У лукоморья дуб зеленый на русском языке: У лукоморья дуб зелёный (отрывок из поэмы «Руслан и Людмила») — Пушкин. Полный текст стихотворения — У лукоморья дуб зелёный (отрывок из поэмы «Руслан и Людмила»)
А. С. Пушкин «У лукоморья дуб зелёный…» на английском языке
Главная→Параллели ru-en→Стихи русских поэтов на английском языке→А. С. Пушкин «У лукоморья дуб зелёный…» на английском языке
Tania-Soleil Journal Опубликовано автором Tatiana Chernetsova
У лукоморья дуб зеленый…
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей;
Там лес и дол видений полны;
Там о заре прихлынут волны
На брег песчаный и пустой,
И тридцать витязей прекрасных
Чредой из вод выходят ясных,
И с ними дядька их морской;
Там королевич мимоходом
Пленяет грозного царя;
Там в облаках перед народом
Через леса, через моря
Колдун несет богатыря;
В темнице там царевна тужит,
А бурый волк ей верно служит;
Там ступа с Бабою Ягой
Идет, бредет сама собой;
Там царь Кащей над златом чахнет;
Там русский дух… там Русью пахнет!
И там я был, и мед я пил;
У моря видел дуб зеленый;
Под ним сидел, и кот ученый
Свои мне сказки говорил.
Одну я помню: сказку эту
Поведаю теперь я свету…
Александр Сергеевич Пушкин
On seashore far a green oak towers…
On seashore far a green oak towers,
And to it with a gold chain bound,
A learned cat whiles away the hours
By walking slowly round and round.
To right he walks, and sings a ditty;
To left he walks, and tells a tale…
A strange place! There a mermaid sits in
A tree; there prowls a sprite; on trails
Unknown to man move beasts unseen by
His eyes; there stands on chicken feet,
Without a door or e’en a window,
A tiny hut, a hag’s retreat.
Both wood and valley there are teeming
With wondrous things… When dawn comes, gleaming
Waves o’er the sands and grasses creep,
And from the clear and shining water
Step thirty goodly knights escorted
By their old tutor, of the deep
An ancient dweller… There a dreaded
Tsar by a prince is captive ta’en;
There, as all watch, for cloud banks headed,
Across the sea and o’er the plain,
A mage a warrior bears.
There, weeping,
A young princess sits in a cell,
And Grey Wolf serves her very well.
There, in a mortar, onward sweeping
All of itself, beneath the skies
The wicked Baba-Yaga flies;
There Tsar Koshchei o’er his hoard withers…
A smell of Russ! Of Russ all breathes there!…
There once was I, and the learned cat,
As near him ‘neath the oak I sat
And drank of sweet mead at my leisure,
Told me full many a tale… With pleasure
These tales of his do I recall
And here and now will share with all…
Alexander Sergeyevich Pushkin (1799-1837)
Перевод Ирины Железновой
Художник-иллюстратор Юрий Волкович
Похожие публикации:
Рубрика: Параллели ru-en, Стихи русских поэтов на английском языке Метки: audio ru, English, Pushkin’s Poetry in Russian and in English, Александр Пушкин, Русский Постоянная ссылка
А.С.Пушкин. «У лукоморья дуб зелёный…» на английском языке
Читатели нашего блога заинтересовались нашим старым сообщением «А.
| У лукоморья дуб зеленый; Златая цепь на дубе том: И днем и ночью кот ученый Все ходит по цепи кругом; Идет направо — песнь заводит, Налево — сказку говорит. Там чудеса: там леший бродит, Русалка на ветвях сидит; Там на неведомых дорожках Следы невиданных зверей; Избушка там на курьих ножках Стоит без окон, без дверей; Там лес и дол видений полны; Там о заре прихлынут волны На брег песчаный и пустой, И тридцать витязей прекрасных Чредой из вод выходят ясных, И с ними дядька их морской; Там королевич мимоходом Пленяет грозного царя; Там в облаках перед народом Через леса, через моря Колдун несет богатыря; В темнице там царевна тужит, А бурый волк ей верно служит; Там ступа с Бабою Ягой Идет, бредет сама собой; Там царь Кащей над златом чахнет; Там русский дух. И там я был, и мед я пил; У моря видел дуб зеленый; Под ним сидел, и кот ученый Свои мне сказки говорил. Одну я помню: сказку эту Поведаю теперь я свету… | On seashore far a green oak towers, And to it with a gold chain bound, A learned cat whiles away the hours By walking slowly round and round. To right he walks, and sings a ditty; To left he walks, and tells a tale… A strange place! There a mermaid sits in A tree; there prowls a sprite; on trails Unknown to man move beasts unseen by His eyes; there stands on chicken feet, Without a door or e’en a window, A tiny hut, a hag’s retreat. Both wood and valley there are teeming With wondrous things… When dawn comes, gleaming Waves o’er the sands and grasses creep, And from the clear and shining water Step thirty goodly knights escorted By their old tutor, of the deep An ancient dweller. Tsar by a prince is captive ta’en; There, as all watch, for cloud banks headed, Across the sea and o’er the plain, A mage a warrior bears. There, weeping, A young princess sits in a cell, And Grey Wolf serves her very well. There, in a mortar, onward sweeping All of itself, beneath the skies The wicked Baba-Yaga flies; There Tsar Koshchei o’er his hoard withers… A smell of Russ! Of Russ all breathes there!… There once was I, and the learned cat, As near him ‘neath the oak I sat And drank of sweet mead at my leisure, Told me full many a tale… With pleasure These tales of his do I recall And here and now will share with all… |
.. там Русью пахнет!
.. There a dreadedЭто перевод Ирины Железновой для © Raduga Publishers (1983).
Перевод на английский «Руслана и Людмилы» Вы найдете здесь.
Посмотрите фрагмент советского мультфильма 1950 года по сказкам Пушкина.
Страница любителей поэзии — Александр Пушкин: Руслан и Людмила
Вы здесь: Главная » Русские поэты » Александр Пушкин » Руслан и Людмила
Поделиться |
ПОСВЯЩЕНИЕ,
Это только для вас, королевы моего сердца, славные, Мои драгоценные красавицы, только для вас – О временах, которые ушли в басни, В золотые часы досуга немногие, Под многословный шум прошлого – Я писал твердой рукой; Итак, получите этот шаловливый труд! Не прося почестей, Я счастлив с надеждой здесь Что когда-то девица, в любовном раздражении, Может быть, украл бы взгляд ее дорогой На моей беззаконной песне сет.%MINIFYHTMLa19e32d73f15edc1fd9bae51170bb6d816% На берегу зеленый дуб голубой бухты; на золотой цепочке, Кот, по басням познанный, Ходит вокруг дерева в непрекращающемся напряжении: Двигается вправо – песня стонет, Двигается влево – рассказывает сказку. Там чудеса: лесная злоба бродит, Среди ветвей блестит хвост русалки; Следы самых странных существ По таинственным тропам и болотам; Стоит избушка на курьих ножках, безволосая, Без окон и дверей; Там видения наполняют долину и лес; Там на рассвете приходят волны, самые холодные, На пустынном песчаном берегу, И тридцать рыцарей в доспехах сияли, Выходи четкими волнами в толстую кишку, И их морской воспитатель – их раньше; Там храбрый князь, в бою кратчайший, Заставляет сдаться короля, ужас; Там, по людским взглядам, волшебник, ничтожный, Над лесами и морями, сквозь облака, проветриваемые, На бороде носит беспокойный; Принцесса томится в темнице, И волк ей без измены служит; Миномет с ведьмой в нем, Ходит так, как будто на нескольких ногах; Вот царь Кащей, над его золотом засохло; Русский запах… Русский дух! А я там сидел: пил сладкий мед, Увидел у моря дуб зеленый, растущий, Под него слышал кот, много знающий, Говоря мне, это набор длинных историй.%MINIFYHTMLa19e32d73f15edc1fd9bae51170bb6d817%Вспомнив одну из его историй, Я прочитаю это миру, славный… ПЕРВАЯ ПЕСНЯ Вещи дней, в Lithe ушли, Легенды прошлого туманны. В толпе могучего сына И верный друг в своем чертоге манит, Владимир-солнце пировал там – Его дитя Людмила, юная и белокурая, Вышла замуж за князя Руслана храбрейшего – И из чашки, самой большой и тяжелой, Сир выпивал за молодую пару. Наши отцы ели тогда очень медленно, И медленно двигались гости, прекрасно, Кувшины и чашки, наполненные серебром, Наполнен кипящим пивом и вином. Они влили в свои сердца великое веселье, Белая пена шипела чашками лещей, И торжественно несли безмолвных слуг, И низко кланялся капризам гостей. Все речи слились в один гул; И напевает круг веселых жестов; Но вот, приятный и быстролетящий, Поднялся голос благословенной арфы. Барда слышно в тишине общей, И хвалит свои чарующие песни Очарование Людмилы, слава Руслана росла, И венок Леля, который им принадлежит. Но, утомленный пламенной страстью, Не ест, не пьет Руслан нетерпеливый; Он смотрит на любимую невесту, Вздыхает, злится, ярко краснеет… Волоча усы в муках, Он считает каждое прошедшее мгновение.
В печали, с темными бровями, За одним пиршественным столом застрял, Там сидят три рыцаря в молодые годы, Молчат за пустыми кувшинами, Забыли кубки, кружась здесь, И отложите другие кружки; Не слышат приметы певца, Опустив глаза, растерянные и грустные – Это три конкурента Руслана; В сердце своем каждый из них завуалировал Его любовь и яд его ненависти. Первый – Рогдай, лучший из воинов, Который мечом своим раздвинул границы Киевских плодородных полей много. Другой – Фарлаф – самый высокий, Никогда не побеждал на пирах дольше всех, Но очень робок среди меча; Последний, и наполненный мыслями страсти, - Хан хазар молодой Ратмир: Трое бледны в полной депрессии, И веселый пир не может их расшевелить. Праздник сделан. И их рядами, Гости встают толпой тесно, И все смотрят на юную пару: Невеста опустила глаза нежно, Как будто ее сердце в печали успокоилось, Жених в радостном взгляде. Но тени охватывают всю природу, Время близко к полуночи; Лорды дремали в плену медовухи, С поклонами отправляйтесь к себе домой налегке. %MINIFYHTMLa19e32d73f15edc1fd9bae51170bb6d819%%MINIFYHTMLa19e32d73f15edc1fd9bae51170bb6d821% Жених счастлив. С большой страстью, Он ласкает в своем воображении, Красота застенчивой девицы; Но с тайным, печальным признанием, Великий князь благословляет Для молодой пары в конце. И вот невеста, такая юная и самая красивая, Вводят ее свадебную спальню внутрь; Огни погасли… и Лель беспокойный, Зажигает лампада ночи. Все дорогие мечты сбылись сейчас, И приготовьте благословенные дары любви; Византийские ковры выше Заядлые платья лягут… Ты слышишь восхитительный шепот любви, И звуки сладких поцелуев тогда, И это быстро ослабевающее сопротивление О застенчивости, наконец?... Счастливый человек Предчувствие небесных удовольствий; Пришли бы... Но через короткий промежуток времени, Гремит гром, сверкают молнии Тушит лампаду, бежит дым – Все в темноте и шоке, И душа Руслана лежит в пепле… Все молчит. И в тишине это, Дважды прозвучал голос, безымянный, И кто-то в толще тумана Поднялся на лыжах — чернее черноты тумана… Снова дворец - немая гробница, И встает совсем потрясенный жених. С его лица стекает холодный пот; И дрожащей рукой остывающей, Он спрашивает темноту, немую и пресную… Увы! Его милого друга нет рядом! Он ловит только пустой воздух; Людмилы нигде нет – Похищен кем-то, не может быть найден.%MINIFYHTMLa19e32d73f15edc1fd9bae51170bb6d823% Мы не будем продолжать разлуку, И иди за нашей принцессой. И по его благодарности ушел в отставку, Протягивает к ним руки со страстью, Старик, замученный сосной. Все вчетвером они выходят; Руслан – словно от страха убит: Мысль о похищенной возлюбленной Делает его почти мертвым. Они садятся на своих честолюбивых лошадей; По берегам Днепра, богатым и радостным, Они улетают в облаках пыли, И исчезнуть очень далеко и быстро… Теперь всадников больше не видно… Но все еще ищет великого князя В теперь уже пустые поля, Следуя за ними с его мыслями наболевшим. Руслан томился в полной тишине, Потеряв почти рассудок; И глядя на них всех косо, Акимбо в тщетном виде И возвышенность – Фарлаф ехал верхом. Он говорит: «Наконец-то, мои дорогие друзья, Я свободен среди опасных земель! Как скоро будет мой победный бой С каким-то диким великаном? Какая кровь Потечет, какая куча погибших! Веселись, мой меч истинного сердца, Веселись, мой жеребец, никогда не испорченный!» В своем бурном воображении молодой хан Сейчас обнимает свою Людмилу, Он почти танцует на своей лошади, Горячая кровь наполняет его сосуды Его надежда пылает в его глазах: Иногда он едет очень быстро, Иногда издевается над своим конным бредом, Повернув его, или сразу Воспитание его или отправка в гору.
%MINIFYHTMLa19e32d73f15edc1fd9bae51170bb6d817%Вспомнив одну из его историй,
Я прочитаю это миру, славный…
ПЕРВАЯ ПЕСНЯ
Вещи дней, в Lithe ушли,
Легенды прошлого туманны.
В толпе могучего сына
И верный друг в своем чертоге манит,
Владимир-солнце пировал там –
Его дитя Людмила, юная и белокурая,
Вышла замуж за князя Руслана храбрейшего –
И из чашки, самой большой и тяжелой,
Сир выпивал за молодую пару.
Наши отцы ели тогда очень медленно,
И медленно двигались гости, прекрасно,
Кувшины и чашки, наполненные серебром,
Наполнен кипящим пивом и вином.
Они влили в свои сердца великое веселье,
Белая пена шипела чашками лещей,
И торжественно несли безмолвных слуг,
И низко кланялся капризам гостей.
Все речи слились в один гул;
И напевает круг веселых жестов;
Но вот, приятный и быстролетящий,
Поднялся голос благословенной арфы.
Барда слышно в тишине общей,
И хвалит свои чарующие песни
Очарование Людмилы, слава Руслана росла,
И венок Леля, который им принадлежит.
Но, утомленный пламенной страстью,
Не ест, не пьет Руслан нетерпеливый;
Он смотрит на любимую невесту,
Вздыхает, злится, ярко краснеет…
Волоча усы в муках,
Он считает каждое прошедшее мгновение.
%MINIFYHTMLa19e32d73f15edc1fd9bae51170bb6d820%
%MINIFYHTMLa19e32d73f15edc1fd9bae51170bb6d822%О, если ступа, в любви,
Теряет надежду на свою страсть,
Его жизнь была бы печальной жизнью,
Но все же с его продолжением.
Тем не менее, после многих долгих лет,
Лишь бы обнять любимую девушку,
Предмет его желаний, сосна, слеза,
А через минуту она, такая пылкая,
Потерять навсегда... О, мой друг,
Мне было бы лучше с мертвыми.
Руслан жив после этого крушения,
Но что тогда сказал бедный великий князь?
Получив ужасное сообщение
И проклял зятя своего,
Он зовет его и всех придворных подальше,
«Где Людмила?» — кричит отец.
Руслан — лоб у него горячий и холодный —
Не слышит. «Друзья, дети мои дорогие,
Я знаю награды всех вас здесь:
О, пожалей меня, старина!
Просто скажи мне, кто из вас готов
Ехать ради спасения моего ребенка?
А тот, чей подвиг уже совершен –
Тебе плакать, проклятый,
Не смог сохранить жену твою! –
Она выйдет замуж, клянусь,
С половиной моей такой богатой земли.
Итак, кто эту услугу хочет нести?»
«Хочу, — сказал опечаленный жених,
"И я!" плакала от радости
Фарлаф, Ратмир и юный Рагдай,
«Мы сядем в седла наших лошадей
И искать в мире ночь и день.
Поделиться |
Чехов | Зельда Теплиц | The New York Review of Books
В ответ на:
Снова в Москву из номера от 30 июля 1964 г.
В редакцию s
Я хочу прокомментировать некоторые моменты, затронутые в очень проницательной рецензии Ф. В. Дюпи на чеховскую «Три сестры» (3 июля). Дюпи говорит о стиле чеховского языка персонажей, который иногда приближается к стилю драмы абсурдистов. Он описывает поток замечаний, происходящих в пьесе: «бессвязный поток замечаний… и — в крайнем случае — переходы к простому вздору. Вербализм пьесы находит свою окончательную форму в бессмыслице». Далее он приводит три примера этой бессмыслицы, многократно использованные Чеховым.
То, что примеры, приведенные Дюпи, не являются «чистой чепухой», а на самом деле являются выражением чеховской тонкости, и их можно показать путем внимательного изучения русского текста, а не перевода Гарнетта, который Дюпи осторожно заявляет, что он использовал. Нижеподписавшийся использовал русский язык Госиздата, Ленинград, 1935 г., а также ознакомился со всеми английскими переводами, имеющимися в Библиотеке Конгресса (C. Garnett, S. Young, J. Covan, J. West, E. Fen, A. Данниган и др.).
Первый пример Dupee выглядит следующим образом. «Солёный… мучает свою предполагаемую жертву криками «чук, чук, чук». В русской транслитерации эти слова Гарнетта действительно звучат ближе к нашему английскому «cheep, cheep, cheep», а у Чехова Соленый говорит тихим голосом, имитируя тем самым пение мелких птиц. Он следует за словами, заставляя Соленого сравнивать философские высказывания барона с обычно более сытной кашей или кашей из зерна, для которых Гарнетт использует термин «хлеб и мясо». Фэн и Янг используют слова «кудахтать, кудахтать, кудахтать», а Фэн даже обращает внимание в своих сценических ремарках на то, как Соленый подражает цыплятам. В то время как Кован использует «там, там, там» и слово «ужин», Данниган дает «пип, пип, пип». Во всяком случае, бессмысленные слова, кажется, имеют наш английский эквивалент, означающий «Это для птиц».
Дюпи во втором примере утверждает: «Маша и Вершинин любят общаться с помощью своего рода славянского любовного зова: он звучит «Трам-там-там». Однако первому употреблению Чеховым этой фразы (Третий акт) предшествует исполнение Вершининым первых двух строк знаменитой арии для баса «Воздух князя Гремина» , из оперы Чайковского «Евгений Онегин» , из поэмы Пушкина. Так называемые бессмысленные слоги следуют ритму следующих строк арии, в которой Гремин воспевает любовь к Онегину, только что влюбившемуся в жену Гремина Татьяну. Официальная английская версия Метрополитен-опера Риза гласит: «Все мужчины подчиняются силе любви. Радости ее цветут всякий век…» Набоков только что перевел соответствующие строки Пушкина так: «Любви все века да покорны… ее порывы благотворны…». У Гарнетта есть «Молодые и старые связаны любовью, и драгоценны ее муки…» У Даннигана, Янга, Фена и Кована есть и другие варианты. Заслуженно успешная опера была впервые поставлена в 1879 году.с его первой публичной презентацией в 1881 году в Москве. Введением этой арии Чехов предвосхищает окончательное отречение Маши от Вершинина, так как Татьяна отрекается от Онегина и остается верна Гремину. Чехов использует также пушкинские строки из Руслана и Людмилы «У кривого берега моря дуб зеленый. На дереве золотая цепь…» Маша повторяется с первого акта, когда жалуется, что фраза не дает ей покоя с самого утра. Его подчеркнутое повторное введение ближе к концу пьесы используется Чеховым, чтобы подчеркнуть узы Маши и тонко противопоставить более раннему пушкинскому стихотворению о любви, к которому относится взаимообмен «Трам-там-там…».
Наконец, то, что Дюпи называет «припевом баллады или народной песни»: «Tarara-boom-deay», не совсем закончено, как это описывает Гарнетт. Хотя русский язык Чехова немного отличается, он все еще напоминает музыкальную комедию того времени, но в переводе Гарнетта (использованном Дюпи) постоянно пропускается следующая рифмованная строчка русского языка, означающая «Я сижу на бордюрном камне». Другие переводчики (кроме Кована) включают это, хотя Фен переводит это как «Я сижу на могиле», а Уэст невероятно переводит это как… «Сегодня мой день стирки». Собственно Чехов и завершает пьесу Ольгиной «Если бы мы только знали!» Это явно относится к предыдущему диалогу сестер, в котором они пытаются спроецировать в будущее свои мечты об исполнении. На мой взгляд, Чехов, кажется, противопоставляет неучастное «сидение у бордюра» старого доктора принятию сестрами своих страданий и своей новой роли в прокладывании пути к счастью в жизнях тех, кто будет жить после них. .
Хотя Дюпи явно страдает из-за незнания русского языка, он улавливает центральную проблему, когда описывает стиль языка, который Чехов использует для своих персонажей.
Leave a Reply