на меня, километр 14 метров через дворы. На пути три светофора. Один из них виден из окна. Зеленый на нем горит 32 секунды. Независимо от времени суток. Про остальные два мне ничего не известно — через спутник они не просматриваются. Это расстояние я должен покрыть за 14 минут, учитывая выход из квартиры. Плюс минуту 30 секунд на другие светофоры и секунд 8 на непредвиденные обстоятельства. А еще там рядом есть парк с аттракционами из детства. Я понимаю, что это безумство. Но я должен показаться Марине. Это была нечестная игра. Да и шарф она свой забыла. И вообще… Я был не прав. Надо признавать свои ошибки. Времени передумать у меня нет. Я все решил. Карту взял. Часы взял. Зонт взял. Запас еды и воды взял. Деньги тоже взял. На всякий случай. Все. Согласно русской традиции, пью чай и выхожу.
16
“В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой…”
Нет. Это про другого человека было. Сейчас просто в подъезд выходит Коля.
Выходит спокойно. Будто он делает это каждый день. Выходит очень профессионально. Делает пару шагов. Затем делает еще пару шагов и начинает спускаться по ступеням. Навстречу ему поднимаются парень и девушка.
Коля (парню, девушке). Здравствуйте. (Пауза.) Здравствуйте.
Парень и девушка проходят мимо молча.
Коля. Вот позор-то. (Спускается до первого этажа. Там темно.)
Коля пытается открыть подъездную дверь, ведущую на улицу. Дверь не открывается. Он дергает туда-сюда эту дверь. Пытается открыть ее силой.
К двери подходит женщина с ребенком.
Женщина с ребенком. Пьяный? С утра залил. За километр разит. Отойди.
Коля. Извините.
Женщина с ребенком нажимает кнопку кода. Дверь открывается.
Женщина с ребенком выходит. Коля тоже успевает выйти до закрытия двери.
Дверь закрывается. Коля дергает за ручку двери — дверь снова не открывается.
Коля. Как квест “Найди выход из комнаты”. Пока я выигрываю.
Осматривается. Грязь. Машины. Трупы людей. А, нет, это просто большие мешки с мусором. Доска объявлений. Объявления. Маленькая красная бумажка, большая зеленая бумажка: “НадоРеснички.рф” — и большим шрифтом: “Надо реснички?”. Коля внимательно и подробно читает все объявления.
Коля. Бред какой-то. Они все ненормальные, что ли? (Снова осматривается.) Все, я пошел. (Уходит.)
17
Коля у себя дома. Пьет чай. На мониторе его компьютера — центральный телеканал. Новости.
Коля. Надо было сохраниться перед выходом. Я проиграл. Шел пять часов. Почему я говорю сам с собой и вслух? Да, действительно, всю жизнь говорю сам с собой и вслух. Ладно, то, что сам с собой, еще нормально, но почему я не могу говорить сам с собой про себя? Меня люди на улице пугались. Хотя мне какое до них дело? Это им ведь есть дело до меня. Хотя людей я там особо и не заметил. Их там просто нет. Сначала мне показалось, что это вообще роботы, а некоторые демо-версии первой прошивки — роботы из картона, но потом они все оказались настоящими. Ну, как настоящими. Они люди, но как роботы. Я не знаю, как это объяснить, это надо видеть. Я вот увидел. Мне хватило. Но мне непонятно, они все такие или где-то есть нормальные, адекватные люди, которые не начинают кричать, не разобравшись, кто ты, зачем ты пришел и что тебе нужно? Думаю, что все беды именно от этого. Они абсолютно не умеют слушать. Другое дело, когда они обречены тебя слушать, а по своей воле никто никого слушать не собирается. Мне нечем помочь этим людям. Всех не переделать. А Марину я так и не нашел. Я не понял эту систему отделений, но я поговорил с заведующей, еще поговорил с завхозом, поговорил с завлитом и с завучем тоже поговорил, а с Мариной я так и не поговорил. Не нашел ее. Наверно, это даже хорошо. А что бы я ей сказал? “Извините, я вел себя плохо. Но вы мне понравились”? Поздно уже что-либо говорить. Опоздал. Думал ли я об этом, когда выходил? Я бы просто стоял, смотрел на нее, потом сказал бы что-нибудь, а она узнала бы меня по голосу. И я убежал бы. Интересно, я бы плакал? Меня абсолютно некому пожалеть. Зато я был в парке аттракционов, с детства он изменился. Там снег искусственный лежит, а настоящего нигде нет. Раньше я не обращал внимания, есть снег на улицах в декабре или нет, — меня это не волновало. Еще я ел мягкие французские булки да пил чай. Главным испытанием дня было нажать кнопку смыва в общественном туалете. С людьми разговаривать намного проще, чем нажать эту кнопку. Хотя с людьми тоже сложно. Я не хочу больше думать о людях. Я еще не подтвердил некоторые свои теории. Не буду делать выводы. Даже если люди везде такие же, как тут, то, пожалуй, лучше жить поближе к розовому перцу. Тем более что в посольстве мне сказали, что никаких проблем с получением гражданства не будет и что все документы легко оформляются за три дня. Новая жизнь. Только я не понял, что за бумажку с нолями он мне протянул, но сказал, что можно договориться. А я что? Я договорюсь — слушать и говорить я умею. Нет, я не дурак, знаю про случаи коррупции на рабочих местах, но он же не говорил ничего про деньги. Он с самого начала сказал, что мне дадут гражданство, так что мне кажется, что это не тот случай, но тогда непонятно, что за бумажку он мне аккуратно показал. А может, он робот и таким образом передает об ошибках в своей системе? Нужно будет сходить еще раз, проверить, если что — сказать его разработчикам или начальству — не знаю, кто там за него отвечает, — что он сломался. Странный день все же. Так быстро прошел. Вроде вышел, ничего не делал, а день уже закончился. Непонятно, куда время убежало. Завтра у меня тяжелый день. Нужно очень многое сделать. Главное, научиться быстро ходить по улицам. Еще нужно подарить свои овощи Галине, они ведь ей нравятся. (Пауза.) Чистить зубы и спать. Слышишь?
Конец
токсичных людей: 12 вещей, которые они делают и как с ними бороться
Карен Янг
У всех нас были токсичные люди, посыпавшие нас своим ядом. Иногда это больше похоже на обливание. Сложных людей привлекают разумные, и у всех нас, вероятно, был (или был) хотя бы один человек в нашей жизни, который заставлял нас сгибаться вокруг себя, как колючая проволока, в бесконечных попытках доставить им удовольствие — только для того, чтобы по-настоящему этого не достичь.
Их ущерб заключается в их тонкости и способе, которым они могут вызвать классический ответ: «Это не они, это я». Они могут заставить вас усомниться в вашей «чрезмерной реактивности», вашей «сверхчувствительности», вашей «склонности к неверным истолкованиям». Если вы тот, кто постоянно обижается, или тот, кто постоянно корректирует свое поведение, чтобы избежать боли, то велика вероятность, что это не вы, а они.
Возможность определить их вредное поведение — первый шаг к минимизации их воздействия.Возможно, вы не сможете изменить то, что они делают, но вы можете изменить то, что вы с этим делаете, и любая идея, которая может возникнуть у токсичного кого-то в вашей жизни, может сойти с рук.
Ядовитые люди делают много вещей, чтобы манипулировать людьми и ситуациями в своих интересах. Вот 12 из них. Их знание поможет вам не попасть под влияние:
Они будут держать вас в догадках, какую версию вы получаете.
В один прекрасный день они будут совершенно милыми, а на следующий вам будет интересно, что вы сделали, чтобы их расстроить.Часто нет ничего очевидного, что могло бы объяснить изменение отношения — вы просто знаете, что что-то не так. Они могут быть колючими, грустными, холодными или капризными, и когда вы спросите, что не так, ответ, скорее всего, будет «ничего», но они дадут вам ровно столько, чтобы вы знали, что что-то произошло. «Достаточно» может быть вздох, приподнятая бровь, холодное плечо. Когда это происходит, вы можете искать им оправдания или делать все возможное, чтобы сделать их счастливыми.Видите, почему у них это работает?
Прекратите пытаться им угодить. Токсичные люди давно поняли, что порядочные люди пойдут на невероятные меры, чтобы люди, о которых они заботятся, были счастливы. Если ваши попытки доставить удовольствие не работают или длятся недолго, возможно, пора прекратить. Уходите и возвращайтесь, когда настроение изменится. Вы не несете ответственности за чужие чувства. Если вы неосознанно сделали что-то, чтобы кого-то обидеть, спросите, поговорите об этом и, если нужно, извинитесь.Во всяком случае, не нужно гадать.
Они будут манипулировать.
Если вам кажется, что отношения поддерживают только вы, возможно, вы правы. У токсичных людей есть способ посылать атмосферу, что вы им чем-то обязаны. У них также есть способ взять у вас что-то или сделать что-то, что причиняет вам боль, а затем сохранить, что они делали все это за вас. Это особенно часто встречается на рабочих местах или в отношениях, где баланс сил нарушен.«Я оставил вам документы на шесть месяцев». Я думала, вы оцените опыт и возможность научиться обращаться с картотечными шкафами ». Или:« Я собираюсь на званый обед. Почему бы тебе не принести обед. За 10. Это даст вам возможность продемонстрировать свои навыки на кухне. К? ’
Вы никому ничего не должны. Если это не похоже на одолжение, то нет.
Они не признают своих чувств.
Вместо того, чтобы признавать свои собственные чувства, они будут действовать так, как если бы они были вашими.Это называется проекцией — проецировать на вас свои чувства и мысли. Например, кто-то, кто зол, но не берет на себя ответственность, может обвинить вас в гневе на него. Это может быть столь же тонкое, как: «Ты в порядке со мной?» Или более резкое: «Почему ты злишься на меня?» Или «Ты весь день был в плохом настроении».
Вы обнаружите, что оправдываете и защищаете, и часто это будет происходить по кругу — потому что дело не в вас. Четко определите, что ваше, а что их.Если вам кажется, что вы слишком много раз защищаете себя от обвинений или неподходящих вопросов, возможно, на вас спроецируют. Вам не нужно объяснять, оправдывать или защищать себя или разбираться с ошибочным обвинением. Помни об этом.
Они заставят вас проявить себя перед ними.
Они будут регулярно ставить вас в положение, когда вам придется выбирать между ними и чем-то еще — и вы всегда будете чувствовать себя обязанным выбирать их. Токсичные люди будут ждать, пока вы возьмете на себя обязательства, а затем развернут драму.«Если бы ты действительно заботился обо мне, ты бы пропустил занятия и проводил время со мной». Проблема в том, что этого никогда не будет достаточно. Немногие вещи смертельны — если это не жизнь или смерть, скорее всего, это может подождать.
[irp posts = ”1195 ″ name =” Токсичные люди: 16 практических эффективных способов борьбы с ними ”]
Они никогда не извиняются.
Они солгут, прежде чем извинятся, так что нет смысла спорить. Они будут искажать историю, изменять то, как она происходила, и пересказывать ее настолько убедительно, что они поверят в свой собственный вздор.
Людям не нужно извиняться за неправоту. И вам не нужно извиняться, чтобы двигаться дальше. Просто двигайтесь вперед — без них. Не отказывайтесь от своей правды, но не поддерживайте спор. В этом нет никакого смысла. Некоторые люди хотят быть правыми больше, чем быть счастливыми, и у вас есть дела поважнее, чем кормить борцов за правые.
Они будут рядом в кризисной ситуации, но никогда не поделятся вашей радостью.
Они найдут причины, по которым ваши хорошие новости не являются хорошими новостями.Классика: о промоушене: «Деньги не так уж велики для того объема работы, который ты будешь делать». Об отпуске на пляже: «Что ж, будет очень жарко. Ты уверен, что хочешь поехать? »О том, что тебя сделали Королевой Вселенной -« Ну, знаешь, Вселенная не такая уж большая, и я почти уверен, что у тебя не будет перерывов на чай ». Понятно? Не позволяйте им увлажнять вас или уменьшать до их размера. В любом случае вам не нужно их одобрение — или чье-либо еще в этом отношении.
Они оставят разговор незавершенным, а затем отключаются.
Они не берут трубку. Они не будут отвечать на сообщения или электронные письма. А между раундами их голосового сообщения вы можете снова и снова проигрывать разговор или спор в своей голове, гадая о статусе отношений, гадая, что вы сделали, чтобы их расстроить, или они мертвы, живым или просто игнорирующим вас — что иногда может ощущаться одинаково. Люди, которым вы небезразличны, не позволят вам продолжать чувствовать чушь, не пытаясь разобраться в этом. Конечно, это не значит, что вы разберетесь с этим, но они, по крайней мере, попытаются.Если они оставляют вас «на улице» на продолжительные сеансы, воспринимайте это как знак их вклада в отношения.
Они будут использовать нетоксичные слова с ядовитым тоном.
Сообщение может быть достаточно невинным, но тон передает гораздо больше. Что-то вроде «Что ты делал сегодня?» Может означать разные вещи в зависимости от того, как в нем говорится. Это могло означать что угодно: от «Я уверен, что ты ничего не сделал — как обычно» до «Я уверен, что твой день был лучше моего. Мой был ужасен. Просто ужас.И вы даже не заметили достаточно, чтобы спросить ». Когда вы сомневаетесь в тоне, они ответят:« Все, что я сказал, это то, что вы сделали сегодня », что в некотором роде верно, но не совсем.
Они привнесут в разговор не относящиеся к делу детали.
Когда вы пытаетесь решить что-то важное для вас, ядовитые люди привносят не относящиеся к делу детали из пяти аргументов назад. Проблема в том, что, прежде чем вы это осознаете, вы спорите о чем-то, что вы сделали шесть месяцев назад, все еще защищая себя, а не решая проблему.Почему-то всегда кажется, что все заканчивается тем, что вы с ними сделали.
Они сделают это о том, как вы говорите, а не о том, о чем вы говорите.
Возможно, вы пытаетесь решить проблему или получить разъяснения, и, прежде чем вы это узнаете, разговор / аргумент переместился от проблемы, которая была важна для вас, и к манере, в которой вы говорили об этом — есть ли проблема с твоей манерой или нет. Вы обнаружите, что защищаете свой тон, свои жесты, свой выбор слов или то, как вы двигаетесь животом при дыхании — в этом даже нет смысла.Между тем ваша первоначальная потребность ушла в груду незавершенных разговоров, которая, кажется, становится все больше с каждым днем.
[irp posts = ”1762 ″ name =« Когда кто-то, кого вы любите, токсичен: как избавиться от токсичных людей, не чувствуя вины »]
Они преувеличивают.
«Ты всегда …» «Ты никогда …» Трудно защититься от этой формы манипуляции. Токсичные люди могут использовать один раз, когда вы этого не сделали, или один раз, когда вы это сделали, как доказательство своих недостатков.Не верьте аргументам. Вы не выиграете. И в этом нет необходимости.
Они осуждающие.
Мы все иногда ошибаемся, но ядовитые люди обязательно позаботятся о том, чтобы вы это знали. Они будут осуждать вас и оценивать вашу самооценку, предполагая, что вы меньше, чем потому, что совершили ошибку. Нам всем время от времени разрешается ошибаться, но, если мы не сделали что-то, что затрагивает их, никто не имеет права выносить приговор.
Знание любимых мест для токсичных людей обострит ваш радар, сделав манипуляции более заметными и легкими для обозначения.Что еще более важно, если вы знаете характерные признаки токсичного человека, у вас будет больше шансов поймать себя, прежде чем вы завяжете себе двойные узлы, пытаясь доставить ему удовольствие.
Некоторые люди не могут быть довольны, а некоторые не подходят для вас — и во многих случаях это не имеет к вам никакого отношения. Вы всегда можете отказаться от ненужного сумасшествия. Будьте уверены в себе и признайте свои недостатки, свои причуды и вещи, которые заставляют вас сиять. Вам не нужно чье-либо одобрение, но помните, что если кто-то изо всех сил пытается манипулировать, это, вероятно, потому, что ему нужно ваше.Не всегда нужно отдавать это, но если вы это сделаете, не позволяйте цене быть слишком высокой.
КАК МЫ ЗАНИМАЕМСЯ НАШИ ГРАНИЦЫ КАЖДЫЙ ДЕНЬ — И 4 СПОСОБА ОСТАНОВИТЬ!
Я никогда не боролся с границами и балансом в своей жизни, потому что я даже не знал, что они / они существуют. Честно говоря, я понятия не имел, что такое граница, пока не начал позволять всем топтать их.В прямом смысле. Я внезапно ТОЧНО узнал, что такое граница, и понял, что мне нужно прояснить их СТАТИСТИКА.
Быть там со своим сыном, как мама-одиночка, и с моими клиентами, как владелец бизнеса, на протяжении 20 лет моей карьеры двигало меня в противоположных направлениях. Компания всегда побеждала, и да, я очень сожалею. Это время, когда я не могу вернуться. Всегда.
Как владелец бизнеса и руководитель, я всегда нанимал помощников на дому, поэтому у меня не было оправдания (по крайней мере, я так думал), что я не трачу 60 +++ часов каждую неделю.Необходимость быть лицом в моем бизнесе слишком много ночей удерживала меня в дороге и вдали от обеденного стола. Все ужины для гурманов, развлекающие клиентов и посещение сетевых мероприятий с коктейлями и закусками в качестве «ужина», подорвали мое здоровье, но дела шли хорошо, а финансы текли нормально.
В конечном итоге, поддержка моих клиентов на месте во время их программ помешала мне быть мамой своему сыну, давая себе время подзарядить свои батареи, правильно поспать и поесть и многое другое.Рабочие обязанности всегда были важнее моей личной жизни.
Когда вы читаете вышесказанное, вы, возможно, спрашиваете себя: «Ну и что? Так бывает, если хочешь сделать успешную карьеру ».
Я звоню «Фигня!» на всех, кто верит в это прямо здесь и сейчас.
Видите ли, мы были так запрограммированы, что это «норма», что стало приемлемым ожидать этого. Мы сделали это стандартом для измерения успеха: сколько часов мы можем потратить.
Между тем, это создает огромную нагрузку на здоровье людей, семейную динамику и межличностные отношения. Теперь мы это знаем. Мы знаем, что так быть не должно. Мы знаем, что нам нужно изменить эту систему убеждений STAT.
Это на самом деле у вас отсутствие твердых границ, а также неуважение к себе.
В конце моей карьеры в индустрии встреч я был нанят компанией для оказания множества услуг, включая организацию первого спикера общей сессии.Они выбрали Дэна Турмона, предпринимателя и мотивационного оратора, написавшего книгу под названием «Вне баланса, по назначению». Я был одновременно очарован и потрясен названием его книги и послания; не существует истинного баланса между работой и личной жизнью. Я был опустошен этим!
У меня все еще есть книга, и я планирую ее прочитать — однажды. Я просто не мог заставить себя прочитать это, так как я был немного занят созданием Баланса — с определенной целью — в моей жизни.
Его книга пришла на ум сегодня, когда я решил написать о границах.Дэн считает, что мы никогда не сможем достичь такого идеального баланса, и «мы должны научиться принимать неопределенность и инициировать позитивные изменения, ведущие к личному и профессиональному росту». Возьмите книгу и прочтите ее. Я догадываюсь, что самородки, которые вы почерпнете из этого, дополнят мои приведенные ниже предложения по поиску баланса, который работает для вас как в вашей карьере, так и в личной жизни.
Слишком часто мы устанавливаем границы для себя, но позволяем другим попирать их. Это вызывает недовольство нарушителя границ и может подорвать вашу способность справляться со стрессом или подзаряжать батареи, когда это необходимо.А когда ты пересекаешь свои собственные границы? Что ж, тебе некого винить, кроме себя.
Понимаете, суть в том, что наличие хороших границ означает достаточно уважение к себе, чтобы твердо придерживаться разумных границ, которые вы для себя установили.
Прочтите 4 совета по установлению границ и их соблюдению.
# 1 ОБЩАЕМСЯ ЛИЧНЫМИ ГРАНИЦАМИ И УВАЖЕНИЕММы, люди, так долго ставим себя в конце списка заботы о себе.Мы быстро отменяем нашу семью, наше здоровье, наших друзей и себя, как только получаем запрос от клиента, начальника или коллеги. Наши клиенты, начальники и коллеги быстро просят нас отказаться от семейного времени, пожертвовать своим временем и потребностями заботы о себе и угадайте, что? Они спрашивают, потому что знают, что мы скажем им «да». Потому что мы всегда так делаем.
Будучи настолько преданными своей карьере (или боясь потерять работу?), Мы дали иерархии корпоративного мира разрешение использовать нас и злоупотреблять нами по своему желанию, все во имя чистой прибыли, не обращая внимания на влияние на их главный актив: их человеческий капитал!
Бомба правды: вы единственный, кто может устанавливать границы в своей жизни, и вы должны соблюдать и уважать их.Я искренне верю, что это часть сдвига, который мы увидим, продвигаясь вперед по мере того, как мир снова открывается новым нормам. Важность ухода за собой станет частью новой нормы.
Millennial и Gen Z уже заложили основу для этого, привнеся в разговор осведомленность о психическом здоровье, многие сгорают до 30 лет, и они требуют перемен и того, чтобы их услышали. Это самое многочисленное поколение со времен бэби-бумеров. Корпорации, владельцы бизнеса и менеджмент должны будут начать слушать; это их рабочая сила будущего.
Вот пример того, как я ежедневно уважаю свои личные границы: я знаю, что должен заботиться о своем здоровье. Обязательный! Теперь это мой главный приоритет прежде всего. Если я не забочусь о себе, не занимаюсь самообслуживанием, то рискую нарваться на пустой резервуар, когда нечего отдать другим — включая моих клиентов, коллег и т. Д.
Каждое воскресенье вечером я смотрю на свою предстоящую неделю и буквально БЛОКИРУЮ время в своем календаре для наполнения резервуара самообслуживания.В наши дни это похоже на поездку на велосипеде на один день и прогулку по пляжу на другой. Может, я запланирую сеанс пота по йоге YouTube на третий день. Тем не менее, это лишь некоторые из занятий, которые мне нужны, чтобы оставаться здоровым.
Какое отношение планирование ухода за собой на мою неделю имеет к границам? Я так рада, что вы спросили!
Допустим, мне звонит клиент с просьбой о сеансе коучинга в один из тех случаев, когда я запланировал уход за собой. Вот мой ответ на запрос. «Клиент, у меня есть еще одно обязательство в то время, но я доступен в ХХ: ХХ времени.Это сработает для вас? »
Я не сказал «нет». Я не поделился своими обязательствами, просто сказал, что у меня было что-то еще. И я предложил альтернативу. Теперь это соблюдение границы.
На самом деле ВЫ ВАШ САМЫЙ ВАЖНЫЙ КЛИЕНТ . Начните относиться к времени, отведенному для себя, как к встрече с самым важным клиентом. Уважайте эту границу.
# 2 ЗНАЙ, КОГДА СКАЗАТЬ НЕТ.Это относится как к новым проектам, так и к третьему мартини на обеде с сетью или клиентом (см. Модерация ниже).
Давайте сначала поговорим о «Спросите», связанном с работой. Помогает ли проект, в котором вас просят, продвигать вашу карьеру? Приводит ли он вас к новым навыкам, которые вы хотели отточить и которые не являются частью ваших обычных рабочих обязанностей? Показывает ли ваше лицо и имя тем, с кем вы хотите вести бизнес или у кого учиться? Или это просто снимает проект с чьей-то тарелки без каких-либо дополнительных преимуществ или ценности для вас в профессиональном плане? Если позже, это не поможет вам взяться за проект.Прежде чем говорить «да», оцените каждую возможность и то, как она способствует вашему росту или целям. Доброжелательное «Нет» — это гораздо больше, чем прямое «нет». «Я бы с радостью взялся за этот проект за вас; однако я оказал бы проекту медвежью услугу, приняв его сейчас ».
# 3 МОДЕРАЦИЯ — БОЛЬШАЯ ГРАНИЦА!Что же до третьего мартини… на следующее утро спросите себя с ясной головой; Вела ли я лучшее профессиональное поведение за ужином или вчера вечером с клиентом я вел себя слишком непринужденно и непринужденно? Насколько я обезвожен сегодня утром? Проверьте подушечки пальцев на это.Если они морщинистые, как если бы вы плавали, это обезвоживание. У меня болит голова? Что я сказал клиентам, что сделаю для них сегодня утром в первую очередь? Если вы не уверены ни в одном из этих ответов, вам нужно начать останавливаться на двух порциях. И если у вас нет головной боли, вы совсем не обезвожены и ДУМАЕТЕ, что вы хорошо выспались… ну, возможно, это не та статья, которую вы ищете.
Вы можете спланировать и подготовиться к этому. Чередуйте употребление алкоголя во время общения или ужина с клиентами с содовой или холодным чаем.Не пропустите, когда поднос с закусками появится в третий раз, и сделайте более здоровый выбор, когда будете обедать вне дома. Я могу гарантировать вам, что если вы сделаете более здоровый выбор, ваши клиенты последуют их примеру и оценят, что вы взяли на себя инициативу.
Хотя общение с алкоголем может быть забавным и способствовать продолжению разговора, если вы цените свое здоровье и хорошее самочувствие, умение находить баланс в потреблении алкоголя и пищи поможет вам поддерживать свое самочувствие и предотвратить похмелье на следующий день, что ВЫ ЗНАЕТЕ, негативно влияют на вашу продуктивность и внимание.
Знаете, что вы пойдете к сетевику в обеденный перерыв? Возьмите с собой перекус с высоким содержанием белка, прежде чем отправиться в путь. Мясные роллы, протеиновый коктейль с добавлением арахисового масла, овса или бананов — это полезный наполнитель, который поможет вам держаться подальше от слишком большого количества алкоголя и вкусных высококалорийных закусок.
# 4 БУДЬТЕ ВЫБРАННЫМ И ВЫБИРАЙТЕ МУДРОЭто говорит «нет» вещам, которые не приносят вам пользы. Каждую ночь в неделю есть возможности для нетворкинга. Будьте избирательны в том, какие из них вы возьмете на себя.Это ставит вас перед аудиторией потенциальных клиентов или коллег? Есть ли там покупатель, которого вы давно хотели встретить? Есть ли здесь возможность научиться, которая продвинет вашу карьеру? Что будет, если вас не будет лично? Есть ли в вашей команде кто-то еще, кому будет выгоднее работать вместо вас? Задавая эти вопросы перед тем, как согласиться, вы убедитесь, что сетевой участник укладывается в рамки, которые вы для себя установили. Вы сможете сократить количество сетевых участников до пары в неделю, что позволит вам проводить больше времени с семьей, близкими и даже с самим собой!
БОНУСВы когда-нибудь чувствовали обиду в животе, когда делаете что-то, на что согласились, но теперь, делая это, вы как бы кипите и имеете полную суку в голове по этому поводу? Велика вероятность, что вы позволили кому-то или чему-то нарушить границу, о которой вы даже не подозревали.Для этого я рекомендую вести дневник. Да, запишите это, запомните, сохраните в памяти и найдите первопричину. Что вы делали, когда заметили, что началось негодование? Это был вопрос? Кто спрашивал? Вы должны были сказать нет? В следующий раз, когда кто-то спросит вас, что автоматически перерастет в негодование в вашем животе, знайте, что есть граница внутри, и вы можете любезно пройти мимо. Эта внутренняя реакция похожа на интуицию. Послушай это.
Все еще нужна помощь? Давай поговорим.У меня теперь есть граница.
О РАШЕЛЬПривет, я Рашель Стоун. Я был более чем 25-летним ветераном индустрии встреч и конференций, который в 2014 году ушел, чтобы перейти на полный рабочий день консалтинга и коучинга после моего взрыва (да, я выгорел!) Теперь я провожу подчеркнутых владельцев бизнеса и руководителей через стратегические шаги, необходимые для преодоления плато и потолков, ускорения их роста, увеличения прибыли и достижения своих целей БЕЗ выгорания.
ПЕРЕД ПОЕЗДКОЙХотите оставаться на связи? Вы можете присоединиться к моему списку рассылки здесь . Я отправляю один ежемесячный информационный бюллетень (если мне есть что сказать!) И веду только один блог в месяц — у кого есть время для большего? Мы все заняты !! Легкое потребление с вашей стороны и НИКАКОГО СПАМА. Или, если хотите, вы можете связаться со мной в LinkedIn здесь .
Вы хорошо работаете, не можете сказать «нет» и боитесь выгорания? Я люблю тренировать высокоэффективных сотрудников, чтобы научиться устанавливать границы и преодолевать трудности, связанные с достижением высоких результатов, БЕЗ выгорания.Коучинг дает вам взгляд со стороны, кого-то, кто будет держать вас подотчетным в достижении ваших целей и быстрее довести вас до финиша, при этом поддерживая вас на пути к успеху. Давайте поболтаем 30 минут на мою копейку и посмотрим, подойдем ли мы для совместной работы на вашем пути.
И если вы (или кто-то, кого вы знаете и любите) чем-то похожим на меня, и предпочли бы быть более похожим на меня — кем-то, кто хочет делать великие дела в своей карьере, при этом любя свою жизнь, — я приглашаю вас на номер Зайдите на мой сайт и осмотритесь.Есть классная и быстрая оценка , которую вы можете получить БЕСПЛАТНО , которая поможет вам определить текущее состояние емкости и баланса прямо на главной странице. Тогда оставайтесь на связи!
Единственные люди, которые не согласны с тем, что у вас есть границы, — это те, кому ваши границы нужны больше всего
Одна из вещей, которая действительно пугает человека, который приступает к установлению столь необходимых границ в своей жизни, — это представление о том, что наличие и отстаивание границ отпугнет всех.Дело в том, что из только человек, которые не согласны со здоровыми границами, — это те, кому нужно иметь границы, причем больше всего . Если кто-то не согласен с тем, что вы владеете своим правом на линию и ограничение, это не потому, что вы «делаете» это неправильно, и если вы достаточно измените свои границы, они подпишут их; это потому, что это красное предупреждение о том, что они видят в границах проблему, и это касается их проблем, а не вас.
Человек, чьи личные ценности сосредоточены вокруг любви, заботы, доверия, уважения, честности и, по сути, владения своими собственными и позволяя другим владеть своими, а также способным проявлять сострадание, сочувствие и добросовестность, не возражает против того, чтобы у вас были здоровые границы и будут уважать ваше право отстаивать свои потребности, ожидания, желания, чувства и мнения так же, как уважают собственное право.
Два человека со здоровыми границами.
Я не предлагаю, чтобы они похлопывали вас по спине и пропускали каждый раз, когда вы говорите или показываете «нет», но тогда это не значит, что вы собираетесь делать это каждый раз, когда кто-то говорит вам «нет», следовательно, это не помешает вам иметь здоровые границы (надеюсь), поскольку ваше желание прожить свою жизнь искренне и счастливо не должно зависеть от количества аплодисментов, которые вы получаете за то, что вам нужно делать в любом случае.
Наличие границ не сильно повлияет на человека со здоровыми границами, если вообще повлияет на них, потому что они не выходили за пределы на первом месте. Они могут даже испытать облегчение или радость, увидев, что вы поступаете правильно. Все, что у вас есть, — это гарантия того, что вы находитесь в своем собственном пространстве и что на самом деле вы не пересекаете и их.
Когда вы знаете и уважаете свою собственную линию и свой предел, это означает, что вы не только можете расслабиться и заниматься своим делом, быть собой и жить своей жизнью, но и позаботитесь о другом всепроникающем страхе, затрагивающем многих пограничных «девственниц» и новички — предсказание того, что границы будут утомительными и «плохими» для вас из-за необходимости патрулировать ваш периметр 24/7 и быть готовыми к атаке.
Не все представляют угрозу. Фактически, как только вы осознаете свою линию и свой предел (свои границы) и будете готовы при необходимости подойти, вы будете осознавать, что для вас работает, а что нет, и проводите достаточно времени в настоящем, чтобы быть уметь различать реальные и воображаемые угрозы, а также уметь различать ваше поведение и поведение других людей.
Вам нужно только вести себя так, как будто ваши границы подвергаются атаке, если вы не желаете доверять вам действовать и жить, готовясь к тому, чтобы быть испорченным, или если вы окружены сомнительными людьми и намерены сохранить это способом вместо того, чтобы распределять ваши усилия на людей, которых вам не нужно постоянно отмахивать от своих границ.Если у вас есть границы, вам будет плохо, если у вас будет нереалистичное ожидание, что ваши границы заставят людей изменить свой образ жизни, и если вы продолжите искать их, чтобы вы почувствовали себя лучше в связи с тем, что они пересекли вашу черту, когда это похоже на войти в клетку со львом и ожидать, что он не укусит вас, а затем вернуться к тому, чтобы вразумить его и попросить его вести себя как собака.
На самом деле, вам нужно только «шагнуть вперед» для людей, которые любят танцевать чечетку через все ваши границы, поэтому, если каждый последний человек в вашей жизни не является теневым, вы можете расслабиться и наслаждаться тем, что вы с людьми, которые находятся в вашем Круге. доверия.
Границы помогут вам и другим узнать, что вам подходит, а что нет. С вами не все в порядке, поэтому ваши границы — это ваш способ уберечь вас от вреда и направить его к здоровым людям и ситуациям.
Границы для вампиров подобны чесноку и дневному свету. Они не собираются отпугивать всех, но они правильно отфильтровывают людей и ситуации, которые могут поставить вас под угрозу и даже поставить под угрозу, если вы продолжите. Это очень возможно, если вы были окружены сомнительными людьми и выбрали вариант отсечения, который, возможно, был подходящим из-за того, насколько токсичным было участие (также существует безопасное расстояние, ограничивая уровень взаимодействия, говоря и показывая нет, сосредоточить свои усилия на налаживании других здоровых отношений и т. д.,) тогда будет немного тихо, что, конечно, будет постепенно улучшаться по мере того, как вы сосредотачиваетесь на восстановлении своей жизни . Конечно, эти вещи требуют времени, но не обманывайте себя, что иметь крошки или фальшивые отношения романтические и все остальное лучше, чем иметь границы, потому что многие люди чувствовали себя очень одинокими, когда их кто-то топчал, и они вынуждены отказаться от того, кто они есть, и от своего самоуважения, чтобы продолжать работу.
Если вы боитесь, что вам будет одиноко с границами, это то, что вы предсказываете, и это может быть неточным — страхи случаются редко — плюс вы можете защитить себя, убедившись, что у вас есть дела, запланированные в вашем календаре.Если вы считаете, что одиночество равносильно границам, изучите обратное убеждение, что товарищество равносильно отсутствию ограничений и, по сути, причинению вам вреда. Неужели это действительно так для вас? Нигде в словаре нет места для общения или даже злоупотребления рядом с ним.
Здоровые границы, которые в основном относятся к вам и относятся к вам с любовью, заботой, доверием и уважением, а также знают свою линию и свой предел, чтобы вы направляли и направляли других относиться к вам так же или бегать трусцой, имеют кумулятивную выгоду.Чем более последовательно вы их поддерживаете, тем больше они окупаются, и вы начинаете понимать, насколько хорошо вы себя чувствуете в компании и без нее. Не гонитесь за мгновенными результатами — делайте инвестиции в себя, в свое настоящее и будущее счастье.
Ваши мысли?
Добавить в избранноеКак противостоять людям, которые переступают через вас
Источник: wavebreakmedia / Shutterstock
Нормы обычных социальных соглашений включают ожидание, что взрослые уважают право друг друга принимать собственные решения и сохранять свою индивидуальность, даже в близких отношениях.Чем ближе отношения, тем более плавными становятся линии, отделяющие нас друг от друга. Однако большинство людей по-прежнему предпочитают, чтобы их интимные партнеры позволяли им сохранять хоть какую-то конфиденциальность. В профессиональных или коллегиальных отношениях границы, которые мы поддерживаем вокруг себя, гораздо менее проницаемы. Термин граница используется в психологии для обозначения такой линии и подразумевает, что должен существовать какой-то тип ограждения, пусть даже непостоянный, который защищает нашу идентичность и автономию. Когда кто-то наступает на вас или наступает на вас, это признак того, что человек решил, что ваши границы не заслуживают уважения.Такое поведение может включать в себя поручение вам задачи, которая не входит в вашу должностную инструкцию, вмешательство в ваши личные дела или рассказ о том, о чем лучше не говорить.
Согласно Энн Дейли из Университета Коннектикута (2017): «Мы говорим, что у людей есть хорошие границы, когда они могут сдерживать свои импульсы, ограничивать желание, сдерживаться, терпеть разочарование» (стр. 13). Мы возражаем, когда люди с плохими границами вторгаются в наше пространство. Женщины могут жаловаться на мужские привилегии, например, когда мужчины в их жизни предполагают, что они имеют право задавать женщинам личные вопросы, а с мужчинами они никогда не сделают такого предположения.Неуважение к границам может отражать различие во власти (мужчины считают, что они имеют «право» вторгаться в жизнь женщин), но также может отражать неспособность человека узнать о границах от родителей, которые сами были навязчивыми и контролирующими.
«Светлые линии» границ «отделяют законное от незаконного, добровольное от принуждения, свободное от эксплуатации, собственность от посягательства, фантазию от реальности». С этой точки зрения границы в человеческих отношениях есть повсюду.Некоторые границы представляют собой широкие «серые зоны», «но понятие границы всегда влечет за собой идею разделения» (стр. 14).
В психоаналитическом лечении, которое является основным направлением работы Дейли, иногда бывает так, что терапевты чувствуют сексуальное влечение к своим клиентам. Ясно, что если бы они действовали на этом влечении, это было бы недопустимым профессиональным поведением. Терапевту необходимо «держать руки подальше от пациента» и сублимировать , или переориентировать эти чувства на саму работу.При таком использовании влечение терапевта к клиенту может помочь дать важные подсказки о внутренней жизни этого человека. Кроме того, чувства, которые терапевт испытывает к клиенту, могут быть аналогичны тем, которые испытывают к клиенту вне контекста лечения. Понимая эти чувства, терапевт получает представление о наиболее важных отношениях с клиентом.
В повседневной жизни люди постоянно испытывают такие нежелательные и неприемлемые желания. Деловые разговоры между коллегами внезапно приводят к «зажигательным желаниям большего» (стр.16). Если они хотят сохранить границы своих отношений, коллегам необходимо использовать аналогичный процесс сублимации, чтобы превратить страсть друг к другу в страсть к достижению успешных результатов работы. В этом есть определенная печаль: «потеря спонтанности и желания, не опосредованная словами» (с. 17). Однако мы должны отказаться от этих моментов «пережитой напряженности» ради защиты от нарушения или нарушения.
В ситуациях, когда вы чувствуете эти побуждения, работа Дейли предлагает вам не пытаться вытолкнуть их из своего сознания, а вместо этого использовать их, чтобы помочь понять ваши отношения с этим другим человеком.Возможно, вы реагируете на сигналы этого человека, и именно поэтому вас так привлекает. Понятие «контрперенос», которое составляет основу аргумента Дейли, состоит в том, что чувства, которые вы испытываете по отношению к другим, частично являются отражением того, как они относятся к вам. Сублимация означает, что вы не действуете в соответствии с этими чувствами, поэтому во внешнем характере ваших отношений ничего не меняется.
Давайте изменим ситуацию так, что вы станете нежелательным получателем чужих нарушений границ.Все очень хорошо и хорошо анализировать, почему это происходит, и использовать этот опыт для самопонимания, но все же неприятно оказаться в таком положении. Возможно, вы впервые встречаетесь с потенциальным романтическим партнером и находитесь в режиме тестирования в отношении этого человека. Однако в начале разговора вас просят ответить на несколько довольно назойливых вопросов: «Что привело к вашему разводу?» «Почему ты не закончил колледж?» «Сколько ты зарабатываешь?» Это кажется неуместным, учитывая стадию ваших отношений, заставляя вас извиваться или уклоняться от вопросов.Возможно, другой человек просто чувствует себя очень комфортно рядом с вами и считает, что можно вести разговор в этом направлении, но вы все равно предпочли бы этого не делать.
Рассмотрим другой пример, который более прямо указывает на пересечение границы в форме использования вас в своих интересах: допустим, вас пригласили на прием в честь коллеги, которого вы хорошо знаете, но эти отношения полностью основаны на работе. Вот-вот начнется церемония, на которой лауреату нужно будет освободить руки.Увидев, что вы входите в комнату, он сует вам в руки тарелку с едой и бокал с вином, ожидая, что вы будете держать их в руках на протяжении всего мероприятия. Вам кажется, что ваш коллега принял вас за столик? Было ли это действие совершено с видом человека, привыкшего к тому, что люди ждут его по рукам и ногам? Вряд ли это нарушение, с которым сталкиваются люди, ставшие жертвами настоящего пересечения границы, но тем не менее это кажется оскорбительным.
Когда люди с плохими границами действуют таким образом, вы попадаете в невозможную ситуацию, когда не хотите показаться грубым, но также и не хотите, чтобы вас считали предметом мебели.Работа Дейли предполагает, что вы столкнетесь с чувством незащищенности, которое такие действия вызывают внутри вас. Почему вы считаете необходимым выполнять несоответствующие запросы? Кроме того, что, возможно, более важно, вы также можете использовать эти ситуации, чтобы понять, что происходит с другими людьми, что привело их к нарушению вашей автономии и потребностей.
Возможность идентифицировать нежелательное пересечение границ, которое происходит, когда люди вторгаются в вашу, является первым шагом к отстаиванию ваших прав на самоконтроль, конфиденциальность и индивидуальность.Именно это признание позволит вам сделать следующий шаг в реализации этих прав. Границы являются частью всех наших отношений, и их поддержание поможет вам усилить чувство удовлетворения.
Следите за мной в Twitter @swhitbo, чтобы получать ежедневные новости о психологии, здоровье и старении. Не стесняйтесь присоединиться к моей группе на Facebook «Выполнение в любом возрасте», чтобы обсудить сегодняшний блог или задать дополнительные вопросы об этой публикации.
Авторские права Susan Krauss Whitbourne 2017
Почему люди ходят вокруг меня?
6 декабря 2019
Никому не нравится, когда тебя гуляют … Ощущение бессилия, которое оставляет тебя, когда тебя используют.
Но вот в чем дело: вы не бессильны.
Люди переходят нас только в том случае, если мы позволяем им это делать. Мы устанавливаем границы того, что мы готовы терпеть, а что нет.
Если вы чувствуете, что вас постоянно обходят стороной — будь то в личной или профессиональной жизни — вы, возможно, боретесь с границами.
Давайте подробнее рассмотрим некоторые знаки.
Знаки нужных границЕсли вы боретесь с границами, вы можете даже не осознавать свои собственные потребности.
Может быть, у вас ужасное ощущение, что вас постоянно ходят по улицам, но вы из тех людей, которые избегают конфликтов любой ценой. Вы беспокоитесь, что, если вы заявите о себе, другой человек рассердится или что вы сочтете себя требовательным или эгоистичным.
Вот еще несколько знаков, на которые стоит обратить внимание:
- Вам кажется, что вас постоянно ходят по всему дому
- У вас есть история созависимых отношений
- Вы боретесь с чувством вины и беспокойства
- Вы говорите «да», даже если хотите сказать «нет»
- Вместо самоутверждения вы используете пассивную агрессию, чтобы донести свою точку зрения до
- Вы избегаете конфликта любой ценой
- Вы пытаетесь сделать все это — и часто чувствуете себя измученным
- Мнение других людей действительно важно для вас — даже больше, чем ваше собственное
Люди, которые борются с границами, часто угождают людям, ставя нужды других выше своих собственных.
Это механизм преодоления трудностей, обычно усвоенный с детства.
В основе большинства людей, которые нравятся людям, лежит ребенок, который не чувствовал себя достойным любви — которому приходилось преследовать ее, «подстраиваясь» и угождая другим (обычно родителю).
Родители людей, которые нравятся людям, часто имеют одну общую черту: непоследовательный стиль воспитания. И это может быть по любому количеству причин (часто не преднамеренных). Может быть, у них в жизни было много дел (развод, много работы), борьба с психическим заболеванием, зависимостью и т. Д.
Как бы то ни было, они не смогли в достаточной мере приспособиться к потребностям своего ребенка.
Дочернему требуется соединение . Когда родители не удовлетворяют эти потребности естественным образом, они будут делать все возможное, чтобы поддерживать любую связь, которая у них есть — любой ценой.
Выбирая связь, ребенок учится подстраиваться под эмоциональное состояние своих родителей, изо всех сил стараясь вести себя как можно лучше, чтобы не обременять родителей, и попутно игнорирует свои собственные потребности.
К сожалению, человек, угодный людям, начинает верить, что любовь — это то, что нужно заработать (а не дать бесплатно) . Они верят, что чем больше они отдают и адаптируются к потребностям других, тем больше у них шансов заработать любовь и связь.
Хотя это могло быть способом поддержания связи в детстве, этот стиль совладания может привести к большим неприятностям в дальнейшей жизни.
Если мы не ограничены рамками и всегда стремимся доставить удовольствие, мы оставляем себя широко открытыми для того, чтобы ими воспользовались.
Что такое здоровые границы?Здоровые границы — это знание того, где вы заканчиваете и начинается другой человек. Речь идет о самоосознании , чтобы знать о ваших желаниях и потребностях, а также о смелости просить о них — чтобы убедиться, что они удовлетворяются.
Границы важны для любых отношений — с партнерами, друзьями и коллегами.
Люди знают, как обращаться с нами, только по тому, как мы показываем им .
В большинстве случаев люди не стремятся к намеренно, нарушают ваши границы — они просто не знают, что они собой представляют.
Установка границ — это не требование. Часто их можно прояснить тонкими способами, используя мягкую напористость.
Давайте посмотрим на несколько примеров ниже.
Типы личных границ — некоторые примерыЭмоциональные границы
Эмоциональная граница — это способность отделять свои эмоции от других. Вы знаете этого друга, который продолжает кидаться на вас, и вам кажется, что вы никогда не услышите ни слова в лоб? Это эмоциональная граница (или ее отсутствие).
Установка эмоциональных границ — это знание того, сколько эмоциональной энергии вы можете безопасно отдать миру — а затем получить взамен. Речь идет о подтверждении собственных эмоций так же, как и других.
Вот как звучит установка эмоциональных границ:
«Мне очень жаль, что вы сейчас переживаете трудное время, но я не могу сейчас говорить. Можем ли мы поговорить об этом в другой раз? »
Физические границы
Физические границы — это знание ваших ограничений, когда дело касается личного пространства — ваших физических потребностей.
Пример нарушения физических границ: родитель входит в вашу комнату и перебирает ваши вещи, не стучая.
Вот как звучит установка физических границ:
«Пожалуйста, не входите в мою комнату без моего разрешения».
Границы времени
Время ценно — и оно ограничено. Быть вне дома, общаться и помогать друзьям — это хорошо, но также важно уделять время себе.
Если вы нравитесь людям, возможно, вы чувствуете необходимость быть постоянно доступными для людей. Может быть, друг приглашает вас на вечеринку, и вам не хочется идти, но вы все равно идете, потому что не хотите его подвести.
Вот пример установки временной границы:
«Боюсь, я не смогу приехать сегодня».
Повсюду ходить в отношениях — каковы здоровые границы в отношениях?Первый шаг к построению здоровых границ — это действительно хорошо узнать себя… Что вам нравится, а что нет, что вы готовы терпеть, а что не готовы терпеть… И, самое главное, как вы хотите лечиться в отношениях.Терапия — отличное место, чтобы начать развивать это самосознание.
Вот как могут выглядеть здоровые границы в отношениях:
1. Вы выражаете свои потребности (даже если поначалу это кажется странным или неудобным) — многие нарушения границ не являются преднамеренными и происходят из-за недопонимания. Как только вы узнаете свои потребности, не бойтесь их озвучивать.
2. Вы и ваш партнер уважаете временные границы друг друга — некоторые люди любят писать текстовые сообщения весь день, другие предпочитают, чтобы их оставили в покое в рабочее время, чтобы они могли сосредоточиться … Здоровые границы иногда означают поиск золотой середины.
3. Вы хорошо разрешаете конфликты и уважаете потребности друг друга — разногласия неизбежны в любых отношениях. После разногласий одним людям нужно пространство, чтобы осмыслить то, что произошло, в то время как другим нужно подключиться, чтобы чувствовать себя в безопасности. Здоровая граница может включать в себя решение, как вы хотите справиться с этими ситуациями, чтобы вы оба получили то, что вам нужно.
4. Вы не используете обвинительные высказывания — вместо того, чтобы обвинять друг друга, вы здоровым и конструктивным образом выражаете свое самочувствие.Например, вместо того, чтобы сказать: «Это действительно раздражает», вы говорите: «Когда вы это делаете, я чувствую…»
5. Вы практикуете временные рамки — проводить время с партнером — это здорово, но также полезно иметь моменты отдельно от времени (как говорится, «отсутствие заставляет сердце расти ласковее»). Сколько времени вы хотите проводить вместе? У всех будет свой ответ, и нет правильного или неправильного — только то, что подходит вам как паре.
Если вам трудно постоять за себя и установить границы, будьте добры к себе — это не ваша вина.На самом деле, угождение людям, вероятно, помогло вам удовлетворить многие из ваших потребностей в детстве. Поэтому прежде всего практикуйте сострадание к себе.
Если вы всю жизнь всегда отодвигались на задний план, сосредоточение внимания на себе и своих потребностях поначалу, вероятно, будет для вас немного неудобным. Работа с терапевтом может помочь вам сориентироваться в этом изменении — определить, откуда оно впервые возникло, и поддержать вас в построении здоровых границ, которые позволят вам вернуть контроль над своей жизнью.
Ты сам?
«Где не собственный характер человека, а традиции или обычаи других людей являются правилом поведения», — сказал Джон Стюарт Милль. «Отсутствует одна из основных составляющих человеческого счастья и самая главная составляющая индивидуального и социального прогресса».
Другими словами, чтобы быть счастливым, нужно быть самим собой. Но что именно значит быть самим собой? А как лично вы соответствуете? Это вопросы, на которые я хочу ответить в этом посте.
Определенно не существует формулы для определения того, являетесь ли вы своей личностью. Тем не менее, я отвечу на некоторые общие вопросы, которые, в свою очередь, будут использованы для построения инвентаря самооценки, чтобы помочь вам определить, где вы стоите и где вам может потребоваться некоторая работа. В самом деле, всем нам можно поработать. Если существует какой-либо устойчивый философский консенсус относительно человечества, так это то, что никто из нас не совершенен.
Каким образом и в какой степени вы зависите от других?
Чтобы быть самим собой, явно требуется независимость мысли, чувств и действий.Это означает, что вы можете думать, чувствовать и действовать, не полагаясь на других, которые укажут вам направление. Однако, как знаменито провозгласил Джон Донн, «ни один человек — не остров», и человеческое счастье не может быть достигнуто в социальном вакууме.
Итак, независимость не означает, что вы живете вне культурных, социальных и правовых границ; или что ваш характер не сформирован процессом социализации; или что всякое социальное соответствие нездорово. Тем не менее, существует личная сфера личного независимого существования, характеризующаяся автономным мышлением и действиями, которые нельзя отнять у человека, не лишив его способности к счастью.
Действительно, некоторые люди могут быть настолько зависимы от других, что чувствуют (по понятным причинам), что их жизнь выходит из-под их контроля. Они могут чувствовать себя потерянными, сбитыми с толку, управляемыми, униженными и нуждающимися. Они могут чувствовать, что в их жизни отсутствует какой-то важный ингредиент, но на самом деле даже не знают, чего не хватает, не говоря уже о том, как его получить или вернуть.
Некоторых людей могут легко понять другие. Они поддаются социальному давлению, заставляя думать, чувствовать или действовать определенным образом, даже если они знают или должны знать лучше.
Некоторые люди живут опосредованно через других (например, своих детей, партнеров, друзей или людей, которыми они восхищаются) вместо того, чтобы строить независимый жизненный план. Таким образом, чужие достижения подменяются, как если бы они были их собственными. В самом деле, восхищение, гордость или счастье за кого-то — это здоровая реакция на удачу другого человека — гораздо больше, чем зависть, ревность и презрение. Но жизнь через других не заменяет жизни через себя. Последний имеет тенденцию способствовать и поддерживать счастье; а первое — нет.
Другие могут изолировать себя от социального взаимодействия. Как говорится в классической песне Саймона и Гарфанкеля: «Прячась в своей комнате, в безопасности в своей утробе, я никого не касаюсь, и никто не касается меня. Я скала, я остров. И скала не чувствует боли; и остров никогда не плачет «. Но это скорее форма депрессивного мышления, чем здоровый механизм выживания.
Третьи могут намеренно делать противоположное тому, что от них ожидается, в первую очередь ради оппозиции.Это также контрпродуктивно, потому что оно не основано на каком-либо рациональном определении того, что лучше всего отвечает вашим интересам или интересам других.
В то время как слишком большое подчинение или зависимость от других могут оставить вас без вашего собственного чувства цели или направления, слишком мало ограничивает ваши шансы на достижение любых целей, которые вы, возможно, поставили. Однако между тем, чтобы полагаться слишком сильно или слишком мало, существует «золотая середина». Хотя ни один человек в течение жизни не достигает идеального баланса между этими противоположными полюсами, для того, чтобы быть самим собой, требуется достижение значительного баланса.
Такая уравновешенная жизнь — это жизнь, в которой существует взаимозависимость между вами и другими. Существует взаимность между поддержкой, которую вы получаете от других, и той, которую вы оказываете, в соответствии с вашей собственной свободой и свободой других строить соответствующие жизненные планы и делать разумные шаги к ним.
В этом уравновешенном состоянии вы можете активно помогать другим процветать, но не исключая того, что помогаете себе жить довольной жизнью. Вы знаете, где провести грань между здоровой помощью и рабством других.В этом здоровом состоянии взаимозависимости существует взаимность в дружбе, деловых начинаниях, интимных отношениях, родстве и других социальных встречах. Таким образом, в интимных отношениях между людьми, которые являются самими собой, каждая сторона является партнером и не отнимается у другой. Сексуальная близость предполагает взаимное удовлетворение, и ни одна из сторон не является слугой другой стороны.
Насколько вы аутентичны?
В интимных отношениях неравные властные структуры обычно несовместимы с тем, чтобы быть собственной личностью, потому что и доминирующий, и доминируемый не могут быть самими собой.Например, в традиционном браке между мужчиной и женщиной ожидается, что мужчина будет «носить штаны», а женщина — подчиниться ему. Это тяжело сказывается не только на способности женщины к подлинности, но и на способности мужчины. Симона де Бовуар кратко выразила цену, заплаченную обеими сторонами:
Падший бог — не человек; он мошенник. У любовника нет другой альтернативы, кроме как доказать, что он действительно является этим королем, принимающим лесть, или признать себя узурпатором.Если его больше не обожают, его надо растоптать.
В свою очередь, ожидается, что женщина впитает свою личность в его личность. «Наивысшее счастье влюбленной женщины, — сказал де Бовуар, — должно быть признано любимым мужчиной как часть самого себя; когда он говорит «мы», она ассоциируется и отождествляется с ним, она разделяет его престиж и правит с ним над остальным миром; она не устает повторять — даже чрезмерно — это восхитительное «мы».
Отношения такого рода обычно дисфункциональны и могут включать как физическое, так и эмоциональное насилие.И хотя де Бовуар изобразил модель мужского доминирования, та же самая дисфункция может существовать, когда женщина является доминирующей. Только при взаимном признании и уважении личного пространства могут процветать подлинные отношения между близкими.
Традиционные гендерные ролевые модели — не единственный потенциальный источник потери вашей аутентичности. Другие социальные роли, такие как ваша работа, также могут поглотить вашу индивидуальность, если вы позволите. Таким образом, человек компании, который посвящает свою жизнь чистому процветанию корпорации; солдат, который становится боевой машиной; бухгалтер, который рассматривает жизнь как серию дебетов и кредитов; педантичный профессор; журналист, который подслушивает; политик, который продает свой избирательный округ (и, следовательно, свою душу), чтобы быть переизбранным; адвокат, отделившийся от насильников, и другие, которых он знает, виновны (на самом деле); набожно религиозный человек, который отдает все свое мирское имущество лидеру культа и готов выпить Kool-Aid; такие люди скрывают свою личность за социальной маской и в результате теряют свою индивидуальность.Но вы не должны , чтобы позволяли роли поглотить вас.
Жан-Поль Сартр предупреждал, что для людей «существование предшествует сущности». Под этим он имел в виду, что люди не похожи на промышленные предметы, такие как столы и стулья, которые задуманы заранее и произведены с определенной «сущностью», то есть для определенной цели. Вместо этого мы обладаем свободой и ответственностью определять наши собственные цели в жизни. Это конструктивное противоядие от потери социальной роли.Вы не стол или стул; вы также не просто бухгалтер, политик, врач, юрист, учитель или банкир. Вы многогранный человек с мыслями, чувствами и желаниями, которые нельзя отнести к должностным инструкциям или социальной роли. Это то, кем вы являетесь на самом деле и кем можете быть, если позволите себе.
Насколько вы готовы отстаивать свои принципы?
Если вы являетесь самим собой, вы будете готовы стоять на своем, когда на карту поставлены ваши принципы или ценности.Это не означает, что вы должны сражаться в каждой битве насмерть, но будут моменты, когда отказ от своих ценностей во избежание сложной ситуации будет означать уничтожение личного достоинства, необходимого для того, чтобы быть самим собой.
Предположим, вы медсестра, и некомпетентный врач приказал вам сделать что-то, что, как вы знаете, может навредить пациенту. Отказ от приказа и страдание от последствий могут быть ценой того, что вы продолжаете оставаться самим собой. Принципиальность требует мужества.
С другой стороны, говоря себе, что у вас нет другого выбора, кроме как следовать приказу, вы будете лгать себе, живя «недобросовестно», как сказали бы экзистенциалисты. Это потому, что у вас действительно есть выбор, даже если вам не нравятся альтернативы. В конце концов, люди, которые сохраняют свое достоинство вместо того, чтобы продавать свою моральную душу, обычно вызывают больше уважения и пользуются уважением других.
В какой степени вы основываете свои решения на рациональных суждениях?
Джон Стюарт Милль также подчеркивал важность рационального мышления, чтобы быть самим собой.«Тот, кто выбирает свой план для себя, — сказал он, — задействует все свои способности. Он должен использовать наблюдение, чтобы видеть, рассуждения и суждения, чтобы предвидеть, активность, чтобы собирать материалы для решения, различение, чтобы принять решение, и, когда он принял решение, твердость. и самообладание, чтобы придерживаться своего осознанного решения «.
Это означает, что вы как личность смотрите перед прыжком. Вы не действуете по личным прихотям. Вы приветствуете мнение других и остаетесь открытыми для альтернативных точек зрения помимо своей собственной.Вы рассматриваете плюсы и минусы ваших вариантов; и вместо того, чтобы колебаться, вы фактически принимаете решение. Вы осознаете, что никогда не можете быть уверены в своем жизненном выборе, и в любом жизненном выборе, который вы делаете, неизбежен риск. Вы также знаете, что лучше принимать решение на основе рационального суждения, чем принимать решение на основе нерешительности. Последнее может случиться, когда вы откладываете на потом, и в результате проходит время, а решение принимается за вас. Когда это происходит, вы теряете возможность действовать рационально, что снижает вероятность того, что все пойдет так, как вы хотели бы.
Чтобы быть самим собой, вам также нужно будет достаточно хорошо избегать иррациональных эмоциональных всплесков, приступов гнева или ярости, депрессии, сильного беспокойства, изнуряющего чувства вины, фобий, компульсий и других иррациональных эмоциональных реакций на события в мире. твоя жизнь. Такие эмоциональные реакции, как правило, противоречат вашим интересам и целям. Эти иррациональные эмоции могут контролировать вас, а не вы их; и люди, вышедшие из-под контроля, не могут быть самими собой.
Зависимость от химических веществ, таких как психоактивные вещества или алкоголь, также может подавлять разум и вести к иррациональному и саморазрушающему поведению.В самом деле, многие жизни переворачивают с ног на голову алкоголь и наркотики, такие как кокаин, героин, оксиконтин или другие психоактивные препараты и лекарства. Человек, который имеет пристрастие к таким веществам, может серьезно потерять автономию. В конечном итоге это может отрицательно повлиять практически на все аспекты жизни.
Как хорошо известно, одной из самых сложных проблем с зависимостями является признание того, что у них есть проблема. Многие люди годами живут в отрицании, поскольку их карьера разваливается, их близкие уходят от них, а их друзья разрывают связи.Ни один рациональный человек не хочет, чтобы эти вещи происходили, но они могут случиться и происходят. Это потому, что химическая зависимость берет верх.
Как предлагает Милль, развитие, оттачивание и применение ваших рациональных «способностей» — лучшее общее противоядие от прихоти, промедления, саморазрушающихся эмоциональных реакций, компульсивности, химической зависимости, слепой приверженности обычаям или традициям и другим физическим, социальным и т. Д. или психологические факторы, которые могут подорвать вашу личную автономию.
Выполняете ли вы свои решения?
Принятие рационального решения, однако, само по себе не гарантирует, что вы будете действовать в соответствии с ним.Как удачно подчеркнул Милль, вам также нужны «твердость и самообладание, чтобы придерживаться» своего решения. Действительно, часто люди решают делать то, чего никогда не делают. Такая инерция или слабость воли могут в первую очередь разрушить смысл принятия решения. От индивидуальных до коллективных решений можно потратить много времени и усилий на принятие решений, которые никогда не увидят свет.
Откладывать дела до другого времени или дня — популярный способ бездействия.Это может быть из-за вялости, страха столкнуться с последствиями решения, ощущения, что вы просто «не можете» этого сделать, или даже из-за забывчивости (с фрейдистскими подводными течениями или без них).
Развитие силы воли для выполнения своих решений чрезвычайно важно для того, чтобы быть самим собой. Вы можете сделать это, практикуясь. Как утверждал Аристотель, с помощью практики можно развить добродетельные привычки. Чем больше вы заставляете себя выполнять свои решения, тем более привычными вы становитесь, чтобы действовать в соответствии с ними.Как и мышца, сила воли становится сильнее, когда вы ею пользуетесь. Используй или потеряй!
Насколько вы уверены в себе?
Слабая сила воли также может быть признаком низкой уверенности в себе. Как наставляет Аристотель, уверенность в себе — это средство между самоуничижением и тщеславием. Уверенный в себе человек безоговорочно принимает себя и избегает самооценки. Итак, если вы уверены в себе, вы будете избегать попыток доказать (себе или другим), насколько вы плохи или какие вы замечательные.Вместо этого вы реалистично оцените достоинства своих действий. Если вы сделаете что-то не так, вы попытаетесь извлечь из этого урок и двигаться дальше. Чего вы не будете делать, так это унижать себя, называя себя именами, или иным образом участвовать в порочной саморазрушающейся игре самоуничижения. Это потому, что для того, чтобы быть уверенным в себе, нужно принимать себя, а самообичевание несовместимо с принятием себя.
Здоровое принятие себя также должно быть безусловным и не зависеть от того, что другие могут сказать или подумать.К сожалению, некоторые люди посвящают свою жизнь тому, что, по их мнению, может понравиться или получить одобрение других. Конечно, нет ничего плохого в желании угодить другим или получить их одобрение; и может быть предпочтительнее получить и поддержать одобрение других, особенно если человек, чье одобрение испрашивается, имеет некоторую власть над вашей жизнью — например, ваш работодатель. Однако проблема возникает, когда вы стремитесь доставить удовольствие или получить одобрение других, чтобы подтвердить свою самооценку.В последнем случае вы можете жить как американские горки, когда ваша самооценка поднимается и падает на непостоянном барометре получения и сохранения благосклонности других.
Это хороший способ подорвать ваше личное счастье. Напротив, уверенный в себе человек, предупреждал Аристотель, тоже любит себя и считает себя лучшим другом. В самом деле, лучшие друзья не унижают и не унижают, а ободряют и вдохновляют. Они также не ставят свою дружбу в зависимость от того, кто любит или одобряет их лучших друзей.То же верно и в случае уверенного в себе человека.
Насколько вам комфортно пробовать новое?
Как уверенный в себе человек, вы также будете готовы оживить ситуацию, пробуя новые и разные вещи — в пределах разумного, конечно. Итак, Милль также говорил об «экспериментах в жизни», в которых люди пробуют новые формы жизни, чтобы увидеть, какие из них работают, а какие нет. Как красноречиво предупреждал Милль, «должны проводиться разные эксперименты по жизни; что следует давать свободу выбора характерам, не причиняя вреда другим; и что ценность различных образов жизни должна быть доказана практически, когда кто-то сочтет нужным попробовать. их.«
Так что мы можем и должны немного повозиться, вместо того чтобы просто придерживаться того, что диктует традиция или обычаи. Вы в основном склонны принимать вещи, потому что это обычаи или традиции? Вам неудобно пробовать новые и разные вещи?
Здесь «обычаи» или «традиции» могут пониматься в широком смысле, включая общественный распорядок и даже способ заработка. Итак, вы, возможно, привыкли заниматься одними и теми же развлекательными и социальными мероприятиями, а теперь регулярно занимаетесь ими, даже если они стали скучными и бесполезными.Вы можете ходить в одни и те же рестораны, есть одни и те же продукты, играть в одни и те же игры. Вы могли проработать на одной и той же работе много лет без каких-либо изменений или вариаций в том, как и что вы делаете.
Такие распорядки могут лишить вас жизненного духа, оставив вас скучным и скучным для других. Вы можете чувствовать себя эмоционально равнодушным и отражать то же самое в вашем социальном взаимодействии с другими людьми. Если это вы, то вносите изменения — ищите новые и разные виды социальной деятельности, заводите новых друзей, развиваете новые хобби и меняете распорядок работы — все это может добавить жизненной силы в вашу жизнь.Так что вы можете немного поэкспериментировать.
Провести инвентаризацию самоопределения
Теперь, когда у вас есть более четкое представление о том, что нужно для того, чтобы быть самим собой, приведенная ниже инвентаризация может помочь вам лучше понять, где вы стоите. Для каждого из приведенных ниже препятствий к тому, чтобы быть самим собой, выберите наиболее подходящий ответ: Не согласен, Скорее согласен или Согласен.
Например, если вы не согласны с тем, что склонны полагаться на других, которые говорят вам, что делать, говорить или как чувствовать, тогда напишите «Не согласен» в качестве препятствия 1.С другой стороны, если вы думаете, что у вас есть некоторые аспекты этого препятствия, но не все из них, например, вы думаете, что часто задаете другим слишком много вопросов, на которые можете ответить сами, тогда вы можете ответить «В некоторой степени согласен».
Опись самоопределения
Препятствие к тому, чтобы быть самим собой:
- Я склонен полагаться на других, которые говорят мне, что делать, говорить или как чувствовать.
- Я стараюсь пережить других.
- Я боюсь других и уступаю социальному давлению.
- Я стараюсь держаться особняком и избегать социального взаимодействия.
- Я склонен саботировать свои цели, намеренно пытаясь сделать противоположное тому, что от меня ожидают другие.
- Мне часто кажется, что я играю роль, а не являюсь тем человеком, которым я являюсь на самом деле или которым хочу быть
- Это похоже на то, что я слуга в наших отношениях, будто то, что я хочу, не имеет значения, а то, что он / она хочет, имеет значение.
- Я склонен делать то, что считаю неправильным, и потом чувствую себя виноватым.
- Я склонен действовать порывисто или из эмоций, не задумываясь о последствиях, а потом жалею об этом. Или я становлюсь одержимым или тревожусь из-за ошибки, и мне трудно принять решение.
- Я часто принимаю алкоголь или наркотики, чтобы почувствовать себя лучше.
- Я склонен откладывать выполнение своих решений; или извиняться, или как-то отвлечься и не делать то, что я собираюсь делать.
- Я часто чувствую себя некомпетентным, глупым или неадекватным по другим причинам, чтобы принимать решения за себя.
- Я часто пытаюсь угодить другим или получить их одобрение, чтобы подтвердить свою самооценку.
- Боюсь пробовать новое.
- Первым шагом к самосовершенствованию всегда является определение того, что нужно улучшить. Для вашего счастья важно быть самим собой. Итак, определение этих вещей может стать первым шагом к увеличению вашего счастья.
Куда вы дальше пойдете? Общий ответ — работать когнитивно, поведенчески и эмоционально над препятствиями, которые вам необходимо устранить.Каждое из этих препятствий на пути к самосознанию будет иметь когнитивные, поведенческие и эмоциональные аспекты, над которыми вы можете работать. Получение профессиональной помощи терапевта может быть полезным, особенно если вы чувствуете депрессию или отчаяние. Затем вы можете сосредоточиться на препятствиях, над которыми вам нужно больше всего работать.
Кроме того, во многих книгах по саморазвитию используется когнитивно-эмоционально-поведенческий подход. В моей книге « Новая рациональная терапия», избранных из которой доступны в Google Книгах, я устраняю все эти препятствия, предлагая некоторые полезные противоядия от лежащего в их основе ошибочного мышления.Например, см. Главу «Быть самим собой»; глава о воспитании уважения; глава о контроле над собой; и глава о том, как стать морально творческим.
Попирать других, чтобы получить желаемое
В этом году снова вспыхнуло насилие вокруг покупательского безумия после Дня благодарения, которое является Черной пятницей. В Калифорнии толпы людей у Kmart оттесняли друг друга, чтобы проникнуть внутрь. Напряженность также накалилась в торговом центре Indianapolis Kmart, когда покупатели выразили разочарование, пропустив некоторые рекламируемые предложения, несмотря на то, что они часами стояли в очереди.
За последние годы произошло несколько инцидентов с применением насилия, в том числе один человек был забит насмерть. После этого инцидента в магазинах была усилена охрана, и некоторые охранники, как сообщается, даже носят оружие.
Яркий пример того, как «топтать других, чтобы получить то, что ты хочешь» произошел в ноябре 2008 года в магазине Wal-Mart на Лонг-Айленде, штат Нью-Йорк, когда 34-летний временный сотрудник Wal-Mart был растоптан до смерти наплыв тысяч покупателей ранним утром, когда он пытался открыть двери своего магазина.Сообщается, что на сотрудника «наступили сотни людей», а на видео было видно, как десяток человек упал с ног в панике, когда люди пытались проникнуть в магазин. Приехала полиция, и когда они оказывали первую помощь, их тоже толкали и толкали.
3 декабря семья сотрудников подала иск о неправомерной смерти, обвинив Wal-Mart в создании атмосферы «конкуренции и беспокойства». Конкуренция и беспокойство. Разве многие наши рабочие места сегодня не отражают изрядное количество междоусобных, тонких и не столь тонких «конкуренции и беспокойства»? Я бы посоветовал им это сделать.
Это соревнование и беспокойство проявляются в тотальной атаке на «любого, кто встанет у меня на пути» со стороны людей, чья главная причина жизни, кажется, состоит в том, чтобы заботиться о себе и работать для своего собственного блага — ослепленные эго- ведомая потребность добиться успеха любой ценой. Возможно, мы не увидим непредумышленное убийство на работе, мы действительно станем свидетелями более изощренных преступлений, таких как «моральное убийство», «убийство духа», «убийство с удовлетворением», «убийство страстей» и «убийство репутации», совершенное люди, счастливые подвергать других жестокому обращению и жестокому обращению, чтобы добиться своего отчаянного желания, чтобы их видели и принимали как «кого-то», а не высмеивали как «никто».
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОРАФИКАЦИИ
- Есть ли на вашем рабочем месте группы бедствующих? Существуют ли системы для их поддержки. Если нет, то почему бы и нет?
- Является ли насилие причиной того, что люди покидают ваше рабочее место?
- Запугивание считается обычным делом?
- Когда поднимаются вопросы о злоупотреблениях, как они решаются?
- Производительность страдает в результате эмоционального стресса? Люди пассивно-агрессивные?
- Страдаете ли вы лично от презентеизма (вы приходите на работу, но не на 100%) из-за хулиганов, психопатов или нарциссистов на рабочем месте?
- Как высшее руководство реагирует на злоупотребления на рабочем месте? Они вообще отвечают? Привлекают ли они людей к ответственности? Если нет, то почему?
- Чувствует ли большинство людей себя парализованными, когда дело касается высокомерных, резких менеджеров и коллег?
- Обвиняли ли вас когда-нибудь в высокомерии или издевательствах? Что вы при этом почувствовали? Вы когда-нибудь обвиняли в этом кого-то другого? Что произошло в результате?
- Были ли люди в вашем детстве хулиганами, нарциссами или психопатами?
- Вы когда-нибудь наступали на кого-то, чтобы получить то, что хотите? Вы сейчас?
- Вы когда-нибудь становились жертвой кого-то, кто наступал на вас, чтобы вырваться вперед? На что это было похоже?
Те, кто наступает на других, чтобы заполучить хулиганов, нарциссистов или психопатов.Но все они руководствуются взглядом на мир (на работе и часто дома), основанным на недостатке доверия к другим, а также на эмоциональных проблемах, которые заставляют их рассматривать любые отношения с точки зрения беспроигрышной ситуации, доминирования. -подчинение. Они должны побеждать ценой звонка, потому что это не означает стыда или унижения — двух чувств, которые они ненавидят и готовы на все, чтобы избежать.
Если победа означает развращение, манипулирование, запугивание, сплетни, неуважение и обесценивание других с целью получения похвалы, власти, продвижения и влияния, пусть будет так.
Leave a Reply