Последний негритенок посмотрел устало повесился и никого не стало: «Десять негритят решили пообедать, один вдруг поперхнулся, и их осталось девять…» — судьбы актеров известного триллера | люди – Десять негритят (фильм, 1987) — Википедия
Куда исчезли десять негритят? История одной считалочки
Чего только ни встретит читатель в этой статье! Его ожидает множество изощрённых смертей, детективных загадок, весёлых песен, а также немного расизма, толерантности и элементарной арифметики. В общем, речь пойдёт о знаменитой детской считалке про десять негритят.
Франсиско Гойя, «Жмурки», 1789
Своей знаменитостью (по крайней мере, у нас) этот стишок во многом обязан одноименному детективному роману Агаты Кристи, впервые опубликованному в 1939 году. Напомню, что речь в нём идёт о десяти героях, которых некто неизвестный коварно заманивает и изолирует в гостинице на безлюдном острове. После чего гости поочерёдно гибнут — причём не просто так, а следуя детской считалочке.
Текст этой считалочки висит в каждом номере гостиницы и гласит следующее:
Десять негритят отправились обедать,Кроме того в гостинице находится блюдо с фарфоровыми статуэтками негритят, и после каждого убийства одна статуэтка исчезает.
Один поперхнулся, их осталось девять.
Девять негритят, поев, клевали носом,
Один не смог проснуться, их осталось восемь.
Восемь негритят в Девон ушли потом,
Один не возвратился, остались всемером.
Семь негритят дрова рубили вместе,
Зарубил один себя — и осталось шесть их. v Шесть негритят пошли на пасеку гулять,Одного ужалил шмель, их осталось пять.
Пять негритят судейство учинили,
Засудили одного, осталось их четыре.
Четыре негритёнка пошли купаться в море,
Один попался на приманку, их осталось трое.*
Трое негритят в зверинце оказались,
Одного схватил медведь, и вдвоём остались. v Двое негритят легли на солнцепёке,
Один сгорел — и вот один, несчастный, одинокий. v Последний негритёнок поглядел устало,
Он пошёл повесился, и никого не стало.
… *
— В оригинальном тексте эта строчка выглядит сильно иначе: «A red herring swallowed one… («Одного проглотила красная селёдка…»). Но это только на первый взгляд. Оказывается, в английском языке выражение «красная селёдка» имеет двоякий смысл и также означает «ложный след; отвлекающий маневр». Именно на приманку судьи попадается и гибнет доктор в романе.
Надо сказать, что в британской литературе бытовали и другие считалочки на выбывание. Например, «Десять зелёных бутылок»:
Десять бутылок стояло на стене,Однако стишок про негритят родился по ту сторону Атлантики — в США (почему в нём упомянут откровенно английский Девон — не совсем ясно). К моменту публикации романа считалочка уже имела давнюю историю и была хорошо известна в Европе (Агата Кристи знала её с детства).
Десять бутылок стояло на стене,
Одна из них упала,
Осталось только девять…
Первое издание А. Кристи «Десять негритят» Фото: Скан обложки
А началось всё аж в 1849 году, когда американский сонграйтер Септимус Виннер опубликовал текст песенки под названием «Old John Brown». В ней ещё не было ни смертей, ни негритят. Сюжет был крайне незатейлив. Сначала некий «старик Джон Браун» встречал маленьких индейцев, после чего следовал рефрен-считалочка: «Оne little, two little, three little Injuns…» и т. д. («Injuns» вместо «Indians» — это не ошибка, а эрратив, т. е. сознательное искажение слова — вроде «падонковского языка»).
Из издания 1924 года Фото: illustrated by Clara Atwood, flickr.com
В 1868 году Виннер переделал песенку в «Ten Little Injuns». Рефрен остался тот же, зато появился знакомый сюжет на убывание. Некоторые смерти носили национальный колорит — например, один индеец погиб от перепоя, а другой выпадал за борт каноэ. Впрочем, последнему индейцу везло — он встречал свою «скво» и женился.
Детали финала иногда различались. В одной версии пара снова производила на свет 10 индейцев, в другой же после женитьбы следовала строчка: «and then there were none» («и никого не осталось»). То ли это намёк на то, что после брака жизни нет, то ли на то, что «венец — сказке конец».
В 1869 году другой сонграйтер — Фрэнк Дж. Грин — переработал текст Виннера и вместе с композитором Марком Мейсоном написал песенку для т.н. «minstrel show». В то время на американской эстраде был популярен жанр под названием «Blackface» — белые исполнители красили лица в чёрный цвет и изображали на сцене негров, дурацки кривляясь и коверкая английский язык.
В связи с этим «маленьких индейцев» в версии Грина сменили «негритята», а сюжет уже полностью соответствовал тому, который мы встречаем в романе А. Кристи.
Фото: Обложка XIX века, wikimedia.org
По иронии судьбы «чернолицый» коллектив, который популяризовал в Англии песенку «Ten Little Niggers», тоже звали КРИСТИ — точнее, CHRISTY MINSTRELS.
Считалочка быстро перешла в разряд детской литературы и разошлась по миру в виде книжечек с яркими иллюстрациями. Считалось, что благодаря ей, детки не только осваивают арифметику, но и учатся не совершать необдуманных поступков.
То, что нравоучение носило довольно жестокий характер, тогда никого не смущало. Впрочем, американское издательство «McLoughlin Brothers» в 1895 году всё-таки пересмотрело текст Грина и сделало финал более оптимистичным — как и в версии Виннера, последний герой не погибал, а женился.
К 1930−40-м годам слово «nigger» в США становится неполиткорректным, и считалка публикуется только в «индейском» варианте — причём, как правило, самом раннем («Раз — индеец, два — индеец…»). Именно такой мы слышим её в диснеевском мультике 1933 года «Старый король Коль».
В связи с этим, когда в 1940 году вышло первое американское издание романа Кристи, его название изменили на «And Then There Were None» («И не осталось никого»). Так же называлась и американская экранизация 1945 года. Текст считалки остался таким же, как в оригинале, если не считать замены негритят индейцами.
Надо сказать, что этот фильм вообще довольно забавен — жутковатая история была сдобрена изрядной порцией юмора и даже имела… хэппи-энд. Иногда сюжет экранизаций менялся настолько, что приходилось корректировать и считалочку. Например, в британском ремейке «Десять маленьких индейцев» 1965 года герои оказываются не на острове, а в горной гостинице, куда можно попасть только по канатной дороге. Так как некоторые смерти плохо коррелировали с оригинальным стишком, две строчки пришлось изменить на «один из них сбежал» (герой гибнет, пытаясь удрать по канатной дороге) и «один встретил киску» (герой гибнет, гоняясь за кошкой).
А в 1962 году BEACH BOYS написали на её основе хит в стиле «сёрф-рок» с оригинальным текстом, где 10 маленьких индейцев пытаются завоевать сердце индианки.
В 1967 году свою оригинальную трактовку считалочки предложил певец Гарри Нильссон. В его версии индейцы гибли, нарушая по очереди десять библейских заповедей: «один стоял и смотрел на жену другого» (прелюбодеяние), «один взял товары своего соседа» (воровство), «один сказал ложь о другом» («лжесвидетельство»), и т. д. В том же году песню Нильссона записала группа YARDBIRDS.
Самой же остроумной оказалась песенка немецкой панк-группы DIE TOTEN HOSEN «Zehn kleine Jagermeister» («Десять маленьких егермейстеров»), выпущенная в 1996 году.
Её название имеет непосредственное отношение к немецкой марке ликёра «Jagermeister». Недаром в анимационном клипе гибнут вовсе не егеря, а олени (логотип этого напитка). Несмотря на обилие «чёрного юмора», всё звучит бесшабашно и позитивно.
…Однажды каждый умрётИнтересно, что с приходом к власти в Гитлера его противники сочинили новую версию считалки — «Zehn kleine Meckerlein» («Десять маленьких ворчунов»), в которой герои исчезали, как только начинали критиковать нацистов. Впрочем, в конце все ворчуны встречаются… в застенках концлагеря Дахау.
— Не стоит обращать внимания.Так устроена жизнь — ты или я…
Немецкое издание 1885 г. Фото: Christian Wilhelm Allers, wikimedia.org
В 1965 году свою версию этого антифашистского стишка исполнил Владимир Высоцкий— на сцене Театра на Таганке в спектакле «Павшие и живые». Текст местами отличался от оригинального, зато конец был более обнадёживающим.Однажды десять ворчунов
Решили пообедать,
Один сказал, что Геббельс врёт,
И их осталось девять…
Последний из десятерых
Был страшно одинок,
Но вскоре девять остальных
В Дахау встретить смог.
Интересную и трагическую историю имеет еврейский аналог считалочки, сочинённый музыкантом Марком Розенбергом.…Адольф решил — ну, им капут,
Не будут куролесить.
Но ворчуны — и там, и тут,
Их — миллионов десять.
Взяв за основу народную еврейскую песню на идише «Tsen Brider» («10 братьев») и сюжетную логику «10 негритят», он описал историю 10 братьев-евреев, которые пытаются торговать разным товаром, но каждый раз терпят неудачу.
Автор перевода — Зеэв Дашевский:
Сочинил эту песню Розенберг в 1942 году, находясь… в застенках концлагеря Заксенхаузен, и даже репетировал её с подпольным хором. В следующем году музыканта и членов хора отправили в газовую камеру, но песня выжила.Пошли мы, десять братьев, акцизом промышлять.
Один, бедняга, помер, и надо счет сбавлять …
Я свечками торгую, и снова — не к добру.
Наверно, тоже скоро я с голоду помру.
Что касается оригинального стишка про десять негритят, то его первый перевод на русский язык, видимо, принадлежит Самуилу Маршаку («Купались десять негритят…»). Правда, при жизни писателя он так и не был опубликован и впервые появился во втором томе «Произведений для детей» (1968). Версия Маршака получилась весьма вольной, хотя кое-где писатель придерживается оригинальных сюжетных линий (суд, пчёлы, зверинец).
Какими-то неведомыми путями считалочка проникла даже в русский дворовый фольклор. Как правило, это была песенка, где место негритят занимали поросята, которые однообразно тонут:
Так продолжается вплоть до последнего куплета, где текст закольцовывается и превращается в аналог бесконечной сказки про белого бычка:Десять поросят пошли купаться в море,
Десять поросят резвились на просторе.
Один из них утоп,
Ему купили гроб.
И вот результат:
Девять поросят…
Сегодня Россия осталась редкой страной, где роман Агаты Кристи публикуется под оригинальным названием.Но он пошёл ко дну.
И встретил там свинью…
И вот результат:
Десять поросят.
Когда в 1987 году Станислав Говорухин выпустил свой фильм «Десять негритят», слово «nigger» в анлосаксонском мире было уже давно вне закона. А вскоре и слово «индеец» стало нетолерантным — вместо него теперь используют выражение «Native American» («коренной американец»).
Автор: Сергей Курий
Из: shkolazhizni
7 интересных фактов о фильме «Десять негритят»
7 интересных фактов о фильме «Десять негритят»
У знаменитой считалки длинная история, поначалу не связанная с Агатой Кристи и детективом. В 1860-х годах американский поэт Септимус Виннер сочинил юмористическую песню «10 маленьких индейцев». Спустя какое-то время песня оказалась в викторианской Англии, где поэт-песенник Фрэнк Грин заменил маленьких индейцев на более понятных англичанам маленьких негритят. В таком виде считалка вернулась в Америку и была издана в 1890-м году в виде детской книги, ставшей классикой американской детской литературы.
В первой версии считалки последний негритенок женился, жил долго и счастливо и родилось у него 10 негритят…
В фильме считалка звучит так же, как и в произведении Агаты Кристи:
Девять негритят, поев, клевали носом,
Один не смог проснуться, их осталось восемь.
Восемь негритят в Девон ушли потом,
Один не возвратился, остались всемером.
Семь негритят дрова рубили вместе,
Зарубил один себя — и осталось шесть их.
Шесть негритят пошли на пасеку гулять,
Одного ужалил шмель, их осталось пять.
Пять негритят судейство учинили,
Засудили одного, осталось их четыре.
Четыре негритенка пошли купаться в море,
Один попался на приманку, их осталось трое.
Трое негритят в зверинце оказались,
Одного схватил медведь, и вдвоем остались.
Двое негритят легли на солнцепеке,
Один сгорел — и вот один, несчастный, одинокий.
Последний негритенок поглядел устало,
Он пошел повесился, и никого не стало.
Предпоследняя часть считалки в фильме не была озвучена.
Писательница Агата Кристи написала детектив в 1939 году, а через четыре года драматург Реджинальд Симпсон попросил разрешения написать пьесу по ее роману. Писательница отказала, сказав, что сделает это сама. Для постановки в театре она решила переделать концовку — оставить в живых двоих персонажей, сделав их невиновными. На театральной сцене выжили Вера Клейтон и Филипп Ломбард.
После выхода романа, который моментально стал бестселлером, «негритята» начали процесс превращения обратно в «индейцев»… В США из соображений политкорректности роман вышел под названием «И никого не стало», а позже бы переименован в «Десять маленьких индейцев» и все «негритята» в тексте так же были заменены на «маленьких индейцев». Несмотря на то, что фильмы по детективу снимали много раз и в разных странах — экранизация Станислава Говорухина стала единственной, сохранившей оригинальные название и концовку.
Съемки проходили в Крыму. Особняком мистера Оуэна стало знаменитое «Ласточкино гнездо». Часть постройки была закрыта фанерной декорацией замка, выстроенной сотрудниками Ялтинской киностудии. Интерьерные эпизоды снимали в Воронцовском дворце в Алупке, виды Негритянского острова снимали в поселке Гаспра, а общий план острова «сыграл» макет в бассейне.
Станислав Говорухин и Татьяна Друбич параллельно с «Десятью негритятами» снимались в «АССЕ» у Сергея Соловьева. К счастью, Соловьев снимал неподалеку, в Ялте, поэтому режиссер и актриса могли отлучаться на съемки. Правда, один раз за Станислава Говорухина съемками эпизода руководила актриса Людмила Максакова, а Татьяну Друбич в финальной сцене самоубийства подменила гримерша — это ее ноги видит судья Уоргрейв, открыв дверь комнаты Веры Клейтон. Так же можно заметить, что на ногах дублерши надеты другие чулки…
Дворецкого Роджерса в исполнении Алексея Золотницкого по сюжету зарубили топором. Актера в кровавом гриме попросили перед началом съемок полежать под дождем для усиления эффекта. В таком виде его и застала группа ничего не подозревающих туристов, которые с криками разбежались, как только актер повернул к ним голову.
В самом начале фильма неизвестный расставляет фигурки негритят на блестящем подносе. Видно только руку в черной перчатке и мелькающее нечеткое отражение мужского лица. Зрители решили, что это и есть убийца, высматривали его среди героев. Однако, это был режиссер фильма Станислав Говорухин.
И никого не стало (пьеса) — Википедия
«И никого не стало»(англ. And Then There Were None) — пьеса в трёх актах Агаты Кристи, вышедшая в 1943 году. За основу был взят роман писательницы «Десять негритят», поэтому пьеса также изначально была известна под этим названием.
Агата Кристи была очень довольна своим романом «Десять негритят» — позже она утверждала в автобиографии: «Я написала эту книгу после долгих планов и раздумий, и мне понравилось то, что получилось в итоге»[1]. Критики также очень высоко оценили роман, и вскоре драматург Реджинальд Симпсон попросил у писательницы разрешения написать пьесу по «Десяти негритятам». Кристи отказалась, захотев сделать это сама[2]. Она решила, что изменит концовку, сделав двух персонажей невиновными и завершив пьесу их спасением[3]. Причём это не было бы нарушением сюжета детской считалки, на которой был основан роман, так как у неё тоже был альтернативный конец: «Он пошёл, женился, и никого не стало»[4].
Когда пьеса была готова, долго никто не хотел её ставить, пока, наконец, на это не согласился Берти Мэйер, ранее поставивший в 1928 году пьесу «Алиби» по мотивам «Убийства Роджера Экройда»[5]. 20 сентября 1943 года состоялась успешная премьера в одном из театров Уимблдона.
Кристи считала, что пьеса «И никого не стало» являлась началом её драматургической карьеры, хотя ещё раньше (в 1930 году) она написала имевшую большой успех пьесу «Чёрный кофе»[5].
Действие происходит в 1943 году, в гостиной дома на Индейском острове близ девонского берега.
Акт 1[править | править код]
Августовский вечер.
Акт 2[править | править код]
- Картина 1. Следующее утро.
- Картина 2. День тех же суток.
Акт 3[править | править код]
- Картина 1. Вечер того же дня.
- Картина 2. Утро следующего дня.
Восемь незнакомых друг с другом людей приезжают на уединённый остров, где их встречает также неизвестная им супружеская пара слуг. О хозяине, пригласившем их всех, никто почти ничего не знает. Ни хозяина, ни хозяйки в доме нет. Гости и слуги пытаются понять, в чём дело, когда их начинают убивать — одного за другим, теми же способами, что и в известной детской считалке…
Главное отличие пьесы от романа — это существенные изменения в мотивах, действиях и поступках Веры Клейторн и Филиппа Ломбарда в трагических событиях, вину за которые возлагает на них зловещий мистер А. Н. Оним. Если в романе Вера лично разрешает своему воспитаннику плыть к расположенной в открытом море скале и лишь имитирует свою попытку спасти его, прекрасно осознавая, что не успеет спасти мальчика, то в пьесе она лишь проявляет преступную халатность, на некоторое время покинув пляж и оставив ребёнка под присмотром его дяди — своего возлюбленного. Дядя и разрешает ребёнку в одиночку поплыть к скале, так как мальчик — единственная преграда на его пути к получению аристократического титула и огромного состояния. Дядя же и на некоторое время удерживает Веру на берегу, когда она бросается спасать тонущего воспитанника.
Что касается Филиппа Ломбарда, который в пьесе, в отличие от романа, прямо говорит, что был капитаном королевских колониальных стрелков в Африке, то он, и в романе, и в пьесе заводит свою экспедицию или отряд в неведомые дали африканского буша. Но если в романе, после этого, он вместе с парой приятелей, бросает на произвол судьбы чернокожих членов похода, прихватив с собой все припасы, то в пьесе, он оставляет своим подчинённым почти всю провизию и оружие, и налегке уходит напрямик в буш, пытаясь отыскать дорогу назад и привести помощь. Помощь, к сожалению, опаздывает, и, хотя Ломбард выживает, его репутация оказывается подмоченной, а за его спиной начинают распространяться нехорошие слухи, которые и доходят до А. Н. Онима. Возможно, этот случай и стал причиной того, что Ломбард подаёт в отставку (в самой пьесе об этом не говорится).
Таким образом, хотя и Филипп и Вера косвенно виновны в смерти тех людей, в убийстве которых их обвиняет А. Н. Оним (в разговоре с Верой Ломбард признаёт свою вину за гибель чернокожих подчинённых), их вина не является столь явной и тяжёлой, как в романе.
Режиссёр — Ирэн Хентшел
В ролях[6]:
- Уильям Мюррей — Роджерс, дворецкий
- Реджинальд Бэрроу — Нарракотт, лодочник
- Хильда Брюс-Поттер — миссис Роджерс, кухарка
- Линден Трэверс — Вера Клейторн, учительница, приглашённая в качестве секретарши
- Теренс де Мари — Филипп Ломбард, капитан с тёмным прошлым
- Майкл Блэйк — Энтони Марстон, богатый беспечный юноша
- Перси Уолш — Уильям Блор, детектив
- Эрик Коули — генерал Маккензи[7], военный в отставке.
- Генриетта Уотсон — Эмили Брент, суровая старая дева
- Аллен Джэйес — сэр Лоренс Уоргрейв, судья
- Гвин Николлс — доктор Армстронг, с Харли-стрит
Постановка получила положительные отзывы, например, от Айвора Брауна из The Observer[8].
На Бродвее за два года (1944—1945) прошло 426 спектаклей «И никого не стало»[9].
Режиссёр — Альберт де Курвиль
В ролях:
- Нийл Фицджеральд — Роджерс
- Джорджия Харви — миссис Роджерс
- Хэлливелл Хоббс — сэр Лоренс Уоргрейв
- Николас Джойс — генерал Маккензи
- Энтони Кембл Купер — Энтони Марстон
- Клавдия Морган — Вера Клейторн
- Патрик О’Коннор — Фред Нарракотт
- Джеймс Патрик О’Мэлли — Уильям Блор
- Майкл Уэйлен — Филипп Ломбард
- Эстелла Винвуд — Эмили Брент
- Гарри Уорт — доктор Армстронг
Публикация и последующие постановки[править | править код]
Впервые пьесу опубликовало издательство Samuel French Ltd. в 1944 году в мягкой обложке. В твёрдом переплёте её опубликовали в 1993 году Dodd, Mead and Company в США и HarperCollins в Великобритании.
После окончания Второй мировой войны один из спасённых узников Бухенвальда рассказал Агате Кристи, что заключённые там поставили свою версию пьесы, переписав её, так как не могли точно вспомнить текст. Эта постановка придавала им сил[10].
В ноябре 2007 года Восточный университет Лакоты объявил о планирующейся постановке пьесы, но план был отменён после связанного с одним из названий пьесы («Десять негритят») протеста Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения[11]. Однако поставить эту пьесу в Лакоте всё же удалось, премьера прошла 29 ноября[12].
Версия 2005 года[править | править код]
В 2005 году 14 октября в Гилгудском театре Лондона прошла премьера новой версии пьесы, написанной Кевином Элиотом, со Стивеном Пимлоттом в качестве режиссёра. В этой версии была восстановлена концовка романа Кристи: Вера и Ломбард погибают, Уоргрейв стреляется. Несмотря на положительные отзывы критиков, 14 января 2006 года показ пьесы был прекращён[13][14][15][16].
- ↑ Christie, Agatha. An Autobiography (Page 471). Collins, 1977. ISBN 0-00-216012-9 (англ.)
- ↑ Morgan, Janet. Agatha Christie, A Biography. (Page 227) Collins, 1984 ISBN 0-00-216330-6 (англ.)
- ↑ Christie, Agatha. An Autobiography (Page 471-2). Collins, 1977. ISBN 0-00-216012-9 (англ.)
- ↑ Morgan, Janet. Agatha Christie, A Biography. (Pages 238—242) Collins, 1984 ISBN 0-00-216330-6 (англ.)
- ↑ 1 2 Christie, Agatha. An Autobiography (Page 472). Collins, 1977. ISBN 0-00-216012-9 (англ.)
- ↑ Christie, Agatha. The Mousetrap and Other Plays (Page 2) HarperCollins, 1993. ISBN 0-00-243344-X (англ.)
- ↑ В романе — Макартур.
- ↑ The Observer November 21, 1943 (Page 2) (англ.)
- ↑ The Broadway League. Internet Broadway Database page on 1944 US play (неопр.). Ibdb.com. Дата обращения 27 июня 2010. Архивировано 1 сентября 2012 года. (англ.)
- ↑ Morgan, Janet. Agatha Christie, A Biography. (Page 266) Collins, 1984 ISBN 0-00-216330-6 (англ.)
- ↑ Cincinnati Enquirer Lakota cancels Christie play (неопр.). Дата обращения 27 ноября 2007. Архивировано 1 сентября 2012 года. (англ.)
- ↑ The Pulse Journal Lakota play now on despite NAACP objections (неопр.) (недоступная ссылка). Дата обращения 30 ноября 2007. Архивировано 15 июля 2011 года. (англ.)
- ↑ The London Theatre Guide review of the 2005 play (неопр.). Musicomh.com. Дата обращения 27 июня 2010. Архивировано 23 марта 2012 года. (англ.)
- ↑ British Theatre Guide review of 2005 play (неопр.). Britishtheatreguide.info. Дата обращения 27 июня 2010. Архивировано 1 сентября 2012 года. (англ.)
- ↑ This is Theatre.com review of 2005 play (неопр.). Thisistheatre.com. Дата обращения 27 июня 2010. Архивировано 1 сентября 2012 года. (англ.)
- ↑ MusicOMH review of 2005 play (неопр.). Musicomh.com. Дата обращения 27 июня 2010. Архивировано 23 марта 2012 года. (англ.)
И никого не стало (телесериал, 2015) — Википедия
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 14 марта 2019; проверки требуют 6 правок. Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 14 марта 2019; проверки требуют 6 правок.И никого не стало (англ. And Then There Were None) — британский мини-сериал в жанре драмы и триллера, снятый в 2015 году по мотивам романа Агаты Кристи «Десять негритят». Премьера первой серии состоялась 26 декабря 2015 года на телеканале «BBC One».
Это первая англоязычная экранизация, использующая оригинальную концовку романа, но в то же время сохраняющая всё ту же политкорректность поздних переизданий романа — вместо негритят из оригинальной британской публикации здесь использованы солдатики (такой вариант используется во многих современных англоязычных изданиях романа).
В августе 1939 года некие мистер и миссис Оним приглашают на маленький изолированный Солдатский остров у побережья графства Девон восьмерых гостей, не знакомых друг с другом. На острове гостей встречает недавно нанятая прислуга — Томас и Этель Роджерс, однако хозяева дома отсутствуют. За обедом гости замечают, что в центре стола выставлены фигурки десяти солдатиков. Немного погодя Томас Роджерс ставит пластинку, на которой, как оказалось, были записаны обвинения каждого из присутствующих в убийствах. Вскоре один из гостей умирает, за чем следует цепочка загадочных убийств, совершённых в точном соответствии с детской считалкой о десяти солдатиках. С каждой новой жертвой количество солдатиков на столе сокращается. Гости ведут расследование, пытаясь обнаружить преступника, скрывающегося среди них самих — пока ещё не слишком поздно…
- Дуглас Бут — Энтони Марстон (серия 1): водитель, сбивший двоих детей.
- Бёрн Горман — детектив-сержант Уильям Блор (серии 1—3): до смерти избил заключённого в тюремной камере.
- Мейв Дермоди — Вера Клейторн (серии 1—3): гувернантка, которая не спасла тонущего ребёнка.
- Чарльз Дэнс — Лоуренс Уоргрейв (серии 1—3): судья, вынесший приговор смертной казни человеку, с которым, по слухам, сводил личные счёты.
- Анна Максвелл Мартин — Этель Роджерс (серия 1): вместе со своим мужем обвиняется в убийстве прежней хозяйки.
- Сэм Нилл — генерал Джон Макартур (серии 1—2): обвиняется в убийстве офицера, который был любовником его жены.
- Миранда Ричардсон — Эмили Брент (серии 1—2): избила и выгнала из дома свою забеременевшую служанку, доведя её до самоубийства.
- Тоби Стивенс — доктор Эдвард Армстронг (серии 1—3): виновен в смерти пациентки, которую оперировал в нетрезвом виде.
- Ноа Тейлор — Томас Роджерс (серии 1—2): вместе со своей женой обвиняется в убийстве прежней хозяйки.
- Эйдан Тёрнер — Филипп Ломбард (серии 1—3): убил 21 человека в Восточной Африке ради бриллиантов.
Десять негритят (фильм, 1974) — Википедия
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
«Десять негритят» (нем. Ein Unbekannter rechnet ab, англ. And Then There Were None или Ten Little Indians[1]) — детективный фильм международного производства по мотивам одноимённого романа Агаты Кристи, режиссёр Питер Коллинсон[en]. Первая цветная экранизация/адаптация романа.
Десять незнакомых человек, когда-то совершивших преступления, повлёкшие смерть людей, доставляют вертолётом в отель посреди пустыни в Иране[1]. Там голос с аудиозаписи обвиняет их в убийствах[1], и затем кто-то убивает их в соответствии с детской считалочкой…
Ряд персонажей фильма изменён по сравнению с книгой-первоисточником; в таблице приведено описание преступления согласно фильму и наиболее близкий эквивалент из романа (по преступлению, порядку или форме смерти):
| Актёр | Роль | Эквивалент в романе |
|---|---|---|
| Шарль Азнавур | Мишель Равен артист Мишель Равен (переехал двух человек в Париже, управляя автомобилем в состоянии опьянения) | Тони Марстон |
| Стефан Одран | Илона Морган актриса Илона Морган (погубила своего мужа «наиболее хладнокровным и жестоким образом») | Эмили Брент |
| Эльке Зоммер | Вера Клайд секретарша Вера Клайд (отравила жениха своей сестры) | Вера Клейторн |
| Герт Фробе | Вильгельм Блор полицейский чиновник Вильгельм Блор (подставил невиновного, умершего в тюрьме) | экс-полицейский Уильям Блор |
| Герберт Лом | Эдвард Армстронг доктор Эдвард Армстронг (погубил женщину, оперируя в состоянии опьянения) | доктор Эдвард Армстронг |
| Оливер Рид | Хью Ломбард бизнесмен Хью Ломбард (убил беременную от него любовницу) | Филип Ломбард |
| Ричард Аттенборо | Артур Кэннон судья Артур Кэннон (согласно аудиозаписи: приговорил невиновного к повешению) | судья Лоуренс Джон Уоргрейв |
| Мария Ром | Эльза Мартино служанка Эльза Мартино (помогла мужу погубить больную хозяйку) | Этель Роджерс |
| Альфредо де Мендоса | Отто Мартино слуга Отто Мартино (погубил больную хозяйку, включившую его с женой в завещание) | Томас Роджерс |
| Адольфо Чели | Андре Сальве генерал Андре Сальве (погубил пятерых своих подчинённых) | генерал Джон Макартур |
Съемочная группа и особенности производства[править | править код]
Съёмки проводили в Исфахане (Иран) в старинной гостинице «Шах Аббас», восходящей к караван-сараю времён Солтана Хусейна (ныне англ. Abbasi Hotel)[1].
- Рецензии
Читать онлайн электронную книгу Десять негритят Ten Little Niggers — Глава 2 бесплатно и без регистрации!
1
Перед зданием Оукбриджской станции в нерешительности сгрудилась кучка пассажиров. За ними выстроились носильщики с чемоданами.
Кто-то из носильщиков крикнул:
– Джим!
Из такси вышел шофер.
– Вы не на Негритянский остров собрались? – спросил он.
На его вопрос откликнулись сразу четверо. Удивленные пассажиры исподтишка оглядели друг друга.
– У нас здесь два такси, сэр, – обратился к судье Уоргрейву как к старшему в группе шофер. – Какое-то из них должно ждать поезд из Эксетера – с ним приедет еще один джентльмен. На это уйдет минут пять. Если кто-нибудь из вас согласится подождать, ехать будет удобнее.
Вера Клейторн, помня о своих секретарских обязанностях, сказала непререкаемым тоном, свойственным людям, привыкшим командовать:
– Я остаюсь, – и поглядела на остальных членов группы. Точь-в-точь так же она, должно быть, разбивала девочек на команды.
Мисс Брент чопорно сказала:
– Благодарю вас, – и села в такси.
Таксист почтительно придержал перед ней дверь. Судья Уоргрейв последовал за ней. Капитан Ломбард сказал:
– Я подожду с мисс…
– Клейторн, – сказала Вера.
– А меня зовут Ломбард, Филипп Ломбард.
Носильщики погрузили багаж. Уже в такси судья Уоргрейв, выбрав тему с осмотрительностью старого законника, сказал:
– Отличная погода стоит.
– Прекрасная, – отозвалась мисс Брент.
«В высшей степени достойный старый джентльмен, – думала она. – В приморских пансионах таких обычно не встретишь. По-видимому, у этой миссис или мисс Оньон прекрасные связи…»
– Вы хорошо знаете эти места? – осведомился судья Уоргрейв.
– Я бывала в Корнуолле и в Торки, но в этой части Девона я впервые.
– Я тоже совсем не знаю здешних мест, – сказал судья.
Такси тронулось. Второй таксист сказал:
– Может, вам лучше подождать в машине?
– Нет, спасибо, – решительно отказалась Вера.
Капитан Ломбард улыбнулся:
– На мой вкус, освещенные солнцем стены куда привлекательнее, но, может быть, вам хочется пройти в вокзал?
– Нет-нет. На воздухе очень приятно после вагонной духоты.
– Да, путешествовать в поезде по такой погоде очень утомительно, – отозвался он.
– Надо надеяться, что она продержится, я имею в виду погоду, – вежливо поддержала разговор Вера. – Наше английское лето такое неустойчивое.
– Вы хорошо знаете эти места? – задал капитан Ломбард не отличавшийся особой оригинальностью вопрос.
– Нет, раньше я никогда здесь не бывала. – И быстро добавила, твердо решив сразу же поставить все точки над i: – Я до сих пор не познакомилась с моей хозяйкой.
– Хозяйкой?
– Я секретарь миссис Оним.
– Вот как! – Манеры Ломбарда заметно переменились: он заговорил более уверенно, развязно. – А вам это не кажется странным? – спросил он.
Вера рассмеялась:
– Ничего странного тут нет. Секретарь миссис Оним внезапно заболела, она послала телеграмму в агентство с просьбой прислать кого-нибудь взамен – и они рекомендовали меня.
– Вот оно что. А вдруг вы познакомитесь со своей хозяйкой и она вам не понравится?
Вера снова рассмеялась:
– Да ведь я нанимаюсь только на каникулы. Постоянно я работаю в женской школе. К тому же мне не терпится посмотреть на Негритянский остров. О нем столько писали в газетах. Скажите, там действительно так красиво?
– Не знаю. Я там никогда не был, – сказал Ломбард.
– Неужели? Онимы, похоже, от него без ума. А какие они? Расскажите, пожалуйста.
«Дурацкое положение, – думал Ломбард, – интересно, знаком я с ними или нет?»
– У вас по руке ползет оса, – быстро сказал он. – Нет, нет, не двигайтесь. – И сделал вид, будто сгоняет осу. – Ну вот! Улетела.
– Спасибо, мистер Ломбард. Этим летом такое множество ос.
– А все жара. Кстати, вы не знаете, кого мы ждем?
– Понятия не имею.
Послышался гудок приближающегося поезда.
– А вот и наш поезд, – сказал Ломбард.
2
У выхода с перрона появился рослый старик, судя по седому ежику и аккуратно подстриженным седым усикам, военный в отставке. Носильщик, пошатывавшийся под тяжестью большого кожаного чемодана, указал ему на Веру и Ломбарда.
Вера выступила вперед, деловито представилась.
– Я секретарь миссис Оним, – сказала она. – Нас ждет машина. – И добавила: – А это мистер Ломбард.
Выцветшие голубые глаза старика, проницательные, несмотря на возраст, оглядели Ломбарда, и, если бы кто-то заинтересовался его выводами, он мог бы в них прочесть:
«Красивый парень. Но что-то в нем есть подозрительное…»
Трое сели в такси. Проехали по сонным улочкам Оукбриджа, потом еще километра два по Плимутскому шоссе и нырнули в лабиринт деревенских дорог – крутых, узких, поросших травой.
Генерал Макартур сказал:
– Я совсем не знаю этих мест. У меня домик в Восточном Девоне, на границе с Дорсетом.
– А здесь очень красиво, – сказала Вера. – Холмы, рыжая земля, все цветет, и трава такая густая.
– На мой вкус, здесь как-то скученно. Я предпочитаю большие равнины. Там к тебе никто не может подкрасться… – возразил ей Филипп Ломбард.
– Вы, наверное, много путешествовали? – спросил Ломбарда генерал.
Ломбард пожал плечами:
– Да, пришлось пошататься по свету.
И подумал: «Сейчас он меня спросит, успел ли я побывать на войне. Этих старых вояк больше ничего не интересует». Однако генерал Макартур и не заикнулся о войне.
3
Преодолев крутой холм, они спустились петляющей проселочной дорогой к Стиклхевну – прибрежной деревушке в несколько домишек, неподалеку от которых виднелись одна-две рыбацкие лодки. Лучи закатного солнца осветили скалу, встававшую на юге из моря.
И тут они впервые увидели Негритянский остров.
– А он довольно далеко от берега, – удивилась Вера. Она представляла остров совсем иначе – небольшой островок у берега, на нем красивый белый дом. Но никакого дома не было видно, из моря круто вздымалась скала, очертания которой отдаленно напоминали гигантскую голову негра. В ней было что-то жутковатое. Вера вздрогнула.
У гостиницы «Семь звезд» их поджидала группа людей. Согбенный старик судья, прямая как палка мисс Эмили Брент и крупный, грубоватый с виду мужчина – он выступил вперед и представился.
– Мы решили, что лучше будет вас подождать, – сказал он, – и уехать всем разом. Меня зовут Дейвис. Родом из Наталя, прошу не путать с Трансваалем. Ха-ха-ха, – закатился он смехом.
Судья Уоргрейв посмотрел на него с откровенным недоброжелательством. Видно было, что ему не терпится дать приказ очистить зал суда. Мисс Эмили Брент явно пребывала в нерешительности, не зная, как следует относиться к жителям колоний.
– Не хотите промочить горло перед отъездом? – любезно предложил Дейвис.
Никто не откликнулся на его предложение, и мистер Дейвис повернулся, поднял палец и сказал:
– В таком случае не будем задерживаться. Наши хозяева ждут нас.
При этих словах на лицах гостей отразилось некоторое замешательство. Казалось, упоминание о хозяевах подействовало на них парализующе.
Дейвис сделал знак рукой. От стены отделился человек и подошел к ним. Качающаяся походка выдавала моряка.
Обветренное лицо, уклончивый взгляд темных глаз.
– Вы готовы, леди и джентльмены? – спросил он. – Лодка вас ждет. Еще два господина прибудут на своих машинах, но мистер Оним распорядился их не ждать: неизвестно, когда они приедут.
Группа пошла вслед за моряком по короткому каменному молу, у которого была пришвартована моторная лодка.
– Какая маленькая! – сказала Эмили Брент.
– Отличная лодка, мэм, лодка что надо, – возразил моряк. – Вы и глазом не успеете моргнуть, как она вас доставит хоть в Плимут.
– Нас слишком много, – резко оборвал его судья Уоргрейв.
– Она и вдвое больше возьмет, сэр.
– Значит, все в порядке, – вмешался Филипп Ломбард. – Погода отличная, море спокойное.
Мисс Брент не без некоторого колебания разрешила усадить себя в лодку. Остальные последовали за ней. Все держались отчужденно. Похоже было, что они недоумевают, почему хозяева пригласили такую разношерстную публику.
Они собирались отчалить, но тут моряк – он уже держал в руках концы – замер. По дороге, спускавшейся с крутого холма, в деревню въезжал автомобиль. Удивительно мощный и красивый, он казался каким-то нездешним видением. За рулем сидел молодой человек, волосы его развевал ветер. В отблесках заходящего солнца он мог сойти за молодого бога из северных саг. Молодой человек нажал на гудок, и прибрежные скалы откликнулись эхом мощному реву гудка.
Антони Марстон показался им тогда не простым смертным, а чуть ли не небожителем. Эта впечатляющая сцена врезалась в память всем.
4
Фред Нарракотт, сидя у мотора, думал, что компания подобралась довольно чудная. Он совсем иначе представлял себе гостей мистера Онима. Куда шикарнее. Разодетые дамочки, мужчины в яхтсменских костюмах, – словом, важные шишки.
Вот у мистера Элмера Робсона были гости так гости. Фред Нарракотт ухмыльнулся. Да уж, те веселились – аж чертям тошно, а как пили!
Мистер Оним, видно, совсем другой. «Странно, – думал Фред, – что я в глаза не видел ни мистера Онима, ни его хозяйку. Он ведь ни разу сюда не приехал, так и не побывал здесь. Всем распоряжается и за все платит мистер Моррис. Указания он дает точные, деньги платит сразу, а только все равно не дело это. В газетах писали, что с мистером Онимом связана какая-то тайна. Видно, и впрямь так. А может, остров действительно купила мисс Габриелла Терл?»
Но, окинув взглядом пассажиров, он тут же отмел это предположение. Ну что они за компания для кинозвезды? Он пригляделся к своим спутникам. Старая дева, кислая как уксус, он таких много повидал. И злющая, это бросается в глаза. Старик – настоящая военная косточка с виду. Хорошенькая молодая барышня, но ничего особенного – никакого тебе голливудского шику-блеску.
А веселый простоватый джентльмен – вовсе никакой и не джентльмен, а так – торговец на покое, думал Фред Нарракотт. Зато в другом джентльмене, поджаром, с быстрым взглядом, и впрямь есть что-то необычное. Вот он, пожалуй что, и имеет какое-то отношение к кино.
Из всех пассажиров в компанию кинозвезде годится только тот, что приехал на своей машине (и на какой машине! Да таких машин в Стиклхевне сроду не видели. Небось стоит не одну сотню фунтов). Вот это гость что надо! По всему видать, денег у него куры не клюют. Вот если б все пассажиры были такие, тогда другое дело…
Да, если вдуматься, что-то здесь не так…
5
Лодка, вспенивая воду, обогнула скалу. И тут они увидели дом. Южная сторона острова в отличие от северной отлого спускалась к морю. Дом расположился на южном склоне – низкий, квадратный, построенный в современном стиле, с огромными закругленными окнами. Красивый дом – дом, во всяком случае, не обманул ничьих ожиданий!
Фред Нарракотт выключил мотор, и лодка проскользнула в естественную бухточку между скалами.
– В непогоду сюда, должно быть, трудно причалить, – заметил Филипп Ломбард.
– Когда дует юго-восточный, – бодро ответил Фред Нарракотт, – к Негритянскому острову и вовсе не причалишь. Он бывает отрезан от суши на неделю, а то и больше.
Вера Клейторн подумала: «С доставкой продуктов наверняка бывают сложности. Чем плохи эти острова – здесь трудно вести хозяйство».
Борт моторки уперся в скалу – Фред Нарракотт спрыгнул на берег, и они с Ломбардом помогли остальным высадиться. Нарракотт привязал лодку к кольцу и повел пассажиров по вырубленным в скале ступенькам наверх.
– Недурной вид! – сказал генерал Макартур. Но ему было не по себе. «Странное место, что ни говори», – думал он.
Но вот, преодолев каменные ступени, компания вышла на площадку, и тут настроение у всех поднялось. В распахнутых дверях стоял представительный дворецкий – его торжественный вид подействовал на всех успокаивающе. Да и сам дом был удивительно красив, и пейзаж с площадки открывался великолепный.
Седой дворецкий, высокий, худощавый, весьма почтенного вида, пошел навстречу гостям.
– Извольте сюда, – сказал он.
В просторном холле гостей ожидали длинные ряды бутылок. Антони Марстон несколько взбодрился.
«И откуда только выкопали этих типов? – рассуждал он. – Что у меня с ними общего? Интересно, о чем думал Рыжик, когда звал меня сюда? Одно хорошо: на выпивку здесь не скупятся. Да и льда хватает. Что там говорит дворецкий?»
– К сожалению, мистера Онима задерживают дела – он приедет только завтра. Мне приказано выполнять все пожелания гостей – и не хотят ли гости пройти в свои комнаты? Обед будет подан в восемь…
6
Вера поднялась вверх по лестнице следом за миссис Роджерс. Служанка распахнула настежь дверь в конце коридора, и Вера прошла в великолепную спальню с двумя большими окнами – из одного открывался вид на море, другое выходило на восток. Вера даже вскрикнула от восторга – так ей понравилась комната.
– Я надеюсь, здесь есть все, что вам нужно, мисс? – сказала миссис Роджерс.
Вера огляделась. Ее чемодан принесли и распаковали. Одна из дверей вела в ванную комнату, облицованную голубым кафелем.
– Да-да, все.
– Если вам что-нибудь понадобится, мисс, позвоните.
Голос у миссис Роджерс был невыразительный, унылый. Вера с любопытством посмотрела на нее. Бледная, бескровная – ни дать ни взять привидение! Волосы собраны в пучок, черное платье. Словом, внешность самая что ни на есть респектабельная. Вот только светлые глаза беспокойно бегают по сторонам.
«Да она, должно быть, и собственной тени боится», – подумала Вера. И похоже, попала в самую точку. Вид у миссис Роджерс был насмерть перепуганный… У Веры по спине пошли мурашки. Интересно, чего может бояться эта женщина? – но вслух она любезно сказала:
– Я новый секретарь миссис Оним. Впрочем, вы наверняка об этом знаете.
– Нет, мисс, я ничего не знаю, – сказала миссис Роджерс. – Я получила только список с именами гостей и с указаниями, кого в какую комнату поместить.
– А разве миссис Оним не говорила вам обо мне? – спросила Вера.
– Я не видела миссис Оним, – сморгнула миссис Роджерс. – Мы приехали всего два дня назад.
«В жизни не встречала таких людей, как эти Онимы», – подумала Вера. Но вслух сказала:
– Здесь есть еще прислуга?
– Только мы с Роджерсом, мисс.
Вера недовольно сдвинула брови: восемь человек, с хозяином и хозяйкой – десять, и только двое слуг.
– Я хорошо готовлю, – сказала миссис Роджерс. – Роджерс все делает по дому. Но я не ожидала, что они пригласят так много гостей.
– Вы справитесь? – спросила Вера.
– Не беспокойтесь, мисс, я справлюсь. Ну а если гости будут приезжать часто, надо думать, миссис Оним пригласит кого-нибудь мне в помощь.
– Надеюсь, – сказала Вера.
Миссис Роджерс удалилась бесшумно, как тень.
Вера подошла к окну и села на подоконник. Ею овладело смутное беспокойство. Все здесь казалось странным – и отсутствие Онимов, и бледная, похожая на привидение миссис Роджерс. А уж гости и подавно: на редкость разношерстная компания. Вера подумала: «Жаль, что я не познакомилась с Онимами заранее… Хотелось бы знать, какие они…»
Она встала и, не находя себе места, заходила по комнате. Отличная спальня, обставленная в ультрасовременном стиле. На сверкающем паркетном полу кремовые ковры, светлые стены, длинное зеркало в обрамлении лампочек. На каминной полке никаких украшений, лишь скульптура в современном духе – огромный медведь, высеченный из глыбы белого мрамора, в него вделаны часы. Над часами в блестящей металлической рамке кусок пергамента, на нем стихи. Вера подошла поближе – это была старая детская считалка, которую она помнила еще с детских лет:
Десять негритят отправились обедать,
Один поперхнулся, их осталось девять.
Девять негритят, поев, клевали носом,
Один не смог проснуться, их осталось восемь.
Восемь негритят в Девон ушли потом,
Один не возвратился, остались всемером.
Семь негритят дрова рубили вместе,
Зарубил один себя – и осталось шесть их.
Шесть негритят пошли на пасеку гулять,
Одного ужалил шмель, их осталось пять.
Пять негритят судейство учинили,
Засудили одного, осталось их четыре.
Четыре негритенка пошли купаться в море,
Один попался на приманку, их осталось трое.
Трое негритят в зверинце оказались,
Одного схватил медведь, и вдвоем остались.
Двое негритят легли на солнцепеке,
Один сгорел – и вот один, несчастный, одинокий.
Последний негритенок поглядел устало,
Он пошел повесился, и никого не стало.
Вера улыбнулась: понятное дело – Негритянский остров! Она подошла к окну, выходящему на море, и села на подоконник. Перед ней простиралось бескрайнее море. Земли не было видно: всюду, куда ни кинь взгляд, – голубая вода в легкой ряби, освещенная предзакатным солнцем.
Море… Сегодня такое тихое, порой бывает беспощадным… Оно утягивает на дно. Утонул… Нашли утопленника… Утонул в море… Утонул, утонул, утонул… Нет, она не станет вспоминать… Не станет думать об этом! Все это в прошлом.
7
Доктор Армстронг прибыл на Негритянский остров к закату. По дороге он поболтал с лодочником – местным жителем. Ему очень хотелось что-нибудь выведать о владельцах Негритянского острова, но Нарракотт, как ни странно, ничего толком не знал, а возможно, и не хотел говорить. Так что доктору Армстронгу пришлось ограничиться обсуждением погоды и видов на рыбную ловлю.
Он долго просидел за рулем и очень устал. У него болели глаза. Когда едешь на запад, весь день в глаза бьет солнце. До чего же он устал! Море и полный покой – вот что ему нужно. Конечно, ему бы хотелось отдохнуть подольше, но этого он, увы, не мог себе позволить. То есть он, конечно, мог это себе позволить в смысле финансовом, но надолго отойти от дел он не мог. Так, того и гляди, клиентуру растеряешь. Теперь, когда он добился успеха, ни о какой передышке не может быть и речи. «И все равно, – думал он, – хотя бы на сегодня забуду о Лондоне, и о Харли-стрит, и обо всем прочем, представлю себе, что я никогда больше туда не вернусь».
В самом слове «остров» есть какая-то магическая, притягательная сила. Живя на острове, теряешь связь с миром; остров – это самостоятельный мир. Мир, из которого можно и не вернуться. «Оставлю-ка я на этот раз повседневную жизнь со всеми ее заботами позади», – думал он. Улыбка тронула его губы: он принялся строить планы, фантастические планы на будущее. Поднимаясь по вырубленным в скале ступенькам, он продолжал улыбаться.
На площадке сидел в кресле старик – лицо его показалось доктору Армстронгу знакомым. Где он мог видеть это жабье лицо, тонкую черепашью шею, ушедшую в плечи, и, главное, эти светлые глаза-буравчики? Ну как же, это старый судья Уоргрейв. Однажды он проходил свидетелем на его процессе. Вид у судьи был всегда сонный, но его никто не мог обойти. На присяжных он имел колоссальное влияние: говорили, что он может обвести вокруг пальца любой состав. Не раз и не два, когда обвиняемого должны были наверняка оправдать, ему удавалось добиться сурового приговора. Недаром его прозвали вешателем в мантии. Вот уж никак не ожидал встретить его здесь.
8
Судья Уоргрейв думал: «Армстронг? Помню, как он давал показания. Весьма осторожно и осмотрительно. Все доктора – олухи. А те, что с Харли-стрит, глупее всех». И он со злорадством вспомнил о недавней беседе с одним лощеным типом с этой самой улицы.
Вслух он проворчал:
– Спиртное в холле.
– Должен пойти поздороваться с хозяевами, – сказал доктор Армстронг.
Судья Уоргрейв закрыл глаза, отчего достиг еще большего сходства с ящером, и сказал:
– Это невозможно.
– Почему? – изумился доктор Армстронг.
– Ни хозяина, ни хозяйки здесь нет, – сказал судья. – Весьма странный дом. Ничего не могу понять.
Доктор Армстронг вытаращил на него глаза. Чуть погодя, когда ему стало казаться, что старик заснул, Уоргрейв вдруг сказал:
– Знаете Констанцию Калмингтон?
– К сожалению, нет.
– Это неважно, – сказал судья, – в высшей степени рассеянная женщина, да и почерк ее практически невозможно разобрать. Я начинаю думать, может быть, я не туда приехал.
Доктор Армстронг покачал головой и прошел в дом. А судья Уоргрейв еще некоторое время размышлял о Констанции Калмингтон: ненадежная женщина, но разве женщины бывают надежными? И мысли его перескочили на двух женщин, с которыми он приехал: старую деву с поджатыми губами и молодую девушку. Девчонка ему не понравилась – хладнокровная вертушка. Хотя нет, здесь не две, а три женщины, если считать миссис Роджерс. Странная тетка, похоже, она всего боится. А впрочем, Роджерсы – вполне почтенная пара и дело свое знают.
Тут на площадку вышел Роджерс.
– Вы не знаете, к вашим хозяевам должна приехать леди Констанция Калмингтон?
Роджерс изумленно посмотрел на него:
– Мне об этом ничего не известно, сэр.
Судья поднял было брови, но лишь фыркнул в ответ. «Недаром этот остров называют Негритянским, – подумал он, – тут дело и впрямь темное».
9
Антони Марстон принимал ванну. Он нежился в горячей воде. Отходил после долгой езды. Мысли не слишком обременяли его. Антони жил ради ощущений и действий.
«Ну да ладно – как-нибудь перебьюсь», – решил он и выбросил всякие мысли из головы.
Он отлежится в горячей ванне, сгонит усталость, побреется, выпьет коктейль, пообедает… А что потом?
10
Мистер Блор завязывал галстук. Он всегда с этим плохо справлялся. Поглядел в зеркало: все ли в порядке? Похоже, да.
С ним здесь не слишком приветливы… Они подозрительно переглядываются, будто им известно… Впрочем, все зависит от него. Он свое дело знает и сумеет его выполнить. Он посмотрел на считалку в рамке над камином. Недурной штришок.
«Помню, я как-то был здесь еще в детстве, – думал он. – Вот уж не предполагал, что мне придется заниматься таким делом на этом острове. Одно хорошо: никогда не знаешь наперед, что с тобой случится…»
11
Генерал Макартур пребывал в мрачной задумчивости. Черт побери, до чего все странно! Совсем не то, на что он рассчитывал… Будь хоть малейшая возможность, он бы под любым предлогом уехал… Ни минуты здесь не остался бы… Но моторка ушла. Так что хочешь не хочешь, а придется остаться. А этот Ломбард – подозрительный тип. Проходимец какой-то. Ей-ей, проходимец.
12
С первым ударом гонга Филипп вышел из комнаты и направился к лестнице. Он двигался легко и бесшумно, как ягуар. И вообще во всем его облике было что-то от ягуара. Красивого хищника – вот кого он напоминал. Всего одна неделя, улыбнулся он. Ну что ж, он скучать не будет.
13
Эмили Брент, переодевшись к обеду в черные шелка, читала у себя в спальне Библию.
Губы ее бесшумно двигались:
«Обрушились народы в яму, которую выкопали; в сети, которую скрыли они, запуталась нога их.
Познан был Господь по суду, который Он совершил; нечестивый уловлен делами рук своих. Да обратятся нечестивые в ад…» [3]Ветхий Завет, Псалтирь, 9:16 – 18.
Она поджала губы. И захлопнула Библию.
Поднялась, приколола на грудь брошь из дымчатого хрусталя и спустилась к обеду.
Подскажите стих-считалку из книги 10 негритят.Очень нужно!!!
*** Десять негритят собрались пообедать, Один вдруг поперхнулся – и их осталось девять. Девять негритят уселись под откосом, Один из них заснул – и их осталось восемь. Восемь негритят поплыли в Ноттингем, Одни из них пропал – и их осталось семь. Семь глупых негритят на дуб решили влезть, Один из них упал – и их осталось шесть. Шесть негритят у пчел решили меду взять, Закусан один был – и их осталось пять. Пять глупых негритят судейство учинили, Один в тюрьму попал – и стало их четыре. Три глупых негритенка опомнились едва, Но тут пришел медведь – и их осталось два. Последний негритенок не делал ничего, Когда же он женился, не стало никого! и ещё один вариант: Десять негритят отправились обедать, Один поперхнулся, их осталось девять. Девять негритят, поев, клевали носом, Один не смог проснуться, их осталось восемь. Восемь негритят в Девон ушли потом, Один не возвратился, остались всемером. Семь негритят дрова рубили вместе, Зарубил один себя — и осталось шесть их. Шесть негритят пошли на пасеку гулять, Одного ужалил шмель, их осталось пять. Пять негритят судейство учинили, Засудили одного, осталось их четыре. Четыре негритенка пошли купаться в море, Один попался на приманку, их осталось трое. Трое негритят в зверинце оказались, Одного схватил медведь, и вдвоем остались. Двое негритят легли на солнцепеке, Один сгорел — и вот один, несчастный, одинокий. Последний негритенок поглядел устало, Он пошел повесился, и никого не стало
В переводе С. Маршака этот стишок звучит так: Купались десять негритят. Нельзя шалить в реке ведь! Но так шалил упрямый брат, Что братьев стало девять. Однажды девять негритят Охотились за лосем. Попал на рог девятый брат, И вот их стало восемь. Гуляли восемь негритят. В лесу стояла темь, Пропал без вести младший брат, И братьев стало семь. Спекла семерка негритят Пирог-и села есть. Объелся самый жадный брат, И братьев стало шесть. Пошли шесть братьев-негритят Законы изучать. В суд поступил речистый брат, И братьев стало пять. Пятерка братьев-негритят Ловила пчел в квартире, Ужален в ухо пятый брат, И стало их четыре. В лесу четверку негритят Настигли дикари. Был съеден следующий брат, И братьев стало три. В зверинце трое негритят Забрались в клетку льва. Растерзан насмерть третий брат, И братьев стало два. Топили двое негритят В ненастный день камин. В огонь один свалился брат, И уцелел один. В раннем варианте этой песенки последний негритенок женился и у него с женушкой было десять детей.
а где етот ранний вариант?
10 негритят пошли купаться в море 10 негритят резвились на просторе один из них утоп, купли ему гроб и их стало девять 9 8 7 6 5 4 3 2 Один негритенок пошел купаться в море Один негритенок резвился на просторе Пошел к себе ко дну Нашел себе жену и их стало десять
Мммм Агата кристи жанр очень хороший мне 11 лет я читаю этот жанр
Leave a Reply