А с пушкин и царь никита и сорок его дочерей: Царь Никита и сорок его дочерей

Александр Пушкин — Царь Никита и сорок его дочерей: читать стих, текст стихотворения полностью

Царь Никита жил когда-то
Праздно, весело, богато,
Не творил добра, ни зла,
И земля его цвела.
Царь трудился понемногу,
Кушал, пил, молился богу
И от разных матерей
Прижил сорок дочерей,
Сорок девушек прелестных,
Сорок ангелов небесных,
Милых сердцем и душой.
Что за ножка — боже мой,
А головка, темный волос,
Чудо — глазки, чудо — голос,
Ум — с ума свести бы мог.
Словом, с головы до ног
Душу, сердце всё пленяло;
Одного недоставало.
Да чего же одного?
Так, безделки, ничего.
Ничего иль очень мало,
Всё равно — недоставало.
Как бы это изъяснить,
Чтоб совсем не рассердить
Богомольной важной дуры,
Слишком чопорной цензуры?
Как быть?.. Помоги мне, бог!
У царевен между ног…
Нет, уж это слишком ясно
И для скромности опасно,—
Так иначе как-нибудь:

Я люблю в Венере грудь,
Губки, ножку особливо,
Но любовное огниво,
Цель желанья моего…
Что такое?. . Ничего!..
Ничего иль очень мало…
И того-то не бывало
У царевен молодых,
Шаловливых и живых.
Их чудесное рожденье
Привело в недоуменье
Все придворные сердца.
Грустно было для отца
И для матерей печальных.
А от бабок повивальных
Как узнал о том народ —
Всякий тут разинул рот,
Ахал, охал, дивовался,
И иной, хоть и смеялся,
Да тихонько, чтобы в путь
До Нерчинска не махнуть.
Царь созвал своих придворных,
Нянек, мамушек покорных —
Им держал такой приказ:
«Если кто-нибудь из вас
Дочерей греху научит,
Или мыслить их приучит,
Или только намекнет,
Что´ у них недостает,
Иль двусмысленное скажет,
Или кукиш им покажет,—
То — шутить я не привык —
Бабам вырежу язык,
А мужчинам нечто хуже,
Что порой бывает туже».
Царь был строг, но справедлив,
А приказ красноречив;
Всяк со страхом поклонился,
Остеречься всяк решился,
Ухо всяк держал востро
И хранил свое добро.
Жены бедные боялись,
Чтоб мужья не проболтались;

Втайне думали мужья:

«Провинись, жена моя!»
(Видно, сердцем были гневны).
Подросли мои царевны.
Жаль их стало. Царь — в совет;
Изложил там свой предмет:
Так и так — довольно ясно,
Тихо, шепотом, негласно,
Осторожнее от слуг.
Призадумались бояры,
Как лечить такой недуг.
Вот один советник старый
Поклонился всем — и вдруг
В лысый лоб рукою брякнул
И царю он так вавакнул:
«О, премудрый государь!
Не взыщи мою ты дерзость,
Если про плотскую мерзость
Расскажу, что было встарь.
Мне была знакома сводня
(Где она? и чем сегодня?
Верно тем же, чем была).
Баба ведьмою слыла,
Всем недугам пособляла,
Немощь членов исцеляла.
Вот ее бы разыскать;
Ведьма дело всё поправит:
А что надо — то и вставит».
— «Так за ней сейчас послать!—
Восклицает царь Никита,
Брови сдвинувши сердито:
— Тотчас ведьму отыскать!
Если ж нас она обманет,
Чего надо не достанет,
На бобах нас проведет,
Или с умыслом солжет,—
Будь не царь я, а бездельник,
Если в чистый понедельник
Сжечь колдунью не велю:
И тем небо умолю».

Вот секретно, осторожно,
По курьерской подорожной

И во все земли концы
Были посланы гонцы.
Они скачут, всюду рыщут
И царю колдунью ищут.
Год проходит и другой —
Нету вести никакой.
Наконец один ретивый
Вдруг напал на след счастливый.
Он заехал в темный лес
(Видно, вел его сам бес),
Видит он: в лесу избушка,
Ведьма в ней живет, старушка.
Как он был царев посол,
То к ней прямо и вошел,
Поклонился ведьме смело,
Изложил царево дело:
Как царевны рождены
И чего все лишены.
Ведьма мигом всё смекнула…
В дверь гонца она толкнула,
Так примолвив: «Уходи
Поскорей и без оглядки,
Не то — бойся лихорадки…
Через три дня приходи
За посылкой и ответом,
Только помни — чуть с рассветом».
После ведьма заперлась.
Уголечком запаслась,
Трое суток ворожила,
Так что беса приманила.
Чтоб отправить во дворец,
Сам принес он ей ларец,
Полный грешными вещами,
Обожаемыми нами.
Там их было всех сортов,
Всех размеров, всех цветов,
Всё отборные, с кудрями…
Ведьма все перебрала,
Сорок лучших оточла,
Их в салфетку завернула
И на ключ в ларец замкнула,
С ним отправила гонца,
Дав на путь серебреца.

Едет он. Заря зарделась…
Отдых сделать захотелось,
Захотелось закусить,
Жажду водкой утолить:
Он был малый аккуратный,
Всем запасся в путь обратный.
Вот коня он разнуздал
И покойно кушать стал.
Конь пасется. Он мечтает,
Как его царь вознесет,
Графом, князем назовет.
Что же ларчик заключает?
Что царю в нем ведьма шлет?
В щелку смотрит: нет, не видно
Заперт плотно. Как обидно!
Любопытство страх берет
И всего его тревожит.
Ухо он к замку приложит —
Ничего не чует слух;
Нюхает — знакомый дух…
Тьфу ты пропасть! что за чудо?
Посмотреть ей-ей не худо.
И не вытерпел гонец…
Но лишь отпер он ларец,
Птички — порх и улетели,
И кругом на сучьях сели,
И хвостами завертели.
Наш гонец давай их звать,
Сухарями их прельщать:
Крошки сыплет — всё напрасно
(Видно, кормятся не тем):
На сучках им петь прекрасно,
А в ларце сидеть зачем?
Вот тащится вдоль дороги,
Вся согнувшися дугой,
Баба старая с клюкой.
Наш гонец ей бухнул в ноги:
«Пропаду я с головой!
Помоги, будь мать родная!
Посмотри, беда какая:
Не могу их изловить!
Как же горю пособить?»
Вверх старуха посмотрела,

Плюнула и прошипела:

«Поступил ты хоть и скверно,
Но не плачься, не тужи…
Ты им только покажи —
Сами все слетят наверно».
— «Ну, спасибо!» — он сказал..
И лишь только показал —
Птички вмиг к нему слетели
И квартирой овладели.
Чтоб беды не знать другой,
Он без дальних отговорок
Тотчас их под ключ, все сорок,
И отправился домой.
Как княжны их получили,
Прямо в клетки посадили.
Царь на радости такой
Задал тотчас пир горой:
Семь дней сряду пировали,
Целый месяц отдыхали;
Царь совет весь наградил,
Да и ведьму не забыл:
Из кунсткамеры в подарок
Ей послал в спирту огарок
(Тот, который всех дивил),
Две ехидны, два скелета
Из того же кабинета…
Награжден был и гонец.
Вот и сказочки конец.

————

Многие меня поносят
И теперь, пожалуй, спросят:
Глупо так зачем шучу?
Что за дело им? Хочу.

Стихи «Царь Никита и сорок его дочерей» Александра Сергеевича Пушкина – нескромная сказка, писанная в фольклорных традициях.

Поэма датируется весной 1822 года. Поэту почти 23 года, он в опале за крамольные стихи, отправлен служить в отдаленную Бессарабию. Впрочем, генерал И. Инзов делами его особо не обременял, и обращался с поэтом почти с родительской заботой. Сам же А. Пушкин свободное время делил между литературой, дуэлями, драками, балами и любовными похождениями. По жанру – сатира, анекдотическая сказка, по размеру – четырехстопный хорей, в целом, с парной рифмовкой. В письме 1825 года поэт упоминает эту сказку как свою. Позднее брат поэта Лев заново собрал ее текст из фрагментов черновика. В Европе с ней познакомились раньше, чем в России. В советское время сказку толковали в русле обличения нравов самодержавно-крепостнического строя. Название, как и зачин истории, фольклорны. Впрочем, имя царя несколько нетипично. Василий вначале, потом он, видимо, получил имя слуги автора, Н. Козлова. Число «сорок» означает полноту, предел. Итак, царь жил припеваючи, и то и дело становился счастливым отцом «милых сердцем и душой» (эпитеты) девушек, точнее, девушек наполовину. Годы идут, царь задумывается о будущем царевен.

На совете решают послать гонца к старой ведьме-сводне. Если она не справится – ее придется сжечь в первый день Великого поста, чтоб небо не коптила. «По курьерской подорожной»: вторжение современности в сказку, прозаизм. Спустя год ворожея отыскалась и, не моргнувши глазом, обещала пособить «цареву делу». «Уголек» — магический атрибут. Наконец, бес принес в ларце искомое – всей линейки размеров. Чтобы каждой дочери было впору. Гонец-растяпа, обследовав ларчик ухом и носом, решил его открыть: «птички порх – и улетели», еще и с песнями. Это – камень в огород сентиментализма, для любовных сцен которого такие птички на ветках – штамп. Пришлось гонцу снимать штаны в качестве наживки. Дело сладилось, царевны разобрали подношения ведьмы с бесом. Награждает царь по науке, чучелами, скелетами из Кунсткамеры – для красоты и опытов. «Сказочке конец»: типичный финал, как и «пир горой». После него – авторский голос, заявляющий свое право «глупо шутить». В стихах – критика цензуры («дуры»), традиция народных заветных (запретных) сказок, перекличка с непечатной поэзией И. Баркова. Есть версия, что стихи – еще и пародия на балладу В. Жуковского «Двенадцать спящих дев». История написана на русском материале. Комический рассказ чередуется с диалогом. Узнаваемые народные обороты (темный лес, мать родная), просторечная лексика (брякнул, вавакнул, кукиш, водка), глагольные рифмы, уменьшительные суффиксы (глазки), почти нет причастий и деепричастий, идиомы (ухо востро, без оглядки, на бобах), анафоры, перечисления, числительные: три, семь. Упоминаются «ножки», к которым поэт питал слабость. Вопросы. Индивидуальная окраска речи персонажей. Серебрец – платина (чуть позже из нее стали чеканить монеты). Нерчинск: каторга в Забайкалье.

Произведение «Царь Никита и сорок его дочерей» А. Пушкина, построенное на системе намеков, легло в основу комической оперы современного композитора А. Чайковского.

Александр Пушкин ~ Царь Никита и сорок его дочерей (Сказка) (18+)

Перейти к содержимому

• Об авторе
• Недавние публикации

Пушкин Александр Сергеевич (1799-1837)

Величайший русский поэт и писатель, родоначальник новой русской литературы, по-праву рассматривающийся как создатель современного русского литературного языка. Ещё при жизни поэта именовали гением, а вокруг его личности среди читателей сложился настоящий культ.

Пушкин Александр Сергеевич (1799-1837) недавно публиковал (посмотреть все)

«Царь Никита и сорок его дочерей» — одно из самых фривольных и пикантных, весёлых произведений А. С. Пушкина. Возможно, вы еще не читали это произведение, а возможно даже и не слышали о нём. Поэтому читайте и удивляйтесь великому и такому разнообразному Пушкину. Ай, да Пушкин, ай, да сукин сын!… ))

Эротическая сказочная поэма «Царь Никита и сорок его дочерей»
Александр Пушкин

Царь Никита жил когда-то
Праздно, весело, богато,
Не творил добра, ни зла,
И земля его цвела.
Царь трудился понемногу,
Кушал, пил, молился богу
И от разных матерей
Прижил сорок дочерей,
Сорок девушек прелестных,
Сорок ангелов небесных,
Милых сердцем и душой.
Что за ножка — боже мой,
А головка, темный волос,
Чудо — глазки, чудо — голос,
Ум — с ума свести бы мог.
Словом, с головы до ног
Душу, сердце всё пленяло;
Одного недоставало.
Да чего же одного?
Так, безделки, ничего.
Ничего иль очень мало,
Всё равно — недоставало.
Как бы это изъяснить,
Чтоб совсем не рассердить
Богомольной важной дуры,
Слишком чопорной цензуры?
Как быть?. . Помоги мне, бог!
У царевен между ног…

Нет, уж это слишком ясно
И для скромности опасно,—
Так иначе как-нибудь:

Я люблю в Венере грудь,
Губки, ножку особливо,
Но любовное огниво,
Цель желанья моего…
Что такое?.. Ничего!..
Ничего иль очень мало…
И того-то не бывало
У царевен молодых,
Шаловливых и живых.
Их чудесное рожденье
Привело в недоуменье
Все придворные сердца.
Грустно было для отца
И для матерей печальных.
А от бабок повивальных
Как узнал о том народ —
Всякий тут разинул рот,
Ахал, охал, дивовался,
И иной, хоть и смеялся,
Да тихонько, чтобы в путь
До Нерчинска не махнуть.
Царь созвал своих придворных,
Нянек, мамушек покорных —
Им держал такой приказ:
«Если кто-нибудь из вас
Дочерей греху научит,
Или мыслить их приучит,
Или только намекнет,
Что´ у них недостает,
Иль двусмысленное скажет,
Или кукиш им покажет,—
То — шутить я не привык —
Бабам вырежу язык,
А мужчинам нечто хуже,

Что порой бывает туже».
Царь был строг, но справедлив,
А приказ красноречив;
Всяк со страхом поклонился,
Остеречься всяк решился,
Ухо всяк держал востро
И хранил свое добро.
Жены бедные боялись,
Чтоб мужья не проболтались;

Втайне думали мужья:

«Провинись, жена моя!»
(Видно, сердцем были гневны).
Подросли мои царевны.
Жаль их стало. Царь — в совет;
Изложил там свой предмет:
Так и так — довольно ясно,
Тихо, шепотом, негласно,
Осторожнее от слуг.
Призадумались бояры,
Как лечить такой недуг.
Вот один советник старый
Поклонился всем — и вдруг
В лысый лоб рукою брякнул
И царю он так вавакнул:
«О, премудрый государь!
Не взыщи мою ты дерзость,
Если про плотскую мерзость
Расскажу, что было встарь.
Мне была знакома сводня
(Где она? и чем сегодня?
Верно тем же, чем была).

Баба ведьмою слыла,
Всем недугам пособляла,
Немощь членов исцеляла.
Вот ее бы разыскать;
Ведьма дело всё поправит:
А что надо — то и вставит».
— «Так за ней сейчас послать!—
Восклицает царь Никита,
Брови сдвинувши сердито:
— Тотчас ведьму отыскать!
Если ж нас она обманет,
Чего надо не достанет,
На бобах нас проведет,
Или с умыслом солжет,—
Будь не царь я, а бездельник,
Если в чистый понедельник
Сжечь колдунью не велю:
И тем небо умолю».

Вот секретно, осторожно,
По курьерской подорожной

И во все земли концы
Были посланы гонцы.
Они скачут, всюду рыщут
И царю колдунью ищут.
Год проходит и другой —
Нету вести никакой.
Наконец один ретивый
Вдруг напал на след счастливый.
Он заехал в темный лес
(Видно, вел его сам бес),
Видит он: в лесу избушка,
Ведьма в ней живет, старушка.

Как он был царев посол,
То к ней прямо и вошел,
Поклонился ведьме смело,
Изложил царево дело:
Как царевны рождены
И чего все лишены.
Ведьма мигом всё смекнула…
В дверь гонца она толкнула,
Так примолвив: «Уходи
Поскорей и без оглядки,
Не то — бойся лихорадки…
Через три дня приходи
За посылкой и ответом,
Только помни — чуть с рассветом».
После ведьма заперлась.
Уголечком запаслась,
Трое суток ворожила,
Так что беса приманила.
Чтоб отправить во дворец,
Сам принес он ей ларец,
Полный грешными вещами,
Обожаемыми нами.
Там их было всех сортов,
Всех размеров, всех цветов,
Всё отборные, с кудрями…
Ведьма все перебрала,
Сорок лучших оточла,
Их в салфетку завернула
И на ключ в ларец замкнула,
С ним отправила гонца,
Дав на путь серебреца.

Едет он. Заря зарделась…
Отдых сделать захотелось,

Захотелось закусить,
Жажду водкой утолить:
Он был малый аккуратный,
Всем запасся в путь обратный.
Вот коня он разнуздал
И покойно кушать стал.
Конь пасется. Он мечтает,
Как его царь вознесет,
Графом, князем назовет.
Что же ларчик заключает?
Что царю в нем ведьма шлет?
В щелку смотрит: нет, не видно
Заперт плотно. Как обидно!
Любопытство страх берет
И всего его тревожит.
Ухо он к замку приложит —
Ничего не чует слух;
Нюхает — знакомый дух…
Тьфу ты пропасть! что за чудо?
Посмотреть ей-ей не худо.
И не вытерпел гонец…
Но лишь отпер он ларец,
Птички — порх и улетели,
И кругом на сучьях сели,
И хвостами завертели.
Наш гонец давай их звать,
Сухарями их прельщать:
Крошки сыплет — всё напрасно
(Видно, кормятся не тем):
На сучках им петь прекрасно,
А в ларце сидеть зачем?

Вот тащится вдоль дороги,
Вся согнувшися дугой,
Баба старая с клюкой.
Наш гонец ей бухнул в ноги:
«Пропаду я с головой!
Помоги, будь мать родная!
Посмотри, беда какая:
Не могу их изловить!
Как же горю пособить?»
Вверх старуха посмотрела,

Плюнула и прошипела:

«Поступил ты хоть и скверно,
Но не плачься, не тужи…
Ты им только покажи —
Сами все слетят наверно».
— «Ну, спасибо!» — он сказал..
И лишь только показал —
Птички вмиг к нему слетели
И квартирой овладели.
Чтоб беды не знать другой,
Он без дальних отговорок
Тотчас их под ключ, все сорок,
И отправился домой.
Как княжны их получили,
Прямо в клетки посадили.
Царь на радости такой

Задал тотчас пир горой:
Семь дней сряду пировали,
Целый месяц отдыхали;
Царь совет весь наградил,
Да и ведьму не забыл:
Из кунсткамеры в подарок
Ей послал в спирту огарок
(Тот, который всех дивил),
Две ехидны, два скелета
Из того же кабинета…
Награжден был и гонец.
Вот и сказочки конец.

————

Многие меня поносят
И теперь, пожалуй, спросят:
Глупо так зачем шучу?
Что за дело им? Хочу.

Дата создания: 1822 г.

Примечания

ЦАРЬ НИКИТА И СОРОК ЕГО ДОЧЕРЕЙ. Нескромная сказка Пушкина, дошедшая до нас в рукописных копиях. Начало сказки сохранилось в черновой тетради Пушкина. Упоминается в письме брату и Плетневу от 15 марта 1825 г.

КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ А. С. ПУШКИНА Сказка-шутка «ЦАРЬ НИКИТА И 40 ЕГО ДОЧЕРЕЙ»

Смотрите это видео на YouTube

Царь Никита и сорок его дочерей

Смотрите это видео на YouTube

Царь Никита и сорок его дочерей
Читает Виктор Набоков

Эту сказку Александра Пушкина не изучают в школе. При жизни поэта произведение не издавалось и впоследствии не раз подвергалось цензуре. Сочинение «Царь Никита и его сорок дочерей» стало самой скандальной и пикантной сказкой поэта. Однако за явным хулиганским эротическим сюжетом скрывается глубокий подтекст.

Сюжет сказки «Царь Никита и его сорок дочерей» весьма фриволен. Любвеобильный царь Никита «прижил 40 дочерей от разных матерей». Барышни всем удались за исключением одного недостатка – у царевен отсутствовало то, что делало их женщинами.

У царевен между ног…
Нет, уж это слишком ясно
И для скромности опасно,—
Так иначе как-нибудь:
Я люблю в Венере грудь,
Губки, ножку особливо,
Но любовное огниво,

Цель желанья моего…
Что такое?.. Ничего!..
Ничего иль очень мало…
И того-то не бывало
У царевен молодых,
Шаловливых и живых.

Царь Никита узнав о беде своих чад, запрещает всем придворным рассказывать девицам об их неполноценности. Бабам он обещает «вырезать язык», а «мужчинам что похуже».
Но царевны подросли, и монарх решает собрать совет, чтобы избавить юных прелестниц от недостатка. Один из старых советников рекомендует царю обратиться к ведьме.

Но монархи самостоятельно вести переговоры с нечистью не привыкли, а потому он посылает на поиски ведьмы гонцов. Квест длится несколько лет. Но вот однажды царский посол набредает в глухом лесу на избушку, где обитает ведьма. Узнав о цели визита гонца, старушка соглашается царевнам с деликатной проблемой. Призванный на помощь бес приносит ведьме ларец с недостающими частями тела 40 сестер:

Сам принес он ей ларец,
Полный грешными вещами,
Обожаемыми нами.
Там их было всех сортов,
Всех размеров, всех цветов,
Всё отборные, с кудрями…
Ведьма все перебрала,
Сорок лучших оточла,

По дороге гонец едва не теряет ведьмин дар, превратившийся в птичек. Добрая старушка дает ему совет, как приманить упорхнувших от растяпы пернатых. Чтобы вернуть птичек в ларец, им нужно показать некие интимные части тела.

В итоге гонец все же привозит чудодейственное средство во дворец. На радостях царь Никита закатывает пир горой, длившийся неделю. Не забывает он и отблагодарить ведьму спасительницу.

Из кунсткамеры в подарок
Ей послал в спирту огарок

(Тот, который всех дивил)

Чтобы понять, какой огарок получила колдунья, стоит вспомнить, что в Кунсткамере хранились заспиртованные анатомические редкости. С учетом эротического контекста нетрудно догадаться, какой именно мужской орган достался в награду ведьме.

Пикантная история, изложенная Александром Пушкиным в стихах, восходит к бытовым народным анекдотам. Возможно, она представляет собой вольный пересказ фольклора, услышанного во время южной ссылки. Несмотря на видимый фривольный характер, сказка носит жесткий политический подтекст. Произведение является сатирой на императорский двор, погрязший в пороке.

Сказка написана в конце марта 1822 года, когда в на российском троне царствовал император Александр I, славившийся деспотичным и развратным нравом. «Властитель слабый и лукавый, Плешивый щеголь, враг труда, Нечаянно пригретый славой, Над нами царствовал тогда», – напишет в другом произведении – поэме «Евгений Онегин» – Пушкин о любимом внуке Екатерины II.

Пушкин в ссылке в Михайловском, где написал сказку «Царь Никита и 40 дочерей»

Прототипом, нажившего 40 дочерей царя Никиты, стал самодержец Александр I. О сластолюбивости императора ходили легенды. Александру приписывают до 11 бастардов от фавориток. Кроме того, некоторые исследователи намекают на весьма неприглядные причины его тесных отношений с родной сестрой Екатериной Павловной.

Неслучайно Пушкин выбрал и имя сказочного монарха. Никита – в переводе с греческого «победитель», именно так называли Александра после победы над Наполеоном.

Император Александр I, Победитель

Даже в обращении царя Никиты к ведьме, очень напоминающей Бабу Ягу, современники Пушкина легко могли угадать увлечение Александра I мистикой и чертовщиной.

Стоит ли говорить, что эротическая поэма с жесткой сатирой на погрязшего в разврате монарха не могла быть издана при жизни поэта, особенно после жесткой реакции, воцарившейся в России после восстания декабристов. Произведение передавалось к читателям в рукописном варианте.

Впервые 22 стиха анекдотической сказки в «Библиографических записках» опубликованы в 1858 году. В этом же году начало произведения появилось в «Русской библиотеке», издававшейся в Лейпциге.

Полный текст сказки опубликован лишь в советское время в академическом издании собраний сочинений поэта.

Интересен эротический анекдот Пушкина и тем, что он написан четырехстопным хореем, который поэт использует для большинства хорошо известных читателю сказок «О рыбаке и рыбке», «О царе Салтане», «О мертвой царевне и семи богатырях».

Ещё публикации по теме

Вам может быть интересно

Adblock
detector

Пиковая дама Александра Пушкина – рецензия | Рассказы

Ну, 15 лет «Пушкин Пресс» до этого додумывался, но наконец-то выпустил одноименную книгу. «Пиковая дама», не будучи самым длинным из рассказов, добавила больше материала. Любой, кто опубликует этот рассказ, обязан это сделать, чтобы заполнить страницы, но я не припоминаю, чтобы видел издание, включающее все дополнительные работы здесь. «Медный всадник», да, но я думаю, что вспомнил бы стихотворение из 200 с лишним строк «Царь Никита и его 40 дочерей». История касается того, как человек решает проблему своих 40 дочерей, зачатых с неизвестным количеством разных жен, не имеющих между собой никаких вагин. Всякий, кто читал великолепный и умопомрачительный рассказ Гоголя «Нос», помнит, что существовал прецедент, когда русские писатели придавали частям тела автономную деятельность и форму; на самом деле это прецедент, поскольку он предшествует этой истории более чем на десятилетие и ставит и отвечает на вопрос, как вернуть 40 сменных вагин, которые улетели на деревья. (Вы не можете понять, как это сделать? История предлагает простое, элегантное и правдоподобное решение.)

Не хочется слишком долго на этом останавливаться, но вы можете понять, почему Пушкин мог быть заинтересован в рассказе, если учесть, что слово, которое он обычно использовал для описания женщин, было тем же словом, что использовал Генри Миллер – знаете, тот, который рифмуется со словом «плоскодонка». И он определенно был — как бы это сказать? – остолбенел. Носитель замены прикладывает нос к шкатулке и говорит: «Я знаю этот запах!»

Тем не менее, пошлость редко была определяющей чертой, когда дело доходило до его работ. Одна из многих интригующих сторон Пушкина состоит в том, что, хотя он был по натуре самым настойчивым из обольстителей (я деликатно выразился) и самым распущенным в нравственности, его стихи, хотя и под влиянием Байрона, не были комично распущенными или небрежными, как Байрон. может быть. Стих был все время плотный и изящный: это должны иметь в виду те из нас, кто не знает русского языка, но это очевидно для всех русских. Переводчик этого тома дает очень хорошее введение, которое объясняет, почему Пушкин так популярен и по сей день в России: «Пушкин сделал для русского языка то же, что Чосер сделал для английского, но с большой разницей. Русский язык Пушкина полностью современный. … Он создал яркий современный язык из нескольких разных нитей, которые нужно было сплести вместе, преимущественно из народного русского, французского и старославянского». Так что можно еще добавить, что он сделал для русского языка то же, что Данте сделал для итальянского.

Существует связь между модернизирующим характером его лингвистического подхода и тем, что его рассказы кажутся несовременными. (Спасибо также легкой беглости стиля переводчика.) Так что мне понадобилось пару страниц, чтобы окончательно закрепиться в голове, что начальник станции в одноименном рассказе имеет дело не с поездами, а с лошадьми; а короткая стихотворная драма «Моцарт и Сальери» кажется такой знакомой, потому что Питер Шаффер высосал из нее каждое слово для Амадея . И пока мы говорим о музыке, Бриггс предполагает, что ни у кого другого, кроме Шекспира, не было столько музыкальных произведений, вдохновленных его словами. Может ли это быть так?

Вам может показаться, что 10 фунтов стерлингов за такой небольшой томик — это многовато, но, как и все книги Пушкина, это произведение искусства, и к его содержанию стоит обращаться снова и снова. Последняя работа здесь, «У меня есть памятник», берет в качестве эпиграфа и темы « exegi Monumentum » Горация: утверждение, что его стихи будут жить веками. Можно только удивляться, сколько поэтов, ныне живущих в безвестности, сказали это, но в случае с Пушкиным это утверждение оправдано. И помните также это, что также может объяснить его непреходящую популярность: «Что в жестоком веке я воспевал дело свободы, / И к падшим призывал милосердия».

Загрузите аудиокнигу на сайте audible.co.uk.

Сможем ли мы когда-нибудь придавить Пушкина? | Гэри Сол Морсон

Эрмитаж, Санкт-Петербург/Scala/White Images/Art Resource

Александр Пушкин; картина Петра Кончаловского, 1932 год

Кем был Александр Пушкин? Русские считают его своим величайшим писателем, даже большим, чем Лев Толстой. Эдмунд Уилсон, когда-то один из самых известных общественных интеллектуалов Америки, назвал его «величайшим поэтом девятнадцатого века». Но для тех, кто не знает русского, причины такой похвалы остаются неясными.

На самом деле почти все в Пушкине неуловимо. Когда Исайя Берлин сформулировал свое знаменитое различие между «ежами» и «лисами» — великими строителями системы и прирожденными скептиками, — он назвал Пушкина (1799–1837) идеальной лисой. Как человек и поэт, Пушкин кажется мастером тысячи странных переодеваний и масок, скрывающих еще больше масок.

Пушкин сам был странной смесью. Пушкины были одним из самых видных дворянских родов России, но прадед поэта по материнской линии, Ибрагим Ганнибал, был африканцем, который, по легенде, был абиссинским князем, взятым в заложники турками. В 1705 году русский посланник спас его от султанского двора в Стамбуле и доставил в дар царю Петру Великому. Петр усыновил мальчика своим крестником, отправил во Францию ​​на военную подготовку и сделал офицером своего самого престижного полка. Ганнибал со временем дослужился до генерала. Дочь Петра, императрица Елизавета, подарила ему значительное имение, в том числе имение в Михайловском, недалеко от латвийской границы, где Пушкин, как известно каждому русскому школьнику, написал некоторые из своих лучших стихов.

Все о нем стало легендарным. Посещение россиянами «пушкинских мест», связанных с событиями из его жизни. Когда русские формалисты высмеивали биографическую критику, они представляли себе статью под названием «Курил ли Пушкин?» Если что-то стоит слишком дорого, русский может спросить: «Так кто за это будет платить? Пушкин? Тщеславный и бесконечно игривый, Пушкин оценил бы и обожание, и пародии на него.

Он любил возмущаться. Одна молодая женщина, за которой ухаживал Пушкин, вспоминала о его «ужасных бакенбардах, растрепанных волосах, длинных, как когти, ногтях… о странности его естественного и сдержанного нрава, о его безграничном тщеславии», — все это сочеталось с выражением «злого злого умысла» на лице. и сарказм». Другие упоминали о его небрежной одежде и привычке крутить тростью или кнутом. Конечно, он максимально использовал свое экзотическое африканское наследие. Его величайшее произведение, роман в стихе «Евгений Онегин» рассказывает о рассказчике, который жаждет еще раз прогуляться «под солнцем моей Африки», где не ступала нога Пушкина, а его неоконченная новелла «Мавр Петра Великого» представляет собой романтизированную биографию его предка. .

Пушкин то подражал Байрону, то пародировал подражателей Байрона. Своими бесконечными соблазнами светских женщин Пушкин увлекся фигурой Дон Жуана. Как мог великий обольститель по своей воле превращаться в то, чего больше всего желала данная женщина? Пьеса Пушкина Каменный гость имеет дело с Дон Жуаном, в то время как похотливые ученые возбудились, расшифровав код, использованный Пушкиным в его пресловутом «донжуанском списке», в котором якобы перечислены его многочисленные любовницы.

В молодости Пушкин попал в беду из-за того, что писал непристойные, а также политически неприемлемые стихи. В его пародийном эпосе «Габриэлиада», написанном в 1821 году и являющемся пародией на Благовещение, Гавриил и сатана спят с Марией до того, как Бог доберется до нее, что заставляет нас задаться вопросом, чей именно сын Иисус? Квест в псевдо-квестовой повести «Сорок дочерей царя Никиты» на пропавшие влагалища дочерей. Неудивительно, что Пушкин много времени провел в ссылке в Екатеринославе, Кишиневе и Одессе.

В декабре 1825 года группа дворян-идеалистов подняла восстание, которое было легко подавлено. Пятеро были повешены, а многие другие «декабристы» были сосланы в Сибирь, предоставив истории мученичества для более поздних радикалов. Если верить легенде, суеверный Пушкин собирался присоединиться к декабристам, когда ему дорогу перебежал заяц, что он воспринял как знак вернуться. Русские иногда называют «зайца, спасшего русскую литературу».

Когда Пушкин, наконец, женился — его женой была гораздо моложе красавица Наталья Гончарова, — он оказался в положении мужей, которых он рогоносил. Он стал особенно чувствителен к воспринимаемому пренебрежению, например, к тому, что царь пожаловал ему низкое положение при дворе, чтобы (как он полагал) ухаживать за великолепной женой поэта, в том числе на многих придворных балах, на которые Пушкин возмущался. Когда по слухам она была вовлечена в интригу с французским кавалерийским офицером-эмигрантом, Пушкин спровоцировал дуэль, на которой тот был убит. Житийные биографы находили способы обвинить царя: чем больше у него врагов, тем выше его смерть!

Кем же тогда был Пушкин? Поскольку он был первым великим писателем России, «отцом русской литературы», вопрос запутался в вопросах национальной идентичности. Скажите мне, кем, по вашему мнению, был Пушкин, и я скажу вам, как вы относитесь к русской истории. Так уж сложилось, что его работам поддается практически любой образ.

Реклама

Известный прежде всего как несравненный лирик, Пушкин обладает поразительным разнообразием голосов. Его любовные стихи, варьирующиеся от суггестивных до элегических, часто оказываются не столько о любви, сколько о воспоминании о любви, да и о самом воспоминании. Он писал эффектные оды, такие как его блестящая «Осень», мощные политические стихи («Кинжал»), размышления о зле («Дерево упас») и жалобные страхи за свое здравомыслие («Дай Бог, чтобы я не сошёл с ума»). Он был также мастером оскорбительной эпиграммы, вроде эпиграммы, озаглавленной «На Воронцова»: «Полусноб и полу слизь,/ Полу развратник и полу дурман,/ Полу подлец — но есть надежда,/ Он будет полное одно заданное время». Особенно большое количество его стихов шутливы и прославляют чистое творчество.

Вы можете найти стихи, выражающие любовь к простым людям, а также снобистские стихи, такие как «Моя родословная», прославляющие его благородную кровь. Он любил убедительно выражать свое мировоззрение, как отрывок из «Евгения Онегина» , восхваляющий цинизм, только для того, чтобы свести его на нет, иронично заметив, что такие чувства придают разговору очарование. Его стихотворение «Эхо» комментирует все его творчество:

Пусть зверь ревет в дремучем лесу,
Пусть трубит рог, или грянет гром,
Пусть девица поет за горою —
      На каждый звук
Вы сразу производите отклик
      В пустом воздухе.

Ты слышишь грохот грома,
Голос бури и волн,
И крик деревенских пастухов —
      Ты посылаешь ответ,
Но тебе нет ответа.
      Поэт, прямо как ты!

В рассказе Пушкина «Египетские ночи» ставится вопрос, можно ли сформировать подлинную идентичность, умело принимая идентичности других. Чарский, который полностью отделяет свою поэзию от общественной жизни, встречает приезжего итальянца.0033 improvisatore , действие которого заключается в сочинении на месте стихотворения на любую предложенную тему. К удивлению Чарского, импровизатор каждый раз кажется искренне вдохновленным, как будто тема исходила из глубины его собственной души. Чарский пытается сбить с толку исполнителя, предлагая тему: «Поэт сам выбирает тему своих песен; толпа не имеет права распоряжаться его вдохновением». Конечно, импровизатор не может вдохновиться этой темой, не противореча себе! Но, к его изумлению, improvisatore производит чудесную лирику. Когда Чарский спрашивает, как можно сделать чужую волю своей, мы с удивлением осознаем, что эта история имеет гораздо более серьезные последствия, в том числе и политические. Людям удается не только подчиняться, но и принимать чужую волю.

Удивительный и едва поставленный философский вопрос: так стихи и рассказы Пушкина обретают неожиданную глубину. Классические русские писатели, которые последовали за ними, произносили длинные философские речи, характерные для русских в романах Генри Джеймса, которые он называл «свободными мешковатыми монстрами». Но Пушкин никогда не бывает мешковатым, и даже его кажущиеся обильными отступления лаконичны. Он поднимает окончательные вопросы с намеком. Жеста достаточно. Он похож и явно учился у великих мастеров краткости, таких афористов, как Паскаль и Ларошфуко. Некоторые сравнивают его остроумные куплеты с куплетами Александра Поупа, потому что их лаконичность делает его чрезвычайно цитируемым. Его строки, как и строки Поупа, стали более чем поговоркой: они как будто родились вместе с языком.

Ничто не могло бы быть лаконичнее и поднять столько философских вопросов, как пушкинская «маленькая трагедия», Моцарт и Сальери . На десяти страницах он предлагал идеи для бесчисленного множества русских писателей, философов и критиков. Среди американцев он наиболее известен благодаря фильму, вдохновленному им свободно (и мешковато), Amadeus , в котором рассказывается легенда о том, как композитор Сальери из зависти отравил Моцарта.

Пушкинский Моцарт поразительно похож на самого Пушкина: к нему легко приходит вдохновение, и он легко создает шедевры, выпивая, смеясь или играя. Сальери, напротив, приложил огромные усилия, чтобы научиться своему ремеслу, и знает, что никогда не станет больше, чем мастером. Спектакль открывается знаменитым монологом Сальери:

Люди говорят, что в мире нет справедливости;
Но и справедливости наверху нет….
                    Убивающие звуки
Я препарировал музыку, как труп. Я проверил
Harmony с помощью алгебры. Только тогда я осмелился…
Я начал творить, но молча, тайно.

Для Сальери небрежность Моцарта не только несправедливо успешна, но и позорит его собственный гений. Когда Моцарт приходит со слепым скрипачом, который подслушал, как он плохо играет одну из его собственных арий, он смеется, но Сальери глубоко обижается. «Ах, Сальери,/ Неужели ты не смеешься?» Моцарт удивляется. Сальери отвечает, что он не находит юмора, когда несчастный художник размазывает Рафаэля или когда презренный шут «позорит Алигьери пародией». Но само пушкинское искусство было пародией, всяким игривым перевоплощением, неотделимым от юмора. Сальери считает, что величие должно быть смертельно серьезным, а его подлость и неоригинальность проистекают из его отсутствия чувства юмора. Для лиса Моцарта, как для шаловливого и вообще творческого человека, смех — это целая философия жизни. Он отражает высшую мудрость, способность стоять вне себя.

Advertisement

В самом известном из когда-либо написанных комментариев о Пушкине Достоевскому удалось с помощью своей великолепной идеологической алхимии превратить пушкинскую хитрость в националистический ежик. Причина, по которой Пушкин мог принимать все точки зрения и олицетворять все национальности, объяснял Достоевский, заключается в том, что «отзывчивость» составляет сущность русскости. Со времен Петра Великого «мы [русские] приняли в свою душу гений других народов», подобно тому как Пушкин сделал своими чужие голоса. Отсюда для Достоевского следует, что Россия есть единственная «всечеловеческая» страна, которой суждено примирить все противоречия и создать братство народов. Если Сальери убил гармонию алгеброй, то Достоевский убил здесь игривость национализмом.

Русские писатели и художники сочли почти обязательным предложить свою версию Пушкина. Некоторые, как Чайковский, использовали его сюжеты в качестве вдохновения для своих собственных художественных произведений, а поэты и литературные критики внесли свой вклад в критический жанр, известный как «Мой Пушкин». Возможно, самое восхитительное принадлежит Андрею Синявскому (1925–1997), который, используя псевдоним Абрам Терц, чтобы скрыть свою личность, контрабандой вывозил за границу блестящую беллетристику и политически неприемлемую критику. В конце концов его идентифицировали, и он и еще один писатель предстали перед судом в 1966, а также тайно ввезенные стенограммы судебного процесса, опубликованные на английском языке под номером On Trial: The Soviet State Versus Abram Tertz and Nikolai Arzhak (1966), предлагают превосходный учебник для начинающих о разнице между советским и западным взглядами на искусство.

Осужденный на пять лет каторжных работ по лагерной системе Дубровлага, Синявский успел написать Прогулки с Пушкиным и по частям вывезти его в том, что сошло за письма к жене. ¹ После эмиграции в 1973 году преподавал литературу в Сорбонне. Интересно, что он продолжал пользоваться не только своим настоящим именем, но и псевдонимом, причем «Терц» авторские работы подразумевал особенно преувеличенные, шутливые или фантастические. Ему действительно приписывают изобретение нового жанра — «фантастической литературной критики». Всегда нарушавший табу, он бросил вызов национализму русской эмиграции во Франции, как бросил вызов советскому истеблишменту.

Александр Пушкин; рисунок Дэвида Левина

Купить Распечатать

Прогулки , несомненно, самая шокирующая его работа. Игривая оценка игривости Пушкина, она заканчивается убийственно серьезным последним словом: Дубровлаг, лагерь, где она была написана. Когда впервые появилась возможность публиковать в России части « Прогулок », Синявского заклеймили как «русофоба», изуродовавшего национальное достояние России так, как Сальери представляет себе изуродование Рафаэля. С Пушкиным просто не смеются. Поступать так, как предупредил меня один русский, является «богохульством». В России литература — это не просто литература, это — писание.

Русские особенно обиделись на замечание Синявского о том, что «Пушкин наткнулся на великую поэзию на тонких эротических ногах». Пушкин Синявского — вся летучесть, вся роль без стержня, оборотень, пародирующий все, в том числе и пародист. Его не зафиксируют. Вы принимаете его за его инкогнито. Пушкин любил фигуру Дон Жуана, который мог стать желанным идеалом женщины за женщиной, как Пушкин мог говорить любым голосом и озвучивать любую идею. «Пустота была содержанием Пушкина, — заявляет Синявский, и Евгений Онегин — «роман ни о чем».

Эссе Синявского начинается с вопроса, который всегда задают нерусскоязычные: что такого великого в Пушкине? Дело в том, что Пушкин плохо путешествует, больше всех теряет в переводе. В русском языке его лирика поднимается от клише до идеального выражения вечных истин, но то, что встречается в переводе, — это просто лежащее в основе клише. «Евгений Онегин» — это прежде всего произведение блестящего остроумия, с прекрасно поставленными эпиграммами и афоризмами, которые, как и все великие остроты, опираются на точное время. В переводе часто кажется, что поэт слишком поздно дает изюминку. Если, как утверждал Дэвид Дамрош, национальный шедевр входит в «мировую литературу» только тогда, когда он получает широкое признание в переводе, тогда творчество Пушкина могло бы стать экспонатом несравненного величия, в значительной степени ограниченным его родиной.

Неудовлетворенный стихотворными переводами Онегина , включая свой собственный, Владимир Набоков создал тяжеловесный, дословный, в изредка отмеренной прозе, построчно сопровождаемый огромным двухтомным комментарием, наполненным сводящими счеты и идиосинкразическими литературными суждениями как непреложная истина. Есть также четвертый том, воспроизводящий страницы поэмы издания 1837 года, совершенно бесполезный для тех, кто нуждается в переводе; текст такой мелкий, что нужно увеличительное стекло, чтобы его расшифровать. Весь этот перевод стал причиной одного из величайших споров в истории американской литературы, который Алекс Бим умело пересказывает в Вражда: Владимир Набоков, Эдмунд Уилсон и конец прекрасной дружбы .

Вражда началась с рецензии Уилсона на этих страницах на перевод Набокова. ² Набоков ответил, и вскоре другие значительные фигуры (например, поэт Роберт Лоуэлл и русский историк Александр Гершенкрон) высказали свои взгляды в различных британских и американских периодических изданиях. Спор коснулся множества тем, от политики (Набоков высмеивал прежнее восхищение Вильсона Лениным и русской революцией) до функции критики, владения Набоковым английским, а Вильсона русским.

Набоков намеренно сделал свой перевод нечитаемым. В своем ответе Уилсону он пообещал внести изменения, чтобы сделать его еще уродливее. «В будущих выпусках я планирую еще более решительно убрать его [сделать его еще менее идиоматичным?]» и перевести его на «еще более неровный английский язык». Набоков стремится быть полностью буквальным и стремится к идеальной «кроватке». Будучи начинающим аспирантом, я воспринял это обещание буквально и попытался использовать его перевод таким образом, но это оказалось почти бесполезным по причинам, изложенным Уилсоном. Во-первых, синтаксис иногда сбивает с толку носителя английского языка. Во-вторых, когда Пушкин использует обычное русское слово, Набоков дает нам «эквивалент», которого не знает ни один носитель английского языка, если он вообще существует. русский nega (томность, сладострастие), общеупотребительное слово, становится, таким образом, «вялостью». Набокову, кажется, никогда не приходило в голову, что значение слова включает в себя его тон, стилистический уровень и обычные контексты употребления, поэтому юридический язык не переводят на детский сленг.

Помню, как всплеснул руками набоковский вариант строфы, в которой поэт шутливо сокрушается: «О, сны, сны! где твоя сладость? / Где ее рифма, юность?» По-русски сладость ( сладость ) явная рифма с юностью ( младость ), и поэтому, когда Синявский цитирует это двустишие, его переводчики Екатерина Непомнящий и Слава Ястремский дают: «О, сны, сны мои! Где правда твоя? / И где ее неизменная рифма: милая юность ?» Версия Вальтера Арндта, которую Набоков недавно раскритиковал (также на этих страницах), дает «сладость» и «летучесть», что не так хорошо, так как быстрота не является общепринятой рифмой для чего бы то ни было. А Набоков? «Мечты, мечты! Где твоя сластолюбие?/Где (его стандартная рифма) juventude?» Как слова, которые никогда не использовались, могли иметь стандартные рифмы? Если Пушкин пародирует поэтические штампы, то скряга Набоков высмеивает собственный перевод.

Когда Набоков впервые приехал в Америку, Уилсон, уже влиятельный, ввел его в круги, которые могли помочь начинающему писателю. Давние друзья, они разошлись, когда появился роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго », которым Уилсон восхищался, а Набоков презирал его. Почему Уилсон рискнул своей дружбой с вспыльчивым писателем, написав разгромную рецензию, остается загадкой. Бим неубедительно приписывает это зависти, поскольку Набоков после Лолита была куда более известна, чем Уилсон, чья репутация уже не та, что была раньше. Но это приравнивание Уилсона к Сальери кажется необоснованным, особенно потому, что критика Уилсона в основном была направлена ​​в цель. Они сводятся к тому очевидному выводу, что перевод должен передавать не текст, слова на странице, а произведение, то впечатление, которое слова производят на чуткого читателя. Как всякий, кто читал лишенный юмора перевод комического шедевра, вроде гоголевского Мертвые души , будет свидетельствовать, какой смысл в комическом романе, если он не смешной? — или, в данном случае, в тяжеловесном шедевре легкости?

Несмотря на экстравагантные похвалы русской критики, пушкинская проза не может сравниться с его поэзией, за исключением, пожалуй, его лучшего рассказа «Пиковая дама». На первый взгляд, это история молодого офицера Германа, одержимого желанием разбогатеть на азартных играх, но только если он сможет сделать это без риска. Оказывается, известный мистик, который, возможно, также открыл тайну вечной жизни, однажды дал старушке секрет угадывания трех карт подряд. Чтобы получить доступ в дом старушки, Герман ухаживает за ее подопечной. Однажды ночью он пробирается в спальню старухи, наблюдает за «отвратительными тайнами ее туалета» и, выйдя из укрытия, угрожает ей пистолетом, чтобы та раскрыла тайну. Она умирает от испуга, но затем возвращается в виде призрака, чтобы раскрыть секрет при условии, что он женится на подопечной.

Читатели замечают здесь аллегорию всех попыток обрести сверхчеловеческое знание, в данном случае преодолеть случайность. Позже русские писатели превратили его в романы о философских поисках выхода за пределы других аспектов человеческого существования. По ней, очевидно, скопирован « Преступление и наказание » Достоевского, тоже рассказ об идеологе, убившем старуху.

Кульминация истории наступает, когда герой, выиграв баснословные суммы, правильно угадав две карты, ставит все на третью. В версии Ричарда Пивера и Ларисы Волохонской — включено в Романы, рассказы, путешествия: Полная проза Александра Пушкина — текст гласит:

«Выигрывает туз!» — сказал Германн и перевернул свою карточку.

— Ваш ферзь проигрывает, — приветливо (лучше ласково) сказал [противник] Чекалинский.

Германн вздрогнул: действительно, вместо туза перед ним стояла пиковая дама… В этот момент ему показалось, что пиковая дама подмигнула и усмехнулась…

«Старуха!» — воскликнул он в ужасе.

Этот отрывок, да и вся история, основаны на непереводимой фигуре речи. «Ваша королева проигрывает» буквально означает «Ваша старушка убита». Версия Пола Дебрецени гласит: «Ваша дама была убита» и добавляет поясняющую сноску.