Андерсен снеговик текст: Сказка Снеговик — Ганс Христиан Андерсен, читать онлайн
Сказка Снеговик — Ганс Христиан Андерсен, читать онлайн
Так и хрустит во мне! Славный морозец! — сказал снеговик. — Ветер-то, ветер-то так и кусает! Просто любо! А ты что таращишься, пучеглазое? — Это он про солнце говорил, которое как раз заходило. — Впрочем, валяй, валяй! Я и не моргну! Устоим!
Вместо глаз у него торчали два осколка кровельной черепицы, вместо рта красовался обломок старых граблей; значит, он был и с зубами.
На свет он появился под радостные «ура» мальчишек, под звон бубенчиков, скрип полозьев и щелканье извозчичьих кнутов.
Солнце зашло, и на голубое небо выплыла луна, полная, ясная!
— Ишь, с другой стороны ползет! — сказал снеговик. Он думал, что это опять солнце показалось. — Я все-таки отучил его пялить на меня глаза! Пусть себе висит и светит потихоньку, чтобы мне было видно себя!.. Ах, как бы мне ухитриться как-нибудь сдвинуться! Так бы и побежал туда на лед покататься, как давеча мальчишки! Беда — не могу сдвинуться с места!
— Вон! Вон! — залаял старый цепной пес; он немножко охрип — ведь когда-то он был комнатною собачкой и лежал у печки.
— О чем ты толкуешь, дружище? — сказал снеговик. — Вон та пучеглазая выучит меня двигаться? — Снеговик говорил про луну. — Она сама-то удрала от меня давеча; я так пристально посмотрел на нее в упор! А теперь вон опять выползла с другой стороны!
— Много ты мыслишь! — сказал цепной пес. — Ну да, ведь тебя только что вылепили! Та, что глядит теперь, луна, а то, что ушло, солнце; оно опять вернется завтра. Уж оно подвинет тебя — прямо в канаву! Погода переменится! Я чую — левая нога заныла! Переменится, переменится!
— Не пойму я тебя что-то! — сказал снеговик. — А сдается, ты сулишь мне недоброе! То красноглазое, что зовут солнцем, тоже мне не друг, я уж чую!
— Вон! Вон! — пролаяла цепная собака, три раза повернувшись вокруг самой себя и улеглась в своей конуре спать.
Погода и в самом деле переменилась. К утру вся окрестность была окутана густым, тягучим туманом; потом подул резкий, леденящий ветер и затрещал мороз.
А что за красота, когда взошло солнышко!
Деревья и кусты в саду стояли все покрытые инеем, точно лес из белых кораллов! Все ветви словно оделись блестящими белыми цветочками! Мельчайшие разветвления, которых летом и не видно из-за густой листвы, теперь ясно вырисовывались тончайшим кружевным узором ослепительной белизны; от каждой ветви как будто лилось сияние! Плакучая береза, колеблемая ветром, казалось, ожила; длинные ветви ее с пушистою бахромой тихо шевелились — точь-в-точь как летом! Вот было великолепие! Встало солнышко… Ах, как все вдруг засверкало и загорелось крошечными, ослепительно-белыми огоньками! Все было точно осыпано алмазною пылью, а на снегу переливались крупные бриллианты!
— И такого молодца тоже! — сказал молодой человек, указывая на снеговика.
— Он бесподобен!
Молодая девушка засмеялась, кивнула головкой снеговику и пустилась с молодым человеком по снегу вприпрыжку, у них под ногами так и захрустело, точно они бежали по крахмалу.
— Кто такие эти двое? — спросил снеговик цепную собаку. — Ты ведь живешь тут подольше меня; знаешь ты их?
— Знаю! — сказала собака. — Она гладила меня, а он бросал косточки; таких я не кусаю.
— А что же они из себя изображают? — спросил снеговик.
— Паррочку! — сказала цепная собака. — Вот они поселятся в конуре и будут вместе глодать кости! Вон! Вон!
— Ну, а значат они что-нибудь, как вот я да ты?
— Да ведь они господа! — сказал пес. — Куда как мало смыслит тот, кто только вчера вылез на свет божий! Это я по тебе вижу! Вот я так богат и годами и знанием! Я всех, всех знаю здесь! да, я знавал времена получше!.. Не мерз тут в холоде на цепи! Вон! Вон!
— Славный морозец! — сказал снеговик. — Ну, ну, рассказывай! Только не греми цепью, а то меня просто коробит!
— Вон! Вон! — залаял цепной пес.
— Я был щенком, крошечным хорошеньким щенком, и лежал на бархатных креслах там, в доме, лежал на коленях у знатных господ! Меня целовали в мордочку и вытирали лапки вышитыми платками! Звали меня Милкой, Крошкой!.. Потом я подрос, велик для них стал, меня подарили ключнице, я попал в подвальный этаж. Ты можешь заглянуть туда; с твоего места отлично видно. Так вот, в той каморке я и зажил как барин! Там хоть и пониже было, да зато спокойнее, чем наверху: меня не таскали и не тискали дети. Ел я тоже не хуже, если не лучше! У меня была своя подушка, и еще там была печка, самая чудеснейшая вещь на свете в такие холода! Я даже уползал под нее!.. О, я и теперь еще мечтаю об этой печке! Вон! Вон!
— Разве уж она так хороша, печка-то? — спросил снеговик. — Похожа она на меня?
— Ничуть! Вот сказал тоже! Печка черна как уголь: у нее длинная шея и медное пузо! Она так и пожирает дрова, огонь пышет у нее изо рта! Рядом с нею, под нею — настоящее блаженство! ее видно в окно, погляди!
Снеговик посмотрел и в самом деле увидал черную блестящую штуку с медным животом; в животе светился огонь.
Снеговика вдруг охватило такое страшное желание, — в нем как-будто зашевелилось что-то… Что такое нашло на него, он и сам не знал и не понимал, хотя это понял бы всякий человек, если, разумеется, он не снеговик.
— Зачем же ты ушел от нее? — спросил снеговик пса, он чувствовал, что печка — существо женского пола. — как ты мог уйти оттуда?
— Пришлось поневоле! — сказал цепной пес. — Они вышвырнули меня и посадили на цепь. Я укусил за ногу младшего барчука — он хотел отнять у меня кость! «Кость за кость!» — думаю себе… А они осердились, и я оказался на цепи! Потерял голос… Слышишь, как я хриплю? Вон! Вон! Вот тебе и вся недолга!
Снеговик уже не слушал; он не сводил глаз с подвального этажа, с каморки ключницы, где стояла на четырех ножках железная печка величиной с самого снеговика.
— Во мне что-то странно шевелится! — сказал он. — Неужели я никогда не попаду туда? Это ведь такое невинное желание, отчего ж бы ему не сбыться! Это мое самое заветное, мое единственное желание! Где же справедливость, если оно не сбудется? Мне надо туда, туда к ней… Прижаться к ней во что бы то не стало, хоть бы разбить окно!
— Туда тебе не попасть! — сказал цепной пес.
— Мне уж и так конец подходит, того и гляди, свалюсь!
Целый день снеговик стоял и смотрел в окно; в сумерки каморка выглядела еще приветливее; печка светила так мягко, как не светить ни солнцу, ни луне! Куда им! Так светит только печка, если брюшко у нее набито. Когда дверцу открыли, из печки метнулось пламя и заиграло ярким отблеском на белом лице снеговика. В груди у него тоже горело пламя.
— Не выдержу! — сказал он. — Как мило она высовывает язык! Как это идет ей!
Ночь была длинная, длинная, только не для снеговика; он весь погрузился в чудесные мечты, — они так и трещали в нем от мороза.
К утру все окна подвального этажа покрылись прекрасным ледяным узором, цветами; лучших снеговик и желать не мог бы, но они скрыли печку! Мороз так и трещал, снег хрустел, снеговику радоваться да радоваться бы, так нет! Он тосковал о печке! Он был положительно болен.
— Ну, это опасная болезнь для снеговика! — сказал пес.
— Я тоже страдал этим, но поправился. Вон! Вон! Будет перемена погоды!
И погода переменилась, началась оттепель.
Зазвенела капель, а снеговик таял на глазах, но он не говорил ничего, не жаловался, а это плохой признак. В одно прекрасное утро он рухнул. На месте его торчало только что-то вроде железной согнутой палки; на ней-то мальчишки и укрепили его.
— Ну, теперь я понимаю его тоску! — сказал цепной пес — У него внутри была кочерга! Вот что шевелилось в нем! Теперь все прошло! Вон! Вон!
Скоро прошла и зима.
— Вон! Вон! — лаял цепной пес, а девочки на улице пели:
Цветочек лесной, поскорей распускайся!
Ты, вербочка, мягким пушком одевайся!
Кукушки, скворцы, прилетайте,
Весну нам красну воспевайте!
Деньки наши красные снова пришли!
Читать сказку Снеговик онлайн
Сказка Снеговик рассказывает о короткой жизни слепленного ранней зимой снеговика, который всё понимает не так, как оно происходит на самом деле.
Много интересного рассказывает ему собака, которая сидит рядом на цепи. Правда, о чем бы не мечтал снеговик и о чем бы не говорил, его участь ясна и весной уже никто о нем не вспомнит…
— Так и хрустит, так и трещит! Отличный морозец! — сказал снеговик. — А ветер-то какой, так и щиплет, так и кусает!
Вместо глаз у него торчали два камушка, вместо рта — кусочек ветки; да таких изгибов, что казалось, будто снеговик усмехается. На свет он появился под радостные крики мальчишек и праздничный звон бубенчиков.
Солнце зашло, и на темное небо выплыла луна, полная, ясная!
— Ишь, с другой стороны ползёт! — сказал снеговик. Он думал, что это опять солнце показалось. —Пусть себе висит и светит потихоньку, чтобы мне видно было себя! Ах, как бы мне ухитриться сдвинуться с места! Так бы и побежал туда на лёд покататься, как мальчишки! Беда — не могу двинуться с места!
— Вон! Вон! — залаяла старая цепная собака; она немножко охрипла — с тех пор ещё, как была комнатной собачкой и лежала у печки.
— Солнце научит тебя двигаться! Я видела, что было в прошлом году с таким, как ты, и в позапрошлом тоже! Вон! Вон! Все пропали!
— О чем ты говоришь, дружище? — сказал снеговик. Она сама-то удрала от меня к вечеру: я так пристально посмотрел на неё в упор! А теперь вон опять выползла с другой стороны!
— Много ты понимаешь! — сказала цепная собака. — Ну да, ведь, тебя только что вылепили! Та, что глядит теперь, луна, а то, что ушло, солнце; оно опять вернётся завтра. Уж оно подвинет тебя — прямо в канаву! Погода переменится! Я чую, — левая нога заныла! Переменится, переменится!
— Не пойму я что-то! — сказал снеговик.
— Вон! Вон! — пролаяла цепная собака, три раза повернулась вокруг самой себя и улеглась в своей конуре спать.
Погода и в самом деле переменилась. К утру вся окрестность была окутана густым, тягучим туманом; потом подул резкий, леденящий ветер, и затрещал мороз. А что за красота была, когда взошло солнышко!
Деревья и кусты в саду стояли все осыпанные инеем, — точно лес из белых кораллов! Все ветви словно покрылись блестящими белыми цветочками! Мельчайшие разветвления ветвей, которых летом и не видно из-за густой листвы, теперь ясно вырисовывались тончайшим кружевным узором ослепительной белизны; от каждой ветки как будто лилось сиянье! Плакучая берёза, колеблемая ветром, казалось, ожила; длинные ветви её с пушистою бахромой тихо шевелились — точь-в-точь, как летом! Вот было великолепие! Встало солнышко… Ах! как всё вдруг засверкало и загорелось крошечными, ослепительно-белыми огоньками! Всё было точно осыпано алмазною пылью, а на снегу переливались крупные бриллианты!
— Что за прелесть! — сказала молодая девушка, вышедшая в сад под руку с молодым человеком.
Они остановились как раз возле снеговика и смотрели на сверкающие деревья.
— Летом такого великолепия не увидишь! — сказала она, вся сияя от удовольствия.
— И такого молодца — тоже! — сказал молодой человек, указывая на снеговика. — Он бесподобен!
Молодая девушка засмеялась, кивнула головой снеговику и пустилась с молодым человеком по снегу вприпрыжку; так и захрустело у них под ногами, точно они бежали по крахмалу.
— Кто такие эти двое? — спросил снеговик цепную собаку. — Ты, ведь, живёшь тут подольше меня; знаешь ты их?
— Знаю! — сказала собака. — Она гладила меня, а он бросал косточки, — таких я не кусаю.
— А что же они из себя представляют? — спросил снеговик.
— Парррочку! — сказала цепная собака. — Вот они поселятся в конуре и будут вместе глодать кости! Вон! Вон!
— Ну а значат они что-нибудь, как вот я да ты?
— Да, ведь, они господа! — сказала цепная собака. — Куда как мало смыслит тот, кто только вчера вылез на свет Божий! Это я по тебе вижу! Вот, я так богата и годами, и знанием! Я всех, всех знаю здесь! Да, я знавала времена получше!.
. Не мёрзла тут в холод на цепи! Вон! Вон!
— Славный морозец! — сказал снеговик. — Ну, ну, рассказывай, рассказывай! Только не греми цепью, а то меня просто коробит!
— Вон! Вон! — залаяла цепная собака. — Я была щенком, крошечным, хорошеньким щенком и лежала на бархатных креслах, там в доме, лежала на коленях у знатных господ! Меня целовали в мордочку и вытирали лапки вышитыми платками! Звали меня «Милкой», «Крошкой»!.. Потом я подросла, велика для них стала, и меня подарили ключнице; я попала в подвальный этаж. Ты можешь заглянуть туда; с твоего места отлично видно. Так вон в той каморке я и зажила барыней, да, барыней! Там хоть и пониже было, да зато спокойнее, чем наверху: меня не таскали и не тискали дети. Ела я тоже не хуже, если ещё не лучше! У меня была своя подушка и ещё… там была печка, самая чудеснейшая вещь в свете в такие холода! Я совсем уползала под неё!.. О, я и теперь ещё мечтаю об этой печке! Вон! Вон!
— Разве уж она так хороша, печка-то? — спросил снеговик.
— Похожа она на меня?
— Ничуть! Вот сказал тоже! Печка черна, как уголь; у неё длинная шея и медное пузо! Она так и пожирает дрова, огонь пышет у неё изо рта! Рядом с нею, под нею — настоящее блаженство! Её видно в окно, погляди!
Снеговик посмотрел и в самом деле увидел чёрную блестящую штуку с медным животом; из него светился огонь. Снеговика вдруг охватило какое-то странное желание, — в нём как будто зашевелилось что-то… Что такое нашло на него, он и сам не знал и не понимал, хотя это понял бы всякий человек, если, разумеется, он не снеговик.
— Зачем же ты ушла от неё? — спросил снеговик собаку. — Как ты могла уйти оттуда?
— Пришлось поневоле! — сказала цепная собака. — Они вышвырнули меня и посадили на цепь. Я укусила за ногу младшего их сына, — он хотел отнять у меня кость! «Кость за кость!» думаю себе… А они рассердились, и вот — я на цепи! Потеряла голос… Слышишь, как я хриплю? Вон! Вон! Вот тебе и вся история!
Снеговик уже не слушал; он не сводил глаз с подвального этажа, с каморки ключницы, где стояла на четырёх ножках железная печка, величиной с самого снеговика.
— Неужели я никогда не попаду туда? — сказал он.
— Туда тебе не попасть! — сказала цепная собака. — А если бы ты и добрался до печки, то тебе конец! Вон! Вон!
— Мне уж и так конец подходит, того и гляди свалюсь!
Целый день снеговик стоял и смотрел в окно; в сумерки каморка выглядела ещё приветливее: печка светила так мягко, как не светить ни солнцу, ни луне! Куда им! Так светит только печка, если брюшко у неё набито. Когда его открыли — из него так и метнулось пламя и заиграло ярким отблеском на белом лице и груди снеговика.
— Не выдержу! — сказал он. — Как мило она высовывает язык! Как это идёт ей!
Ночь была длинная, длинная, только не для снеговика; он весь погрузился в чудные мечты, — они так и трещали в нём от мороза.
К утру все окна подвального этажа покрылись чудесным ледяным узором, цветами; лучших снеговику нечего было и требовать, но они скрывали печку! Стекла не оттаивали, и он не мог видеть печку! Мороз так и трещал, снег хрустел, снеговику радоваться бы да радоваться, так нет! Он тосковал о печке!
— Ну, это опасная болезнь для снеговика! — сказала цепная собака.
— Я тоже страдала этим, но поправилась. Вон! Вон! Будет перемена погоды!
И погода переменилась, пришла оттепель.
Оттепель усиливалась, и снеговик уменьшился, но он не говорил ничего, не жаловался, а это плохой признак.
В одно прекрасное утро он рухнул. На месте его торчало только что-то вроде железной согнутой палки; на ней-то мальчишки и укрепили его.
— Ну, теперь я понимаю его тоску! — сказала цепная собака. — У него внутри была кочерга! Вот, что шевелилось в нём! Теперь всё прошло! Вон! Вон!
Скоро прошла и зима.
— Вон! Вон! — лаяла цепная собака, а девочки на улице пели:
Цветочек лесной, поскорей распускайся!
Ты, вербочка, мягким пушком одевайся!
Кукушки, скворцы прилетайте,
Весну нам красну воспевайте!
И мы вам подтянем: ай люли-люли,
Деньки наши красные снова пришли!
О снеговике же и думать забыли!
Ганс Христиан Андерсен: Снежный человек
Ганс Христиан Андерсен: Снежный человекпо
(1861)
T такой восхитительно холодный, — сказал
Снежный человек», что от этого все мое тело трещит.
Это просто вид
ветер, чтобы унести жизнь в один. Как та большая красная штука там смотрит
на меня!» Он имел в виду солнце, которое только что садилось. «Это не заставит меня
подмигивание. Я сумею сохранить осколки.
Вместо глаз у него в голове было два треугольных куска черепицы; его горловина была сделана из старых сломанных граблей и, разумеется, снабжена зубы. Он появился на свет среди радостных криков мальчики, звон бубенцов и плеск кнутов. Солнце зашла, и взошла полная луна, большая, круглая и ясная, сияющая в глубокий синий.
— Вот оно снова, с другой стороны, — сказал Снежный Человек.
предположил, что солнце показало себя еще раз. «Ах, я вылечил его от
глядя, однако; теперь он может повеситься там и светить, чтобы я мог видеть
сам. Если бы я только знал, как умудриться уйти от этого места, — я
должно так хотеть двигаться. Если бы я мог, я бы скользил туда по
лед, как это делают мальчики; но я не понимаю как; я даже не
уметь бегать».
— Прочь, прочь, — залаяла старая дворовая собака. Он совсем охрип и не мог произносить «Боу вау» правильно. Когда-то он был домашней собакой и лежал огонь, и с тех пор он охрип. «Солнце заставит тебя бежать когда-нибудь. Я видел, как прошлой зимой он заставил вашего предшественника бежать, и его предшественник перед ним. Прочь, прочь, они все должны уйти».
— Я не понимаю тебя, товарищ, — сказал Снежный Человек. «Это дело Ты хочешь научить меня бегать? Я видел, как он работал сам некоторое время назад, а теперь оно подкралось с другой стороны».
— Вы совсем ничего не знаете, — ответила дворовая собака. — Но тогда ты только
в последнее время подлатали. То, что ты видишь там, это луна, и та
раньше было солнце. Он придет завтра, и, скорее всего,
научит вас сбегать в канаву у колодца; потому что я думаю, что погода
собирается измениться. Я чувствую такие уколы и уколы в левой ноге; Я
уверен, что будут изменения».
«Я его не понимаю, — сказал себе Снежный Человек; «Но у меня есть ощущение, что он говорит о чем-то очень неприятном. Тот кто смотрел так только что, и кого он называет солнцем, не мой друг; Я могу почувствуй это тоже».
— Прочь, прочь, — залаяла дворовая собака и потом три раза обернулась, и забрался в конуру спать.
Погода действительно изменилась. К утру густой туман
покрыл всю округу, и поднялся сильный ветер, так что холод
казалось, морозит кости; но когда взошло солнце, зрелище было
великолепный. Деревья и кусты покрылись инеем и выглядели
лес белых кораллов; а на каждой ветке блестели застывшие капли росы.
Многие изящные формы, скрытые летом пышной листвой, были
теперь четко очерченный и похожий на блестящее кружево. От каждого
ветка блестела белым сиянием. Береза, качаясь на ветру, смотрела
полны жизни, как деревья летом; и его вид был чудесным
красивая.
И где светило солнце, как все блестело и
сверкали, как будто вокруг рассыпали алмазную пыль; пока снежно
ковер земли оказался словно усыпанный бриллиантами, из которых
сияли бесчисленные огни, белее даже самого снега.
«Это действительно красиво», — сказала молодая девушка, вошедшая в сад с молодым человеком; и оба остановились возле Снежного Человека, и созерцал блестящую сцену. «Лето не может показать более прекрасного — воскликнула она, и глаза ее сверкнули.
— А у нас не может быть такого парня летом, — ответил юноша, указывающий на Снежного человека; «он капитал».
Девушка рассмеялась и кивнула Снежному Человеку, а затем споткнулась прочь. снег со своей подругой. Снег скрипел и трещал под ногами, как будто она наступила на крахмал.
— Кто эти двое? — спросил Снежный Человек у дворовой собаки. «Вы были здесь дольше, чем у меня; ты их знаешь?
— Конечно, я их знаю, — ответила дворовая собака.
«она погладила меня по спине
много раз, и он дал мне кость мяса. Я никогда не кусаю этих двоих.
— Но что это такое? — спросил Снежный Человек.
«Они любовники, — ответил он. «Они пойдут и будут жить в одной конуре время от времени, и грызут одну и ту же кость. Прочь, прочь!»
«Они такие же существа, как мы с вами?» — спросил Снежный Человек.
— Ну, они принадлежат одному и тому же хозяину, — возразил дворовый пес. «Безусловно люди, которые только вчера родились, знают очень мало. я вижу это в ты. У меня есть возраст и опыт. Я знаю всех здесь в доме, и я Знай, было время, когда я не валялся здесь на морозе, пристегнут к цепи. Прочь, прочь!»
— Холод прекрасен, — сказал Снежный Человек. «Но скажи мне, скажи мне; только ты не должен так звенеть цепью; потому что это сотрясает меня, когда Вы делаете это.»
«Прочь, прочь!» залаяла дворовая собака; «Я вам скажу; они сказали, что я
хорошенький парень когда-то; потом я лежал в обитом бархатом кресле,
в доме хозяина и сидеть на коленях у хозяйки.
Они обычно
поцелуй меня в нос, и вытри лапки вышитым платком, и я
называли «Ами, дорогая Ами, милая Ами». Но через некоторое время я стал слишком большим
за них, а меня отослали в комнату экономки; поэтому я пришел к
жить на нижнем этаже. Вы можете заглянуть в комнату с того места, где вы стоите,
и посмотрите, где я когда-то был хозяином; ибо я действительно был хозяином
экономка. Это была определенно меньшая комната, чем та, что наверху; но я
было удобнее; ибо я не был постоянно схвачен и
тянутся дети, как я был. я получил так же хорошо
еда, а то и лучше. У меня была своя подушка, и была печка — это
лучшая вещь в мире в это время года. я ходил
под печку, и лечь совсем под ней. О, я все еще мечтаю об этом
печь. Прочь, прочь!»
«Печь выглядит красиво?» — спросил Снежный Человек. — Это вообще похоже на мне?»
«Это полная противоположность вам», — сказала собака. «Черный, как ворона,
и имеет длинную шею и медную ручку; он ест дрова, так что огонь
вырывается изо рта.
Мы должны держаться с одной стороны или под ней, чтобы быть
комфортный. Вы можете видеть это через окно, с того места, где вы стоите».
Тогда Снежный Человек взглянул и увидел блестящую полированную вещь с медным отливом. ручку, и огонь, мерцающий из нижней ее части. Снежный человек чувствовал на него нашло довольно странное ощущение; это было очень странно, он не знал что это значит, и он не мог объяснить это. Но есть люди, которые не люди снега, которые понимают, что это такое. «А почему ты ушел ей?» — спросил Снежный Человек, ибо ему показалось, что печка должна быть женский пол. — Как ты мог отказаться от такого удобного места?
— Я был обязан, — ответил дворовой пес. «Они выгнали меня за дверь, и
приковал меня сюда. Я укусил самого младшего из сыновей моего хозяина в
ногу, потому что он оттолкнул кость, которую я грыз. «Кость за кость», я
мысль; но они так рассердились, и с тех пор я привязался
цепью и потерял кость.
Разве ты не слышишь, как я охрип. Прочь,
прочь! Я больше не могу говорить, как другие собаки. Прочь, прочь, это конец
всего».
Но Снежный Человек уже не слушал. Он смотрел в комната экономки на нижнем этаже; где печка стояла на четвереньках железные ноги, выглядящие примерно такого же размера, как и сам Снежный Человек. «Что за странный треск я чувствую внутри себя, — сказал он. «Смогу ли я когда-нибудь попасть туда? Это невинное желание, а невинные желания обязательно исполнятся. я должен войти туда и прислониться к ней, даже если мне придется сломать окно.»
«Никогда не ходите туда, — сказала дворовая собака, — потому что, если вы приблизитесь к печь, ты растаешь, прочь».
— Я тоже мог бы уйти, — сказал Снежный Человек, — потому что я думаю, что расстаюсь с это.»
Целый день Снежный Человек стоял, глядя в окно,
а в сумерках комната стала еще более гостеприимной, ибо от
от печи исходило нежное свечение, не похожее на солнце или луну; нет, только
яркий свет, который исходит от печки, когда он хорошо накормлен.
Когда
дверца печки отворилась, пламя вырвалось из ее устья;
это принято у всех печей. Свет пламени падал прямо
на лице и груди Снежного Человека румяным отблеском. «Я могу терпеть
его больше нет, — сказал он. «Как красиво оно выглядит, когда вытягивается
язык?»
Ночь была длинной, но не показалась таковой Снежному Человеку, который стоял наслаждаясь собственными размышлениями и потрескивая от холода. в Утром оконные стекла комнаты экономки были покрыты лед. Это были самые красивые ледяные цветы, какие только мог пожелать Снежный Человек. а печку спрятали. Эти оконные стекла не оттаивали, и он ничего не было видно из печи, которую он представил себе, как будто она был прекрасным человеком. Снег трещал и ветер свистел вокруг него; это была именно такая морозная погода, которую Снежный Человек мог бы полностью наслаждайтесь. Но ему это не понравилось; как, в самом деле, он мог наслаждаться что-нибудь, когда он был «больным от печки»?
— Это ужасная болезнь для Снежного Человека, — сказала дворовая собака.
«У меня есть
Сам от этого страдал, но преодолел. Прочь, прочь, — рявкнул он и
затем он добавил: «Погода изменится». И погода сделала
сдача; он начал оттаивать. Когда стало теплее, Снежный человек
уменьшилось. Он ничего не сказал и не пожаловался, что является верным признаком.
Однажды утром он сломался и совсем утонул; и вот, где он был
стоял, в земле торчало что-то вроде метлы. Это
был полюс, вокруг которого мальчики построили его. «Ах, теперь я понимаю
почему он так тосковал по печке, — сказал дворовый пес. «Почему,
вот лопата, которой чистят печь, прикреплена к
полюс. В теле Снежного Человека был скребок; это было что
тронул его так. «Но теперь все кончено. Прочь, прочь». А скоро зима
прошло. — Прочь, прочь, — залаяла охрипшая дворовая собака. Но девушки в
дом пел,
«Приди из своего благоухающего дома, зеленый тимьян;Протяни свои мягкие ветви, верба;
Месяцы несут сладкую весну,Когда радостно поет жаворонок в небе.
Приходи ласковое солнышко, пока кукушка поет,
И я в скитаниях его ноту посмеюсь».
И никто больше не думал о Снежном Человеке.
HCA.Gilead.org.il
Copyright © Zvi Хар’Эл
$Дата: 2007/12/13 20:45:32 $
Снежный человек | Ганс Христиан Андерсен Сказки
История Читает: 75,166
Это старинная сказка , которая может содержать насилие. Мы рекомендуем родителям читать заранее , если ваш ребенок чувствителен к таким темам.
Так восхитительно холодно, — сказал Снежный Человек, — что у меня трещит все тело. Это как раз тот ветер, который уносит жизнь в одно целое. Как эта огромная красная штука наверху смотрит на меня! Он имел в виду солнце, которое только что садилось. «Это не заставит меня подмигнуть. Я сумею сохранить осколки.
У него в голове вместо глаз было два треугольных куска плитки; его рот был сделан из старых сломанных граблей и, разумеется, снабжен зубами.
Он появился на свет среди радостных криков мальчишек, звона бубенцов и ударов кнутов. Солнце зашло, и взошла полная луна, большая, круглая и ясная, сияющая в глубокой синеве.
— Вот оно снова, с другой стороны, — сказал Снежный Человек, который решил, что солнце снова показывает себя. — А, впрочем, я вылечил его от пристального взгляда; теперь он может повеситься там и сиять, чтобы я мог видеть себя. Если бы я только знал, как умудриться уйти от этого места, — мне бы так хотелось переехать. Если бы я мог, я бы скользил туда по льду, как это делают мальчики; но я не понимаю как; Я даже не знаю, как бегать».
— Прочь, прочь, — залаяла старая дворовая собака. Он был довольно хриплым и не мог правильно произнести «Боу-вау». Когда-то он был домашним псом, лежал у огня и с тех пор охрип. «Солнце заставит тебя бежать однажды. Я видел, как прошлой зимой он заставил вашего предшественника бежать, а его предшественника до него. Прочь, прочь, они все должны уйти».
— Я вас не понимаю, товарищ, — сказал Снежный Человек.
— Эта штука вон там, чтобы научить меня бегать? Недавно я видел, как он бежит сам, а теперь подкрался с другой стороны.
— Вы совсем ничего не знаете, — ответила дворовая собака. — Но ведь тебя только недавно подлатали. То, что вы видите вон там, это луна, а то, что было перед ней, было солнцем. Оно придет завтра и, вероятно, научит вас бежать в канаву у колодца; потому что я думаю, что погода изменится. Я чувствую такие уколы и уколы в левой ноге; Я уверен, что перемены будут».
«Я его не понимаю», — сказал себе Снежный Человек; — Но мне кажется, что он говорит о чем-то очень неприятном. Тот, кто только что так смотрел и кого он называет солнцем, мне не друг; Я тоже это чувствую».
— Прочь, прочь, — залаяла дворовая собака, а потом три раза повернулась и забралась в конуру спать.
Погода действительно изменилась. К утру густой туман покрыл всю округу, и поднялся сильный ветер, так что холод, казалось, леденил кости; но когда взошло солнце, зрелище было великолепным.
Деревья и кусты покрылись инеем и походили на лес из белых кораллов; а на каждой ветке блестели застывшие капли росы. Многие изящные формы, скрытые летом пышной листвой, теперь ясно очерчивались и казались сверкающими кружевами.
От каждой веточки исходило белое сияние. Береза, качавшаяся на ветру, была полна жизни, как деревья летом; и вид его был дивно красив. И где сияло солнце, как все блестело и искрилось, точно алмазной пылью рассыпали; при этом снежный ковер земли казался как бы усыпанным бриллиантами, из которых сияло бесчисленное количество огней, белее даже самого снега.
«Это действительно красиво», — сказала девушка, вошедшая в сад с молодым человеком; и они оба остановились возле Снежного Человека и созерцали сверкающую сцену. «Лето не может показать более красивого зрелища», — воскликнула она, и ее глаза засверкали.
— А у нас не может быть такого парня летом, — ответил молодой человек, указывая на Снежного Человека. «он капитал».
Девушка засмеялась и кивнула Снежному Человеку, а затем покатилась по снегу со своей подругой.
Снег скрипел и трещал под ее ногами, как будто она ступала по крахмалу.
«Кто эти двое?» — спросил Снежный Человек у дворовой собаки. «Вы были здесь дольше, чем я; ты их знаешь?
— Конечно, я их знаю, — ответила дворовая собака. «Она много раз гладила меня по спине, и он дал мне мясную кость. Я никогда не кусаю этих двоих.
«Но что это такое?» — спросил Снежный Человек.
«Они любовники», — ответил он; «Они пойдут и будут жить в той же конуре постепенно и грызть ту же кость. Прочь, прочь!»
«Они такие же существа, как мы с вами?» — спросил Снежный Человек.
— Ну, они принадлежат одному хозяину, — возразил дворовый пес. «Конечно, люди, которые только вчера родились, очень мало знают. Я вижу это в тебе. У меня есть возраст и опыт. Я знаю всех здесь в доме, и я знаю, что когда-то я не лежал здесь на морозе, прикованный к цепи. Прочь, прочь!»
«Холод прекрасен», — сказал Снежный Человек; «Но скажи мне, скажи мне; только ты не должен так звенеть цепью; потому что меня все коробит, когда ты это делаешь.
«Прочь, прочь!» залаяла дворовая собака; «Я вам скажу; говорили, что когда-то я был хорошеньким парнем; потом я ложился в обитом бархатом кресле в доме хозяина и сидел на коленях у хозяйки. Они целовали меня в нос и вытирали лапы вышитым платком, и называли меня «Ами, милая Ами, милая Ами», но через некоторое время я стал для них слишком большим, и они отослали меня в комнату экономки. ; поэтому я стал жить на нижнем этаже. Вы можете заглянуть в комнату с того места, где вы стоите, и увидеть, где я когда-то был хозяином; ибо я действительно был хозяином экономки. Это была определенно меньшая комната, чем та, что наверху; но мне было удобнее; ибо дети не хватали меня постоянно и не таскали, как раньше. Я получил столь же хорошую еду, или даже лучше. У меня была своя подушка и была печка — это лучшая вещь на свете в это время года. Я ходил под печку и ложился совсем под ней. Ах, я до сих пор мечтаю об этой печке. Прочь, прочь!»
«Печь красивая?» — спросил Снежный Человек.
— Это совсем на меня похоже?
«Это полная противоположность вам», — сказала собака; «черный, как ворона, с длинной шеей и медной ручкой; он ест дрова, так что огонь вырывается изо рта его. Мы должны держаться с одной стороны или под ней, чтобы было удобно. Вы можете видеть это через окно, с того места, где вы стоите».
Тогда Снежный Человек посмотрел и увидел блестящую полированную вещь с медной набалдашником, а в нижней ее части светился огонь. Снежный человек почувствовал, как на него нашло какое-то странное ощущение; это было очень странно, он не знал, что это значит, и не мог этого объяснить. Но есть люди, которые не снежные люди, которые понимают, что это такое.
«А почему ты ее бросил?» — спросил Снежный Человек, ибо ему показалось, что печка должна быть женского пола. — Как ты мог отказаться от такого удобного места?
— Я был обязан, — ответил дворовой пес. «Они выгнали меня за дверь и приковали здесь. Я укусил самого младшего из сыновей моего хозяина в ногу, потому что он выбил ногой кость, которую я грыз.
«Кость к кости», — подумал я; но они так рассердились, что с того времени я был прикован цепью и потерял кость. Разве ты не слышишь, как я охрип. Прочь, прочь! Я больше не могу говорить, как другие собаки. Прочь, прочь, это конец всего».
Но Снежный Человек больше не слушал. Он заглядывал в комнату экономки на нижнем этаже; где печка стояла на четырех железных ножках, размером примерно с самого Снежного Человека. «Какой странный треск я чувствую внутри себя, — сказал он. «Смогу ли я когда-нибудь попасть туда? Это невинное желание, а невинные желания обязательно исполнятся. Я должен войти туда и прислониться к ней, даже если мне придется разбить окно.
— Никогда туда не ходите, — сказала дворовая собака, — а то к печке подойдешь — растаешь, пропадешь.
«Я могу уйти, — сказал Снежный Человек, — потому что я думаю, что и так расстаюсь».
Целый день Снежный Человек стоял, заглядывая в окно, а в сумеречный час комната стала еще приветливее, ибо из печки исходил нежный свет, не похожий ни на солнце, ни на луну; нет, только яркий свет, который исходит от сытой печки.
Когда дверца печи была открыта, пламя вырвалось из ее устья; это принято у всех печей. Свет пламени падал прямо на лицо и грудь Снежного Человека с румяным отблеском.
«Я больше не могу этого выносить, — сказал он; «Как красиво он выглядит, когда вытягивает язык».
Ночь была длинной, но не показалась таковой Снежному Человеку, который стоял и наслаждался собственными размышлениями, потрескивая от холода. Утром оконные стекла комнаты экономки покрылись льдом. Это были самые красивые ледяные цветы, какие только мог пожелать Снежный Человек, но они скрывали печку. Эти оконные стекла не оттаивали, и он ничего не видел из печки, которую представлял себе, как будто это было милое человеческое существо. Снег трещал, и вокруг него свистел ветер; это была как раз та морозная погода, которая могла бы полностью понравиться Снежному Человеку. Но ему это не понравилось; как, в самом деле, он мог наслаждаться чем-либо, когда его «тошнило от печки»?
«Это ужасная болезнь для Снежного Человека», — сказала дворовая собака; «Я сам страдал от этого, но я преодолел это.
Прочь, прочь, — рявкнул он, а затем добавил, — погода изменится.
И погода переменилась; он начал оттаивать. По мере увеличения тепла Снежный человек уменьшался. Он ничего не сказал и не пожаловался, что является верным признаком. Однажды утром он сломался и совсем утонул; и вот, на том месте, где он стоял, из земли торчало что-то вроде метлы. Это был шест, вокруг которого мальчики построили его.
— А, теперь я понимаю, почему он так тосковал по печке, — сказал дворовый пес. — Да вот лопата, которой печку чистят, к шесту привязана. В теле Снежного Человека был скребок; вот что его так тронуло. «Но теперь все кончено. Прочь, прочь».
И скоро зима прошла.
— Прочь, прочь, — залаяла охрипшая дворовая собака.
Но девушки в доме пели,
«Приходи из дома твоего душистого, чабрец зеленый;
Протяни свои мягкие ветви, верба;
Месяцы приносят сладкую весну,
Когда жаворонок в небе радостно поет.
Leave a Reply